См. и http://zt1.narod.ru/doc/Ot-Nizshe-posledstviya.doc От Фридриха Ницше (1844-1900) последствия.

Форд Генри (1863-1947) Международное еврейство . Из интернета. - Тема влияния Форда и его книги на немецких национал-социалистов исследована Нейлом Болдуином (англ. Neil Baldwin) в книге "Генри Форд и евреи: конвейер ненависти". Болдуин указывает, что публикации Форда были важнейшим источником воздействия на молодых нацистов в Германии [25]. Аналогичного мнения придерживается автор книги "Генри Форд и евреи" Алберт Ли [18].

Шанян, Шан Ян, Китай 390-338 до н.э. Фридрих Ницше 1844-1900 - это в Европе запоздавшее явление китайского Шан Яна.

Предуведомление от ZT от 16 июня 2010 г. - На моём сайте http://zt1.narod.ru более 300-т файлов, и многие из них пересыпаны цитатами из Фридриха Ницше. Я в Библиотеке академии наук (БАН СПб) пролистал примерно 70 % всего переведенного из Ницше на русский язык, и примерно 20 % всего, что на руссом же языке публиковалось о Ницше.
Но главное вот что: в связи с темой о собственно Ф. Ницше в слишком большом данном моём файле надо совсем пропустить собственно мои, ZT, тексты, а прочесть только статью о Фр. Ницше Исая Лежнева, "Знамя" БАН I 584. 1945,4 с.91-111. Это статья по теме: "Ницше как "папа" гитлеризма", и она здесь ниже приведена мною полностью.

Исай Лежнев свободно владел немецким языком и "перелапачивал" Фридриха Ницше и всего о Ницше так сказать по первоисточникам.

--

И к исламу относится. -
Француз Эмиль Сиоран (1911-1995) как бы практически о Фридрихе Ницше с как-бы-же о крахе воодушевленного им (Ницше) волюнтаризма-гитлеризма. Но это можно распространить и на волюнтаризм-ленинизм, хотя Ленин, в отличие от Гитлера, не воодушевлялся собственно текстами Ницше. Из интернета. Сиоран. .. Те, кто насаждает ортодоксию в религиозной или политической сфере, те, кто проводит границу между правоверным и раскольником. Как только мы отказываемся признать возможность смены идей, начинается кровопролитие... Рука твердо убежденного в своей правоте человека тянется к кинжалу; горящие глаза предвещают убийство. Никогда никому не был опасен колеблющийся, пораженный гамлетизмом дух: злое начало обитает в напряжении воли, в неспособности к квиетизму, в прометеевой мании величия племени, пламенеющего идеалами, переполняемого убеждениями, которое, начав глумиться над сомнением и ленью - пороками более благородными, чем все его добродетели, - вступает на путь погибели .. ZT. Это же можно распространить и на волюнтаризм-лев-гумилёв-визм с его (Льва Гумилёва) по сути чингисханским = фашистским учением о "пасссионарности" и близком к тому бреде. Именно симпатия Александра Глебовича Невзорова к Льву Гумилёву – суть тёмное пятно в его (Глебыча) идейном облике ..

1) Когда-то я страстно увлёкся самым великим социологическим романом "Лингард и Гертруда" Песталоцци, читал его в БАН, сканировал (отчасти и сокращая) http://zt1.narod.ru/doc/Lingard-i-Gertruda-Pestalozzi.doc Самый великий социологический роман; неполная публикация . Тогда я много читал и по биографии Песталоцци (она меня не увлекла). Фридрихом Ницше я не увлёкся, но читал его в том же БАН много-много, много фрагментов из него выписывал и вставлял в свои сайтовые файлы. Тогда я много прочел и по биографии Ницше, - она у меня в башке не застряла, но помню, что тоже не увлекла. 2) Илья. Приведенное тобою: "Для возникновения каких бы то ни было учреждений необходимо должна существовать воля, побуждающая инстинкт, антилиберальная до яркости (ZT. до ярости) .." и есть ВОЛЮНТАРИЗМ БЕЗ БЕРЕГОВ. Волюнтаризм без берегов, проповедуемым от чтения текстов Ницше Гитлером, а также и Лениным (не от чтения им текстов Ницше). Волюнтаризм без берегов, проповедуемый и столь же поганым как и Ницше Львом Николаевичем Гумилёвым. 3) По теме Ницше и "Дуэль" А.П. Чехова, а также тезис в одной из антиленинских песен Александра Галича (примерно) : "Не верьте фанатикам типа Ленина, уверяющим: "Мы знаем!", они врут: они НЕ ЗНАЮТ!" 4) По поганому "полит-теоретику" Ф.М. Достоевскому есть мой файл http://zt1.narod.ru/dost_4.htm.. Сокращённо можно изложить так: "полит-теория" мировой политики поганого "полит-теоретика" Ф.М. Достоевского И гитлеризм : родные, даже сиамские, братья. Хоть Ницше, хоть Гитлер, хоть поганый "полит-теоретик" Достоевский, хоть поганый "полит-теоретик" Лев Гумилев: все они в равной степени чудаки на букву м

--

Завзятые темы, в русле = в колее которых вьются как мухи налетевшие туда писаки и говоряки. Плюс: завзятые имена. Например, восторгаются Ф.М. Достоевским не потому, что вот когда-то лично = автономно = самостийно наткнулись на его (Достоевского) тексты .. (как это у меня, ZT, в 1978 случилось с текстами А.С. Макаренко) .. и стали их (тексты Ф.М. Достоевского) листать-читать, и вот в итоге самолично и автономно пришли в неисходимый = в нескончаемый восторг от этого самого Ф.М. Достоевского. Нет. - Ф.М. Достоевский - это имя, вокруг которого как бы сверху спущена = как бы сверху директирована обязанность: изливаться в завзятых восторгах, кои не есть итог собственно личностных, независимых, автономных впечатлений от лично читаемых текстов указанного писателя, а (см. выше).

И, безусловно, тысячелетия ещё в большей степени указанное относится к текстам так называемых "священных (ух ты!) писаний" и к главным персонажам этих самых священных (ух ты!) писанин. Тут тысячелетия завзятая некритичность была всегда ужасная.

Но, как говаривали когда-то: кто в иудействе, в христианстве и в исламе "умный", тот в Одессе едва-едва дурак...

ZT. При чтении "священных (ух ты!) писаний" на ум сразу приходят горы издевательств над ними с итогом: "Этот бред сивой кобылы придуман не нами / Этот бред сивой кобылы придуман не мной".

Я, ZT, в Большом форуме
13 Декабря 2011, 11:06:53:
Лучше бы бог более тщательно работал бы над текстами священных (ух ты!) писаний.
У Леонида Брежнева были редакторы, а у бога не нашлось.

Религиозное - это общественный официоз. Все знают, что бывает государственный официоз. Например, при Сталине государственный официоз был достаточно противен. Но всегда = во все времена наиболее противным был общественный официоз. Скажем, - беря близкое время, - культ В.А. Сухомлинского, и/или культ Игоря Петровича Иванова, и/или культ пресловутого же Викниксора, и/или многое тому же (в жёлтой интеллигенции) подобное, так вот, беря и рассматривая указанное, мы говорим, что всё это суть общественный официоз. Широко-общественное, - и лишь в частности - религиозное, - предполагает слепо, - как эхо или как "хоровое пение", - принимаемые имплицитные аксиомы и постулаты, которые индивидуальные критические умы для себя эксплицируют, пропускают их через реальную, а не усечённую информацию, пропускает их через трезвый и реальный здравый смысл, и (!) - элементарнейшим образом ну никак не могут принять установившуюся бодягу дежурных реверансов и славословий. Атаки на индивидуальное враньё терпятся. Атаки на враньё интеллигентских групп поклонников Сухомлинского ( http://zt1.narod.ru/suhml-uh.htm ), и/или поклонников И.П. Иванова ( http://zt1.narod.ru/ivanov-i.htm ), и/или поклонников Викниксора ( http://zt1.narod.ru/doc/shkid-uh.doc ) "терпятся" уже с огромным скрипом и брюзжанием. Атаки же на враньё для масс (на религиозное) - крайне не терпятся, объявляются кощунством, объявляются оскорблением чувств, объявляются чего-то там "разжиганием", а для большей же гарантии на такого рода масс-враньё нацепляют словечко: "священное"...

ZT. Помимо примерно трёхсот файлов на http://zt1.narod.ru/ у меня есть и их как бы дайджест (ЖЖ) http://zt1.narod.ru/zt-LJ.htm. Будет "освежаться". С сентября 2009-го стал сюда добавлять и
нечто важно-насыщенное
Не
из (не из) http://ztnen.livejournal.com

Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

01.07.2008. http://zt1.narod.ru/flnbrg.htm Моя, ZT, начальная в интернете публикация к проблеме сравнения двух: 1) Фелленберг Филипп Эммануил 1771-1844 и 2) Макаренко Антон Семенович 1888-1939. Между ними, как кажется, исторически не было никого, кто бы по масштабу претензий был бы соизмерим с ними. Эм. Фелленберг и А.С. Макаренко – это мощь-призывное обращение не к людям вообще, а только к потенциальным организаторам действительно воспитывающих УЧРЕЖДЕНИЙ.

Из e-mail переписки начала декабря 2009 г.
За агностицизм = волюнтаризм = интуитивизм = вообще за руководство интуицией и волевыми рефлексиями в политике: Журнал "Знамя" БАН I 584. 1945,4 с.91-111. И. Лежнев .. В юношеской своей работе "Рождение трагедии" Ницше отвергает .. познание, "Познание, - писал он, - убивает действие; чтобы действовать, необходимо быть под покровом иллюзии..." (п. 7) "Настоящие философы, - писал Ницше, - это повелители и законодатели. Они говорят: "так должно быть!" Они определяют "куда!" и "зачем?"... Их "познание" есть "творчество", их творчество - законодательство, их воля к истине есть воля к власти" ("По ту сторону...", п. 211) ..
ZT. Маловероятно, что вообще-то много читавший В.И. Ленин не только лишь заглядывал в Ницше, но в своих установках на так называемую "пролетарскую юридистику" ..
(созревшую у сталинистов не в 1930-е, а раньше) ..
Маловероятно, что Ленин и Сталин в "пролетарской юридистике" руководствовались установками Ницше.
Нет, В.И. Ленин руководствовался не Ницше, а Робеспьером = якобинцами Французской революции.
Но вот Гитлер и Геббельс точно руководствовались установками Ницше на агностицизм = волюнтаризм = интуитивизм.
Всё такое отвергал Антон Павлович Чехов: и в своей "Дуэли", и в своем "Грешнике из Толедо", и в своих антиклерикальных высказываниях и записях в письмах, в записных книжках.
Ваши, Галина, "доводы" сводятся к потугам представить невнятное ..
(типа пришествия и бормотания неких волхвов к царю Ироду, который на самом-то деле умер за 4 года до н.э.; это мелочь, но религии и всякие мистики вообще все скомпонованы из такого рода "мелочей")
Так вот, ваши, Галина, "доводы" сводятся к потугам представить 1) невнятное за внятное, 2) представить что-то из безудержного фантазирования в области незнания за некое "высшее знание".
1) Утверждение невнятного в статус не только внятного, но даже в догмат и 2) Утверждение безудержного фантазирование в области незнания за "высшее знание"
вам, Галина, нравятся.
Но ведь это не далеко отстоит от выше обрисованного Ницшеанства,
а значит вам, Галина, должны нравиться в равной степени и 1) гитлеризм – геббельсизм, и 2) НКВД-ешный бепредел в СССР 1920-х – 30-х и последующих годов.
Реалистические человеки типа А.П. Чехова и А.С. Макаренко .. Реалистические человеки всех времён и народов всегда выступали и будут выступать против агностического беспредела ницшеанского толка и в политике, и в гносеологии.
Но в педагогике воспитания А.С. Макаренко выступал против доминирования в ней (в педагогике воспитания) в-сухомлинковской = с-соловейчиковской по роду трусости = выступал за право на риск.

