http://www.youtube.com/watch?v=tPIK_FLo6aQ Мультик "Про жрецов".
ZT. Шедевр изящества и остроумия.

ZT. Верх грамотности и вежества (не невежества) в религии - это:
http://www.youtube.com/watch?v=_gVhCo1a-AE&featur.
ZT. Кстати, и верх краткости / лаконичности.
ZT. Текстовое содержание [ ZT. © не я ]. -
"Да потому что я хочу сказать вам правду. Правду хочу сказать! Все это брехня! Мировая брехня высшей лиги. Вы все трепещите перед чемпионом всех времен по фальшивым обещаниям и пустым претензиям. Религии. Задумайтесь над этим. Религия заставляет человека верить, что там есть какой-то невидимый человек на небесах, который за вами наблюдает каждый день и каждую минуту. И у этого невидимого человека есть особый список - чего вам положено, а чего нет. И если вы сделаете что-то из десяти в этом списке - вы попадете в особое место, где огонь, дым, жар, мучения и страдания. Он отправит вас туда, чтоб вы мучились, горели, задыхались, кричали на веки вечные.
Но... он любит вас! Он любит вас!
И ему нужны деньги! Ему всегда нужны деньги.
Он всемогущий, совершенный, всезнающий, наимудрейший... Вот только с деньгами не порядок!
Религия съедает миллиарды долларов.
Они не платят налогов. И им всегда МАЛО!
Да брехня вся эта история. Хрень полная!"

http://zt1.narod.ru/https://www.youtube.com/watch?v=_gVhCo1a-AE&featur
а лучше
http://vk.com/video4778736_162450668.
Джордж Денис Патрик Карлин (англ. George Denis Patrick Carlin, 12 мая 1937 — 22 июня 2008) — американский комик в жанре стэнд-ап камеди, актёр и писатель, обладатель четырёх премий "Грэмми" и премии Марка Твена.
Джордж Карлин о религии.

Обязательно прочтите: http://zt1.narod.ru/doc/o-Petyke-i-Hriste.doc.

Осипов Александр Александрович 1911-1967, 1951: Клир от пят, до макушки.
http://zt1.narod.ru/doc/klir-1951.doc.

ZT. Помимо примерно трёхсот файлов на http://zt1.narod.ru/ у меня есть и их как бы дайджест (ЖЖ) http://zt1.narod.ru/zt-LJ.htm. Будет "освежаться". С сентября 2009-го стал сюда добавлять и
нечто важно-насыщенное
Не
из (не из) http://ztnen.livejournal.com

Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

Что, скажите на милость, ждет нашу дорогую и любимую женскую половину человечества в Мухаммадовом = в исламском = в мусульманском раю? - Быть им там подстилками для мужчин! Об этом наши дорогие и любимые девочки, девушки и женщины с увлечением прочтут в файле http://zt1.narod.ru/ray_jdet.htm.

Сексуальная страсть подобна наркотическому состоянию. Об этом у Овидия. Об этом и в некоторых произведений А.П. Чехова. А наркотическое лишает покоя и : порождает неадекватные поступки. Поэтому, если женщина хочет порции секс-разнообразия, то нельзя в этом экспериментировать с теми, кто рядом, с теми, кто знает, где эта женщина живёт или где она работает, ибо : возможны со стороны "уколотого" ею (этой женщиной) мужчины необузданные домогания. Как уколотый наркотическим необузданно домогается повторов доз, так и мужчина, "уколотый" женщиной сексом, тоже наркотически необузданно домогается повторов "доз". 1) Так бывает. 2) Так бывает весьма часто. Поэтому, если женщина хочет порции секс-разнообразия, то ей надо не заводить нечто вблизи, а : поехать в дальний дом отдыха и тому подобное и там реализовывать свои сексуальные потребности, не сообщая партнёрам свои постоянные координаты.

Гётц Хиллиг (HILLIG Goetz). - Проект по созданию полного собрания сочинений А.С. Макаренко на профессиональном компакт-диске http://zt1.narod.ru/hillig-3.htm.

На любом поприще и в любой профессии никуда не годен работник, если он без царя в голове.

На данное время в педагогике и в любой социальной сфере никуда не годен работник и/или литератор, если он без А.С. Макаренко в голове, см. прежде всего http://ztnen.livejournal.com. Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

С одного ЖЖ. - Зиновий ничего так пишет. Что ни пост - кладезь (обойдемся без уточнения чего). Если бы я еще могла его [ http://ztnen.livejournal.com ] Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться. читать, а то ж невозможно. Вешает браузеры. ZT. Mozilla Firefox не вешает.

Некий 30-летний поэт Вася Пупкин как-то после дождичка в четверг авторски сочинил стихотворение о любви. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему.

Некий 30-летний бродячий проповедник Иисус Христос тоже как-то после дождичка в четверг авторски сочинил этическую систему, содержащую, по его мнению, все необходимое и достаточное на любые и всяческие социально-экономические обстоятельства. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему.

Продолжение читайте в файле : А.С. Макаренко и термины Аномия и Beruf http://zt1.narod.ru/17-10-06.htm.

Важно- всё- предваряющий файл http://zt1.narod.ru/5-punktv.htm - ZT-разбор пяти главных настояний А.С. Макаренко.

О любовно-эротическом ищи в: http://zt1.narod.ru/04-frgmt.htm (Из личной переписки А.С. Макаренко).

Семейный разброд + любострастие, проституция, адюльтер, альфонсизм и т.п. в Петербурге в последней трети 19 в. (по Вл. Ос. Михневичу).

Владимир Осипович Михневич (1841-1899). Язвы Петербурга. [первое издание отдельной кн. 1886 г.] Опыт историко-статистического исследования нравственности столичного населения. - СПб.: ООО “Издательство “Лимбус Пресс”, 2003. - 784 с. Подготовка текста, предисловие и комментарии - Анджей Иконников-Галицкий.

Со стр. 157 .. Большая часть представительниц этой отверженной, заклейменной позором группы [ZT. Михневич говорит о проститутках] выступают на поприще своего промысла “убогими” во всех отношениях. Само собой разумеется, что прежде всего они до жалости убоги духом: - темные, невежественные, весьма часто даже неграмотные, не получившие никакой культурной и моральной выправки, жалкие питомицы затхлых чердаков и подвалов или полудикие дочери деревни, выброшенные из нее опять-таки голодом, на соблазн и деморализацию городской улицы, - все они делаются легкодоступным и дешевым достоянием разврата. В огромном большинстве случаев судьбу их в этом смысле решает голод и нужда, подхлестываемые соблазном щегольства, гульбы и сытого бездельничества, при полной неподготовленности или неспособности к какому-нибудь честному труду или ремеслу, а нередко и при воспитанном с детства отвращении к ним. Между ними немало есть “благородных”, т. е. чиновничьих дочерей, дворянок, которые из родительского крова и из родительской школы успели унаследовать один только глупый сословный гонор, обязывающий их соблюдать себя на линии “барышень-белоручек” и считать для себя унижением идти, например, в служанки или заняться какой-нибудь “черной” работой [ZT. вспоминается Настасья Филипповна из “Идиота” Достоевского].

Впрочем, существующий в Петербурге женский труд, в большинстве своих отраслей, не только не обеспечивает занимающихся им молодых женщин от деморализации и падения, но - напротив - нередко содействует этому и служит только как бы переходной, подготовительной ступенью от невинности к “легкому поведению”.

Не говоря уже о том, что труд этот обыкновенно очень плохо оплачивается, есть такие отрасли его, которые, можно сказать, систематически, по своим условиям, а иногда и заведомо - с корыстной целью антрепренеров - развращают сотни молодых женщин и девушек с самого нежного возраста.

Такою весьма известной и упроченной славой пользуются, например, разного рода швейные мастерства (существуют “модные магазины”, положительно промышляющие продажей товара, не имеющего ничего общего с гардеробом), женские работы на некоторых фабриках, занятия продавщиц и служанок в полпивных, в ресторанах, кухмистерских и т. д.

Самые даже профессиональные клички - “модистка”, “швейка”, “фабричная” - получили на петербургском бульварном арго иносказательно-скабрезное значение.

Со стр. 158 Другие виды так называемого “чистого” женского труда тоже весьма часто сопряжены, если не прямо, то косвенно, с опасностью падения. Таков уж уровень современных нравов городской, в большинстве развращенной среды, что каждая молодая женщина с смазливым личиком делается предметом грешных вожделений и наглого донжуанства сталкивающихся с ней мужчин, в тех случаях особенно, когда она не ограждена семьей, изолирована от нее и доступна, по роду своих занятий, для завязыванья с нею знакомства всякому искателю романических приключений.

В положении такой общедоступности для ухаживания встречных и поперечных шалопаев находятся, например, конторщицы, продавщицы и иных названий служащие женщины в торгово-промышленных заведениях.

Во-первых, приведено в известность немало случаев, где этой категории женщины делались предметом нахального волокитства и даже насилия, прежде всего, со стороны своих хозяев.

Затем, они часто решительно не знают, куда деваться от преследований клиентов тех заведений, в которых служат ..

Со стр. 159 .. Наблюдения указывают, что немногим обеспеченнее от опасности грехопадения является также многочисленный класс петербургских кухарок и горничных, особенно если взять во внимание, что народ этот в большинстве - молодой, здоровый, живущий здесь вне брачных пар или совершенно холостой, оторванный от деревни и семьи, следовательно, так или иначе эмансипированный от нравственного контроля и руководства, а взамен того, предоставленный соблазнительному влиянию города, с его лакомыми до клубники ловеласами и развратниками. И как увидим из статистики рассматриваемой здесь группы, этот класс петербургского женского населения, комплектуемый главным образом крестьянками, выделяет значительный процент непотребных женщин ..

Со стр. 161 .. Действительность .. часто бывает такова, что героиня, иногда в очень ранней юности и благодаря именно ей, рекрутируется в ряды жертв общественного темперамента самым обыденным, прозаическим образом, на началах чисто коммерческих, как предмет простой купли и продажи. Скандалезная хроника столицы и ее судебная летопись чрезвычайно богаты фактическими указаниями на существование такой коммерции и специально занимающихся ею особых промышленников - “свах” и “своден”, преимущественно из лиц женского пола, чаще всего - бывших “камелий”, застарелых в науке разврата, и содержательниц тайных и публичных притонов терпимости.

Грязные, возмутительные факты этого рабовладельческого промысла, несмотря на его хорошо охраняемую подпольность, время от времени всплывают наружу и докладываются судом вниманию общественной совести. Таких фактов немало и в наших материалах. Господствующий между ними и чаще всего повторяющийся состоит обыкновенно в том, что подходящие, по своей беспомощности и неразвитости, невинные девушки добровольно или обманом - путем опутывания их воли разными соблазнами и закабалениями - заманиваются в притоны разврата и сбываются по хорошей цене, сперва как свежинка - охотникам до нее, безнравственным сластолюбцам с туго набитым карманом, а затем становятся общедоступными промышленницами разврата.

Со стр. 162 Бывали случаи, что в такое положение попадали, ничего не подозревая, девушки образованные - искательницы честного труда, особенно такие из них, которые заезжают сюда издалека, одинокие и неопытные провинциалки. “Свахи” помянутой категории, под маской приличных с виду, почтенных и зажиточных “дам”, матерей семейства, закидывали на них сети, под предлогом доставления выгодных мест, и когда, путем притворного участия, щедрых посулов, а нередко обязательной денежной помощи успевали снискать их доверие, то без дальних околичностей пересылали в дома терпимости, где уж, в случае протеста и сопротивления пойманной в западню жертвы, пускалось в ход и грубое насилие.

Этот способ уловления жертв, имеющий много разновидностей и носящий характер совершенно первобытного порабощения, всегда так коварно обставлен, что беспомощной девушке нужно много мужества и энергии, чтобы разорвать опутавшие ее сети.

Со стр. 162 Без всякого сомнения, множество случаев этого возмутительнейшего насилия и обмана венчаются успехом и проходят безнаказанно, а несчастные существа, ставшие их жертвами, при запуганности и апатичности пассивно покоряются своей участи.

С грустью должно сказать, что есть много случаев, где на подобного рода омерзительные сделки охотно соглашаются, - по полюбовному уговору, как о простом коммерческом деле, - если не сами жертвы, то близкие им, кровные люди. В наших материалах имеются едва вероятные в этом отношении, позорнейшие для человеческой репутации примеры!

Лет десять тому назад изобличен был на суде один “культурный” негодяй в том, что продал влюбленную в него девушку какому-то сладострастному восточному князю, и так как она протестовала против этой сделки, то он силой передал ее с рук на руки покупателю при самой возмутительной обстановке.

Констатированы случаи, где мужья, в том числе чиновники, следовательно, люди культурные, кормились от разврата своих жен, и не только знали об этом, но сами толкали их на этот промысел и лично старались как можно выгоднее обставить это дельце.

В одном из танцклассов - этих величайших рассадников нравственной порчи - объявился как-то оборотливый “братец”, немец, привезший двух своих молоденьких сестер из милого Vaterland`a для раздробительной продажи в Петербург, и открыто маклерствовал в зазорных сделках с танцклассными кутилами.

Со стр. 163 Раз у мирового судьи обвинялась некая мещанка, содержавшая у себя тайный притон, в том, что намеревалась продать какому-то распутному старцу свою родную сестру, красивую 18-летнюю девушку, которую она нарочно для этого вывезла из родительского дома в деревне. Продажа не состоялась только благодаря тому, что в дело вмешались сторонние честные люди - жильцы изобретательной мещанки, бывшие “невольными свидетелями гнусного торга между продавщицей и покупателем - старым развратником, в присутствии беззащитной и горько плакавшей девушки, обреченной на жертву”.

Значит, товар продавался лицом и без всяких стеснений; помешали его завершению впечатлительные свидетели, позвавшие в квартиру полицию...

Но сколько же бывает случаев, где или вступиться некому за беззащитную жертву, или сама она, уступая родственному влиянию, безропотно позволяет продать себя!

Участие родственников в таких сделках -. факт заурядный; достоверно, что встречаются даже отцы и еще чаще матери, которые заведомо продают своих дочерей таким же образом.

Со стр. 163 Не очень давно был обнаружен в Новой Деревне притон, где сбывались охотникам, по сходной цене, несовершеннолетние девочки - почти дети! Открытие это наделало большого скандала; винили притоносодержательницу и ее развратных сообщников-покупателей, винили полицию за недосмотр; но никто не спросил: каким образом несчастные отроковицы могли попадать в этот притон? Ведь были же у них родители, по крайней мере, у некоторых из них, и все данные указывали на несомненную виновность родителей или в том, что они выбросили своих дочек на улицу на произвол судьбы, или же в том, что заведомо с корыстной целью пристроили их в гостеприимный притон.

Возможность подобных случаев подтверждается, между прочим, и судебной хроникой, а до какой степени иные чадолюбивые родители бывают на этот счет сговорчивы и равнодушны к целомудрию своих детей, можно заключить из следующего эпизода, крайне несложного, лишенного всякого внешнего драматизма, но способного до глубины потрясти всякое человеколюбивое сердце.

Как-то в руки полиции попали две девочки, одна 12-и, другая 13-и лет, изобличенные в промысле развратом. Полиция навела о них справки и - вот что оказалось: незадолго перед этим обе они, по требованию матерей своих - нищенок, промышляли вместе попрошайничеством на улицах и однажды вечером “безотчетно” и даже неизвестно с какими, совершенно незнакомыми им, негодяями потеряли невинность, получив за это в награду несколько копеек.

Придя домой, они объявили о своем бессознательном грехе матерям и вручили им свой “заработок”, и что же? - матери не только не пришли от этого в ужас и негодование, но встретили падение дочек как желанный случай для умножения источников своего дохода и напутствовали их на прибыльный промысел обеими руками...

Разумеется, приведенный ряд фактов взят из безотрадной жизни самых низменных общественных подонков, исковерканных и деморализованных крайней бедностью и всяческими лишениями, совершенно ниспровергающими авторитет ходячей максимы, будто “бедность не порок”, - максимы, лицемерно сочиненной теми, кто ее не испытывал, в сомнительное утешение удрученных ею. Отсюда становится неоспоримым и ранее высказанное нами положение, что в ряды профессиональной проституции рекрутируются, так или иначе, исключительно “дочери нищеты и несчастья” - круглые “убогие” во всех отношениях, а не прирожденные Мессалины, впадающие в распутство “по призванию”, как думал поэт.

Со стр. 164 Но у этих, равно “убогих” на первых шагах зазорного промысла, молодых неофиток разврата существуют различные шансы на успех, и их ждет различная доля: одни осуждены, по тем или другим причинам, навсегда остаться “убогими”, другие - конечно, меньшинство - превращаются в “нарядных” героинь полусвета. Это распределение фортуны зависит от различной степени красоты, обольстительности, способности - доводить “цинизм до грации”, наконец, от случайных условий, благоприятных для фортуны или неблагоприятных, в которые попадает та или другая из жертв общественного темперамента... Как во всем и везде, тут большую роль играют удача, случай, известная степень ловкости и практичности в обделываньи своей карьеры и в уменьи продать товар лицом.