ZT. 1) У А.П. Чехова есть великий тезис: “Чужими грехами свят не будешь” (т.17, из записной книжки), и у него же тоже великий тезис о великом “не знаю почему”. В области незнания не надо фантазировать, а надо четко говорить: не знаем. “Не знаю” - штука прекрасная. “Так природа захотела / Почему? - не наше дело” (Булат Окуджава).

1. Гольбах Поль Анри 1723-89. 1761 "Разоблаченное христианство". 1768 "Карманное богословие". 1768 "Священная зараза". 1768 "Письма к Евгении". 1772. "Здравый смысл".
Дарвин Чарлз 1809-82.
То есть, знаменитый французский атеизм созрел ДО рождения Чарлза Дарвина.
И поэтому / и по тому / и по другому - не надо связывать атеизм с вопросами происхождения жизни, с вопросом происхождения человека и тому подобным.
Мне как атеисту в fidonet писали: “Зиновий!, неужели ты не видишь, что теория происхождения человека из обезьяны неправдоподобна?”, а я отвечал: “А теория изготовления Евы из ребра Адама правдоподобна?”.
Если бы теории Дарвина вообще бы не возникло, то это всё же ни на грамм не сделало бы “теорию происхождения видов” Ветхого завета истиной.
Впрочем, если вы не вышли эволюционно из животного ряда, то почему при ходьбе и беге вы совсем как животные качаете передними конечностями?
Повторю снова и снова: не надо связывать атеизм с вопросами происхождения жизни, с вопросом происхождения человека и тому подобным.

2. Анатолий Борисович to ZT
> Если Бога нет, то что же скрежетать и корчиться?
ZT. Бог чи он есть, чи его нету ? – мне, ZT, на это наплевать,
но вот россказни о боге в виде Библии и Корана реально существуют,
россказни о боге реально есть.
Тако же точно, бог был, чи его нет и не было ? – мне, ZT, на это наплевать,
но вот Иисус Иосифович Христос реально был,
вот этого проходимца,
как он описан в Евангелиях,
я и критикую.
Повторяю (иначе Анатолию Борисовичу не усвоить):
Вы, Анатолий Борисович, в е-мейлах не разрешаете атеистам толковать "о тех кого по атеистам нет",
но россказни-то о богах реально есть,
и Иисус Иосифович Христос реально был,
вот о них-то Марк Твен толковал, и я толкую.
Да, со скрежетом и корченьем.
Таковы уж объекты…

3. Файл http://zt1.narod.ru/doc/Vozlyubi-vne-Evangelya.doc.
От Зиновий Тененбойм.
Фрагменты по: "Возлюби" вне "Нового завета". Неполное собрание.
ZT. Обращайте внимание всех-привсех, что логины "Возлюби ближнего" , "Возлюби (или почти возлюби) врага" и т.п существовали задолго до самого рождения Иисуса Иосифовича Христа.

Кто из нижеозначенных двух более прав? From http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/99/307/72.html Владимир ГОЛЫШЕВ. - .. Николай Велемирович .. говорил так: "Церковь Христова назвала знание свое скромным именем - вера. Ученые же назвали веру свою гордым именем - знание..." / ZT. Бертран Рассел 1872-1970 в лекции 06.03.1927 "Почему я не христианин" говорил так: ".. В силу своего давнего происхождения теология [ZT. вообще религия] по большей части была всего лишь организованным невежеством, которое придавало аромат святости заблуждениям, невозможным в просвещенный век". ZT. Так кто же из указанных этих двух более прав? Климович Люциан Ипполитович. Книга о Коране М.1986 .. В Коране говорится, будто "нет зерна во мраке земли, нет былинки, ни свежей, ни сухой, которые не были бы означены" в нем (6:59). На его же страницах читаем, что Коран ниспослан в "объяснение всех вещей, в руководство, милость, благовестие покорным", мусульманам (16:91); в нем "не выдуманный рассказ, а подтверждение открытого до него, истолкование всем вещам..." (12: 111). На этом основании в исламе было развито положение, что вообще вся мудрость и совершенство - в Коране, а поэтому якобы никакие произведения, кроме него, не могут быть ценимы .. ZT. Каждая религия своего кулика хвалит... Климович Л. И. Книга о Коране М.1986 .. Абу Йусуф Йакуб аль-Кинди, живший в IX веке .. отделяет науку от того, что называется "божественным знанием", но "не требует ни исканий, ни трудов, ни человеческой сообразительности, ни времени" [Цит. по: Избранные произведения мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока IX-XIV вв. М., 1961, с. 46.] ..

2) Некто на, вообще говоря, атеистическом ресурсе пишет: .. ".. Пищу для религиозного чувства своему сыну я посоветую искать в книгах. Прежде всего — в той самой Книге". ZT. Но у Маарри Абу-ль Ала 973-1058, у Марка Твен, у Бертрана Рассела и у меня , ZT, совсем иное отношение к этой самой пресловутой, наполненной фашизмом Книге, см. на http://exatheist.livejournal.com/1153.html#comments / А еще — у .. Федора Михайловича… ZT. Про пресловутого Федора Михайловича у меня в http://zt1.narod.ru/dost_4.htm.

См. "Подборка по Ф.М. Достоевскому" : http://zt1.narod.ru/doc/dostv-uh.doc

важное для потенциальных практиков интернатных учреждений: http://zt1.narod.ru/metodika.htm.

Де-Садовцам = Ницшевцам типа В.Р. Дольника, в общем, таковым по роду «проповедникам», надо давать Фридрихо-Энгельсовский отпор: мы (люди) по Фр. Энгельсу – более высокая форма движения материи, чем животные, и нам- гордым- людям нравы животных - не указ.

Одна из малых "Педагогических поэм", фрагмент из:
http://zt1.narod.ru/d-d-sssr.htm
Малые "Педагогические поэмы". Изумительные работники симпатичных советских детских домов щедро делятся своим опытом.

ИЗ ОПЫТА УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ В ДЕТСКИХ ДОМАХ. М.1951.

.. Юные алупчане встретили наших детей очень недружелюбно .. Враждующие партии решили встретиться вечером и помериться силами .. Место — дальний угол двора детского дома.

.. Человек 20—30 рослых парней и подростков плотным кольцом окружили дом ..

.. От исхода этого вечера зависело будущее наших детей в Алупке, их спокойствие, благополучие .. Срочно был созван детский совет ..

— Что вы делаете? К чему приведёт ваша глупая затея? Разбитые носы, окровавленные рубашки, синяки и царапины на лицах, помятые и злые физиономии — как вы завтра пойдёте через всю Алупку в школу? Десяток пап и мам прибегут в детский дом с воплями, что здесь живут хулиганы, драчуны, и пойдёт о вас молва, как о диком зверинце, которого нужно бояться, которому не место быть здесь. Кто дал вам право предавать весь детский дом? Кто дал вам право не думать о коллективе, о своих младших братьях и сестрах?

— Они первые начали. А нам что, молчать?

— Если вы сильные, если вы храбрые, если вы умные, — сумейте, не уронив своей чести, гордости, достоинства, укротить ваших "врагов", покажите им всю ничтожность их "подвига". Без драк, кровопролитий покажите им, что вы сильнее, организованнее и разумнее их.

— А как это сделать?

Только этого ответа мы и добивались. На первых порах нужно было переключить их мысли с нелепой драки на новую, более трудную задачу. Быстро знакомим их с планом действий. Дети поняли что главное от них требуется, — выдержка, такт, вежливость ..

Уверенная в поддержке детей, но не без волнения выхожу во двор.

..

— Эй! Кто здесь посмелее, выходите на свет!

Молчание.

— Пришли драться, а сами, как тараканы, по щелям разбежались? Вояки!

Показались одна, две, четыре тени. Подходят. Руки в карманы, шапки сдвинуты на бок.

— Вы нам не нужны. Деток своих попрятали?

— А вы-то как раз нам нужны. Кто из вас главный?

Рослый парень с симпатичным, открытым лицом произнёс:

— Я главный, а что?

— Прошу зайти ко мне в кабинет.

Мнётся, оглядывается по сторонам, ищет поддержку у товарищей. К нему присоединяется ещё двое.

Веду их в корпус.

Мои спутники впервые пришли в детский дом; их поразил порядок, свет, тепло, чистота.

Но руки у них по-прежнему в кармане, шапки лихо сдвинуты, на губах нехорошая, вызывающая улыбка.

Наши дети встречают пришельцев неожиданным "здравствуйте".

В кабинете решили удивить их любезностью. Вежливо предлагаю им стулья, даже слегка придвигаю их. Двое развязно садятся, не снимая фуражек, руки в карманах.

Представляюсь им. Лёгкое замешательство.

— Товарищи, мне нужно говорить с вами, но я не знаю, кто вы. Назовитесь. (Говорят заведомо вымышленные имена.) У нас в доме мальчики не держат рук в кармане и не сидят перед старшими в фуражках. А как у вас в школе?

— У нас тоже.

— Так в чём же дело?

Смущённо вынимают руки из карманов и снимают фуражки. Начинаем разговор. Игнорируем цель их прихода, хотя даём понять, что знаем о ней. Входит кое-кто из наших ребят.

Спрашиваем, знают ли они, кто живёт в доме, почему эти дети здесь. Попутно выясняем, что у двух из них отцы погибли на войне, один — при защите Севастополя, другой — на Висле. Говорим о том, как родина заботится о детях-сиротах. Сетуем на трудности, жалуемся, что дети не справляются со своей работой.

А между тем комната заполняется нашими ребятами, постепенно все втягиваются в разговор. Мимоходом узнаём, как сдано дежурство, заготовлены ли на завтра дрова, все ли приготовили уроки, какую книжку читают мальчики.

Гости слушают ответы ребят и проникаются уважением к организации их жизни.

— Вот так-то мы и живём. Рук не хватает, а помочь некому, — заключаю я.

— Что надо сделать?

— Завтра мы едем в лес, за дровами. Поможете грузить?

— Поможем. Когда приходить?

— В шесть утра.

— Есть!

Гурьбой повели их по спальням, показали дом. А когда вышли на крыльцо, ожидавшие нас "враги" недоумевали, кто-то закричал: "Ага, сдрейфили!", кто-то хихикнул, но "парламентёры" прикрикнули на них и, отойдя на середину двора, собрали их всех вокруг себя.

На следующее утро 11 учеников Алупкинской школы отправились с нами в лес.

Мальчики-школьники и наши мальчики стали друзьями. Они ездили вместе в лес, копали землю в саду, белили заборы. Они устраивали соревнования ..

Некто с некой ЖЖ> Спасибо за ссылку. Но там что-то Марксо-Энгельсо-про Макаренское? .. Или я что-то пропустил?

ZT. Букашка Виктор Р. Дольник, вздумавший уравнивать людей (социальная форма движения материи) с животными (биологическая форма движения материи) потерялся в тексте файла http://zt1.narod.ru/form-dvj.htm? Ну жми Cntrl-F «Дольник» и найдешь. Кстати, Иисус Иосифович Христос в своих ахинейских разговориках тоже нарушал и энгельсовский принцип форм движения материи и аристотельский принцип мер в пределах этих форм.

Гётц Хиллиг (HILLIG Goetz). - Проект по созданию полного собрания сочинений А.С. Макаренко на профессиональном компакт-диске http://zt1.narod.ru/hillig-3.htm.

На любом поприще и в любой профессии никуда не годен работник, если он без царя в голове.

На данное время в педагогике и в любой социальной сфере никуда не годен работник и/или литератор, если он без А.С. Макаренко в голове, см. прежде всего http://ztnen.livejournal.com. Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

С одного ЖЖ. - Зиновий ничего так пишет. Что ни пост - кладезь (обойдемся без уточнения чего). Если бы я еще могла его [ http://ztnen.livejournal.com ] Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться. читать, а то ж невозможно. Вешает браузеры. ZT. Mozilla Firefox не вешает.

Некий 30-летний поэт Вася Пупкин как-то после дождичка в четверг авторски сочинил стихотворение о любви. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему.

Некий 30-летний бродячий проповедник Иисус Христос тоже как-то после дождичка в четверг авторски сочинил этическую систему, содержащую, по его мнению, все необходимое и достаточное на любые и всяческие социально-экономические обстоятельства. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему.

Продолжение читайте в файле : А.С. Макаренко и термины Аномия и Beruf http://zt1.narod.ru/17-10-06.htm.

Воспитание гражданина в педагогике А.С. Макаренко: В 2 ч. / Автор С.С. Невская. - М.: 2006. - Лежнев И. (псевд.; наст. фамилия Альтшулер Исай Григорьевич) (1891-1955) - русский советский литературовед и публицист. В 1935 -1939 гг. - зав. отделом литературы и искусства газеты “Правда” (с.968).

Выуженное из интернета. “Россия” - “Новая Россия” - общественно-политический и литературно-художественный журнал. Выходил с перерывами с марта 1922 по март 1926, БАН I 2801. Первые два номера вышли в Петрограде, а затем журнал издавался под названием “Р.” в Москве, затем восстановил первоначальное название “Новая Россия”. Всего вышло 19 номеров. Бессменным редактором был И. Г. Лежнев .. В попытках оформить новобуржуазную идеологию, журнал придерживался так наз. органической социологии и органической эстетики, пропагандируя философию Ницше, Бергсона ..

ZT. Я в своё время пролистал всю "Россию" и "Новую Россию". Журнал интереснейший, очень насыщенный, но свистопляски вокруг Ницше я там что-то не припомню.

--

Журнал “Знамя” БАН I 584. 1945,4 с.91-111. И. ЛЕЖНЕВ.

ПРОРОК ИМПЕРИАЛИЗМА И ФАШИЗМА ФРИДРИХ НИЦШЕ.

1. Контрреволюция под флагом искусства

Немецкие фашисты объявили Ницше своим духовным отцом и философским предшественником. Официальное приобщение Фридриха Ницше [1844-1900] к лику фашистских святых состоялось в тот день, когда Гитлер собственной персоной посетил в Веймаре дом, где умер философ и где хранятся его рукописи. “Фюрер” был торжественно принят хранительницей музея, сестрою философа. С тех пор гитлеровцы говорят о пророчествах Ницше как о “заветах учителя” и похваляются “выполнением” этих заветов.

15 октября 1944 г. исполнилось сто лет со дня рождения Ницше. По этому случаю в Берлине выступил с речью по радио гитлеровский министр Розенберг. Он вновь восхвалял Ницше и называл его “истинным немцем”.

Когда автор злобной, человеконенавистнической книги “Майн Кампф” почтительно склоняет голову перед автором книги “По ту сторону добра и зла”, когда автор пресловутого “Мифа XX века” Розенберг говорит, что он “непосредственно примыкает” к Ницше, к этому идеологу варварского мифа, то современные палачи и мракобесы только воздают должное былому проповеднику войны и жестокости, рабства и тирании.

В “Политике” Аристотеля приведена клятва олигарха древней Эллады: “Я буду врагом народа и постараюсь причинить ему столько зла, сколько смогу” (VII, 19). Слова этой присяги могут служить эпиграфом к собранию сочинений Ницше. Мотив антинародности безраздельно господствует в его писаниях. Груды его противоречивых, клочкообразных, нервно взъерошенных причитаний и поучений пышут ненавистью к народу.

Книги Ницше сочатся желчью. В бессильной злобе он ведет яростные атаки против демократии, против ее интеллектуальной мощи и нравственного величия. При этом характерная особенность Ницше та, что он неизменно выступает в роли поборника искусства, изысканного эстета, для которого нет ничего более святого, как хороший вкус. Реакционность в общественной идеологии под флагом “новаторства” в искусстве - изобретение Ницше, поистине неотъемлемое от него. Оно немало послужило и его популярности в России в годы реакции 1907-1912 гг.

В ту пору Ницше стал “властителем дум” части российской мелкобуржуазной интеллигенции. “С боями” отходила она в столыпинское время от революционных традиций прошлого и перестраивалась на реакционный лад. Осуществить это ренегатство помогло ей именно ницшеанство. Чем постыдней было бегство из революционного подполья, тем больше было шуму о “революции в искусстве”. Такая подмена пришлась по душе всем тем, кто, наспех перевооружаясь совершал в житейской практике и быту свое маленькое “врастание в капитализм”. Однажды мне пришлось уже подробно рассказать об этом в моей книге “Записки современника” (глава “Русский Ницше”).

Идеи Ницше оказали сильное влияние на интеллигенцию разных стран. Нагляднее всего это проявилось в художественной литературе. Ревностными поклонниками Ницше были наши декаденты, особенно Андрей Белый, Вячеслав Иванов, Гумилев. Мотивы некоторых произведений Леонида Андреева, Арцыбашева, Мережковского позаимствованы непосредственно у Ницше. Воздействие его идей чувствуется в ряде произведений западных писателей. В первую очередь можно назвать “У царских врат” Кнута Гамсуна, “Сверх сил” Бьернсона, “У открытого моря” Стриндберга, “Дневники” Андрэ Жида. В большой мере в плену у ницшеанства оказались немецкие писатели, особенно декаденты.

Тут дело шло, конечно, далеко не о полном единомыслии с Ницше (Гамсун - исключение), а лишь о восприятии отдельных, особенно облюбованных сторон его учения: “аристократия духа”, имморализм, сверхчеловек и проч. Но даже в этих пределах идеологическое воздействие Ницше, реакционное по своей сущности, неизменно шло под знаком радикальных фраз.

Известный датский писатель Георг Брандес выступил еще при жизни Ницше с большой статьей о нем под заглавием “Аристократический радикализма”. Слово “радикализм” так же подходит Ницше, как слово “социализм” Гитлеру. Но реакционный философ был доволен: он достиг цели. И написал Брандесу: “Выражение “аристократический радикализм”, которым вы пользуетесь, очень удачно. Это, да позволено мне будет сказать, самые умные слова, какие мне до сих пор привелось прочесть о себе”. Так писал Ницше в своем письме 2 декабря 1889 г. Но еще задолго до этого, в период работы над “Веселой наукой”, он написал коротенькую, откровенную до цинизма строчку:

“Редукция морали к эстетике!!!” (см. посмертные сочинения, п. 145).

Три восклицательных знака поставил Ницше - так порадовала его находка. А состоит она в том, чтобы подменить общественные вопросы эстетическими и низвести объективную истину к безудержному капризу субъективного вкуса, к вкусовщине. Это ли не “веселая наука”!

Такой подменой, то есть такой своеобразной формой демагогии, рассчитанной на буржуазную интеллигенцию, Ницше занимался всю жизнь, начиная с юношеской работы “Рождение трагедии”.

Эта первая книга Ницше, посвященная как будто искусствоведческому вопросу о происхождении трагедии и построенная на материале древней Эллады, представляла собою на самом деле злободневный памфлет, направленный своим жалом против французской революции и ее идей.

Здесь Ницше негодует против господства разума, служившего высшим критерием оценок в эпоху Просвещения и французской революции, отвергает самое познание, “Познание, - писал он, - убивает действие; чтобы действовать, необходимо быть под покровом иллюзии...” (п. 7).

Идею разума Ницше возводит к Сократу. Ополчаясь против теоретического познания вообще, он создает из Сократа символ этой “пагубы”. “Влияние Сократа, - говорит он, - подобно все удлиняющейся вечерней тени, распространилось на все потомство”, “в Сократе - поворотный пункт так называемой всемирной истории” (п. 15). Ницше скорбит о том, что “весь наш современный мир... считает за идеал теоретического человека, первообразом и родоначальником которого является Сократ”.

Вместе с тем Ницше изображает Сократа вдохновителем демократии. Но это ложь. На самом деле Сократ тяготел к аристократии, а те софисты, с которыми он вел споры, в большинстве были на стороне тогдашней демократии. Конечно, эти категории не следует понимать в нынешнем смысле слова. Надо помнить, что афинская демократия в целом была рабовладельческой. Выдающаяся прогрессивная роль Сократа в истории человеческой мысли определяется его открытиями в области философии и нравственности, его борьбой за истину против беспринципности и уверток поздних софистов.

От Сократа Ницше проводит прямую линию к рационализму французского Просвещения и его предтеч. Декарту, например, он дает такую характеристику: “Декарт... отец рационализма (и, следовательно, дед революции), для которого авторитетом был только разум...” Вот кого Ницше ощущает своим врагом и прибавляет: “Декарт был поверхностен...” (“По ту сторону добра и зла”, п. 191).