Со стр. 165 Поэт, описывая свою “нарядную” Фрину, заставляет ее “ребенком попасть в Париж”, там пройти высшую школу разврата и уже оттуда, во всеоружии, приехать в Петербург “обирать наше будто богатое барство”. Действительно, аристократия петербургского полусвета состоит в значительной части из таких именно плотоядных дщерей ветреной Франции и, вообще, из заезжих иностранок;

но среди нее есть немало и наших соотечественниц, чистокровных “Катек” и “Сашек”, как их прозывают галантные поклонники, с придатком каким-нибудь уличных кличек, измышленных казарменно-фривольным остроумием.

Между этими “Катьками” бывают даже знаменитости, которых знает весь город, на которых указывают пальцами во всех публичных местах и о скандалезных похождениях которых повествуют пикантные рассказы в веселых газетах.

Прошлое у них такое же темное и безотрадное, как и у любой “убогой” их товарки, тоскливо рыскающей по Невскому проспекту, в то время как они “летят в щегольском экипаже”, транжирят большие деньги на роскошные наряды и прихоти, возбуждая “чувство злобы и зависти тайной” в “порядочных” женщинах, знаются и амикошонствуют с золотой молодежью, а также с сластолюбивыми и шаловливыми государственными мужами, обирают их и подчас разоряют не плоше патентованных парижанок...

Не уступают они последним и в искусстве утонченного разврата, в цинизме и бесстыдстве, и разве только спасуют перед ними в степени культурности и образованности, не возвышаясь в этом отношении над уровнем кухарок и прачек.

Вообще, в умственном и культурном отношении, все представительницы полусвета и улицы - “убогие” и “нарядные” - одинаково оказываются в огромном большинстве невинными до совершенного безграмотства и дикости, как это покажет нам их статистика и как тому следует быть, имея в виду, что просвещение служит одним из могущественных орудий для истинной эманципации женщины от всякого рабства.

Со стр. 166 Замечательно также, что как “убогие”, так и “нарядные” всего чаще кончают одинаково - болезнью, нищетой и равновременной смертью. Исход вполне естественный для той, поистине ужасной, “каторжной” жизни, какую приходится вести этим несчастным изо дня в день, среди беспросыпных оргий, бессонных ночей, пьянства и всяческих излишеств!

Трудно даже сказать, чья жизнь в этом отношении каторжнее и скоротечнее - “убогих” или “нарядных”? По всем вероятиям, последним достается их счастливое, блестящее положение несравненно труднее и несравненно большим расходованием здоровья и сил, потому что и они сами, и их “временнообязанные” друзья как люди зажиточного класса, больше имеют средств, охоты и вкуса к расточительным оргиям и грязным вакханалиям.

Эта беспутная жизнь, в постоянной бешеной погоне за грубыми, чувственными наслаждениями, быстро подламывает силы нежного женского организма и

- в кратчайшее время красивая, “шикарная” гетера превращается в безобразную развалину, не имеющую никакой цены на рынке разврата.

Остается гибнуть и умирать в нищете, потому что обыкновенно эти несчастные не успевают, да и не умеют сберечь про черный день копейку из своего гонорара, как он ни бывает иногда роскошен и обилен.

Со стр. 166 Несколько лет тому назад в Петербурге большую сенсацию произвел трагический конец одной знаменитости полусвета. Она была француженка и явилась сюда в качестве каскадной певицы. Рыжеволосая красавица, столько же элегантная, сколько и развратная, она в короткое время приобрела толпу светских поклонников, стала первенствующей звездой среди столичных камелий и достигла такой блестящей славы, что ее имя стало достоянием городской молвы, а “малая” пресса считала приятной обязанностью постоянно следить за ее успехами и похождениями. Стоила она баснословно дорого своим богатым поклонникам, жила по-царски, изумляя своею роскошью и прихотливостью, но наживаться не умела. Прожив несколько состояний в короткое время и начав выходить из моды, она сперва продала с аукциона свою пышную обстановку - это было целое событие в скандалезной хронике, - потом, быстро опускаясь и спившись с кругу, забытая и отверженная, кончила свою беспутную жизнь среди полной нищеты в какой-то трущобе. Только когда она умерла, о ней вспомнили и - пресса много и с чувством по этому поводу морализировала.

Со стр. 167 Мы привели этот пример как наиболее яркий из множества других однородных.

Известный Дю-Кан, на которого мы уже имели случай ссылаться, изучив парижскую проституцию, пришел к выводу, что обыкновенно из ста женщин этой профессии, по малой мере, восемьдесят кончают крайне жалкой участью вследствие болезни, алкоголизма и преступления. Приняв по внимание разницу в культурности французского и нашего общества, следует предположить, что у нас еще больший процент подобных женщин оканчивают так же печально.

Со стр. 171 .. Д-р Гюбнер высказывает даже такую потрясающую уверенность, что “медицинская статистика могла бы дать поразительные факты о распространении сифилиса в семейном быту и тем самым оказать обществу большую услугу, чем производство в течение года десятков тысяч освидетельствований проституток” ..

Со стр. 172 на 173 .. По способу промысла проститутки разделяются, как мы упоминали, на три группы: 1) живущих в домах терпимости, 2) “одиночек” и 3) “бродячих, развратного поведения женщин”. Эта классификация определяет отчасти и существующее между этими тремя группами различие в положении моральном и материальном. В последнем отношении, без сомнения, лучше всего поставлены № 2 - “одиночки”. В то время, как живущие в домах терпимости находятся в положении своего рода батрачек, беспощадно закабаленных нравственно и материально хозяевами этих домов, - “одиночки”, так сказать, работают на самих себя и пользуются полной независимостью и свободой распоряжаться своим временем и самими собой.

Жизнь женщин, промышляющих в публичных домах, поистине ужасна во всех отношениях.

В гигиеническом - она как бы рассчитана на самое быстрое и бесповоротное расстройство здоровья и преждевременную смерть этих жалких созданий. Изо дня в день бессонные напролет ночи, _постоянное бражничество_, неестественный ход всей физической жизни организма, отупляющее однообразие, скука и полная бездеятельность существования в смрадных стенах лупанар, в которых обитательницы их становятся в условия особого рода затворниц, подчиненных тюремному ритуалу, - все это быстро разрушает душевные и физические силы обреченных на эту каторгу женщин, повергает их в апатию и делает совершенно неспособными ни выйти из этой ужасной тины, ни начать новую, более человечную жизнь.

Впрочем, в этом отупении и одичании, в этой скотоподобной жизни, среди шумных и диких, но холодных и бесстрастных оргий, только и можно найти объяснение возможности такого ужасного существования. Ведь у этих несчастных нет будущего, нет никакой жизненной цели, хотя бы даже - простой наживы для обеспечения себя под старость, потому что они опутаны такой до невероятия грабительской эксплуатацией и переплачивают на всем такую неслыханную лихву, что весь их грешный заработок сполна идет в карманы их хозяев-антрепренеров,

и они не только не успевают скопить какую-нибудь копейку про черный день, но, обыкновенно, всегда бывают кругом в неоплатном долгу у тех же хозяев.

Стоит ли при таком отчаянном положении думать о будущем, заботиться о своей судьбе, о лучшем ее исходе, когда исход этот один и почти неминуем ..

Со стр. 174 .. Немногим краше и жизнь так называемых “одиночек” .. Такие особы, конечно, не могут считаться приятными и удобными жилицами, и за это, если их пускают жить в квартиру и позволяют беспрепятственно принимать гостей, радушные хозяева дерут с них немилосердную плату, выгадывая притом поживиться от них и еще на чем-нибудь... Это целый правильно организованный промысел, с которого преблагополучно живут сотни квартирохозяев, отъедая львиный кус у горького хлеба своих злосчастных жилиц.

Со стр. 175 Что заработок с этого позорного промысла [ZT. для самих проституток] невысок, говоря вообще, это доказывается, между прочим, заурядностью случаев изобличения проституток в наклонности восполнять свой скудный гонорар воровством, а случается, и грабежом, при содействии и под руководством притоносодержателей.

Правда, повседневный опыт свидетельствует, что нынче часто воруют вовсе не от нужды, и в данном случае no-преимуществу имеет место глубокая нравственная испорченность, разъедающая всю вообще проституционную среду;

но несомненно, однако ж, что даже и этот грешный источник наживы, в связи с промыслом разврата, не избавляет наших героинь от нищенского состояния в конце концов.

Мы увидим из их статистики, что они, обыкновенно, очень непродолжительно фигурируют в списках врачебно-полицейского комитета и затем бесследно исчезают.

Со стр. 175 Конечно, многие из них просто укрываются от надоедливого надзора, но, по всем вероятиям, комитет без труда мог бы, если б захотел, распознать значительную часть своих исчезающих клиенток - красовавшихся дотоле в шелку и бархате, - в серых, оборванных рядах многочисленного полчища “бродячих, развратного поведения женщин”, представляющих собою подонки обозреваемого класса в отношении, если не нравственном, то социальном и материальном.

Уже из самого названия видно что эти несчастные состоят из сброда жалких, бездомных, голодных и холодных “площадных” побродяг, промышляющих развратом в трущобах, по грошам, среди невзыскательного и неприхотливого чернорабочего люда.

К сожалению, врачебно-полицейская статистика не дает никаких сведений о составе и состоянии этой, самой многочисленной, группы проституток; но можно с достоверностью предположить, что она в значительной части комплектуется изношенным, забракованным отбросом публичных домов и других рынков “культурного”, оплачиваемого рублями, разврата ..

Со стр. 177 .. Мировому судье принес жалобу некто, мещанин, в том, что его догола ограбили в “Малиннике” почти на глазах прислуги, которая никакой защиты ему не оказала. Мировой судья полюбопытствовал лично взглянуть на это злачное место и вынес такое впечатление: при входе в трактир, на черной лестнице, оказался дворник, поставленный “для предупреждения буйства и даже убийства, но вместо того предупредительно взимающий пятачки за пропуск со всех гостей “Малинника”; в стенах трактира шел гвалт и шум от оргий, происходивших в соседних комнатах. При составлении протокола “был слышен гул от народа, и до ушей присутствовавших долетали бранные слова, смешанные с восклицаниями: “поцелуй!”, “пойдем спать!” и т. п.

Свидетели показали, что “публичные женщины издавна допускались в этот трактир, при всех его содержателях, чтобы доставить бедному классу людей средство найти то, что требует природа...”

Несмотря, однако, на такую филантропическую заботу о потребностях “бедного класса”, те же свидетели констатировали, что в заведении этом “бедный класс” сплошь и рядом обирается и подвергается грабежу без всякого препятствия со стороны доброго хозяина, если не при его содействии.

Трущоб в таком роде, явно и тайно служащих притоном для дешевого разврата, сопутствуемого дебоширством, пьянством и грабежом, - в столице много. Полиция их знает и терпит в интересах лучшего надзора за этими опасными, противообщественными элементами; только время от времени она внезапно накрывает их, причем уловляет толпы “бродячих, развратного поведения женщин”, попадающих в ее статистику.

Мы указывали на то, что в большинстве случаев описываемые жертвы общественного темперамента состоят из “дочерей нищеты и несчастья”, что профессиональная проституция - прямой продукт пауперизма. Это подтверждают отчасти и цифры, определяющие первоначальный род занятий и сословный состав проституток. Цифры эти относятся только к обитательницам публичных домов и “одиночкам”, так как о “бродячих” подобных сведений не собирается вовсе ..

Со стр. 179 .. Сравнительно высокая цифра проституток из солдатских жен и дочерей. Мы в своем месте видели, что и в среде столичного нищенства лица воинского звания составляют весьма значительный процент, и тогда же отметили этот факт как указание на крайне незавидное материальное положение отставных солдат и их семей вообще. То же самое приходится повторить и здесь, при виде значительной цифры представительниц воинского звания в рядах столичной проституции, что, с другой стороны, ясно указывает нам, какие именно социально-экономические условия создают, главным образом, позорный промысел развратом ..

Со стр. 182 .. Чрезмерное развитие болезненности и смертности в среде проституток, как прямого следствия их “каторжного” промысла и убийственного образа жизни ..

Со стр. 184 .. Нам остается определить еще степень культурности наших героинь. Она невысока, как и следовало ожидать. Не говоря уже об образовании, даже простая грамотность большинству их не знакома. По спискам комитета за четырехлетие, в среднем выводе, из 2398 опрошенных проституток оказалось грамотных - 817, неграмотных - 1581, или почти две трети, тогда как в массе всего петербургского населения отношение это обратно противоположное: на два грамотных жителя - один неграмотный. Ясно, следовательно, что в числе других побудительных причин для разврата этих несчастных служит также и умственная темнота, так что к определению поэта, что они суть “дочери нищеты и несчастья” следовало бы прибавить: “и невежества”.

Со стр. 252 .. Есть указания, что в Петербурге весьма практикуется, хотя и очень редко обнаруживается и карается, неуловимый для правосудия, тайный вид детоубийства посредством вытравливания плода. К этому роду детоубийства прибегают женщины культурного класса, нередко из артистических верхушек общества, и не одни только, согрешившие и дорожащие репутацией весталок, девицы, но, случается, и замужние дамы, почему-либо не желающие быть матерями. К услугам этих барынек несомненно существуют особые специалисты из дамских врачей и акушерок, совершающие вытравление плода по всем правилам искусства. Практика у них, должно быть, немалая, ввиду того, что при современном повреждении нравов светская женщина очень любит наслаждения, очень склонна к грехопадению, но не любит и боится бремени материнства. На избавление себя от детей, путем вытравления плода, женщина этого сорта, ее любовники, подчас мужья и пособники-специалисты смотрят очень легко и не считают этого большим грехом. Есть ведь даже и умные книжки, которые оправдывают эту операцию с точки зрения житейской и философской.

Со стр. 273 .. Убийства жен мужьями, - “из ревности”, по шаблонному определению, - всего чаще совершаются в среде городского простонародья и, в большинстве случаев, являются результатом вовсе не пламенной любви, заостренной мщением за измену, а дикого самодурства и тиранического отношения к жене .. Отыскивают в свирепом насилии возмездие своим попранным “священным” правам власти .. Эти маленькие Отелло, в “спинжаках” и чуйках, из среды полуобразованной городской черни, обыкновенно - дрянные, мелкие злецы, нередко пьянчужки, забитые и потерянные личности, неспособные ни на какой решительный шаг. Ничтожества и парии, перед всеми унижающиеся, терпеливо сносящие от всех и обиды и тычки, они - в своей семье, по отношению к своим женам - являются настоящими калифами-деспотами, свирепствующими с несокрушимым сознанием _божественности_ [ZT. и от Библии, и от Аллаха] своих державных супружеских прав. Отсюда совершенно понятно, что когда несчастная жена сделает попытку освободиться тем или иным путем из-под бессмысленной, лютой тирании подобного - чаще всего пьяного вдобавок - животного, то животное, оскорбленное в чувстве исповедуемого им [ZT. и от Библии, и от Аллаха] рабовладельческого абсолютизма, считает себя в полном праве, мало того - считает своей [ZT. и от Библии, и от Аллаха] _священной_ обязанностью - казнить ее (жену) как мятежницу [ZT. Как казнят взбунтовавшего раба .. А, кстати: обыкновенное рабство тоже очень как освящается и Библией, и Аллахом .. И по Библии, и по Аллаху: очень, видите ли, _почетно_ быть _рабом_ божьим] .. Все почти, в этом роде и в этой среде, убийства и истязания жен мужьями носят именно характер казней, совершаемых с невозмутимой совестью и с твердым убеждением в их [ZT. и от Библии, и от Аллаха] справедливости ..

Со стр. 376 .. Рыцарское заступничество за оскорбляемых на улице женщин обходится иногда дорого. Волокиты, большею частью хмельные и в состоянии неистовства, оказывают энергический кулачный отпор рыцарям - случается, мужьям и родственникам, сопровождающим дам, подвергшихся преследованию. Хотя рыцарство в нравах не особенно у нас процветает, но попадаются мужчины, которые считают своим долгом вступиться за женщину, хотя бы и незнакомую им, при виде ее оскорбления. Как-то один мещанин, увидев, что двое наглецов назойливо пристают на улице к даме, невзирая на ее просьбы оставить ее, обратился к ним с увещанием, но в ответ получил жестокий удар по лицу, после чего ловеласы бросились бежать. Мещанин пустился за ними, нагнал на лестнице дома, в который они скрылись, где один из них выстрелил в него из револьвера и ранил в ногу... Вышло целое уголовное дело о покушении на убийство.

Нередки случаи, что уличные Дон-Жуаны, встречая отпор своим исканиям со стороны преследуемых ими женщин, наносят им оскорбления и побои ..

.Со стр. 377 .. Кроме Невского проспекта - обычной арены для уличного куртизанства, оно процветает также в скверах и садах, наиболее посещаемых публикой. Особенно дурную славу приобрел в этом отношении сквер около памятника Екатерины II, где в описываемое время оказывались возможными такие, например, сцены.

Один молодой дворянин, придя в этот сквер, подсел к почтенной матери семейства, скромно сидевшей на скамейке в ожидании своей дочери, и стал делать ей неприличные предложения, приглашая к себе; далее, не обращая внимания на просьбы оставить ее в покое, дворянин ее обнял и положил свою голову ей на плечо; когда же она сопротивлялась, то нанес ей удар и тянул за тальму. По просьбе дамы, околоточный надзиратель пригласил наглеца в участок, по дороге куда тот сквернословил, ударил потерпевшую ногою и несколько раз плевал ей в лицо.