Следует напомнить, что Декарта наряду со Спинозой Энгельс назвал блестящими представителями диалектики в новой философии. Высокими образцами диалектики Энгельс считал книгу Дидро “Племянник Рамо” и сочинение Руссо “О происхождении неравенства между людьми” (см. Собр. соч. Маркса и Энгельса, т. XIV, стр. 20).

Нет ничего удивительного в том, что Ницше, противник диалектики и враг революции, яростно обрушивался на Руссо почти в каждой своей книге. В “Помрачении кумиров”, например, он писал так: “Я угадываю и ненавижу Руссо еще в революции... я ненавижу ее моральность, свойственную и Руссо, ненавижу так называемые “истины” революции, которыми она еще до сих пор продолжает действовать на умы... Учение о равенстве! Нет более ядовитой отравы!” (“Очерки несвоевременного”, п. 48). В “Воле к власти”: Руссо... морализует и, как человек затаенной злобы, ищет причину своего ничтожества в господствующих классах” (п. 98); “словами “несправедливо”, “жестоко” всего легче разжечь инстинкты угнетенных...” (п. 99).

Ненависть к Сократу проходит через все книги Ницше. Чем больше он писал, тем яснее становились истинные причины его раздражительности. В “Помрачении кумиров” он обвиняет Сократа в том, что тот первый применил диалектику. Это, как полагает Ницше, привело к горестным последствиям: значение аристократии упало, и преобладание получил народ. Применять диалектику - “нескромно и неприлично”. Там, где господствует авторитет, нет нужды приводить доводы, - там отдаются приказания. “Диалектика может быть оружием самообороны только в руках тех, у кого не осталось другого оружия. К ней прибегают только в тех случаях, когда приходится отвоевывать свои права... Диалектика - беспощадное оружие: человек, владеющий ею… обнажает слабости своего противника и предоставляет ему доказывать разумность своих доводов. Разъяряя врага, он вместе с тем обессиливает его. Диалектика унижает ум противника...” (“Проблема Сократа”, пп. 6 и 7). К той же теме возвращается Ницше и в своей книге “Воля к власти”. “...Чернь, - говорит он, - при помощи диалектики одержала победу. До Сократа диалектическая манера отвергалась во всяком хорошем обществе... Ирония диалектики - это форма плебейской мести: угнетенные проявляют свою жестокость в этих холодных ударах ножом силлогизма...” (п. 431).

Что же противопоставляет Ницше разуму и диалектике? Инстинкт и искусство. В “Рождении трагедии” Сократу противостоит Дионис. В “Генеалогии морали” Ницше прямо пишет: “диалектика, ставшая на место инстинкта...” И он стремится развенчать науку, оттеснить интеллект на задний план. Даже самую склонность к умственной работе он клеймит, как проявление физической неполноценности. “Серьезность, - говорит он, - непреложнейший признак затрудненного обмена веществ...” (трактат третий, п. 25).

На передний план [Фридрихом Ницше 1844-1900] выдвигается инстинкт. Что же обеспечивает его верность (Sicherheit)? На этот вопрос Ницше отвечает: “Человек должен был научиться действовать так, как солдат на учении. И действительно, эта бессознательность есть необходимое условие всякого совершенства” (“Воля к власти”, п. 430). Итак, автоматическое повиновение, тупая бессознательность - вот что должно заменить сознание, вот залог всяческого совершенства.

Неприглядная проза этой истины приукрашена, однако, нарядом поэзии. Наряду с инстинктом выдвигается вперед искусство, наряду с лозунгом “Воля к власти” звучит пароль “Воля к красоте”. Проза и поэзия, инстинкт и искусство сведены к общему знаменателю - к физиологии. В книге “Ницше против Вагнера” читаем: “И сама, эстетика не что иное, как прикладная физиология” (глава “Против чего я возражаю”). В своей автобиографии “Ессе homo” [экце хомо], в главе, прехарактерно озаглавленной: “Почему я так умен”, Ницше преподает “духовным натурам” такие “истины”: “Сытный обед переваривается легче небольшого обеда, ибо полная загрузка желудка есть первое условие хорошего пищеварения. Величину своего желудка надо знать. Не следует советовать продолжительных обедов, например, за табльдотом. Никаких ужинов, никакого кофе: кофе омрачает. Чай только утром полезен. Немного, но крепкий; если он на один градус слабее нужного, человек болен целый день” и т. д. Отождествляя мораль с пищеварением, Ницше называет эти диетические предписания тезисами новой своей морали. В другой главе “Почему я пишу такие хорошие книги” он требует от читателей в качестве непременного условия восприятия его книг: “не должно быть нервов, должен быть веселый кишечник”. А в книге “По ту сторону добра и зла”, в разделе “Наши добродетели”, Ницше прямо утверждает: “И действительно, ум более всего походит на желудок” (п., 230).

Так завершается круг: вместо разума на передний план выступает... веселый кишечник. Ницше наперед отказывается от диалектики - этим оружием он не в силах доказать нужные ему истины. Тем самым он, против своего желания, как бы признает умственное превосходство угнетенных классов над классами господствующими, “благородство” которых он столь ревностно отстаивает.

Умственного превосходства трудящихся Ницше опасался еще во время работы над первой своей книгой и представил его в демонтированном образе теоретического “вождя черни” - Сократа. Ницше тревожила мысль, что эта чернь овладеет наукой, “сократизируется”, и тогда “благородных” ждет неминуемая гибель. Еще в одной из ранних своих работ - “Философия в затруднении” (1873) - он писал: “Больше всего надо опасаться, как бы современное образование не заразило неученые классы... Как только рабочее сословие поймет, что оно может легко обогнать вас в деле образованности и добродетели, с нами будет покончено” (п. 2). Мысль о том, что. диалектика служит классам, отвоевывающим свои права, Ницше высказал в книге “Воля к власти”, над которой работал в 1884 - 1888 гг., и в “Помрачении кумиров”, написанной тоже в 1888 г. Во все периоды своего философствования он ясно сознавал, что логическим путем невозможно ни доказать справедливость эксплуатации, ни обосновать привилегированное положение “благородных”. В их интересах он вынужден перенести бой в иную плоскость - в сферу темных инстинктов, в область искусства, которое рассматривает, как прикладную физиологию, и в котором, по его словам, “получает свое освящение именно ложь, а воля к обману имеет на своей стороне чистую совесть...” (“Генеалогия морали”, трактат третий, 'п. 25).

В своё время Кант своей философией непознаваемости мира хотел ограничить область человеческого знания так, чтобы оставить место для веры в бога. Ницше задумал повторить этот опыт другими средствами - не анализом, а прорицаниями, и с другой целью: чтобы оставить место не богу в небесах, а господству “благородных” на земле.

Одна из мелких работ Ницше раннего периода (1873), “Философ”, имеет такой подзаголовок: “Очерки борьбы искусства и познания”. Здесь Ницше утверждал, что философ трагического познания (каковым он считал самого себя) призван обуздать разнузданную жажду знания и вернуть права искусству. В разделе “Апология искусства” он писал, что надо уметь довольствоваться художественным воззрением на мир: построить культуру на фундаменте науки невозможно, - это стало уже “очевидным”. Обуздание науки может-де произойти теперь только посредством искусства. Его [искусства] огромная задача, по Ницше, состоит в том, что оно должно пересоздать все сызнова и в этом новом породить жизнь.

На протяжении всех лет своей творческой работы, во всех своих книгах Ницше вел неустанную, никогда не затухавшую борьбу с Сократом. “Древние философы, - писал он в “Воле к власти”, - ...были последовательны, исходя из своей ложной предпосылки, что сознательность есть высокое, высшее состояние, что она - необходимое условие совершенства - между тем как справедливо как раз обратное” (п. 434). Убить в людях сознательность - вот в чем состоял пафос Ницше. Сократа он называет “мещанином с головы до ног”: Платона - “Калиостро в большом масштабе”; еще бы, ведь и Платон грешил диалектикой, нарушал правила хорошего вкуса, проповедовал “нравственный фанатизм”. Есть ли на свете преступления более тяжкие? “Моральная философия - это скабрезный период в истории духа”, - выкрикивает в раздражении Ницше (там же, п. 428).

То ли дело софисты! Их культура целиком выросла на почве греческих инстинктов, “Софисты были греками. Сократ и Платон, ставшие на сторону добродетели и справедливости, были иудеями или не знаю чем” (там же, п. 429). Знаменитое уравнение Сократа: разум = добродетели = счастью вызывало у Ницше чувство ярости. Всю свою жизнь он искал формулу, которую можно было бы противопоставить этому уравнению, и, наконец, нашел: упоминавшуюся уже “редукцию морали к эстетике”. Позже, во время работы над “Волей к власти”, он нашел и другую краткую формулу: “Натурализация морали”. Моральные ценности он полностью заменил ценностями “натуралистическими” (п. 462). В первом случае мораль сведена к эстетике, во втором - к инстинкту, к физиологии, но и в первой и во втором случае задает тон, решает дело в конечном счете субъективность человека, - будь то субъективность его художественного вкуса или субъективность его общей психо-физической организации. Тут Ницше целиком совпадает со столь излюбленными им софистами древней Эллады.

На место сократовской диалектики он поставил эстетику, на место разума - инстинкт - под общим верховенством личной причуды, каприза, вкусовщины. При такой установке приводить доводы излишне, - достаточно просто повелевать и проявлять хороший вкус. “Настоящие философы, - писал Ницше, - это повелители и законодатели. Они говорят: “так должно быть!” Они определяют “куда!” и “зачем?”... Их “познание” есть “творчество”, их творчество - законодательство, их воля к истине есть воля к власти” (“По ту сторону...”, п. 211).

Это предопределяло и метод философствования, и манеру письма, и самый литературный стиль Ницше. Стилю он придавал исключительное значение. Могло ли это быть иначе, ведь стиль был для него эрзацем диалектики, главным оружием, на которое он мог опереться, “повелевая” и “законодательствуя”. О Сократе Ницше говорил, что тот открыл новый вид состязания, был первым учителем фехтования в знатных афинских кругах. Но шпагой в руках Сократа был силлогизм. Не хуже Платона он занимался “отвратительной, педантичной возней с понятиями”. Чтоб противостоять этим “фехтовальщикам” древности, Ницше тоже должен был вооружиться шпагой. И он облюбовал стиль, служивший ему стилетом, постоянно тренировался в искусстве стиля, мечтал о виртуозности. Ему казалось, что в этом мастерстве он достиг наивысшей вершины и не скупился на похвалы самому себе. “.До меня, - говорил он, - не знали, что можно сделать из немецкого языка, что можно сделать из языка вообще... я поднялся на тысячу миль над тем, что когда-либо называлось поэзией” (“Ессе Homo”).