Если этого сорта культурные дикари, в трезвом уме и твердой памяти, позволяют себе такое возмутительное насилие над порядочными женщинами, не дающими никакого повода третировать их en canaille (как подлых, фр.) то, под пьяную руку, с камелиями, чем-нибудь им не угодившими, они обращаются уже просто зверски ..

Со стр.387 низ .. Должно заметить вообще, что представительницы прекрасного пола, в особенности проститутки, не уступают грубому полу в проявлении буйных, строптивых наклонностей. Практика столичного мирового суда очень богата делами по нарушению тишины и порядка женщинами .. Выходят ночью из трактира Палкина двое мужчин и - делаются предметом нападения целой толпы развязных вакханок Невского; они окружили их и стали тащить с собою, с криком и смехом. Те начали отбиваться, красавицы не отстают и, видя безуспешность своей тактики, начинают бить несговорчивых кавалеров. Такими скандалезными сценами всю ночь напролет разнообразилась, бывало, шумная жизнь Невского проспекта ..

Со стр.407 .. В изнасиловании чаще всего изобличаются люди более или менее культурные, горожане, а не полудикие “сыны природы”. В примитивном быту изнасилование женщин является актом звериной, необузданной половой энергии, стихийной, полнокровной страсти; в современном же городском обществе оно есть порождение разврата, изысканного, пресыщенного сластолюбия и патологического извращения полового инстинкта, нуждающегося в искусственном возбуждении. Поэтому-то, и как обнаружили разоблачения вышеназванной английской газеты, очень часто жертвами насилия в городах делаются нынче не столько совершеннолетние женщины, сколько нежные отроковицы и даже дети.

Французский статистик Соке, занимавшийся исследованием этого вопроса в большом масштабе, заметил, что вообще число изнасилований взрослых женщин в последнее время сравнительно уменьшается, тогда как одновременно изнасилование детей в ужасающей степени возрастает. Так, с 1836 по 1880 г. изнасилование детей количественно увеличилось в пять раз!

Поразительное и глубоко печальное явление это объясняется именно не стихийной напряженной силою полового инстинкта, а его извращением ..

Со стр. 409 Что касается изнасилования женщин в нашей столице, то наибольшее число случаев этого преступления, обнаруженных полицией, разумеется, всего чаще по жалобам потерпевших, совершается над бедными, одинокими девушками из низших слоев населения, завлеченными пленившимися их свежестью и красотой ловеласами - самими ли непосредственно, или же при содействии специальных сводней. Неопытная, молоденькая девушка завлекается путем обольщения и обмана в западню и делается жертвой насилия. Виновник последнего и его пособники обставляют преступление так осмотрительно, что в большинстве случаев оно сходит им безнаказанно, тем более что сама опозоренная девушка чаще всего, во избежание огласки, тягостной полицейско-судейской волокиты, из стыдливости и сознания, что потерянного сокровища не воротишь, волей-неволей примиряется со своим бесчестьем... К такому решению усиленно приводит ее, конечно, и сам соблазнитель с компанией подарками, деньгами, ласками и льстивыми обещаниями.

Бывают, однако, случаи, что насильники действуют совершенно по-разбойничьи, с безоглядной наглостью ..

Со стр.424 .. Говорят, что русское общество переживает в данный исторический момент такую именно эпоху .. чтобы найти какое ни на есть оправдание безотрадной картине того широкого, повсеместного семейного разброда, который нередко с бесстыдной разнузданностью, на скандал всей улицы, дает знать о себе повсюду - от курной избы патриархального “мужика” до пышных чертогов родовитого, блистательного вельможи.

Не подлежит сомнению, что старые скрепы семьи, державшиеся главным образом на крутом подчинении женщины, у нас подорваны и расшатаны не только в интеллигентном обществе, но и в крестьянской среде - в деревне. Женская “эмансипация” у нас - вовсе не выдумка “либералов”, а несомненный реальный запрос жизни, естественным порядком возникший из общего освободительного движения преобразовательной эпохи. Потребность в большей свободе, в большей индивидуальной самостоятельности в семье чувствуется живо не только интеллигентной барыней, но и простой деревенской бабой, и не подозревающей о существовании “женского вопроса”. Потребность эта, не находя пока нормального исхода, а напротив - встречая грубое противодействие, с одной стороны, в закоренелом навыке мужчины к семейному деспотизму, к порабощению женщины, и с другой, - в отсталых, суровых и исключительных законах о браке, санкционирующих мужской деспотизм, - ищет себе удовлетворения в произвольных и часто порочных нарушениях семейного начала и его святости. Неудовлетворенная потребность создает протест, выражающийся в таких случаях дико, разнузданно и уродливо. Вот одна из существенных причин современного упадка нашей семьи, говоря вообще.

Кроме этой и других общих причин, Петербург соединил в себе много чисто местных, специфических условий, неблагоприятных и просто разрушительных для развития и процветания семейственности. Может быть, не найдется другого города более антисемейного, как наша Северная Пальмира - “краса полночных стран”.

Со стр. 425 Прежде всего, поражает огромное, совершенно исключительное преобладание в составе петербургского населения числа холостых и несостоящих в брачных парах индивидуумов над числом семейных людей .. Из пяти взрослых человек обоего пола общего числа населения почти четыре холостых или эмансипировавшихся от брачных уз.

Может ли, при таком необычайном до курьеза отношении, процветать семейное начало? Могут ли нравы в таком на диво антисемейном городе отличаться чистотою и целомудрием? Приведенные цифры убедительнее всякого обвинительного акта изобличают Петербург в крайне неблагонравном поведении и в закоренелом, систематически отрицательном отношении к семейному очагу, к супружескому сожительству. Печальное наблюдение это подкрепляют еще и другие цифры.

Так оказывается, что нет города в мире, где бы так мало .. заключалось законных браков, как в Петербурге ..

Со стр. 426 .. Статистика высчитала, что в нашей столице [в Петербурге] за описываемый промежуток времени ежегодно является на свет Божий до 5000 незаконнорожденных .. Одна только - нужно отдать ей справедливость - “благочестивая”, патриархальная Москва перещеголяла по этой части своего соперника [Петербург] .. Даже Париж, с таким апломбом противопоставляемый замоскворецкими патриотами добродетельной матушке белокаменной, даже “развратный”, “гнилой” Париж значительно отстал от матушки нашей в этом пункте .. Это, между прочим, к сведению читателей, буде им понадобится на память справка - в какой степени можно полагаться на хвалебный звон славянофильских риторов о беспримерной якобы чистоте и беспорочности пресловутого “сердца России” ..

Со стр. 428 .. Эти сто тысяч мужчин, тем или иным путем, чужеядно пользуются благосклонностью известного числа женщин совместно с их легальными обладателями; значит, известный процент женщин, по неумолимым требованиям статистики, как бы призван делить свои ласки между многими конкурентами для того, чтобы уравновесить настойчивый спрос на женскую любовь с ее ограниченным предложением. Это очевидно и неотразимо, с точки зрения и арифметики, и общественной физиологии.

Сто тысяч искусителей женской добродетели, роковым образом поставленных в необходимость искать удовлетворения чувства любви в адюльтере и разврате? - какой могучий, огромный прецедент для повреждения нравов и колебания основ семейного очага! Но на самом деле таких индивидуумов в Петербурге несравненно больше, как видно из вышеприведенных цифр: мы здесь определили только число тех из них, которые, так сказать, статистически узаконены в роли бессемейных трутней в нашем общественном улье.

Другим важным условием развития в столице холостяцкого беспутства и семейного разброда служит тот факт, что в составе петербургского населения постоянно находится огромное число индивидуумов, которые, хотя и считаются семейными номинально, но на самом деле живут здесь вне брачных пар и, следовательно, вынуждаются, по требованиям естества, так или иначе грешить и других вводить в грех. Особенно велико число таких разлученных со своими половинами семьян в низших слоях столичного населения. Известно, что эти слои комплектуются главным образом крестьянами - выходцами из деревень. Являются они в Петербург на заработки одиночно, оставляя в деревнях “дома”, своих жен или мужей, свои семейства; живут здесь подолгу, иногда всю жизнь, только изредка возвращаясь на короткий срок к своим очагам “на побывку”. Хотя наш крестьянин, в примитивном состоянии, говоря вообще, довольно крепок семейному началу и, по натуре, не расположен к разврату, хотя нам не раз случалось встречать среди петербургского простонародья личностей замечательно строгих нравов, не поддающихся искушениям городского разврата; но, разумеется, о массе сказать этого нельзя .. Сильно здесь деморализуются и без стеснения нарушают седьмую заповедь Господню, тем более, что прибывающая в столицу деревенщина - народ на подбор молодой, здоровый, цвет населения! ..

Со стр. 429 на 430 .. Особенное внимание здесь обращает на себя значительность числа вдов .. Вопиющим образом не сходится с цифрой вдовцов .. С в четыре с половиною раза меньше, чем вдов. Хотя статистикой замечено, что смертность мужчин вообще несколько больше смертности женщин, но далеко, однако же, не в такой ужасающей степени, как это показывала бы разница между числом вдов и вдовцов в столице, если бы мы приняли ее безусловно. Нет никакого сомнения, что огромное большинство обретающихся в Петербурге вдов овдовели не в нем, а где-нибудь в провинции, и прибыли сюда, уже овдовевши, что вполне естественно. Для женщин, обреченных на одиночество и эмансипировавшихся от брачных уз, Петербург может считаться самым удобным и самым заманчивым из всех русских городов. Нигде не соединено столько условий, благоприятствующих женщине устроиться независимо и самостоятельно; нигде не открыт для нее в такой степени простор для разнообразной деятельности, для заработков, для составления профессиональной карьеры. Что же касается так называемых “лакомых вдов”, ищущих романических приключений, веселья и эпикурейских наслаждений вне рамок строгой морали, то для них уж Петербург - земля обетованная, раздолье! ..

Со стр. 433 .. По внушениям благоразумия и эгоизма, он считает для себя возможным обзавестись семьей только по достижении .. прочности положения, тогда как женитьба в ранней молодости, без соблюдения данного условия, по нынешним понятиям, признается круглым безрассудством, непростительной нелепостью. Мы говорим об интеллигентном слое городского населения, и в этом обстоятельстве лежит еще одно объяснение сравнительной незначительности заключаемых в Петербурге браков.

Но в то время, как городская интеллигентная молодежь мужского пола всячески избегает, по вышесказанным причинам, налагать на себя супружеские узы, та же молодежь прекрасного пола - совсем наоборот - в большинстве рвется всеми силами и всеми средствами женского ума, женской красоты и кокетства как можно ранее вступить в брак, чтобы не перезреть и не опоздать составить “партию”. И вот почему девушки большею частью так неразборчивы по отношению к женихам, со стороны моральной, и так безоглядно отдают чуть не по первому предложению свою руку, но не свое сердце, которое, оставаясь безучастным и холодным к “суженому” для семейной жизни, столь нередко вследствие этого расцветает потом пылкой греховной любовью для адюльтера, для позора мужа и семьи и для конечного семейного разброда!

Со стр. 433 Сказать к слову, в этом явлении кроется одна из главных причин дурного состояния современной семьи, и в то же время здесь, на этой именно почве, нужно искать корень глубокого бытового неравенства между мужчиной и женщиной, фальшивости их взаимных отношений и того эгоистического, унизительного воззрения на нее мужчины, под углом которого он видит в ней игрушку, красивое ничтожество, вне брака, без опоры мужа не имеющее ни личности, ни значения.

Как ни безнравственно неравенство браков, но оно давно уже никого не возмущает, потому что вошло в обычай и все к нему пригляделись. Безнравственно оно потому, во-первых, что основным стимулом его служит эгоистическое сластолюбие мужчины: сам он, уже поживший и всего чаще проживший свои силы и свою молодость в беспутной холостой жизни, порочный, истощенный физически и отупевший морально, вступая в брак с молоденькой, свежей, невинной девушкой, руководится, конечно, очень грубыми инстинктами чувственности, самолюбивым желанием сорвать цвет жизни, на который он, в действительности, потерял уже право. Во-вторых, неравные браки безнравственны потому, что в основе их нет и не может быть главного условия, необходимого для выполнения задач семейного союза - взаимной любви и одинаковости творческих сил в интересе плодородия браков, откуда естественно происходит нарушение супружеской верности, разврат. Впрочем, неравенство возрастов супругов и его отрицательные, несчастливые последствия как для семьи, так и для общества, весьма обстоятельно и много раз обсуждались в литературе, издавна составляя любимую тему моралистов. Здесь мы только указываем на это антисемейное условие, заслуживающее в наших глазах особенного внимания, потому что оно более чем где-нибудь имеет место в Петербурге ..

Со стр. 436 .. Все эти цифровые отношения, несмотря на их кажущуюся сухость, весьма выразительны, в смысле указания на общее состояние семейного союза в нашей столице. Под цифрами скрываются здесь, как непреложный вывод из их соотношения, все те семейные раздоры, разрывы и драмы, большая часть которых остаются в черте семейных очагов и недоступны для постороннего глаза. Однако же кое-что выплывает и наружу, делаясь достоянием молвы, в особенности теперь, когда, рядом с развитием семейного разброда, большие успехи сделал цинизм, не стесняющийся никакими требованиями приличий и морали, хотя бы только формальной. Аожно понятая и поспешно усвоенная эмансипированностъ не только развязала руки людям испорченным или легкомысленным в деле разрушения своих семейных очагов, но и упразднила в них боязнь скандала и чувство стыда в этом пункте. Конечно, в “доброе старое” время семейные отношения не были лучше нынешних по существу, но тогда несомненно более уважалась, более считалась обязательной святость брака, и ради семьи и ее интересов люди более способны были к самопожертвованию и охотнее поступались эгоистическими стремлениями. Словом, семья была крепче, тогда как теперь семейные и супружеские связи манкируются и разрываются с полнейшей беззаботностью, а нередко и с наглым бесстыдством.

Нельзя, однако, не признать, что эмансипация, в смысле развития индивидуальной независимости личности, внесла и кое-что положительное в матримониальные отношения. Например, в настоящее время, как мы уже говорили выше, насильственные браки стали гораздо реже прежнего. Выиграла здесь преимущественно женщина, так как в данном случае она главным образом являлась жертвой насилия и принуждения, чаще всего со стороны родителей, деспотически распоряжавшихся ее судьбою и выдававших ее замуж против воли, по свои расчетам. Подобные случаи ныне в среде интеллигентной почти невозможны и если еще встречаются, то разве в живущих по старине, малокультурных слоях купечества. В купечестве больше, чем где-нибудь, браки устраиваются по расчету и в большей зависимости от родителей женихов и невест, которые здесь не отличаются, впрочем, особенной разборчивостью, весьма нетребовательны насчет романической любви и пассивно подчиняются выбору для них “суженых”, по усмотрению “тятенек” и “маменек”. Тем не менее и здесь проявляется иногда протест со стороны молодежи, хотя и очень своеобразно. В наших материалах имеется несколько совершенно анекдотических случаев, где купеческие женихи, в самый патетический момент бракосочетания, просто оказывались в бегах и этим расстраивали свадьбы. Бывали и такие казусы, что молодые, уже повенчавшись и справив свадьбу, убегали в первую брачную ночь куда-нибудь в веселые притоны разврата или же в объятия своих “душенек”, оставляя своих молодых жен в весьма обидном и конфузном одиночестве ..

Со стр.447 .. Мрачные, безобразные картины дикой, часто бессмысленной тирании, царящей в семейных отношениях низшей городской среды. Само собой разумеется, страдательную роль - нередко роль истой мученицы - несет здесь женщина.

Жалуется жена ремесленника, что муж безустанно бьет ее, пьянствует, завел любовницу, тратя на нее весь заработок, а жену оставляя в нужде и голоде; намерен продать свой дом в деревне, вконец расстроить хозяйство и пустить по миру семью... Свидетели показывают, как они, живя по соседству с тяжущимися, изо дня в день слышат происходящий в их квартире шум, сопровождаемый рычаньем мужа: “зарежу! убью!”, и воплями истязаемой жены.

“Нужно было видеть слезы несчастной женщины на суде, - добавляет стенограф, давший отчет об этом процессе, - чтобы вполне понять ее незавидную долю, ее горькое положение”.

Жалуется на жестокие побои мужа крестьянка .. Свидетели, однако, вполне подтвердили слова истицы ..

.. Мы наудачу, для примера, взяли из нашего материала несколько фактов, каких в хронике столичного суда - множество. Они повторяются чуть не каждый день и очень схожи между собою. Без сомнения, значительная, если не большая, часть случаев супружеской тирании не доводится до сведения суда и остается в четырех стенах семейных очагов, так как многие и, конечно, лучшие женщины, из стыдливости и не желая “выносить сор из избы”, терпеливо, молча несут свою страдальческую долю. Зато не составляют большой редкости в уличной жизни столицы соблазнительно-скандалезные сцены публичной супружеской расправы в таком, например, роде.

Раз, на углу Фонтанки и Апраксина переулка, уличная публика была свидетельницей возмутительной сцены. Рассвирепевший муж, по виду торгаш, устроил настоящую травлю за женой и детьми. Травле этой предшествовала, вероятно, домашняя бойня, от которой несчастная женщина, захватив двух малолеток-детей, бежала; муж за ней. Выбежав на улицу, преследуемая по пятам мужем, она скрылась в мелочную лавочку; тот ворвался и в лавочку, из которой жена выскочила через черный ход на двор и, видя, что погоня не отстает, снова кинулась на улицу. Здесь супруг-зверь настиг ее и начал с ожесточением бить ее и детей. В среде собравшейся толпы зевак нашлось несколько сострадательных людей, которые вступились за жертвы семейного насилия, но встретили сильную оппозицию, аргументированную таким неотразимым доводом:

- Я - муж и, по закону, волен делать с женой и детьми что хочу!