Не скупился Ницше и на высказывания об искусстве стиля и о собственной своей стилистической манере. Он писал о свойствах синтаксиса, о законах периода, об отличии периода у .греков от периода в языке современных европейцев; писал о том, что внутренняя напряженность пафоса выражается в литературе посредством знаков и определенного темпа этих знаков, соответствующих жесту в ораторской речи, о нюансах языка, о ритме, интонациях и т. д. Его замечания о формах стиля порою метки и остроумны. Однако предмет философии - не художественный образ, а чистая мысль. Ницше не без самохвальства рассказывает нам, как он работает над языком, какими средствами выразительности доносит до читателя внутреннюю напряженность своего пафоса, но совершенно умалчивает о том, что же он проделывает с самой мыслью, с понятием. Между тем в области философии - главное именно это. Что же тут происходит?

2. Искусство маскировки

Писания Ницше кишат противоречиями. Ловить его на этом по меньшей мере наивно. Для Ницше показательно вовсе не то, что он допускает противоречия, и у него поэтому не сходятся концы с концами. Нет, не в этом дело. Показательно и интересно, что он работает на противоречиях, использует их, и тем достигает иллюзии убедительности для неискушенного ума.

Приведу только один пример: отношение к истине. Без тени улыбки Ницше говорит: “Мы принципиально склонны утверждать, что самые ложные суждения... для нас самые необходимые” (“По ту сторону...”, п. 4). “Ведь это не более, как нравственный предрассудок, будто истина имеет более цены, чей иллюзия” (там же, п. 34). В разделе “Критика философии” своей книги “Воля к власти” Ницше вновь возвращается к той же теме. Несколько кратчайших высказываний с исчерпывающей ясностью обрисовывают его позицию. В п. 451 он говорит: “Как будто существует “истина”, к которой можно было бы так или иначе приблизиться!” В п. 452: “Истина”... пагубнее заблуждения и незнания...” В п. 455: “...взятая сама по себе истина могла быть весьма мучительной, вредной, роковой... Для чего познавать, не лучше ли заблуждаться?.. Желали всегда веры, а не истины...” В п. 461: “Упраздним же этот “истинный мир”.,. Сколько таких же декретов, “повелений”, написанных тоном “законодательства”, опубликовано Ницше и в “Генеалогии морали”, и в “Помрачении кумиров”, и в других его книгах!

Но зачеркивая одной рукой понятие истины, Ницше второй рукой восстанавливает это понятие, использует его там, где это ему нужно. Так, в “Помрачения кумиров” мы находим “декрет” Ницше совсем иного рода, кстати весьма злободневный сегодня, - его мог бы издать фашистский военный врач, начальник “Гросслазарета”: “Обязанность врачей. - Больной - паразит общества. В известных случаях становится неприличным продолжать свое существование... На ответственность врача должно быть возложено решение во всех случаях, где затронуты высшие интересы восходящей жизни, где ей грозит беспощадный натиск вырождающейся жизни, так, например, от него [врача] должно исходить право на рождение, право на жизнь... истинная, то есть физиологическая оценка” (“Очерни несвоевременного”, п. 36). Когда нужно оправдать убийство больного или кастрацию “неполноценного” человека, Ницше взывает к тому самому понятию истины, которое наотрез отвергал, когда дело шло о прогрессе, добре, гуманности.

Вот несколько образцов положительно утверждаемых им “истин”: “Если ты появился на свет бедняком, от родителей, которые во всем только расточали и ничего не скопили, то ты “неисправим”, это значит - созрел для каторжных работ и дома умалишенных...” (“Воля к власти”, п. 334), “По крайней мере известной породе человека (народу, расе), по-видимому, наступает конец, как только она проявляет терпимость, как только она начинает признавать за другими равные права и перестает стремиться к господству” (там же, п. 354). “...Нужно отрешиться от суда, заставляющего нас отрекаться от наших естественных инстинктов и замалчивать их” (там же, п. 327). О каких “естественных инстинктах” идет здесь речь, ясно из предыдущего: заточать бедняка в тюрьму или сумасшедший дом, обрушиваться войной на мирные народы.

Понятием истины Ницше оперирует двояко: один раз - подрывая ее в порядке своих “обратных оценок”, другой раз - утверждай ее для нужных ему целей. В этом случае он использует ту, казалось бы, нежелательную ему инерцию положительного отношения к истине, которое живо в сознании его читателя. Это не просто противоречие, это работа при помощи противоречия, утилизация двойственной природы понятия.

Ту же своеобразную гибкость (по сути своей софистскую) проявляет Ницше и в отношении истории, морали и т. д. С одной стороны, он отрицает какую-либо закономерность в истории, с другой - он пытается обосновать собственные свои реакционные домыслы примерами из истории. “Имморалист” с одной стороны, он выступает с другой как проповедник морали, хотя бы то была мораль... веселого кишечника. Ницше сам говорит о себе, что он декадент и одновременно - противоположность декадента.

Вот эта-то субъективная гибкость понятий составляет на самом деле суть его стиля как философа.

Классически ясную и точную характеристику такого рода мышления, его принципиальное отличие от диалектики Ленин очертил в немногих словах: “Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, - вот в чем суть. Эта гибкость, примененная субъективно = эклектике и софистике. Гибкость, примененная объективно, т. е. отражающая всесторонность материального процесса и единство его, есть диалектика, есть правильное отражение вечного развития мира” (В. И. Ленин, “Философские тетради”,

Софистскую гибкость понятий Ницше довел до виртуозности. Это и есть главное оружие, которое он противопоставил оружию диалектики. Стиль играл только подсобную, хотя и немаловажную роль. Субъективизм оценок, порочный в плане философского мышления, никогда не выступал у Ницше голо, а неизменно в поэтическом .наряде. Бездоказательная отсебятина, совершенно произвольные суждения выступали в эмоциональной окраске, звучали, как исповедь затаенной души, как откровения высокой лирики.

Начиная с первой своей книги, Ницше утверждал, что невозможно никакое действие вне покрова иллюзии. И собственное свое философское деяние он вершил тем же способом. Можно ли найти покров более пленительный, более обольстительный, чем волшебная пелена искусства! В нее философ и драпировался.

“Воля к красоте” Ницше, его эстетика полностью соответствовали такой маскировке. Не правдивое отражение жизни, а приукрашивание ее, идеализацию он считал призванием художника. От художника он требовал раскрытия в искусстве своей субъективности. Вот выразительная формула: “в искусстве человек наслаждается самим собой, как совершенством” (“Помрачение кумиров”, “Очерки несвоевременного”, п. 9).

Такой взгляд на искусство, то исключительное, выдающееся значение, какое Ницше приписывает ему (обуздание науки посредством искусства, пересоздание культуры и т. д.), весьма импонировали буржуазной художественной интеллигенции, особенно. декадентскому ее крылу. Здесь люди были склонны принимать свою цеховую ограниченность за особое жреческое призвание и всякое максималистское высказывание в этом духе горячо приветствовали. Эстетические оценки Ницше произведений мировой художественной литературы и музыки, подчас довольно тонкие, некоторые его мысли о стиле, языке, художественной форме, собственная его философско-поэтическая практика, особенно “Заратустра”, привлекли к нему симпатии значительного круга писателей в разных странах.

Благодаря “редукции морали к эстетике”, подмене общественных вопросов вопросами художественного вкуса, благодаря обольщению искусством, проповедь Ницше воспринималась не в прямом своем смысле, а как некое поэтическое иносказание. Немало этому способствовала излюбленная Ницше афористическая форма - самой популярной его книгой был “Заратустра”. Эта форма при всей своей выразительности и остроте скорее напоминает пунктир авторский мысли, чем дает ее действительно полное раскрытие. Тут мысль развивается не в порядке последовательного силлогизма, а с пропусками логических звеньев, прихотливыми скачками. Такая форма позволяла Ницше выступать с апломбом открывателя новой религии, вещать свои “истины” с библейским величием, - короче, “повелевать” и “законодательствовать”. Но вместе с тем читателю открывалась широкая возможность истолковывать текст по-своему, включать обрывки ницшеанских “истин” в такие ассоциативные связи, которые были достаточно далеки от автора, а порою и вовсе ему чужды.

Так, многие читатели понимали проповедуемый Ницше аристократизм только в духовном смысле, а не в социальном. Злобные филиппики Ницше против демократии, плебса, “стада” воспринимались единственно, как протест тонкого ценителя искусств против опошления и вульгаризации. Крайний субъективизм суждений Ницше казался проявлением философского индивидуализма, а пророчества о грядущем сверхчеловеке - мечтою об умственном и нравственном совершенствовании человеческого рода. Борьба Ницше против христианства (его книги “Антихрист”, “Генеалогия морали” и др.) расценивалась, как атеистическое свободомыслие автора. Обличения лицемерия и тартюфства обывателей и мелких буржуа чудились принципиальной критикой чуть ли не самих основ буржуазного общества. При этом вовсе упускалось из виду, что свой обстрел Ницше ведет с позиций господствующих классов, с позиций “благородных” аристократов и финансовых магнатов. Служебную роль своей идеологии Ницше ясно предчувствовал: “Мы, им моралисты, - писал он - теперь главная сила: другие великие власти нуждаются в нас... Мы строим мир по подобию своему” (“Воля к власти”, п. 116). Осуждал Ницше и политику Бисмарка, что приводило в восторг некоторых его почитателей в среде буржуазно-либеральной интеллигенции. Они вовсе не замечали, что это - критика справа, что осуждает Ницше Бисмарка не за его реакционную, юнкерскую политику, а за его уступки “духу времени” и больше всего за то, что он согласился на введение всеобщего избирательного права.

Софистская манера Ницше с ее субъективной гибкостью понятии, подмена логических категорий художественными образами с их расплывчатой многомыслённостью были по сути дела своеобразной формой демагогии, рассчитанной, главным образом, на интеллигенцию. Ее пленяло самое сочетание философии с поэзией. Красноречие гипнотизировало читателя, а смутность очертаний ницшевских понятий позволяла ему строить свои собственные домыслы, подчас самые неожиданные и противоречивые. С кем только не объединяли Ницше! Не было недостатка в охотниках сочетать его с Достоевским, Львом Толстым и даже... Марксом. Многие видели в нем смелого новатора, фигуру, чуть ли не революционную.

Наибольшей силы его влияние на буржуазную интеллигенцию достигло в начале нынешнего века, и оно простерлось на писателей разных стран. В ту пору Европа была еще далека от фашизма, и практическая, политическая суть реакционной и человеконенавистнической проповеди Ницше не была злободневной. На ней вовсе не фиксировали внимания, она терялась между строк, - вычитывали иное, истолковывали по-иному. Если же кто и замечал резкость выпадов Ницше против демократии и социализма, то на это смотрели, как на простое “чудачество гения”, как на крайность, проистекающую от одной только необузданности его темперамента.

Сколько раз объявлял себя Ницше врагом политики! Разве не вводили в заблуждение такие его строки: “Все периоды процветания культуры являются в то же время эпохами политического упадка: то, что считается великим в истории культуры, никогда не соответствовало политике, было даже “антиполитичным” (“Помрачение кумиров”, глава “Чего недостает немцам”, п. 4). Этот, с позволения сказать, “закон” обратной пропорциональности в развитии культуры и государственности, - не производил ли он в устах “эстета” и “поборника искусств” такого впечатления, будто интересы политики чужды и даже враждебны Ницше?