Отвратительной сцене положила предел полиция.

Опять-таки мы привели этот факт не потому, чтобы он был исключительным и чем-нибудь особенно выдающимся. Такие факты заурядны, и кому не приводилось быть их очевидцем? Вставили мы его здесь для полноты нашей картины, как один из видов тирании, свирепствующей в правах низшего слоя. Гораздо любопытнее, что героями таких всенародных дебоширств являются иногда представители и более культурного класса ..

Со стр. 452 .. В заключение обзора фактов семейного разброда, происходящего от жестокого обращения, нельзя не упомянуть, что бывают случаи, - конечно, редкие и исключительные, - где виновными являются не мужья, а жены.

В наших материалах есть несколько процессов в мировом суде по обвинению мужьями жен в самоуправстве и насилии. Во всех этих случаях буйные супруги оказывались сильными, дебелыми, своенравными женщинами, тогда как мужья - малорослыми, тощими, слабодушными вахлаками, ничтожными и в практической жизни, да еще подверженными слабости к пьянству. Словом, эти брачные пары представляли собой разительный контраст. Одна из обвиняемых дам била своего мужа, чиновника, систематически, била ежедневно и жестоко чем ни попало.

- Опоздаешь прийти со службы немного - поколотит, - жаловался муж на суде, - надымишь много в комнате трубкой - колотит; начнешь громко кашлять - опять взбучку задаст... Я уж терпел, терпел да наконец из терпения вышел.

Обвиняемая оправдывалась тем, что ее муж “хуже всякой бабы” и “не бить его нельзя”. Это ее твердое убеждение, и на увещание судьи более кротко обращаться с мужем, она ответила:

- А там посмотрим - как заслужит? Что заслужит, то и получит.

Другая крутонравная супруга повинилась, что она, точно, “держит мужа в ежовых рукавицах” и не только бьет его, но и под замок на хлеб и на воду сажает, но все это она делает и будет делать в неколебимом сознании своего священного права.

- Собственного-то мужа, - возразила она судье, - да я не имею права учить как хочу? В каких законах это прописано? И какая была бы я, без этого, законная мужу жена?..

А.С. Макаренко 1888-1939, т.3 М.1984, “Педпоэма”, с.41 .. Для ребят сделалось истинным наслаждением защищать Козыря от пережитков его прошлой жизни. Козыриха появлялась в колонии всегда с криком и проклятиями. Требуя возвращения мужа к семейному очагу, она обвиняла меня, колонистов, советскую власть и “этого босяка” Софрона в разрушении ее семейного счастья. Хлопцы с нескрываемой иронией доказывали ей, что Козырь ей в мужья не годится, что производство колес - гораздо более важное дело, чем семейное счастье. Сам Козырь в это время сидел притаившись в своей комнатке и терпеливо ожидал, когда атака окончательно будет отбита. Только когда голос обиженной супруги раздавался уже за озером и от посылаемых ею пожеланий долетали только отдаленные обрывки: “...сыны... чтоб вам... вашу голову...”, только тогда Козырь появлялся на сцене: - Спаси Христос, сынки! Такая неаккуратная женщина...

Как-то, в конце 1860-х годов, в Петербурге произвел большое удручающее впечатление один процесс, по обвинению мужа - молодого человека, офицера, принадлежавшего к интеллигентному классу, - в покушении на жизнь своей жены, выразившемся тем, что он у себя дома несколько раз выстрелил в нее из револьвера и ранил. Показания обвиняемого и свидетелей на суде раскрыли картину такой безжалостной, свирепой семейной тирании со стороны потерпевшей жены, что суд вынужден был дать снисхождение подсудимому. Нужно заметить, что брак этот был заключен по любви, с романическими препятствиями. Она была невеста состоятельная, а он был беден. Родители ее не соглашались на их брак; тогда молодые люди бежали и тайно обвенчались. Прошло несколько лет; родители жены умерли, и ей досталось значительное состояние, но - не впрок. Она начала, как говорится, “кутить”, - стала ездить в клубы, в маскарады, куртизанить с молодыми людьми, кататься с ними на тройках к цыганам, пристрастилась к верховой езде, к вину и к картам. Словом, барыня совсем свихнулась; но муж, человек смирного, уступчивого, мягкого нрава, притом находившийся в материальной зависимости от жены, смотрел сквозь пальцы на ее неверность и беспутство, изредка только делая ей замечания, которые, однако ж, вели к скандалезным семейным сценам. Не вынес он ее капризного деспотизма и жестокости, по отношению как к себе самому, так и к детям и прислуге.

Со стр. 453 На несчастье, у них были дети, с которыми мать обращалась ужасно: содержала их чуть не на кухне, выдавая всего 10 коп. в день на их пропитание, не пускала к себе на глаза, и все ее материнские заботы о них выражались бранью, колотушками и истязаниями... Отец, со слезами на глазах, показал судьям клок волос, вырванный из головы его дочки матерью. Жестокость последней к детям доходила до такой степени, что зрелища ее не могла выносить служившая у них прислуга и из-за этого сходила с места. Впрочем, самой прислуге жутко приходилось от своенравной и драчливой барыни, дававшей волю рукам ни за что ни про что. В этом отношении она не делала исключения и для мужа - нередко колачивала его и вообще держала в черном теле.

Всего же обиднее для него было ее презрительное, грубое с ним обращение при людях. Когда у них бывали гости, она помыкала им, как лакеем, ругала “скотом, подлецом, мерзавцем”, швыряла ему в физиономию карты, стаканы и что попадет под руку. Он “часто краснел” за жену - по его словам на суде, - страдал втайне за ее падение, за ее беспутство и бесчеловечность.

Со стр. 454 Семью свою она ненавидела: “ни один ребенок не родился у нас, не быв проклят матерью”, - говорил муж на суде.

Дело в том, что беременность мешала ей кататься верхом и пользоваться развлечениями, во избежание чего она не раз пробовала изгонять плод.

Несчастный [муж] долго терпел этот ад у себя в доме; наконец, после одной горячей сцены с женою, схватил вне себя револьвер и разрядил его по адресу благоверной, однако ж, настолько счастливо или несчастливо, что только оцарапал ее.

На суде же он заявил, что и вовсе не имел намерения убить жену, а хотел ее только “попугать”, так как не переставал горячо любить ее, любит и теперь ..

Со стр. 454 .. Семейные раздоры из-за имущественных отношений так же обыденны, как и возникающие вследствие взаимного охлаждения супругов, неверности которого-нибудь из них, жестокого обращения и проч. В практике столичных мировых судей сплошь и рядом встречаются тяжбы между супругами, нередко положительно из-за грошей. Предметом тяжбы служат какие-нибудь тряпки, какие-нибудь ничтожной стоимости вещи из домашней утвари, похищенные или растраченные кем-нибудь из тяжущихся сторон. Чаще всего в делах этих потерпевшей стороной оказывается жена, так как обыкновенно беспутные, опустившиеся мужья, исходя из своих неограниченных супружеских прав, относятся с полной бесцеремонностью к имуществу своих жен и считают себя вправе расхищать его. Суд, однако, не всегда дает им в этом поблажку, как можно видеть из следующих, взятых нами для примера, фактов ..

Со стр.455 низ .. Потерпевшей стороной здесь чаще всего являются жены, принесшие приданое, из-за которого, собственно, и возгорается спор. Дело происходит так: муж, женясь из-за приданого, начинает обирать жену или проматывать ее состояние, и когда разорит ее дотла, то в большинстве случаев бросает и ее и детей на произвол судьбы. История весьма обыкновенная и вполне естественная, когда брак заключается какой-нибудь из сторон по холодному расчету, исключительно из-за денег, а таких браков в Петербурге множество ..

Со стр. 457 .. Примеры злой и придирчивой супружеской мстительности на развалинах семейного очага. Один муж - старик, женившийся на молоденькой, - после того как, измученная его ревностью и дурным обращением, жена убежала от него, вчинил против нее из мести иск о небывалой растрате его имущества. Другие разочарованные супруги преследуют своих жен обвинениями просто в кражах или в нарушении супружеской верности, или даже в политической неблагонадежности, руководясь единственно чувством мелкой раздраженной мстительности. И бывает, что такой супруг в состоянии довести преследуемую жену до отчаяния. Раз к прокурору явилась одна образованная светская дама и с рыданиями стала просить его избавить ее и детей от мучений, причиняемых мужем-негодяем. Оказалось, что он не только оскорблял ее, но и разорял, транжиря ее состояние на кокоток и кутежи. Потеряв всякое терпение и желая избавиться раз навсегда от мужа, молодая женщина ходатайствовала о разводе и, одновременно, о признании ее двух детей незаконнорожденными... Ходатайство оригинальное и почти неправдоподобное, но - каков же должен быть семейный ад, каковы отношения между супругами, если порядочная женщина и мать, ради избавления себя и детей от постылого главы семьи, решается на такое сильное средство, равно позорящее и ее и детей, притом совершенно незаслуженно?!

Со стр. 458 Аналогичная судьба постигла и другую состоятельную даму, имевшую неосторожность увлечься пустоголовой, распутной куклой петербургской салонно-трактирной выправки .. Началось бесконечное вытягивание денег из кошелька жены на мотовство и беспутство, с чем он перед нею и не скрывался, выказывая циническую бесцеременность и грубость. Ее возражения, упреки и отказы в деньгах он встречал бранью, а потом перешел и к побоям. Раз дело дошло до того, что она должна была бежать от рассвирепевшего супруга в гостиницу, а когда он и там ворвался к ней, то - искать защиты у сторонних людей. Несчастная женщина убедилась, что она связалась с бессердечным негодяем, не питавшем к ней ни искры привязанности, и что если он до сих пор не бросил ее, то только в расчете обобрать до конца. Нужно было, пока не поздно, спасаться от милого супруга. Она выхлопотала себе тайком отдельный вид на жительство у администрации и, выбрав время, когда муж где-то предавался разгулу, уехала с детьми из Петербурга подальше. Этот сюрприз, расстроивший все планы брошенного мужа и сразу лишивший его возможности пользоваться деньгами жены, так его потряс, что он в непродолжительном времени кончил самоубийством.

Я уже указывал на то существенное в данном вопросе обстоятельство, что в матримониальных инстинктах петербуржцев огромную роль играет корыстолюбие, нередко - голое и совершенно беззастенчивое ..

Со стр. 459 .. Петербург, можно сказать, кишит женихами-искателями богатых или состоятельных невест с хорошим приданым. “Захудавшие” или промотавшиеся представители “золотой молодежи”: чиновники, достигающие зрелых лет и “степеней известных”, разные “дельцы” и аферисты, ищущие капиталов для осуществления своих предприятий и промышленных карьер, - вся эта пестрая холостежь, которой так много в Петербурге, непременно, в своих надеждах и видах на будущее, рассчитывает на составление выгодных “партий”, ищет их, сносится с свахами, высматривает богатых невест и наперебой волочится за ними. Может быть, не всем известно, что подколесинский способ заочного сватанья через сваху отнюдь не составляет анахронизма и в наши дни в среде петербургской “интеллигенции”, не говоря уже о купечестве, где большинство счастливых браков устраивается свахами. Обыкновенно корыстные матримониальные вожделения женихов-кавалеров из “благородного” сословия обращаются на купеческих дщерей ..

Со стр. 460 .. Последствия таких браков чаще всего плачевны и, преимущественно, для женщины. Выходя замуж, по обыкновению в очень ранней молодости, она только после брака начинает прозревать, начинает жить сердцем, которое и остается большею частью безответным в своих запросах. Купленный муж - не может быть любящим, чувствительным мужем, и коль скоро он достиг цели, получил в руки плату за принесенную им жертву Гименею, то бесцеремонно сбрасывает с себя и ту маску наружной любезности по отношению к жене, которою старался обольстить ее до венца .. Таких испорченных жизней среди наших женщин - множество ..

Со стр. 492 .. За всеми ведь нарушениями морали и закона не угонишься! Промышленный опыт на этот счет в такой степени богат и умудрен, что очень многие столичные заведения для приюта, угощения и забавы устраиваются по такому именно плану и расчету, чтобы предупредительно и гостеприимно служить удобными притонами запутавшимся в любовных сетях парочкам. Таким образом, в Петербурге существуют “гостиницы для господ приезжающих”, именующиеся так для прилики, а на самом деле служащие исключительно приютом для расхожего, бездомного разврата, для счастливых эпилогов скоропостижных романов, начавшихся на “семейном вечере” в клубе, на спектакле в театре, в танцклассе, а то и просто на улице. Существует для той же зазорной цели множество ресторанов с “отдельными кабинетами” более или менее комфортабельными, уединение в которых окупается обязательной в таких случаях тратой на угощение. Такими специальными “кабинетами” щеголяют лучшие, аристократичнейшие рестораны на самых видных улицах. В том же иносказательном роде предлагают гостеприимство во всякий час дня и ночи едва ли не все, существующие в столице, “семейные” номерные бани. Потом известны особые, аристократические тайные притоны для романических встреч и rendez-vous, доступные развратникам из “хорошего” общества, располагающим достаточно шальными деньгами для удовлетворения своих изысканных вкусов. Кроме того, проникать в эти притоны можно только по знакомству. В сущности, это те же дома терпимости, только - беспатентные и секретные; но предназначенные для шалунов высшего сорта и роскошно, с комфортом обставленные, они носят известный престиж “порядочности”, приличия и бонтона, за которые, разумеется, гостям и приходится расплачиваться очень дорого.

Со стр. 493 Престиж этот сообщают им и поддерживают сами их хозяйки-сводни, чаще всего - элегантные, светские пожилые дамы “приятные во всех отношениях”, большею частью вдовы, и иногда с громкими титулами и почтенными именами. Некоторые из них приобретают большую и прочную популярность в скандалезной хронике, и имена их делаются достоянием общей молвы. Почему-то этих барынь принято называть не по фамилиям, а по именам и отчествам: Амалия Ивановна, Шарлота Карловна, и т. д.; почему-то также они - больше иностранки, немки и едва ли не жидовки. Нельзя не упомянуть еще и об исполняющих роль таких же сводней модистках-француженках, маскирующих свою миссию невинным портняжным искусством.

О круге знакомых и практике этих промышленниц в Петербурге рассказывают чудовищные вещи, жестоко компрометирующие добрую славу столичной светской дамы. Некоторые из них составили себе славу каких-то волшебниц, могущих предоставить за деньги, к услугам заказчика, чуть не любую, по указанию, женщину, слывущую порядочной и добродетельной. Конечно, это - легенда; но вот факт, который нам рассказал очевидец. Несколько лет тому назад, подкутившая компания светских молодых людей заехала к какой-то в этом роде Амалии Ивановне, практиковавшей сводничество при посредстве альбомов с фотографическими портретами своих клиенток: гость выбирает по своему вкусу портрет, делает заказ, и - в назначенный день и час оригинал достается ему в обладание, благодаря услужливости сводни. Вот в этих-то альбомах попадались, говорят, портреты таких особ, которых никто не смел бы и заподозрить в греховности. Конечно, альбомы показывались по секрету хорошо знакомым, верным “заказчикам”, которые к тому же в состоянии были платить очень крупные деньги Амалии Ивановне и ее клиенткам. При обозрении одного из этих альбомов какой-то гость из компании молодежи, заехавшей к почтенной хозяйке тайного притона, был смертельно поражен, неожиданно встретив в нем портрет - ни много ни мало - как своей невесты, приличной светской барышни из хорошего семейства, которую он натурально считал ангелом чистоты и невинности. Молодой человек не верил свои глазам, но когда из расспросов оказалось, что это, действительно, портрет его невесты, тогда, подозревая, что здесь кроется какой-нибудь подлог и обман, он потребовал, чтобы Амалия Ивановна свела его с любимой им девушкой. Сводня оказалась на высоте своего призвания: с ужасом и отчаянием молодой человек встретил в назначенный час свою невесту, готовую продать свои ласки... Это так его потрясло, что он, спустя несколько дней после этого свидания, всадил себе пулю в лоб.

Со стр. 494 Может быть, и тут что-нибудь преувеличено и прикрашено; но несомненно, что в числе клиенток описываемых бонтонных сводней бывают далеко не одни заведомые проститутки. При их посредстве, несомненно, пошаливают, либо по разнузданности темперамента, либо - что гораздо чаще - из расчета, и “барыньки” из порядочной среды, носящие маски совершенной респектабельности.

Да, из расчета! У нас изысканные вкусы, мы хотим роскошно, по моде одеваться, желаем иметь ложу в итальянской опере и т. д., а между тем муж или родные не могут и не умеют нам это доставить... Что ж? Бедненькой дамочке остается самой как-нибудь промыслить средства на все эти потребности, без удовлетворения которых и жить не стоит! В этом случае знакомство с Амалией Ивановной и ее услуги - чистая находка.

Очень печально и мерзко это явление, но нельзя оспаривать - оно у нас завелось.

Вообще, нужно сказать, что в Петербурге тайная проституция, неизмеримо и многократно превосходящая количественно явную и профессиональную, находит себе, как в басне, “и стол и дом” под каждым “листком”. Но если бы еще ее разгул только и ограничивался улицей и всеми этими разнообразными лупанарами, скрывающимися под благовидными иносказаниями! К сожалению, разврат часто гнездится о бок с семейным очагом, а то и в самых его недрах; его растлевающими сетями нередко переплетены супружеские отношения; он заражает подрастающее юношество, искушаемое с ранних лет, и зауряд в самом родительском доме, соблазнительными и порочными примерами старших; во множестве случаев он цементирует грязными связями нанимателей и служащих, а этих последних - между собою везде, где сталкиваются два пола.

Со стр. 495 Известно, что столичная домашняя прислуга глубоко и почти поголовно развращена. Женская, большею частью незамужняя молодежь, массами прибывающая из деревень и поступающая в услужение к петербургским “господам” кухарками, горничными, прачками и проч., быстро и бесповоротно вовлекается в разврат и всей окружающей обстановкой, и бесчисленными, нецеремонными ловеласами, начиная с “барина” и лакея и кончая гвардейским щеголем-солдатом, велемощным дворником и т. д. Разве закаленная в целомудрии весталка устояла бы против такого непрерывного и разнородного соблазна со всех сторон!

Можно положительно сказать поэтому, что огромнейшая часть женской прислуги в Петербурге (в сложности ее около 60000) - сплошь проститутки, со стороны поведения. Конечно, официальный надзор за общественными нравами их игнорирует: проституцией они не промышляют в прямом смысле, хотя в нередких случаях она, без сомнения, дает им особый доход, помимо заработка.

Бывают даже такие счастливицы между петербургскими кухарками, которые своей податливостью в этом пункте составляют себе далеко превосходящую их скромное положение карьеру, делаются законными женами своих соблазнителей - “господ” и выходят в “барыни”. Говорят, да об этом не раз и в литературе писалось, что так благонравно кончают греховные связи с своими кухарками преимущественно пожилые холостяки-чиновники и что такая счастливая доля достается чаще всего кухаркам-чухонкам.

Зато еще достовернее, что и ряды уличной, клейменой проституции комплектуются в значительной части вконец развращенными и отбившимися от дела служанками.

Такую же податливую для соблазна, легко развращаемую ловеласами и в большинстве порочную среду представляет многочисленный в столице класс швеек, модисток и мастериц разных женских ремесел и рукоделий, обыкновенно оплачиваемых крайне ничтожной заработной платою. Большинство этих милых созданий разнообразят свои скучные рабочие дни проституцией, находя в ней и забаву и, так сказать, “приварок” к своему скудному, черствому хлебу, если и совсем не бросают иглы и мастерства для профессионального разврата.

Со стр. 496 К этой же среде, по степени нравственности и по своему отношению к данному щекотливому пункту, может быть причислена масса молодых, более или менее культурных, одиноких и бедных женщин, в таком множестве предлагающих на страницах газетных объявлений свои услуги в качестве конторщиц, продавщиц, экономок, компаньонок и т. д. Нередко услуги эти предлагаются в весьма категорической форме, не оставляющей ни малейшего сомнения относительно действительной их тенденции. Практика выработала на этот предмет особый условный язык. Кому не приходилось встречаться в газетных объявлениях со “вдовами” и “девицами” - или просто “молодыми особами”, умеющими “ходить за хозяйством”, которые “ищут места у одиноких или вдовцов” и, в случае выгодных кондиций, “согласны даже и в отъезд”? Иногда эти “молодые особы”, для повышения своей цены, прибавляют в своих рекламах, что они - “особы благородные”, знают языки и окончили курс наук. Наниматели у них, разумеется, являются. Между охотниками до романических знакомств этим путем попадаются очень уж проницательные и дальновидные господа, которые вычитывают в подобного рода предложениях, со стороны молодых интеллигентных женщин, то, чего в них вовсе нет.

Известны многочисленные случаи, как на публикации о себе гувернанток, учительниц, лектрис и т. п. честных девушек, действительно ищущих работы без всяких иносказаний, являлись с апломбом развязные кавалеры, приглядывались, приценивались и более или менее откровенно сводили переговоры на почву, ничего не имеющую общего с наукою и педагогией. В маленьких газетах не раз изобличались такого сорта искусители, ошибавшиеся адресом. Более решительных из них, случалось, и к суду тягали за “оскорбление чести женщины”.

Не в выгодном свете представляются также и нравы петербургского фабричного чернорабочего люда в данном отношении, особенно в тех случаях, где сталкиваются на работах оба пола. Как и большинство промышляющих в Петербурге крестьян, фабричные - мужчины и женщины - состоят главным образом из молодежи, либо совсем холостой, либо живущей не в брачных парах. Внезаконные связи между полами чрезвычайно распространены в этой среде, благодаря еще и тому, что нравы ее по-городски разнузданны и на самый факт интимного сожительства парней с девушками в ней установился весьма терпимый взгляд. Сожительство происходит здесь открыто, его никто не стыдится, и оно никого не смущает. Оно как бы укреплено и освящено обычаем, обставлено известными, обязательными для всех гарантиями, и выработало даже свою особую терминологию. Девушка, вошедшая в связь с парнем, называется его “душенькой”, а он по отношению к ней не без юмора - “воздахтором” или, еще посмешнее, “хохалем”. Связи, однако, здесь довольно крепкие и даже сравнительно целомудренные. И “душенька” и ее “хохаль” отличаются взаимной верностью и уже не разбрасываются по сторонам, пока связь их в силе. И другие парни в своих волокитствах обходят спаренную уже девушку, а если бы который стал за ней припадать, то разве под страхом быть жестоко избитым ее обладателем с помощью товарищей. Точно так же парни одного околотка, завода или фабрики дружно и ревниво ограждают всех, находящихся в их среде, девушек от ухаживаний и искушений сторонних волокит из других околотков. Из-за этого выходят иногда свирепые побоища. За всем тем нужно заметить, к чести этой среды, что вольные любовные связи здесь вовсе не имеют характера унизительной для женщины, оподляющей обе стороны, купли и продажи. На любовь идут обе стороны по чувству, свободно, без всяких корыстных расчетов. “Душенька” - отнюдь не “содержанка”, а скорее товарищ своего возлюбленного в материальном и житейском отношении. У нее свой заработок, у него - свой: в этом деле они оба равноправны и независимы. Вступая в связь, девушка продолжает работать на фабрике, и социальное положение ее нисколько не изменяется. Скорее случается, что не “душенька” пользуется материально от своего “воздахтора”, а он от нее. По капризу женского сердца, полюбив негодяя, забулдыгу, пьяницу, она безропотно отдает в его полное распоряжение не только свое сердце, но и кошелек. Такое паразитное пользование женской любовью со стороны сердцеедов-мужчин - вещь весьма обыкновенная в низшем слое столичного населения; особенные мастера на это - солдатики, неизбежно фигурирующие, в качестве классических “кумовьев”, чуть не в каждом кухонном романе. Это - истые Альфонсы петербургских кухарок, задолго предупредившие на практике литературное гражданство у нас этого модного ныне термина и представляемого им понятия.

Со стр. 498 В этом пункте прелюбодейство низшего класса резко различается от такого же греха класса высшего, культурного и зажиточного, - и не к выгоде как нравов этого последнего, так и положения в нем женщины, посвящающей себя культу Киприды. В противоположность “душеньке”, созданной вольностью нравов в простонародье, интеллигентное любострастие сформировало “содержанку”. Типы однородные по происхождению и по антисемейственному значению, но ничего не имеющие общего в отношении социальном, а отчасти и в нравственном.

Как мы сейчас видели, внезаконное сожительство не парализует гражданской личности “душеньки”, не отнимает у нее рабочей материальной самостоятельности, превращая исключительно в жертву и жрицу гетеризма, как это случается с каждой почти “содержанкой”. “Душенька” остается человеком, работницей, силой, умеющей за себя постоять; любовная связь для нее - не культ и не всепоглощающее дело, а - праздник, забава и отрада только в часы досуга, в виде редкого лакомства. Совсем другое дело - содержанка, в той форме и в тех условиях, в каких образовало этот зазорный тип петербургское интеллигентно-эпикурейское распутство. Самое уже название здесь ясно определяет подлость и безнравственность данного положения. “Содержанка” - бранное слово, смертельно оскорбительное в ушах каждой порядочной женщины, хотя нельзя мимоходом не заметить, не во гнев благонравным дамам, что положение многих и многих замужних женщин весьма аналогично с положением “содержанок”; но этого щекотливого пункта мы здесь касаться не станем...

Со стр. 499 Сожительство с “содержанкой” есть пародия и подделка брака, потому что оно основывается на известном договоре, который, конечно, у нотариусов не скрепляется. Предметом договора служит благосклонность ангажируемой красавицы, взамен которой, глядя по ее красоте, изяществу, положению и степени сговорчивости, другая договаривающаяся сторона принимает на себя обязательство “содержать” ее в той или другой сумме. Хотя, вследствие зависимого положения женщины, такое отношение лежит в основе каждого почти, самого идиллического романа, приходящего к вожделенному концу, и только не обусловливается формально в пылу любовных диалогов и пылких поцелуев, хотя, с другой стороны, и в области адюльтера, особенно при вовлечении в грехопадение молодых, пока неопытных жертв, договора с ними не заключается, - тем не менее во всех случаях вопрос о “содержании”, с первых же шагов “торжествующей любви”, нахально и бесстыдно встает между влюбленными и неотступно требует от героя своего разрешения. Отсюда, в большинстве внебрачных романов приобрести любовницу значит - взять “содержанку”. Это - sine qua non (непременно, лат.). Если при данных условиях даже право на пользование законною любовью мужчина должен непременно купить, то сомнительное право не прелюбодеяние - и подавно. Мы говорим именно о культурной среде, где женщина чаще всего и до сих пор специально и всецело подготовляется для одной только любви, подобно гаремной одалиске. Она умеет только любить и возбуждать любовь как своими натуральными, так и благоприобретенными от образцового воспитания конфектными прелестями, салонными талантиками и костюмами. Вне этих отправлений она - бессильное, ни к чему не способное и ничего не умеющее ничтожество. Таков тип “барышни” и “барыни”, под который взапуски и не без искусства подделываются выскакивающие в “содержанки” худородные и ширококостые дщери улицы, еще вчера шмыгавшие по ней в дырявых опорках, на посылках у “мадамы” либо у “тятьки” - отставного унтера, снискивающего пропитание в соседнем кабаке. И все это рвется и из кожи лезет закрепить себе тем или иным путем обожателей (мужей или любовников), чтобы на их счет бездельничать в холе и роскоши, щеголять костюмами, кататься на рысаках, слушать оперетку, веселиться и кружить головы мужчинам! В этом - цель и идеал жизни, пустоты и гнусности которой эти красивые куколки не постигают, да и постичь не желают... Зачем? Им покаместь хорошо, а там хоть трава не расти!

Со стр. 500 Таким образом, для современного Дон-Жуана вопрос о любви, по обстоятельствам дела, есть вопрос не столько романический, сколько карманный. В былое, более наивное, время обольщенные Лауры и Донны-Анны более или менее искренно мечтали, что “с милым рай и в шалаше”, и ничего не требовали до поры до времени, кроме “вечной” любви;

Матф 6:34. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. АЛ-ДР СЕРГ. ПУШКИН о Лауре-христианке, "КАМЕННЫЙ ГОСТЬ". Сцена 2-я, ужин у Лауры .. ЛАУРА (Л.) и ДОН КАРЛОС (Д.К.) .. Л. Ты, бешенный! останься у меня, ты мне понравился; ты Дон Гуана напомнил мне, как выбранил меня и стиснул зубы с скрежетом. Д.К. .. Так ты его любила. Очень? Л. Очень. Д.К. И любишь и теперь? Л. В сию минуту? Нет, не люблю. Мне двух любить нельзя. Теперь люблю тебя. Д.К. Скажи, Лаура, который тебе год? Л. Осьмнадцать лет. Д.К. Ты молода... и будешь молода еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя еще лет шесть они толпиться будут, тебя ласкать, лелеять, и дарить .. Но когда пройдет пора, когда твои глаза впадут и веки, сморщась, почернеют, и седина в косе твоей мелькнет, и будут называть тебя старухой, тогда что скажешь ты? Л. Тогда? Зачем об этом думать? что за разговор? Иль у тебя всегда такие мысли? Приди, - открой балкон. Как небо тихо .. ночь лимоном и лавром пахнет .. А далеко, на севере - в Париже - быть может, небо тучами покрыто, холодный дождь идет и ветер дует. А нам какое дело? Матф 6:34. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

но, при современной деловитости, всякий риск в самом деле очутиться в глупом “шалаше” с потерянным сокровищем, по возможности, исключается заблаговременно при начале каждого порядочного романа. Сокровище ревностно оберегается, пока не выяснится вполне вопрос о “содержании”, об его размере, прочности и действительности. Хорошо при этом и поторговаться, подороже запросить. Петербургская опытная Лаура или Донна-Анна мастерски обделывает такие дела. Есть на то к ее услугам и особые маклеры, свахи. И вот на рынке прелюбодеяния устанавливается для находящейся в обращении “наличности” довольно определенный курс: самая “наличность” классифицируются по сортам, имеющим несколько постоянных, отчетливо различаемых типов. “Содержанка” такого-то сорта столько-то стоит в год, такого-то - столько... “Сведущие люди” всегда это в точности знают. Потом, всегда бывает отбор, превосходящий всякие сорты, - “звезды” и “львицы”, на которых весь город тычет пальцами, и к шлейфу которых мода привлекает самых прихотливых селадонов. Этим уж цена особая, чрезвычайная, иногда уму непостижимая.

Но, вообще, цены высоки на этом рынке, и притом каждая “содержанка”, по натуре вещей, сознательно и бессознательно стремится побуждать своего обожателя тратить на нее как можно больше. В этом ее честолюбие и единственное, доступное ее пониманию доказательство, что ее любят. Затем, между этими дамами развивается сильное соперничество нарядами, экипажами, всяким щегольством и мотовством. Вырабатываются среди них истые гарпии хищничества и расточительности, беспощадно разоряющие своих “содержателей” одного за другим, и в результате без всякой выгоды для себя про черный день. Впрочем, нынче этот вакхический тип безоглядной мотовки начинает вытесняться другим, более практичным и расчетливым - выжиги и скопидомки, у которой хищничество имеет определенную цель наживы. В Петербурге известны этого сорта барыньки, прослывшие с течением времени за капиталисток, по сказаниям молвы.

Со стр. 501 Самое положение “содержанки” таково, что она естественным порядком должна всеми силами стараться подороже стоить своему обожателю. Во-первых, жизнь ее совершенно пустая, бесцельная и бездельная; единственное ее содержание и назначение - “buvons, dansons et aimons” (будем пить, танцевать и любить, фр.), по точному смыслу опереточного кодекса. Больше от нее ничего не требуется, и ее “содержат” только на этот лишь предмет. Выходит, по справке, не жизнь, а какой-то бесконечный, повседневный канкан, для возбуждения и проделывания которого, конечно, нужна и соответственная вакханальная обстановка, нужны и разные увеселительные наркотики. Во-вторых, каждая “содержанка” - в чем именно и заключается наиболее определяющее ее условие, - служа лишь сластолюбивой прихоти своего принципала, ни на одну минуту не гарантирована в прочности своего союза с ним и постоянно находится под страхом быть брошенной. В ней натурально разыгрывается чувство самосохранения, которое и толкает ее нещадно стричь попавшего в ее сети овна, пока он в “телячьем восторге” и пока не вздумает эмансипироваться. В-третьих, наконец, у торгующей собою красавицы прямой коммерческий расчет - набивать на себя цену елико возможно. Каков товар, таков и покупатель. Престиж дороговизны - лучший аттестат на описываемом рынке и верная приманка для расточительных прихотников, аналогичных с гоголевским “дураком”, потому только покупающим арбуз, что он стоит сумасшедших денег.

Со стр. 502 Достоевский где-то сказал, что современный, особенно петербургский, “всечеловек” всякого возраста непременно содержит в мечтах - обзавестись любовницей... помимо жены, конечно, у кого она имеется. Достоевский превосходно знал все извилины гнездящегося в человеческом сердце любострастия и - в этом ему можно поверить на слово. Нужно только сделать маленькую стилистическую поправку. Слово “любовница” вовсе теперь не употребительно, и коль скоро петербуржец размечтался насчет этой лакомой материи, то мечтает он не о любовнице, а именно о “содержанке” - не иначе. Последний термин, столь распространенный ныне, вполне определяет сущность дела, хотя и звучит, правда, очень не романически.

Мечтают о “содержанках”, действительно, многие; но обзаводиться ими далеко не все в состоянии, на что мы указали выше. На петербургский житейский аршин - иждивение “содержанки” есть признак уже зажиточности, успешной и счастливой карьеры, округления благоприобретений. “У него содержанка!” - не без завистливой нотки говорят о ком-нибудь, желая образно представить степень его благосостояния, и это приемлется за неотразимо веское доказательство. Словом, до заправской “содержанки” мечтающий о ней, интеллигентный петербуржец дослуживает, как до аренды (ps. аренда - крупная госпенсия, госрента “за особые заслуги”), долголетней беспорочной службой, а если подвизается на иных практических поприщах, то соответственными трудолюбием и искусством. Конечно, счастливцы, унаследовавшие от родителей богатство, не ждут, не теряют даром золотого времени и обыкновенно первые же шаги свои на гражданском поприще начинают под руку с “содержанками”... Только, нет! Кипя избытком сил и жаждой опыта в море наслаждений, юность избегает всяких уз и договоров, любит разнообразие и порхает от цветка к цветку в садах Цитеры, не останавливаясь слишком долго на одном. Обыкновенно “содержанками” обзаводятся люди, уже перебродившие, устоявшиеся и солидные - вероятно, например, в гражданской службе не ниже коллежского советника. Союз с “содержанкой” имеет в себе уже некоторую обстоятельность и благоразумную соразмерность, как и сама она представляет собой некоторый суррогат жены или исправляющей ее должность, следовательно, нечто хозяйственное, прирученное и обиходное... Тут нужны уж, так сказать, солидные добродетели.