Правда, позже в книге “Воля к власти” он писал противоположное, но эта книга была гораздо менее популярна. Вот что он писал в самом “зрелом” своем труде, который назвал в предисловии “евангелием будущего”:

“Мы выдвигаем на первый план наше случайное положение в свете (как Гёте, Стендаль), внешние события нашей жизни и подчеркиваем их, чтобы ввести в обман относительно наших задних планов. Сами мы выжидаем и остерегаемся связывать с этими обстоятельствами нашу душу. Они служат нам временным пристанищем и кровом, в которых нуждаются и которые приемлют странники, - мы остерегаемся в них приживаться... Вся наша сила тратятся на развитие силы воли, - искусства, позволяющего нам носить маски, искусства разумения по ту сторону аффектов (также мыслить “сверхевропейски” до поры до времени). Приуготовление к тому, чтобы стать законодателями будущего, владыками земли; по меньшей мере, чтобы этим стали наши дети. Принципиальное внимание, обращенное на браки” (п. 132).

Тут речь тоже идет об искусстве, но совсем другом, - об искусстве, носить “культурные” маски и готовиться к завоеванию мира.

Или дальше, в следующем же пункте: “Двадцатый век... я не боюсь кое-что предсказать и таким образом, быть может, подать повод к появлению призрака войны” (п. 133).

Такого рода высказывания и предсказания в прошлом обычно либо не доходили до читателя, либо опускались им. Только привычкой, сохранившейся от прошлого, считать Ницше не тем, что он есть на самом деле, только инерцией можно объяснить тот факт, что даже накануне нынешней войны тексты Ницше не были прочитаны по-настоящему, в их подлинном смысле. Вот чем объясняется выступление д-ра Иоганна Шмидта в 1938 г. с традиционной в прошлом трактовкой Ницше. Тогда, в 1938 г., в немецком антифашистском журнале “Цейтшрифт фюр фрейе форшунг”, издававшемся свободной немецкой высшей школой в Париже, был опубликован сделанный в этой же школе программный доклад д-ра Иоганна Шмидта на тему: “Национал-социалистская наука и задачи свободного немецкого исследования”. Задачу свободной немецкой науки докладчик, в числе прочего, видел в том, чтобы “защитить духовное и политическое наследие немецкого народа от национал-социалистского злоупотребления”. И он полагал, что “уступать” Ницше фашистам не следует, ибо это значило бы “действовать против исторической традиции”. Сегодня, в 1945 г., яснее, чем раньше, видно, как вводил Ницше в обман многих читателей разных национальностей путаной противоречивостью своих прорицаний, своей софистикой, своей “редукцией”. В плену этого обмана остались многие еще с дофашистских времен.

Но пришло время прочитать Ницше по-новому. Когда займешься этим чтением сегодня, то при свете фашистских пожаров выступят вперед те места у Ницше, которые раньше вовсе не привлекали к себе внимания или могли казаться чем-то “невинным”, политически нейтральным. По-новому осмыслится и характер учения философа, и сама era личность.

3. Апология паразитизма

Писательская деятельность Ницше развернулась в годы, когда Германия после победоносной франко-прусской войны и своего национального объединения быстрыми темпами наверстывала свое былое отставание в капиталистическом развитии. Французское золото, обильно притекавшее в Германию, как дань победителю, питало немецкое грюндерство. Захват Эльзаса и Лотарингии, сочетание рурского угля с лотарингской железной рудой создали прочную базу для промышленного роста. Германия завоевывала все новые позиции в мировой торговле, обогнала Великобританию и заняла первое место по экспорту. На всех парах Германия неслась навстречу той империалистской стадии капитализма, которая характеризуется господством монополий и финансового капитала. Хозяином Германии наряду с юнкерством становилась финансовая олигархия.

Сущность и направление этого экономического процесса, конечно, вовсе не понимал Ницше, невежественный в вопросах экономии и совершенно чуждый им. Когда он говорят, что народные массы - лишь средства, или препятствия, или копии, “а в остальном - побери их чёрт и статистика!” - то в этой фразе характерным образом проявилась нелюбовь Ницше одновременно и к народу и к политэкономии. Для него статистика такая же чертовщина, как и народ и его исторические деяния. Но Ницше, как философ с резко выраженными классовыми симпатиями и антипатиями, с обостренным чутьем к явлениям идеологии, концами пальцев, щупальцами нервов чувствовал какое-то большое несоответствие между становлением новой империалистской эпохи и той старой буржуазной идеологией, которая была традиционно связана с идеями Просвещения.

Это было время, когда рабочий класс, по словам; Ленина, (см. статью “Август Бебель”) уже выделился “из общей массы мелкобуржуазного “народа”, отделился от мелкобуржуазной демократии” и выступил на самостоятельный исторический путь, когда “объединенная по-бисмарковски, обновленная по-прусски и по-юнкерски, Германия ответила на успехи рабочей партии исключительным законом против социалистов” (т. XVI, стр. 648), Немецкая крупная буржуазия, сроднившаяся с юнкерством, заняла воинствующую позицию против рабочего класса. Окрыленная военными победами и успехами своей промышленности, она стала уже исподволь готовиться к завоеванию гегемонии в Европе, к будущей мировой войне. Повсюду давала себя чувствовать агрессивность подрастающего германского империализма, и это неизбежно должно было найти свое отражение в идеологии.

Энгельс в “Анти-Дюринге” писал: “Три основных класса современного общества - феодальная аристократия, буржуазия и пролетариат - имеют каждый свою особенную мораль” (т. XIV, стр. 93). Но очевидно, что мораль буржуазии не есть какая-то постоянная, всегда сама себе равная величина. Был период, когда юная буржуазия под прессом феодальной аристократии не могла еще окончательно отделиться от общей массы мелкобуржуазного “народа” и совместно с ним вела борьбу против феодализма за свободу (раньше всего за свободу торговли) и национально-государственное объединение. С тех пор до выступлений Ницше сменилось уже много весей и зим. Произошли решающие сдвиги и в структуре хозяйства, и в государственном устройстве. В среде самой буржуазии командующее положение заняла кучка трестовиков-монополистов, образовалась финансовая плутократия. Переход капитализма в империалистскую, паразитическую стадию требовал соответственной перестройки и в системе моральных взглядов.

К тому времени буржуазная философия измельчала. Вместо прежних властителей умов появились новые кумиры - карлики и ничтожества. Сам Ницше упоминает о “двух берлинских львах” - о Дюринге и Гартмане. Лучшее от прошлого унаследовал пролетариат. Все прогрессивное в прошлой культуре не могло служить опорой для идеологии такого хищнического слоя, как финансовая олигархия. В этом - действительная причина пресловутой “переоценки ценностей”, произведенной Ницше.

Ницше безудержно отрицал и критиковал, рубил направо и налево. Людям, не додумавшим до конца действительную суть этой, кавалерийской рубки, может казаться, будто Ницше и впрямь занимался “романтической критикой буржуазной культуры”. Этого вовсе не было. Он отрицал религию не потому, что она “опиум народа”, а потому, что ее одурманивающее действие казалось ему недостаточно сильным. Подобно этому, он порицал и все прошлые идеологии, поскольку они проявляли, как ему казалось, недостаточную активность в защите олигархии; из прошлого он любовно отбирал и сохранял только реакционные начала. Именно эта мысль заключена в самом заглавии его нашумевшей книги: “Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей”.

Это значит: воля к власти сущих, а особенно будущих “повелителей и тиранов” так сильна, что она не может больше довольствоваться прежними ценностями и переоценивает их в интересах своего неограниченного и самодержавного утверждения.

Нарождавшейся в конце прошлого века плутократии Ницше и поставлял идеологию. Его “переоценка ценностей” - не что иное, как идеологическое перевооружение. Это требовало раньше всего “расчистки”. Он расстреливал одну за другой культурные ценности прошлого, поскольку они становились на дороге духу империалистской, разбойничьей агрессии. И он “осваивал” из культурного наследия прошлого вое то, что хотя бы косвенно могло служить эксплуататорской агрессивности новых хозяев.

Уяснив себе это, мы можем вернуться к тому крылатому слову Ницше, о котором упоминали вначале: “Редукция морали к эстетике”. Подмена нравственного чувства разговорами о красоте “хорошем вкусе” - только внешний прием. Действительная суть проповедей Ницше состоит в оправдании самой хищнической и зверской эксплуатации, в восхвалении международного насилия и разбоя. Это не отказ oт морали вообще, - зря Ницше называл себя “имморалистом”. Нет, это утверждение новое морали нового слоя эксплуататорского общества - финансовой олигархии. И если бы надо было выразить краткий смысл долгих умствований Ницше в двух словах, то они звучали бы так:

“Апология паразитизма”.

Под покровом острых и пряных словечек, в обрамлении декадентской красивости Ницше пытался дать идейно-моральное обоснование монополистского господства горстки “повелителей” над миром. Его идеалом была именно паразитическая форма этого господства. Солью земли он считал знать, то есть тех, кто не хочет работы знать, - тех, “профессией которых, - по слову Ленина, - является праздность” (“Империализм, как высшая стадия капитализма”, т. XIX, стр. 152).

Ницше опасался, что выходившая на авансцену истории плутократия будет себя чувствовать в новых условиях не в своей тарелке, или, плененная “предрассудками” прошлого, будет испытывать угрызения совести, или не проявит достаточно решимости и жестокости. Предостеречь плутократию от этой опасности, воспитать и закалять в “новом духе” он и считал высшим своим призванием. “Если, - говорил он, - аристократия с величественным пренебрежением отбрасывает свои привилегии и приносит себя в жертву крайностям своего нравственного чувства, как это было во Франции при начале революции, то это есть один из видов разложения... Сущность же здоровой аристократии заключается именно в том, что она чувствует себя не чьей-либо функцией... а смыслом и наилучшим оправданием существующего строя, - принимая на этом основании со спокойной совестью жертвы сотен людей, которые ради нее низводятся на ступень существ, не живущих полной жизнью, рабов, орудий. Основное верование ее должно заключаться в том, что общество может и должно существовать не ради самого себя, а лишь как фундамент, подмостки, по которым избранный род существ, призванных для воплощения высших задач, мог бы подняться до истинного, всестороннего существования” (“По ту сторону...”, п. 258). Этих “избранных”-тунеядцев Ницше сравнивает с ползучим растением Sipo Matador, которое водится на Яве. Своими побегами оно охватывает дуб и, опираясь на него, тянется ввысь до тех пор, пока не перекроет его крону и на вершине не вырвется навстречу солнцу. Этот поэтический образ натянут и фальшив. Всякому ясно, что сюда больше подходит сравнение с ползучим: растением-паразитом, высасывающим из дерева его соки.

Сравнения и поэтические метафоры у Ницше скользки и сбивчивы, порою нарочито. То он говорит о “черни снизу и черни сверху”, то он обрушивается с деланным негодованием на выскочек, пробравшихся наверх благодаря деньгам, то он славословит родовитую юнкерскую знать, как бы в противовес денежному мешку. У неискушенного читателя может сложиться впечатление, будто Ницше занимает “высшую” надклассовую позицию, ратует за одну лишь “аристократию духа” и пренебрежительно относится к прозе материального мира. Отчасти это и дает повод для разговоров о ницшевской якобы романтической критике буржуазной культуры. На самом деле, однако, такого рода “критические” фразы, встречающиеся у Ницше то тут, то там, не меняют основной и действительной направленности его проповеди: апологии паразитизма,

“Твердо помните всегда, - поучает он, - что весь этот огромный труд, весь этот пот, пыль и рабочий шум цивилизации поднят для тех, которые сумеют использовать все это, не принимая участия в самой работе; что должны существовать излишние, которые поддерживают свое существование на счет общего излишка работы, и что эти излишние люди представляют смысл и апологию всей возни” (Посмертные сочинения периода “Веселой науки”, 1881/82, п. 439). В другом месте, в книге “По ту сторону добра и зла”, он говорит: “Жизнь по существу своему есть присвоение, нанесение вреда, насилие над чуждым, над более слабым, подавление, жестокость, навязывание собственных форм, воплощение и в самом лучшем, самом мягком случае - эксплуатация” (п. 259).

Тут уж сомневаться более невозможно: речь идет о присвоении не иносказательном, а самом реальном, об эксплуатации не только духовной, но и раньше всего материальной.

На всем протяжении истории, по мнению Ницше, повторяются два типа морали: мораль господ и мораль рабов. Только первый из двух этих типов благороден, дает полноту могущества, исполнен волей к власти, а стало быть, и волей к жизни. Основной принцип морали господ состоит в том, “что человек имеет обязанности только по отношению к равным себе, что по отношению к существам более низкого ранга, по отношению ко всему чуждому, можно поступать по благоусмотрению” (там же, п. 260). Ницше целиком на стороне этой морали, ей, как он думает, принадлежит будущее. А мораль рабов, проникнутая состраданием к задавленным и угнетенным, подстрекающая массы на бунт, вызывает со стороны философа самое резкое порицание, насмешки, издевательства и... базарную ругань.

Народ для Ницще - это “бесчисленная сволочь людская”, “сброд”, “чернь”, “стадо”, “стадное животное”, наделенное одними лишь “стадными инстинктами”, “бараны”, рабы “с грязными руками”. Он понимает, что эта зоологическая ненависть к народной массе, что эти действительно грязные слова будут поставлены ему в вину, и отвечает: “Что же делать? Мы не можем иначе: в этом и заключается наша новая точка зрения” (там же, п. 202). Он говорит о народе с ненавистью и высокомерием, с отвращением и брезгливостью. Он не может сидеть за одним столом с людьми из народа: это вызывает в нем “опасную диспепсию” и... послеобеденную тошноту. (“По ту сторону...”, п. 282). “Я не хочу, - вещает Заратустра, - жить и быть там, где каждый плюет и плюется: таков вкус мой, - я предпочел бы жить среди воров и клятвонарушителей. Никто не носит золота во рту”. Награбленное золото не пахнет. Оно не оскорбляет совести, не раздражает обоняния утонченного эстета. Иное дело народ. “Там, где толпа пьет и ест, - говорит Ницше, - даже там, где она поклоняется, - там обыкновенно воняет”. К чему бы ни прикоснулась рука народа, все это кажется ему оскверненным: “Книги, которые читает всякий, - это всегда скверно пахнущие книги: к ним прилипает запах мелкого люда” (“По ту сторону..,”, п. 30).

Ницше испытывает удушье от того, что ему приходится жить посреди “плебейской эпохи”; его раздражают малейшие проявления демократии. Он томится “под нашим тяжелым, туманным небом возникающего господства черни, под которым все становится непроницаемым и свинцовым” (там же, п. 287). Человеконенавистничество возведено в культ. Ненависть мутит разум “эстета”. Он впадает в истерику не хуже Гитлера и визжит от злобы.

Душно и темно Ницше под свинцовым небом “плебейского времени”. Как же осветить небо лучами солнца, как просветлить горизонты? Для этого есть только одно средство: затемнение народа. Ницше опасается, “как бы современное образование не заразило неученые классы”... Крайне недоволен он “поблажками”, какие дали рабочему. “Ему дали, - сетует он, - право коалиции, политическое право голоса; что же удивительного, если рабочий ныне уже ощущает свое существование как бедственное (с моральной точки зрения - как несправедливое)?.. Если хотят цели, то следует желать и средств; если хотя иметь рабов, то глупо воспитывать из как господ” (“Помрачение кумиров” п. 40). Надо поставить дело так, “чтобы здесь образовалось сословие особого рода людей, покорных и довольный своей судьбой, - типа китайцев”. И пусть над этими “китайцами” безраздельно властвуют “могучие натуры”, - вот когда будет не жизнь, а масленица! В другом месте Ницше пишет коротко и выразительно: “Рабочему населению нужны хорошие дома терпимости” (“Веселая наука”, п. 398).

Два заменителя просвещения припасены у Ницше для “китайцев”: дома терпимости и... церкви. Да, церкви. Хотя “антихрист” Ницше в принципе против религии, но что для него принцип, когда дело идет о самом драгоценном, о святая святых - о привилегиях паразитов? “Обыкновенным людям, большинству, - поясняет он, - тем, кто существует для служения и лишь поэтому имеет право на существование, религия дает неоценимое чувство довольства своим положением... чувство послушания... и оправдывает всю обыденную жизнь, всю низменность, всю полуживотную нищету их души” (“По ту сторону...” п. 61).

Тут Ницше, предвестник и предшественник фашизма, выступает с циничной откровенностью крепостника-реакционера. Та классовая правда, которую гитлеровцам приходилось прикрывать демагогией (они имели наглость называть себя “рабочей” партией и даже “социалистической”) - то высказано было Ницше с полной прямотой.

Самыми мрачными красками изображает он будущее торжество социализма и прибавляет: “Оно ведь возможно, несомненно возможно! Кто хоть раз продумал эту возможность до конца, тот пережил одним отвращением больше, чем другие люди, и познал, быть может, и новые обязанности!” (там же, п. 203). Если вы последуете за Ницше и поинтересуетесь, какие же бедствия несет с собой на самом деле социализм, то философ мистическим шепотом поделится с вами: исчезнут понятия “господин” и “слуга”, социализм - это “противодействие всякому особому притязанию, всяким особым правам и привилегиям” (там же, п. 202). Грозит небывало страшное, чудовищное, отвратительное: господа перестанут быть господами, они лишатся своих слуг, исчезнут привилегии.

Весь пафос Ницше, его слова о любви к жизни и любви к красоте раскрываются как любовь к привилегиям я тунеядству господствующих классов. Эти привилегии он готов защищать топором палача и любыми жестокостями. Он спрашивает: “На что возложить нам надежды наши?” И отвечает: “На умы достаточно сильные и самородные, чтобы дать толчок к обратным оценкам, к переоцениванию “вечных ценностей”, на предтечей и людей будущего, завязывающих в настоящем узел, который на целые тысячелетия толкнет волю человека на новые пути” (там же, п. 203). Себя самого Ницше относит к этим умам, себя самого чувствует предтечей будущих тиранов. И совершенно прав был Виндельбанд, когда писал о "Ницше: “Это первый профессор, который охотно обратился бы в необузданного тирана”.

Как же справиться с “гидрой резолюции”? Выход Ницше видит только в одном: в “отважных опытах воспитания и обуздания”. О таких “опытах” в прошлом Ницше рассказывает с неожиданной для него обстоятельностью в трактате втором “Генеалогии морали”. Человек массы по своей природе забывчив, в его памяти прочно удерживается только то, что не перестает болеть. Но он не смеет забывать и выходить за рамки, указанные ему повелителями, он должен крепко помнить запреты, иначе не образумится. Надо, стало быть, вжигать ему в память эти запреты каленым железом, пока он не даст клятвенного обета: “больше не буду”. Пять-шесть таких “больше не буду” - и цель достигнута. На изящном языке философа-эстета это называется “мнемотехникой”.

Не без удовольствия вспоминает Ницше о былой жестокости карательных законов, благодаря которой была преодолена забывчивость плебеев и удалось сохранить в их постоянной памяти несколько важнейших запретов. “Мы, немцы, - говорит он, - конечно, не считаем себя особенно жестоким и бессердечным народом... А между тем стоит только рассмотреть наши старые уложения о наказаниях, чтобы убедиться, сколько потребовалось на земле усилий для того, чтобы выдрессировать “народ мыслителей”... Стоит вспомнить только старые немецкие наказания, например, побивание камнями... колесование (собственное изобретение и специальность немецкого гения в области наказаний), убивание дубинками с расстояния

Примечание И. Лежнева. - Казнь состояла в том, что жертву привязывали к месту и с расстояния обстреливали, как живую мишень, палками, дубинками или кольями, пока не убивали насмерть. Эта зверская “игра в городки” называлась по-немецки “das Werfen mit dem Pfahle”

, разрывание или растаптывание лошадьми, ...варка преступника в масле или в вине (еще в XIV и XV веках), излюбленное сдирание кожи (“вырезывание ремней”), вырезывание мяса из груди. Преступника обмазывали также медом и предоставляли мухам под палящим солнцем” (п. 3).

Колесование - это мучительная казнь, при которой палач посредством колеса ломает своей жертве кости. И Ницше хвалится тем, что это мучительство и есть изобретение и специальность немцев, даже больше того - “немецкого гения!” Он подробно перечисляет и любовно смакует все виды казни и, чтоб не оставить места никаким колебаниям, добавляет дальше: “Я утверждаю, что в те времена, когда человечество еще не стыдилось своей жестокости, жизнь на земле была веселее...” (п. 7). К увеселению жизни при помощи свирепых казней призывает Ницше своих современников и особенно потомков. А “в утешение неженкам” он разъясняет, что восприимчивость к боли у людей низшей расы весьма незначительна: “К такому выводу вынужден был прийти врач, лечивший негров; в случаях тяжелых внутренних воспалений, доводящих почти до отчаяния европейцев, даже обладающих наилучшим организмом, - у негров этого не наблюдалось. Кривая человеческой восприимчивости к боли, по-видимому, действительно падает сильно и почти сразу, когда отсчитаешь высшие десять тысяч или десять миллионов людей высшей культуры...” (там же).