Со стр. 503 Разумеется, попадаются оттенки и разновидности, но, кажется, можно с достоверностью сказать вообще, что “содержанок” имеют больше люди зрелые, с определившейся карьерой, чем юные и начинающие, которым предстоит еще пройти искус благонравной любви с невинными созданиями и прокиснуть на лоне законного супружеского счастья, имеющего иногда свойство возбуждать позыв к “содержанкам”. По крайней мере, вполне достоверно, что в Петербурге очень многие женатые и семейные люди имеют “содержанок”, случается, по нескольку зараз, и даже не очень скрываются с этим... Что ж? Люди живут в свое удовольствие и - счастливцы - ни в чем себе не отказывают! - говорит о них практическая мудрость. На адюльтер мужчины смотрят у нас очень снисходительно в культурных слоях, да и кто же стал бы здесь греметь осуждением, когда слабости этой причастны, в большей или меньшей степени, все сверху донизу, за немногими исключениями? Люди видные и высокопоставленные, представители “большого света”, заводят себе “содержанок” (на этой высоте, впрочем, их называют уже не “содержанками”, а “метрессами”) с такою же почти беззастенчивостью, как и заурядные, сытые бонвиваны биржи, гостиного двора и т. д. Этим даже гордятся, как нередко тщеславятся самими “содержанками” - их красотой, элегантностью, дороговизной, артистической знаменитостью или родовитой знатностью.

Потом, кому не известно из истории и скандалезной хроники, что погрешающие в этом пункте “сильные мира сего” сплошь да рядом простирают иногда слабость к своим “помпадуршам” до предоставления им очень сильного своекорыстного влияния на “дела” и даже, в некотором роде, на судьбы отечества, - на составление карьер, на повышение разных протеже, в ущерб, конечно, и общему благу, и пользе службы и справедливости?

В нашей памяти встает целый ряд исторически знаменитых метресс * и фаворитов как из отдаленного, так и из ближайшего прошлого, и трудно исчислить, во что обошлись они любезному отечеству!

[ Из комментариев Анджея Иконникова-Галицкого со стр.766-7. - с. 504. Михневич намекает на обычаи, укоренившиеся в среде высшего петербургского общества. Как известно, сами государи, Александр I, Николай I, Александр II, на глазах светского общества почти открыто жили с любовницами. Романтическими похождениями был знаменит Николай Павлович; Александр II в молодые годы славился женолюбием и множеством интрижек; лишь впоследствии, остепенившись, он завел себе постоянную возлюбленную (ей был дарован титул - княгиня Юрьевская). По стопам венценосцев шли и их приближенные, высшие сановники империи. В эпоху Александра II иметь “метрессу” - содержанку стало в среде высшей столичной бюрократии и аристократии чуть ли не обязательным делом. С приходом к власти Александра III, подчеркнуто примерного семьянина, положение изменилось... но незначительно и ненадолго. ]

Со стр. 504 Мы подошли к вопросу, который сам собой возникает, а именно: - кто же такие петербургские метрессы и “содержанки”, комплектующие ряды несчитанной, тайной проституции, откуда и как они рекрутируются? Обозревая безграничные пределы современной порчи нравов и семейного разброда, мы чувствуем необходимость поставить этот вопрос несколько шире.

Правильнее и уместнее спросить, кажется, уже не о том - много ли в Петербурге развратников и падших женщин, представляющих с точки зрения морали грустную аномалию, а о том - кто нынче не грешен в этом отношении, много ли чистых, целомудренных мужчин и женщин, каковыми, по требованиям той же морали, долженствуют быть все? Дело идет к тому, судя по фактам, что аномалию начинают составлять не первые, а последние, т. е. не грешники, а праведники, что разврату и порче причастно большинство - может быть, огромное большинство, тогда как добродетель и целомудрие делаются редкостью, чуть не исключением. Относительно мужчин из культурных классов это можно сказать уже вполне утвердительно. Известно, что целомудрие давно уже не считается обязательным для мужчины, и его нарушение вовсе не ставится в упрек.

Со стр. 504 Известно каждому из личного опыта, что интеллигентный мужчина, обыкновенно еще на школьной скамье, нередко с отроческих лет, познает и яд и сладость грехопадения во всей его полноте. В Петербурге, конечно, этот искус сильнее и распространеннее, чем где-нибудь, и, невзирая на разные дисциплинарные меры по ограждению учащегося юношества от соблазна (например, запрещения посещать увеселительные сады, кафешантаны, рестораны, опереточные театры и проч.), множество наших подростков очень рано развращаются, а что касается балованных питомцев некоторых привилегированных заведений, так они даже составили себе в полусвете и в пансионах без древних языков весьма упроченную, лестную репутацию едва ли не самых бонтонных кутил и шалунов.

.. Со стр. 505 .. Михневич. - Установленная общественным договором нравственная правда человеческих и, в частности, половых отношений, о святости которой ежедневно твердят нам и церковь, и закон, и школа, и литература, есть не что иное, как мертвая буква в огромном большинстве случаев. У всех на устах эта правда, все показывают вид, что уважают ее и соблюдают, во всем наружно выполняется ее формальный ритуал, и - все сплошь лгут, лгут заведомо, лгут с грубым циническим лицемерием! .. Ведь правда должна быть в самой жизни, должна быть выражением господствующих в ней нормальных отношений; но какой же в ней смысл, если, например, по ее букве, любовная связь мыслима только в браке, и сам по себе брак - свят и нерушим, а в действительности внебрачные отношения преобладают непомерно и являются как бы нормой? Выходит, стало быть, что на самом деле правда не там [не в бормотаниях попов], а здесь [у мирян] - грубая, унизительная для человеческого достоинства, но она - живой, непререкаемый факт, вытекающий из натуры существующих отношений...

Со стр. 505 Кто же такая петербургская “содержанка” или метресса? - Должно прежде всего оговориться, что эту позорную кличку вынуждаются иногда носить женщины бесспорно порядочные и чистые, но роковым стечением обстоятельств лишенные возможности назваться законными женами тех, кому отдали они свое сердце. Вообще, невзирая на распространение в интеллигентной среде либеральной терпимости относительно формы интимного союза мужчины с женщиной, - так называемый “гражданский брак”, даже искренно, по глубокому убеждению заключенный, мало внушает к себе доверия и уважения в среде самих принципиальных сторонников его, хотя они в этом не всегда сознаются. Дело в том, что этого сорта брак во множестве случаев житейской практики ставит женщину в фальшивые, щекотливые и порой оскорбительные положения. Оскорбительно уже то, что в общем мнении толпы она непременно прослывет наложницей, содержанкой, метрессой, и другого имени ей не будет, да его и нет пока ни в юридическом, ни в бытовом лексиконе.

Во всяком случае, необходимо выделить из общей массы продажных содержанок тех честных женщин, которые и в связях незаконных берегут себя и свято выполняют призвание верной, любящей жены и матери. Таких немало, благодаря множеству неблагоприятных житейских условий, мешающих урегулированию половых отношений сообразно нормальному, естественному подбору. Сколько, например, одних жертв несчастных браков - ушедших от своих мужей или жен для союза с избранниками своей страсти, запоздавшими явиться вовремя! Хотя нарушение супружеского обета всегда роняет отчасти женщину, но, без сомнения, та, которая между тайным адюльтером и открытым разрывом с мужем выбирает последний, - выказывает известное мужество и неиспорченность сердца, брезгающего обманом и развратом.

Потом, сколько хороших, но неопытных девушек, в увлечении пылкой, молодой страсти, пренебрегают требованиями ходячей морали и законности для самоотверженной иллюзии - найти “с милым рай в шалаше”, построенном на вольной внебрачной территории!

Так или иначе, но из повседневных наблюдений видно, что ныне весьма нередко, особенно в Петербурге, встречаются внезаконные союзы, носящие все признаки прочных супружеств, сложившихся совершенно по-семейному и служащих образцами домашнего мира, совета и любви. Скрепляющим цементом являются здесь чаще всего дети, когда Господь благословит ими греховную связь. И может быть, в законном браке женщина не горит такой жаждой стать матерью, как в положении “содержанки”, если только она не совсем, конечно, испорчена и имеет основания дорожить своей связью. Да и не много найдется даже среди испорченных женщин таких, в которых совсем погасли бы инстинкт материнства и присущее женщине консервативное тяготение к домовитости, к укреплению семейного гнезда.

Со стр. 507 Это матримониальное стремление среди женщин, подходящих под рубрику “содержанок”, породило даже один своеобразный вид уголовщины, а именно, - фальшивое материнство. Случаев этого преступления, за обозреваемый нами период, в Петербурге было несколько. Романического в них ничего не заключалось; обыкновенно изобличавшиеся в фальшивом материнстве женщины, по справке, руководились просто материальным расчетом и эгоистическим чувством самосохранения. Находясь на “содержании” у людей состоятельных, но черствых, скупых и нецеремонных, не связанные с ними чувством сердечности и живя под непрерывным страхом быть в одно прекрасное утро брошенными, эти несчастные измышляли фальшивое материнство, как вернейшее в их мнении средство скрепить связи с содержателями и обеспечить свое положение со стороны, по крайней мере, материальной.

Таким образом, было несколько случаев покупки и даже кражи детей по заказу “содержанок” или самими ими лично, и детей этих они выдавали за своих родных, но, как видно, не всякого “содержателя” можно этим фортелем одурачить. Вероятно, опытов в этом роде делается немало, как можно заключить из того, что некоторые из них доходят до огласки и суда, хотя торжество правосудия покупается здесь ценою слишком уж зазорного скандала, равно постыдного для всех заинтересованных сторон. Потом, очень памятен бывший в конце семидесятых годов весьма соблазнительный, трагикомический случай фальшивого материнства, очень уж наивного по замыслу и технике.

Малоизвестный наследник и сын очень известного родителя-миллионера, прогулявшегося в “места отдаленные” за поджог достославной мельницы, имел “содержанку”, какую-то, брошенную мужем, бедную молодую женщину, и держал ее, как говорится, в черном теле. Развратный богач унаследовал от “тятеньки” скаредное скопидомство и платил за ласки жертве своего сластолюбия чуть не медными пятаками, обращался с нею грубо, по-скотски и в таком тоне, что она ждала каждый день, что он, опозорив ее, бросит на произвол судьбы. Сама ли она надоумилась, или ее подучили добрые люди - разыграть роль кандидатки в матери от жестокого “содержателя” и на этом основании потребовать от него обеспечения будущего ребенка. Началась довольно странная комедия. Несчастная, для наглядного удостоверения действительности своей беременности, прибегла к бутафорскому искусству: она начала подвязывать себе к животу подушку. На первых порах обман удался. Жестоковыйный скупой купчина, из боязни скандала, смалодушничал и, скрепя сердце, удовлетворил требование любовницы относительно обеспечения; он ей выдал вексель в 10000. Получив вексель, героиня почла, что комедия кончилась, и сняла подушку. Увидев обман, миллионер рассвирепел и, вместо того чтобы махнуть рукою и уплатить деньги, как диктовало если не великодушие, то благоразумие, имел бесстыдство вчинить формальный иск и посадить несчастную женщину на скамью подсудимых... Процесс этот, как и следовало ожидать, послужил только к вящему бесславию истца и внушил к нему общее отвращение.

Со стр. 508 Что касается ходячего, наиболее распространенного типа петербургской содержанки, то в большинстве случаев это - или еще вчера бывшая заурядная “публичная женщина”, или накануне того, чтобы таковою сделаться. Во всяком случае, очень трудно найти разграничительную грань между этими двумя видами служения потребностям общественного темперамента. Карьера заведомых проституток - всех этих бывших модисток, белошвеек, “девиц с машинками”, продавщиц, камеристок и проч. - начинается с того, что они, впав в грех и обыкновенно сбежав из-под родительского или хозяйского крова и бросив свое ремесло, попадают на “содержание” к своим соблазнителям. По естественному порядку, соблазнитель, сорвав “цветы наслаждения”, по выражению Хлестакова, в кратчайшее время забывает все свои клятвы и обещания, охладевает к своей жертве и бросает ее на произвол судьбы. Ей, понятно, ничего не остается, как идти на улицу - снискивать пропитание своими прелестями.

Со стр. 509 Бывает нередко и наоборот: пройдя всю школу публичного непотребства, выросши в нем, проститутка выскакивает в “содержанки” - апогей счастья, о котором мечтает каждая из расхожих дам. Дело в том, что в Петербурге сформировался особый забубённый тип женолюбца, который, не умея шагу ступить в кругу порядочных женщин, чуждаясь их, весь век свой вращается среди погибших созданий и проделывает с ними всю комедию ухаживания, любви, брака и семейной жизни - все это, конечно, в мельхиоровой, так сказать, подделке. Люди этого типа очень искренне убеждены даже, что такой романический мельхиор гораздо удобнее, лучше и дешевле настоящего в том же роде серебра. Главное, никаких связывающих и дисциплинирующих человека обязательств и возможность, без угрызений совести, менять предметы своих восхищений когда угодно, и нисколько с ними не церемониться. На вкус и спрос этого-то распутного бобыля сложилась кочующая, если можно так выразиться, содержанка, которая переходит из рук в руки, не только не теряя цены, а нередко дорожая с каждым новым актом перепродажи.

.. Люди сходятся до последних границ короткости без малейшего взаимного влечения; в холодные объятия друг друга их толкают просто - деньги, вино, мода, наконец, механическая случайность и всего реже - чувство красоты. Женщины как личности тут нет и следа - в спросе и в цене один ее, так сказать, внешний футляр, в пикантно-бесстыдной отделке и обстановке. Со своей стороны, и женщина этой среды ни во что не ценит личность мужчины, как с внутренней, так и с внешней стороны, и отдается с полным безразличием всякому, кто в состоянии заплатить за ее экипаж, за ее обед и т. д., включительно до ее издержек на Альфонса.

Альфонс тут неизбежен и является вполне естественным дополнением семейного очага содержанки. По расчету, без всякого увлечения, а иногда с отвращением отдаваясь за деньги богатому содержателю и, конечно, не связываясь с ним внутренне никаким долгом верности, она ставит ему рога, не стесняясь, при первой оказии. Бывает, что она куртизанит со многими, враздробь, но чаще - заводит одного интимного любовника и иногда рабски ему предается. Все же она женщина, и должна же она так или иначе излить на ком-нибудь то любвеобилие, которым полно каждое молодое женское сердце. Для падшей, продажной женщины в этой тайной привязанности по сердцу, по страсти - отрада и поэзия жизни, тем более обаятельные, чем яснее и чутче сознает она испорченность и безнравственность своего существования.

Впрочем, в этих романах современных Нана очень трудно разобрать, - где в них начинается женская платоническая сердечность и где просто бродит разнузданная чувственность, не находящая себе удовлетворения в объятиях официального содержателя.

Одно достоверно, что в том и в другом случае им одинаково приходится покупать и взаимность, и скромность избранников своего сердца.

Последними бывают обыкновенно те праздношатающиеся, неопределенных занятий, приятные молодые люди, щеголяющие модными панталонами и развязностью манер, которых французы называют petits creves (франт, модник - фр.) и которые мозолят вам глаза в кафешантанах, в партере опереточного театра, на гуляньях, в танцклассах и иных увеселительных местах. Они нагло заглядывают в каждое женское лицо, фамильярничают со всеми встречными камелиями, как старые их знакомые, приятельски здороваются с антрепренерами и артистами заведений и совершенно свободно, как “свои люди”, ведут себя около буфета... Никто никогда не знает, на какие источники живут, фланируют и покучивают эти юные бродяги в одноглазках и лайковых перчатках. Только в позднейшее время тайна их блаженного существования и их призвание стали ощутительно определяться и получили надлежащую квалификацию. Модные галстучки и панталоны, завитые, вспрыснутые духами усики, кокетливое охорашивание, выражающееся в выхоленной, как на модной картинке, физиономии, в грациозных позах и в скорострельном метании медовых взоров, - все это очень часто оказывается не платоническим искусством для искусства, не просто пошлым, самоуслаждающимся фатовством quand meme, а преднамеренным, стратегически составленным планом, в прямом расчете на завоевание благосклонности вот этих, красующихся обыкновенно в бельэтаже театра, пышных, сластолюбивых Мессалин. Перед нами - или уже законченные, гордые успехом Альфонсы, или кандидаты в них, всеми силами рвущиеся занять свободные вакансии.

Со стр. 511 Альфонс - парижское название мужчины, промышляющего собой на рынке разврата. Это - форменный проститут, но несравненно гнуснейший, чем проститутка. Порождение современного распутства, они точно так же, как и клейменая женщина, продает себя и, подобно ей, служат порочным инстинктам общественного темперамента, обнаруживаемым только не мужской, а женской половиной рода человеческого. Собственно Альфонс, как явление, как тип, не представляет собой ничего нового: он у нас, например, водился в обилии уже в восемнадцатом столетии и запечатлел себя даже на страницах истории, в лице крупных “фаворитов” [ Екатерины II-й ].

Ново только название - Альфонс, очень быстро у нас распространившееся, может быть, потому, что самый тип-то стал нынче очень распространяться.

О современных петербургских Альфонсах составилась целая скандалезная литература, и на знаменитейших из них чуть не тыкают пальцами, правда, иногда с риском попасть в неприятную “историю”, когда изобличенный Альфонс сочтет за благо разыграть роль оскорбленного рыцаря...

Со стр. 512 Хотя Альфонсы прикомандировываются и к пошаливающим, лакомым барыням, не торгующим собою, но главным образом ютятся они около видных, много получающих содержанок. Оно и естественно: праздные, испорченные, без всякого чувства взаимности, ради одних денег отдающиеся своим “содержателям”, женщины этого сорта, по логике вещей, должны искать и развлечения, и удовлетворения потребности любить - в связях на стороне, заключенных по сердцу. Героями этих-то романов и являются чаще всего Альфонсы.

Обыкновенно дело устраивается так, что Альфонс, эксплуатируя нежную страсть к себе такой особы, бесцеремонно пользуется ее кошельком и иногда жестоко ее обирает. В операции этой всегда чувствуется в большей или меньшей степени и шантаж, особенно если Альфонс имеет дело с женщиной, сколько-нибудь дорожащей репутацией порядочности и таящей свои амурные шалости от мужа или “содержателя”. Скромность или молчание в таких деликатных отношениях - слишком ценная вещь для падшей женщины, чтобы пользующийся ее фавором Альфонс пренебрегал возможностью подороже их продавать.

Со стр. 512 Альфонсизм, если можно так назвать это отвратительное явление, имеет множество разновидностей. Из них особенно распространена одна, которая примыкает к голому мошенничеству и нередко делается объектом правосудия. Жертвами являются здесь чаще всего женщины уже немолодые, вдовы и старые девы, но которым еще “ничто человеческое не чуждо”. Тем не менее они собой дорожат и если мечтают о любви, то не иначе как о законной, освященной супружеством. Не представляя собою лично ничего соблазнительного, они делаются предметом хищнического ухаживания со стороны Альфонсов из-за приданого. Если приданое крупное, то ухаживатель этого сорта не задумается продать себя формально, сходив под венец; но если ему почему-либо нельзя этого сделать или, как говорится, себе дороже стоит, то он кончает тем, что, вскружив голову бедной жертве и приобрев ее доверие обещанием жениться, выманивает у нее деньги и улетучивается. В судебной практике немало встречалось процессов, вчиненных обманутыми этим путем, простодушными жертвами дурно адресованной “поздней любви”.

Со стр. 513 В официальной статистике квартирной платы в Петербурге, распределенной по профессиям квартирантов, мы нашли одно характеристическое указание, которым здесь и воспользуемся. Оказывается, например, что театральные артистки имеют квартиры, в частности, значительно более ценные, чем театральные артисты, и вообще принадлежат к категории наиболее зажиточных в столице обитателей. Так, они платят за квартиры, средним счетом, до 500 руб. (дороже адвокатов) - почти вдвое, сравнительно с актерами. Отчего бы это? Ведь средний гонорар артисток за служение искусству не только не выше, говоря вообще, гонорара артистов, но даже несколько ниже; очень немногие из них получают большое жалованье и, во всяком случае, таких счастливиц не бывает более числа артистов-премьеров, получающих не меньшее вознаграждение. Чем же объяснить эту разительную разницу в квартирной плате?

Ничем иным, как догадкой, что известное число артисток умножают свой скромный театральный гонорар сторонними обильными источниками. Источники же эти текут к ним из карманов поклонников и обожателей, или, на вульгарном языке житейской практики, попросту - “содержателей”.

Путь театральной артистки всегда был скользкий - настолько скользкий, что не пасть на нем и сберечь в неприкосновенности свою добродетель всегда удавалось очень немногим.

Платоническая меломания близко граничит с грубым сластолюбием, и немного встречается таких меломанов, которые бы, восхищаясь на сцене искусством и талантом молодой красивой артистки, забывали в ней женщину и не воспламенялись любострастием... Отсюда каждая миловидная, тем более даровитая артистка осаждается со всех сторон настойчивыми эротическими искательствами толпы поклонников, чаще всего людей с видными положениями и располагающих вольной деньгой. От искушений и соблазнов ей нет проходу, и - сколько нужно иметь ей твердости и святости, чтобы безнаказанно и беспорочно пройти сквозь этот строй неистового куртизанства!

Но, конечно, большинство артисток - создания хрупкие в этом отношении, не говоря уже о том, что многие из них потому только и дорожат сценой, что могут на ней выставлять свои прелести, как товар, на охотника... Слава артисток в этом пункте - особенно опереточных и балетных - не из блестящих, как известно.

В то же время на рынке петербургского любострастия обладание артисткой, т. е. ее “содержание”, считается верхом роскоши и бонтона. Наибольшее преимущество отдается здесь балетной танцовщице. Иметь в метрессах балерину - что может быть элегантнее и изящнее с точки зрения ташкентского вкуса и savoir vivre'a (умения жить, фр.)! Это - сладкая мечта для столичных изысканных бонвиванов со временем еще Репетилова, хваставшего и, конечно, лгавшего, что он “танцовщицу держал, да не одну - трех разом”... Балетных танцовщиц “держат” обыкновенно самые блестящие олимпийцы, с которыми простым смертным конкурировать здесь мудрено…

Со стр. 519 .. Такова нравственная зыбкость и бесхарактерность рабочего в большинстве случаев, что он сам не знает, как и когда приключится с ним этот бешеный пароксизм [крутой запой], а если и знает и сознает его гибельность, то решительно не имеет воли обуздать себя.

Как ребенок, он в этих случаях нуждается в посторонней опеке и охотно ей подчиняется. Такую опеку берут на себя обыкновенно матери, жены, дети у рабочих семейных.

В Петербурге весьма обыденна такая картина: в расчетные дни, преимущественно по субботам, у фабрик и ремесленных заведений, где-нибудь у ворот, на дворе или на лестнице, к тому часу, когда рабочие оканчивают занятия и получают заработок, собираются группы женщин и ребят, с озабоченными, тревожными лицами, и терпеливо, иногда на жестоком холоде, например, зимою, топчутся на одном месте несколько часов. Это - все матери, жены и иные родственницы рабочих, согнанные сюда страхом, что их "кормильцы", получив заработок, неровен час - "запьют" и оставят их голодать. И вот они их подстерегают с тем, чтобы отвести домой, точно выпущенных из пансиона малолетков, и во всяком случае отнять у них заработанные деньги или хоть часть их. Происходит грустно-комическая сцена. Женщины бросаются на рабочих, тащат их за собой и настойчиво требуют выдачи заработка, а если те упираются или стараются утаить часть денег - без церемонии выворачивают у них карманы и производят обыск.

Обыкновенно рабочие добродушно покоряются этой родственно-полицейской феруле, в сознании, что без нее им трудно было бы устоять против искушения и не "запить", очертя голову ..

Со стр. 528 на 529 .. Спросите передравшихся в пьяном виде закадычных приятелей, когда они проспятся, - из-за чего это они растерзали друг друга и изувечили; они ответят наивно-добродушным недоумением: "Нечистый попутал", или еще лучше: "Да это мы, любя, побаловали малость!".

Делу дается чаще всего такой смысл, и притом вполне искренно, что - какая это была бы гулянка без драки, без дебоша, без "шабарши", по техническому термину кабака.

Что подпившие добры-молодцы таким членовредительным образом "балуются" между собою - это еще туда-сюда, но обыкновенно "пьяная дурость" разражается дикой, жестокой, омерзительной грозой на существах слабых, не принимающих участия в загуле, - на женщинах и детях.

Можно утвердительно сказать, что большая часть тех семейных драм, тех свирепых истязаний, а не то и убийств, которые так нередки в простонародном быту и делают такою тяжкою и ужасною судьбу русской простой бабы, - совершаются в чаду спиртных паров.

И без того деспот у себя дома, загулявший буян совершенно сатанеет и, естественно, ни на ком другом нет ему столько простора и искушения "побаловать", утолить свои расходившиеся звериные инстинкты, как на рабски закрепощенной ему, слабой и беззащитной жене ..

Со стр. 530 Очень назидательные имеются указания на растлевающее действие пьянства вообще и праздничного в особенности по одной деликатной стороне петербургской нравственности. Статистическим путем дознано, что в средней годичной пропорции самый больший процент внебрачных зачатий приходится на время праздничных вакханалий. "Влияние праздников, - говорится в трудах центрального статистического комитета, - так велико (в данном отношении), что выдвигает количеством незаконнорожденных такие месяцы, которые для всех вообще рождений стоят на самом заднем плане". Комитет разумеет наши большие годовые праздники - Рождество Христово и Пасху. По его вычислению оказывается, что самый больший процент внебрачных зачатий выпадает на месяцы: январь (9,5), апрель (9,2), май (8,5), и т. д. Менее всего грехопадений и прелюбодеяний происходит в летние и осенние месяцы, когда больших праздников не бывает и, следовательно, не бывает слишком большого повального пьянства.

Степень деморализующего влияния праздничного пьянства и разгула, в данном отношении, может быть обозначена еще кое-какими небезынтересными цифрами. У нас имеется статистика врачебно-полицейских освидетельствований падших женщин (т. е. профессиональных проституток) за три года (1869-1871 гг.). И здесь оказывается, что самая большая масса освидетельствований и - в то же время - заболеваний "секретной" болезнью выпадает на месяцы, в которые бывают большие праздники. По среднему расчету за трехлетие, таких освидетельствований происходило ежегодно до 125 000, и из этой цифры на праздничный сезон (с конца декабря по апрель) выпадало более одной трети, а равномерно был высок за эти месяцы и процент заболеваний. Отношение это ясно указывает, что во время праздничного разгула сильно увеличивается число падших женщин, промышляющих своим телом, соответственно, разумеется, оживлению спроса на этот "товар" и вообще на разврат ..

Со стр. 547 Вообще, нашему суду приходится весьма нередко судить и карать, если не самое пьянство, то разные, обязанные ему своим происхождением законопреступные деяния. Чаще всего изобличаются невоздержанные на вино граждане в буйстве, в нарушении общественной тишины и благочиния, а то и в более тяжких криминалах. Таких дел множество, и, конечно, только незначительная их часть доходит до ведения суровой Фемиды. Например, факты буйства, домашнего насилия над членами семейств, совершаемые их главами в пьяном виде, доходят до суда очень редко, хотя они весьма обыкновенны в малоразвитых слоях общества - в купечестве особенно. Впрочем, на этой почве пьянство разрешается многими деморализующими семейный быт последствиями, которые редко пресекаются органами общественной совести, да они и бессильны были бы во многих случаях восстановлять разрушенный спьяна семейный очаг или избавить детей от пьяного гнета и дурного примера запивающего отца. Между тем в этой области порок пьянства является наиболее противообщественным, разрушительным, и наносит делу нравственности самый чувствительный вред. Ничему другому, как пьянству, обязаны своим происхождением многочисленные, каждому из нас известные примеры супружеских раздоров и разрывов, дурного воспитания, заброса и деморализации детей, домашней анархии, разорения и того семейного ада во взаимных отношениях, который - стоя сам по себе раздирательной драмы - приводит иногда священный матримониальный союз к кровавым и иным криминальным развязкам, о чем говорилось нами в своем месте ..

Со стр. 549 Возмутительнее всего очень нередкие факты оскорбления женщин со стороны озверевших кутил. Эротически возбужденные винными парами, они сплошь и рядом пристают, не разбирая, к встречным незнакомым женщинам на улицах и в публичных местах с грязными предложениями и, получив отказ и отпор, продолжают настойчиво их преследовать, осыпая ругательствами, а не то прибегая и к насилию. Из этого выходят иногда настоящие побоища, если у оскорбленных пьяными нахалами дам окажутся под рукою энергические защитники. В дело вмешивается полиция, и обыкновенно оно кончается у мирового судьи. В практике мирового суда таких дел бывает немало, причем в роли подсудимых фигурируют здесь нередко люди, получившие образование. Некоторые из этого сорта “шалостей”, как снисходительно назывались они в доброе старое время, носят иногда совершенно разбойничий характер первобытного “умыкания”. За обозреваемый нами период был однажды такой случай.

Во время масленицы к одной замужней молодой и красивой купчихе, в отсутствие мужа, явился от его имени посланец звать ехать куда-то в гости в знакомый дом, где муж будто бы ждет ее. Не подозревая обмана, молодая женщина собралась и дала себя увезти. На пути подкатила лихая тройка с пьяной компанией; компания силой посадила к себе хорошенькую купчиху и, с гиканьем и песнями, ускакала с драгоценной добычей под покровом густых сумерек зимнего вечера. Что было дальше, куда была увезена молодая женщина и как обращались с нею разгулявшиеся добры-молодцы - неизвестно, хотя не трудно догадаться.

Уже на рассвете опозоренная жертва пьяного “умыкания” была подобрана каким-то случайным сострадательным проезжим на поле, за заставой, по пути в один из загородных притонов для ночных вакханалий. Негодяи, осатаневшие от вина, имели бесчеловечность, для довершения своей “шалости”, выбросить несчастную среди пустынной дороги в снег, суровою зимнею ночью, может быть, в расчете, что она зазябнет до смерти и не изобличит их гнусного насилия над собою.

Бывает, впрочем, что представительницы прекрасного пола добровольно и с полным удовольствием принимают участие в холостяцких оргиях, соперничая с мужчинами по осушению бокалов и разгулу. Это в особенности нужно сказать о милых, но погибших созданиях, которые в большинстве пьют, как заправские пьяницы.

Вообще, прекрасный пол далеко не безупречен в этом пункте. Выпивающие и даже “запивающие” дамы встречаются во всех слоях общества и, несомненно, нынче таких гораздо больше, чем их было прежде, до провозглашения “женской эмансипации”. Это вполне естественно. Эмансипация, выразившаяся, между прочим, в протесте против прежнего теплично-салонного затворничества и обособления женщины от режима мужской непринужденной жизни, началась с внешнего уравнения прав и положений обоих полов. Эмансипированные женщины, отбрасывая с презрением дамскую жантильность и церемонность, стали усваивать мужские манеры и привычки, мужские занятия, добродетели и пороки. В этом были преувеличение и крайность, неизбежные в медовые дни каждого освободительного и прогрессивного движения.

Но то, что у дельных характеров было преходящим увлечением, данью горячей минуте, и, как внешний ненужный мундир эмансипации, сброшено вскоре для истинных целей завоевания женской самостоятельности, - то для Кукшиных и иных разновидностей дюжинного женского типа стало сущностью, руководством.

Во всяком случае, однако, женщин-пьяниц несравненно меньше, чем пьяниц-мужчин, вероятно, по той причине, что женский организм деликатнее и труднее выносит сильные возбудительные снадобья.

Вообще, пьянство - не женский порок. Даже те жалкие создания, которые, служа жертвами общественного темперамента, участвуют в оргиях кутящих мужчин, пьют и напиваются вместе с ними, делают это не столько по охоте, сколько за неволю, по ремеслу. Этого требуют от них и их поклонники, и их хозяева либо пособники.

Падшие женщины положительно оживляют и поддерживают виноторговлю самым деятельным образом и - это одна из их миссий, одна из непременных обязанностей по отношению к их антрепренерам-содержателям.

Тут формальная сделка насчет кармана гостя и поклонника. Каждый быстролетный роман с этими продажными красавицами начинается требованием угощения и вина, а чтобы торговля шла бойчее, необходимо им самим помогать гостю поскорее осушать бутылки, пить и пить, хотя бы с отвращением.

Это уж выходит не гульба, не веселье, а своего рода каторжная работа, и многие из этих несчастных женщин спиваются таким путем без всякого внутреннего позыва к вину и хмелю.

Из комментариев Анджея Иконникова-Галицкого. -

Со стр. 664 .. Если нищенство и беспаспортное бродяжничество не допускались, то проституция в дореволюционной России была явлением узаконенным. Вообще говоря, такой род заработка с правовой точки зрения рассматривался как частное дело. Для того чтобы зарабатывать продажей себя, женщине нужно было пройти медицинское освидетельствование и получить в полиции отдельный и особый вид на жительство, именуемый в обиходе “желтым билетом”. Это - не что иное, как паспорт проститутки: ведь вполне естественно, что профессиональная “жрица любви” едва ли могла проживать с мужем или отцом и быть, следовательно, вписанной в его паспорт.

Живущая по “желтому билету” могла зарабатывать индивидуально, на свой страх и риск, а могла жить и “работать” в публичном доме (по второму пути в основном шли приезжие, не имеющие своего жилья женщины). Главное правовое стеснение, которое налагало на женщину проживание по “желтому билету”, заключалось в устанавливаемом за ней полицейском надзоре; он же, в свою очередь, проявлялся главным образом в периодическом обязательном медицинском освидетельствовании на предмет выявления венерических заболеваний, и в принудительном лечении, буде такие заболевания обнаружатся. Освидетельствования и вообще надзор за “законными” проститутками осуществлял особая структура, находящаяся в ведении градоначальства: Врачебно-полицейский комитет. Он же следил за санитарным состоянием и порядком в публичных домах. Для проституток, у которых выявляли признаки болезни, существовала казенная больница, где они подвергались принудительному лечению. Располагалась больница у Калинкина моста, на южном берегу Фонтанки .. Традиции устойчивы: до сих пор почти что на том самом месте находится Областной кожно-венерологический диспансер...

Разумеется, не все “падшие женщины” жили по официальным документам. Этих первых, законных, Михневич называет “оседлыми проститутками”, противопоставляя их “бродячим”. С юридической точки зрения, “бродячие” проститутки являлись правонарушительницами, т. к. жили без паспорта. В качестве беспаспортных бродяжек, а вовсе не за свой род заработка, они подлежали наказанию в административном порядке. Нет сомнения, что именно этот контингент особенно досаждал полиции и властям города, являясь питательной средой всевозможного криминала и рассадником венерических заболеваний. Борьба с ним была столь же эффективна, как и в наше время.

Процветанием незаконной, а стало быть неконтролируемой проституции следует объяснить широкое распространение венерических болезней во всех слоях петербургского общества, особенно среди столичной молодежи. В том числе - увы, увы - среди молодых интеллигентов: гимназистов старших классов, реалистов, студентов...

Из комментариев Анджея Иконникова-Галицкого. -

Со стр.681 с. 73. ...кружок юных “шалунов”... -Дело имело место в 1874-1875 гг. Об этом кружке вымогателей-педерастов упоминает А.Ф. Кони в очерке “Из прошлого петербургской прокуратуры”. Преступная группа орудовала в Пассаже, в цирке и в других увеселительных и посещаемых состоятельной публикой местах в самом центре Петербурга. “Шалуны” не только и, возможно, не столько промышляли педерастией за деньги, но и нагло шантажировали своих “клиентов”, а также и людей, к “содомскому греху” никак не причастных, используя тот факт, что мужеложство являлось уголовно наказуемым деянием, а в глазах общества деянием срамным, позорным. Шайка была открыта после того, как градоначальник Ф.Ф. Трепов в начале 1875 г. направил к прокурору окружного суда А.Ф. Кони несколько протоколов, составленных полицией по заявлениям и со свидетельствами от одной и той же группы лиц - о “любодейных предложениях”, якобы сделанных им различными состоятельными господами, в основном приезжими. Шантажисты обнаглели настолько, что обвинили в мужеложских приставаниях также и некоторых почтенных и вполне “традиционно ориентированных” джентльменов, в частности, одного мирового судью. Механизм их действий прекрасно описан в очерке А. Ф. Кони:

“При проходе через роковой Пассаж [мировой судья] был остановлен молодым человеком, просившим помощи для умирающей от злой чахотки матери. Они вышли на Итальянскую, и здесь судья дал просителю три рубля. “Что это? - спросил тот, нахально и вызывающе меняя тон. - Разве мне три рубля следует? Ах ты, старый пес! Такие гадости предлагаешь, да тремя рублями думаешь отделаться! Пятьдесят! И сию же минуту!” - “Что? Да вы с ума сошли!” - “А! Ты так... эй!”, - и с противоположного тротуара явился другой молодой человек. “Ты слышал, что это старый черт предлагал?” - “Да! Конечно...” - “Ну, видишь, плати сейчас, с[укин] с[ын]!” (А. Ф. Кони На жизненном пути. СПб., 1912. Т. 1. С. 155-156).

Далее появляется городовой, мирового судью тащат в участок, и все кончается сердечным припадком у старика.

Благодаря стараниям прокурора Кони (который хоть и был либералом, но, в отличие от нынешних либералов, не склонен был с трепетным уважением относиться к педерастии) преступная группа была предана суду; все ее участники получили по нескольку месяцев тюрьмы. Известны имена ее участников. Тот, кого Михневич именует “сын коллежского регистратора” - это некто Михайлов, недоучившийся гимназист; “сын унтер-офицера” - Процек, конторщик в доме своего отца; “мещанин” - Миронов, бывший певчий, а потом лакей; “рижские граждане” - Андерсон, бывший официант, и Норберг, адвокат.

Михневич. Со стр. 249 .. Нам остается сказать еще несколько слов об одном, к сожалению, весьма нередко повторяющемся виде убийства, вызываемом неблагоприятными моральными и материальными условиями городской жизни. Это - детоубийство, в котором почти исключительно изобличаются молодые женщины низшего класса, ставшие матерями вне законного брака, в девичестве. Побуждением к убийству является здесь обыкновенно женский стыд, страх бесчестья и укоров со стороны родни. Начинается дело с сокрытия самой беременности и с попыток умертвить плод еще во чреве; когда же это не удается и несчастный, заранее проклятый матерью, младенец является на свет живым, - первый вздох его делается и последним. Много ли нужно усилий, чтоб задушить его?

Впрочем, так-таки прямо задушить, сознательно и буквально, - решаются очень немногие детоубийцы-матери. По крайней мере, суд очень часто в подобных делах затрудняется нелицеприятно определить степень вменяемости насильственной смерти ребенка. Нередко бывает, что сама мать действительно не знает - живой или мертвый родился ее младенец? Но виновность здесь заключается в намерении отделаться от плода во что бы ни стало.

Михневич. Со стр. 250 .. Наиболее практикуемый для этого способ - нужно правду сказать - ужасен. Знаете ли, что изобличителями детоубийств в Петербурге являются преимущественно так называемые "золотари"? Очищая резервуары домовых нечистот, они находят в них иногда более или менее разложившиеся младенческие трупики, и это случается, к сожалению, вовсе не редко, говоря сравнительно.

Оно и понятно: для сокрытия трупа младенца в тесноте городских обиталищ - нельзя придумать более легкого и удобного способа.

А делается это иногда вот каким способом, о чем стало известно на суде при разборе одного дела о детоубийстве.

Крестьянская девушка - по профессии служанка, - соблазненная каким-то ловеласом, имела несчастье забеременеть. Почувствовав приближение родов, она отправилась в отхожее место и там разрешилась... Новорожденный прямо из материнской утробы упал в смрадную, омерзительную клоаку, при очистке которой его потом и нашли.

Менее решительные и более брезгливые женщины, в подобном злоключении, прибегают к тайному подкидыванию трупов своих младенцев или оставлению их где-нибудь в скрытом месте на произвол судьбы. Некоторые же, робкие, неопытные, подавленные своим несчастьем и своей виновностью, совершенно теряются в таких случаях и не знают, куда девать мертвый плод своего грехопадения ..

Из комментариев Анджея Иконникова-Галицкого. -

Со стр. 693 .. с. 162. “Свахи” помянутой категории... пересылали [их] в дома терпимости... - Именно этой теме - теме вербовки честных молодых девушек, легкомысленных или попавших в затруднительные жизненные обстоятельства, с целью превращения их в профессиональных проституток и дальнейшей эксплуатации, - посвящены нашумевшие романы младшего современника Михневича, отчасти продолжателя его литературно-публицистической линии, журналиста и беллетриста А.В. Амфитеатрова: “Марья Лусьева” и “Марья Лусьева за границей”. В романах дано подробнейшее и вполне достоверное описание этого механизма.

Из комментариев Анджея Иконникова-Галицкого. -

Со стр. 694 с. 170. Шашков Серафим Серафимович (1841-1882) - журналист, публицист .. Один из исследователей женского вопроса, а также настоящего и прошлого проституции в России. Автор книг “Историческая судьба женщины, детоубийство и проституция”, СПб., 1871; “Очерк истории русской женщины” (с прибавлением статьи “Русская проституция”), СПб., 1871.

Со стр.766 С. 493. ...встретив в нем портрет... своей невесты... - Об этом трагическом происшествии рассказывает, не называя имен, А.Ф. Кони (“На жизненном пути”, т. 3. Житейские драмы, IV). Правда, рассказ его звучит в иной тональности, нежели у Михневича - куда более сентиментально-мелодраматически. Застрелившийся юноша - подающий надежды преподаватель немецкого языка в привилегированном Училище правоведения (где преподавал в те годы сам Кони); он искренно и романтически влюблен в свою невесту; его преследует аноним, сообщающий в письмах гадости про эту самую невесту, “чистого ангела”; наконец, не выдержав анонимных намеков, буквально накануне свадьбы, молодой преподаватель отправляется в “известное заведение”, указанное в последней анонимке. Там и происходит роковая встреча. Прямо из публичного дома несчастный идет в гостиницу “Рига”, что на Казанской улице, нанимает номер и сводит счеты с жизнью.

Михневич. Со стр. 301 .. .. Многочисленные иски мужей на жен и жен на мужей в похищениях. Подобные иски, вчинаемые обыкновенно на развалинах семейного очага, чаще всего бывают среди бедняков, людей пожилых и раздраженных лютой нуждою. Бедность - плохой цемент для сердечных союзов... Дико и странно звучат эти желчные жалобы и беспощадные обвинения "подруг жизни" и "возлюбленных супругов", вызывающие обыкновенно веселый смех в судейской публике и в самих судьях! И в самом деле, не смешон ли, например, этот старик-чиновник, обвиняющий жену в краже у него пальто, стоимостью в 5 руб., и упорно требующий от судьи лишения ее всех прав состояния и ссылки в Сибирь, - главным образом, для того, что тогда он вправе будет просить о разводе?.. Таковы почти все супружеские инкриминации в кражах, разнообразящие практику мировых судов ..

Михневич. Со стр. 350 .. В число разнообразных функций петербургского комиссионерства входит также и сватовство - устройство счастливых браков .. Для убеждения молодого человека в подлинности богатства вдовушки, ему показывались счеты по имению, письма управляющего и т. п. “документы”. Убежденный и влюбленный карьерист делает предложение, получает согласие и горит нетерпением сочетаться поскорее законным браком. Невеста готова отвечать его страстным желаниям, но - вот горе: управляющий ее имением медлит почему-то высылкой доходов, а без денег как же изготовиться к свадьбе? Пылкий жених спешит устранить это препятствие, одолжив невесте несколько сот рублей, что, по замыслу автора этого романа, и “требовалось доказать”. Не далее как на другой день и невеста, оказавшаяся, по справке, бродячей феей Невского проспекта, и сват-комиссионер улетучились с горизонта очарованного молодого человека ..

.. Встречаются негодяи, которые не только оберут и опозорят доверившуюся им женщину, но еще и нагло насмеются над ней. В хронике мирового суда находим такую сцену, не единственную в своем роде. Пред лицо судьи выходят: смущенная, в слезах истица - молоденькая горничная в интересном положении и - ответчик - “генеральский человек”, т. е. лакей, франт с наглой миной неуязвимого сердцееда. Прикинувшись влюбленным женихом, он соблазнил бедняжку, выманил у нее все сбережения, что-то около ста рублей, а потом, когда она стала требовать исполнения обещания жениться, объявил, что он женат, и отказался возвратить деньги. Он отказывается возвратить их и теперь на суде, под тем предлогом, что его жертва “сама-де баловала”, вешалась на шею и дарила деньги ему “за любовь”... Для вящей защиты этого ливрейного Альфонса, выскакивает “из публики” его жена и начинает убеждать судью в невиновности ее мужа.

- В него уже их штук восемь влюблялось, - с гордостью хвастает она, - и у всех он деньги забирал... Отчего же не брать, коли сами одолжают? Ништо им, дурам!

Михневич. Со стр. 367 В последнее смутное время процвел и развился еще один вид шантажа, орудием которого является ложный донос в политической неблагонадежности. За описываемый нами период немало было процессов в мировом суде, возбужденных по жалобам жертв облыжных доносов и наушничеств, пускаемых в ход шантажистами из мести, из корыстных видов или из платонической дрянной страстишки к сплетничеству, а не то и из “патриотизма”, своеобразно понятого и с такой задней мыслью, чтобы получить от отечества признательность в виде каких-нибудь вещественных знаков, имеющих свою цену и свою приятность. Особенно памятен из этой категории шантажистов один бездельник, который, начав ухаживать за молодой одинокой женщиной и не добившись, как выражался Базаров, “толку” в своих любострастных исканиях, из гнусной мести донес на нее, обвиняя в политической неблагонадежности и, разумеется, причинил ей массу неприятностей.

Вообще, любовное чувство no-преимуществу составляет наиболее благодарную почву для разнообразного шантажа. Шантаж здесь является к тому ж в самых отвратительных своих формах. На первом плане фигурирует тут гнуснейшее порождение нашего развращенного времени, которое французы назвали нарицательным именем “Альфонс”. “Альфонс” в Петербурге в настоящее время - явление весьма распространенное в среде прогоревших светских шалопаев, наделенных от природы известными благодарными “статьями”, высоко ценимыми разными выхоленными Мессалинами, в обладании которых имеется в изобилии презренный металл. “Альфонсы”, приобрев благосклонность этих барынь, эксплуатируют их нередко, с помощью шантажа, самым беспощадным образом. Как ни порочна Мессалина этого сорта, но она хочет и имеет свои основания сохранить за собой репутацию порядочной, добродетельной женщины. Она принадлежит к строгому в своем формальном суде “свету”; затем, она - жена человека “с положением”, она - мать... Все это “Альфонс” принимает в соображение и делает своей ставкой в той романической игре, которую ведет с распутной Мессалиной. “Извольте платить, madame, за скромность этого очаровательного молодого человека или...” У “Альфонса” целый арсенал орудий для успешного шантажа, и он не стесняется грозить им открыто в случае несговорчивости своей жертвы. Он может открыть глаза рогатому супругу, при посредстве анонимного письмеца; он может опорочить бедную Мессалину во мнении ее знакомых; захочет почувствительнее сразить - устроит, с помощью друзей, скандалезнейшее обличение ее на месте преступления в каком-нибудь модном ресторане с уединенными кабинетами; мало этого - он “пропечатает” о ее грехопадении в газете (водятся у нас и газеты подобного сорта!) с такими ядовитыми намеками и прозрачными инициалами, что позор несчастной Мессалины сделается достоянием всего города и репутацию ее станут перемывать сотни праздных, алчных до сплетни языков.

Шантаж, имеющий своим предметом эротическое чувство, нередко направляется и на мужчин, склонных к любострастию. Давно известен один классический способ уловления женихов, практикуемый обыкновенно чадолюбивыми родителями, в таком роде, что увлекшегося молодого человека накрывают в горячую минуту его “любовного пантомима” с девственной дщерью, и, под страхом судебного преследования за соблазн и “растление”, понуждают вступить в законный брак.

Однородный способ практикуется в порочном Петербурге и некоторыми мужьями жен-проституток. Эти прошлецы, утратившие всякое чувство нравственного стыда, нарочно и заведомо пускают своих жен в оборот и, когда им удается заманить какого-нибудь “гостя”, накрывают его, и, разыгрывая роль негодующих и оскорбленных в своих чувствах и правах супругов, грозят скандалом и преследованием по суду за прелюбодеяние. Вся эта комедия - шантаж, имеющий целью вытянуть от жертвы несколько рублей.

См. также: http://zt1.narod.ru/razvod01.htm Семейно- брачно- разводно- правовое последней трети 19 в. в России по Владимиру Осиповичу Михневичу и Анджею Иконникову-Галицкому.

ZT. Обязательнейше прочтите и рассказ Антона Павловича Чехова “Володя большой и Володя маленький”.

См. и: j_m.htm Ж- школьники и М- школьники - "встреча на Эльбе". Тут и обзор: Макаренко о половом воспитании.

Иисус Христос: кто смотрит с вожделением на женщину - ввержен будет в геенну Мф 5:27-30. ZT. Ни фига себе! Секс- внутри- напряжения, не у всех, но у многих, страшно плохо контролируемы, тормозимы, сдерживаемы, и тьма вообще-то весьма разумных (даже) людей в молодые (и не очень) годы на этой вот почве за жизнь не раз попадали в пиковое положение "Графа Нулина" Пушкина. Выбор брачного (! то есть постоянного !) сожителя - это очень ответственный выбор, и он не может базироваться и определяться только красотой, увлеченностью, тоской одиночества и т.п. Они (увлечение, тоска одиночества и т.д.) нетерпеливо подталкивают, но при выборе надо руководствоваться все же здраво- житейскими стратегическими (в объеме личной жизни) соображениями прежде и более всего. Проблема отношений в начале брака (и потом) - весьма серьезная проблема. Мужчина встречает навскидку вроде подходящую мадам, но все связано с кучей разнозначимых обстоятельств. Со стороны женщины - то же. И вот возникает проект : проект склейки, сцепления двух жизней: насовсем ли, ненадолго ли .. , с обоих сторон идет (должна бы идти) мысленная прикидка: все обстоятельства и моменты взвешиваются, обдумываются, примериваются: и хочется, и колется и много обстоятельных конкретик не велят...

Прыг на главную ZT-web-страницу.

См. и http://zt1.narod.ru/doc/forum-temy-ot-ZT.doc. Форум-темы от : Зиновий Тененбойм.

http://zt1.narod.ru/doc/Pro-jrecov-mulytik-txt.doc Студия 420 в интернете. Мультфильм "Про жрецов". Текст и отсыл.

См. и http://zt1.narod.ru/doc/demoral-u-De-Sada-i-prochee.doc Де-мораль (аморализм) у Де Сада (1740-1814) и прочее. Мощная ZT-книга о морали и цивилизации.