Ницше взывает к немецкой традиции казней. Он перечисляет наиболее излюбленные приемы (вырезывание мяса из груди и т. д.), доказывает, что это и есть наилучшее средство обуздать рабов отечественных и особенно иноземных: они ведь не входят в число десяти миллионов людей высшей культуры и потому нечувствительны к боли, как негры. Вот что такое “отважные опыты воспитания и обуздания”. Совершат эти “опыты” будущие герои белого террора, “повелители, образ которых заставит побледнеть образы кого бы то ни было из живших доселе людей” (“По ту сторону...”, п. 203). Это предвидение, как мы знаем, оправдалось: сквозь мглу времени Фридрих Ницше увидел своих “героев”, и этими “героями” оказались Адольф Гитлер, Генрих, Гиммлер, эсэсовские мясники и живодеры из Майданека, Освенцима, Треблинки, Бабьего Яра...

4. Это называется “второй Ренессанс”

О “втором Ренессансе” мечтал Ницше. Ренессанс, эпоха Возрождения, пробудила в передовых слоях общества интерес к литературе и искусству древней Греции и Рима. Филолог Ницше, специалист по античной культуре, стремился к другому. Он хотел унаследовать для нового времени от древней Греции ее рабовладельческий строй. После мрачного средневековья Ренессанс был прогрессивным переворотом. После европейских буржуазно-демократических революций и великих открытий Маркса Ницше хотел “второго Ренессанса”, как контрреволюционного переворота.

Возрождение рабовладельческого строя - вот главная мысль Ницше у порога империалистской эпохи, вот главный завет, оставленный им Гитлеру.

Рабство, - утверждает Ницше, - есть условие всякого повышения культуры. К этому тезису он возвращается неоднократно. В его посмертных записях периода “Веселой науки” (1881 - 1882) мы находим такое откровение: “Новая задача: не должна ли одна часть людей в своем воспитании быть поднятой до положения высшей расы за счет всех остальных людей” (п. 237).

Ницше сосредоточил свои усилия на том, чтоб убить в сердцах человечность и возбудить жажду к тирании.

Своим “воспитанникам”, будущей касте господ, Ницше внушает: “Эгоизм есть существенное свойство благородной натуры”. Чтоб не оставалось места ни для каких кривотолков, он поясняет: “Под эгоизмом я подразумеваю непоколебимую веру в то, что таким существам, “как мы”, должны быть подчинены, должны приносить себя в жертву другие существа. Благородная душа относится к такому утверждению ее эгоизма безо всяких сомнений и не видит в этом ни жестокости, ни насилия, ни произвола...” (“По ту сторону”, п. 265). В “Генеалогии морали” Ницше восхваляет политически-религиозную магометанскую секту ассасинов. Эта секта, действовавшая в Передней Азии во время крестовых походов, в продолжение двух столетий наводила ужас на соседей своими убийствами и жестокими расправами. Ницше приводит изречение, которое хранили, как тайну, высшие чины ассасинов: “Нет ничего истинного, всё позволено”. Этих разбойников он называет “свободными умами”, с их изречением-символом он полностью согласен. “Вот это, - говорит он, - была свобода духа...” (Трактат третий, п. 24). Заодно с ним Заратустра призывает воспитать в себе “долгое недоверие, ужасное отрицание, пресыщение, способность резать живое тело”. В посмертных сочинениях периода “Веселой науки” Ницше писал: “Не смешно ли, что и до сих пор верят в святую, нерушимую заповедь: “не лги”, “не убий” (п. 255). Заратустра откликается: “Ты не должен грабить! Ты не должен убивать! - эти слова провозглашались некогда священными: перед ними склоняли колена и головы и снимали обувь... О, братья мои, разбейте, разбейте старые скрижали!” И еще откликаются - уже не одними только словами, но и делами - заратустровы дети, эсэсовцы на фронтах мировой войны, в ближних и глубоких тылах гитлеровской Германии. Библии для них заготовлены уже давно, - библия от Ницше, библия от Заратустры, библия от Гитлера. Сверхчеловеки новейшей формации, со свастикой, с топорами палачей, с намыленными веревками следуют заветам своих пророков!

Много усилий тратил Ницше на свое черное дело: разложить гуманные чувства в самом их корне, вытравить из людей совесть, опустошить души. Он хотел уже в самом зародыше задушить сострадание, - естественное чувство, какое вызывает в свободном человеке каторжная доля раба. Он утверждал, что сохранение больных и страдающих привело к “ухудшению европейской расы”, а сочувствие сделало из человека “возвышенный выродок”. Обращаясь к “людям седьмого дня”, то есть к людям, профессией которых является праздность, к “благородным” тунеядцам, он восклицает: “Понимаете ли вы, что ваше сострадание относится к тому, что должно быть формовано, сломано, сковано, разорвано, обожжено, закалено, очищено, - к тому, что страдает по необходимости и должно страдать” {“По ту сторону...”, п. 225).

И если читателю еще не ясно, за какие собственно провинности должна страдать “чернь”, то главную суть обвинения формулирует Заратустра. В злобном исступлении он вещает: “Хищные звери они: в их “работать” скрывается еще и ограбить, в их “заработать” - еще и перехитрить”. Хищниками названы не эксплуататоры, а эксплуатируемые, не “люди седьмого дня”, а люди шести дней труда и вечной нужды. Грабежом и хитростью названа не прибавочная стоимость, в той числе и торговый барыш, а скудная зарплата рабочего. Тут все поставлено вверх ногами. Так видит мир-идеолог паразитизма. К угнетенным и страдающим Заратустра обращается с такими словами: “Бсе больше и больше вас, все лучшие из вас должны погибнуть, ибо вам должно становиться все хуже и хуже”.

Пролетарии уже тогда стремились к социалистическому строю, а Ницше проповедовал “второй Ренессанс”, новоявленный рабовладельческий строй, ныне воплощенный в немецком фашизме. Не “образумить” рабочих хотел он, а подавить их белым террором. Все свои надежды он возлагал на “деспотизм авторитета”. Со страстью одержимого он призывает к рабству, насилию, тирании. Он говорит; “Мы - люди с явной и скрытой душой, в последние намерения которых не так-то легко заглянуть, с передними и задними планами, которые никто не осмелился бы продумать до конца... мы при случае пугала, а это в настоящее время нужно, - вот какого сорта мы люди... Может быть, и вы тоже нечто в этом роде - вы, грядущие, вы новые философы?” (“По ту сторону..”, п. 44).

Теперь уже весь мир знает этих “новых философов”, единомышленников Ницше, которых он предвидел в грядущем - Гитлера и Геббельса, Розенберга и Боймлера. Их “духовный отец оставил им “новые скрижали” - заповедь палачей. Он создал культ жестокости. Писал о ней неуёмно, с азартом, безо всякого удержу.

Из большого множества его афоризмов на эту излюбленную им тему приведу несколько наиболее характерных: “То, что действует приятно и составляет мучительную сладость трагедий, и есть жестокость” (“По ту сторону...”, п. 229). “Много наслаждений доставляет людям жестокость, она - самое употребительное из всех удовольствий, сколько бы ни клеветали на жестокого” (Посмертные сочинения периода “Веселой науки” п. 258). “Жестокость - целительное средство для оскорбленной гордости” (там же, п. 276). “Видеть, страдания - хорошо, причинять страдания - еще лучше”. “Без жестокости нет праздника”. Плакаты с такими текстами по праву могут быть вывешены в фашистских застенках, камерах пыток, концлагерях по всей Европе. Эту мораль фашистских палачей и заплечных дел мастеров изобрел для них Ницше еще в конце прошлого века. Тут ничего нового им не надо было изобретать, - они получили этот символ веры в готовом виде от своего предшественника и пророка.

Наиболее разительный “завет” оставил Ницше в своих посмертных сочинениях, в подготовительных работах к “Веселой науке”. Там есть такой милый афоризм:

“Роскошь является формой беспрерывного триумфа - над всем, что бедно, отстало, бессильно, болезненно, алчно. Человек наслаждается не только самими предметами роскоши - что триумфатору до золотых колес его колесницы и прикованных к ней рабов! - а тем, что колесница его прокладывает свой путь по бесчисленным людским телам и давит и дробит их” (там же, п. 279).

Конечно, это образ, “только” образ. Но характерны направление поэтической мысли, художественные “детали”, которые она облюбовывает.

Такой жестокости не знал рабовладельческий строй древнего времени. В годы зверского лютования гитлеровщины приобретают острую злободневность книги по истории древнего рабства, - книги, покрытые пылью веков. Греческий историк Диодор, писавший во второй половине I века до н. э., рассказывает о положении рабов в Сицилии, о множестве актов насилия, учиненных рабовладельцами, что и привело к первому сицилийскому восстанию рабов. Мы узнаем, что сицилийские рабовладельцы “благодаря обилию богатств, высасывали соки из прекрасного острова... стремились прежде всего к наслаждениям и обнаруживали высокомерие и наглость”. Богатые сицилийцы “соперничали с италийцами в высокомерии, жадности и злобе к рабам”. Часть рабов заковывали в цепи, на всех накладывали клейма и тавро, как на скот, всех изнуряли непосильной тяжестью работ. Часто рабы подвергались неожиданным, и унизительным наказаниям. Их оставляли без пропитания и одежды. И рабы, разъяренные, голодные, разутые и раздетые, в редких случаях прикрытые шкурами волков и кабанов, восстали.

Маркс в “Капитале” приводит такие строки из Диодора Сицилийского: “Нельзя без сострадания к их ужасной судьбе видеть этих несчастных (работающих на золотых приисках между Египтом, Эфиопией и Аравией), не имеющих возможности позаботиться хотя бы о чистоте своего тела или о прикрытии своей наготы. Ибо здесь нет места снисхождению и помощи по отношению к больным, хворым, старикам, к женской слабости. Все должны работать, принуждаемые к этому ударами бича, и только смерть кладет конец их мучениям и нужде” (“Капитал”, т. 1, Партиздат, 1932, стр. 165 - 166).

Какой подлинной человечностью звучат эти слова, написанные 2000 лет назад! Диодор говорит о сострадании... Должно было пройти двадцать веков культурного развития, чтобы у колыбели империализма явился в мир апологет грядущего рабовладения, безумец Ницше, и попытался наложить табу на сострадание.

Сопоставление Диодора и Ницше крайне поучительно. Диодор советовал рабовладельцам своего времени “относиться гуманно” к рабам. Он взывал к благоразумию и предостерегал: “Чем больше власть обращается жестоко и беззаконно, тем более звереют от отчаяния и нравы подвластных. Ибо всякий униженный судьбой... лишенный подобающего человеколюбия, становится врагом своих жестоких господ”. Ницше предвидит грядущее “восстание рабов”, до смерти боится его, но гуманность и простое благоразумие, к которым призывал рабовладельцев своего времени Диодор, уже недоступны ему. Он одержим жестокостью, как слепой страстью. Ему нужны эксцессы, как морфинисту шприц.

В этой патологической тяге к насилию и зверству проявились столько же индивидуальные особенности Ницше, сколько и социальная особенность того паразитарного слоя общества, идеологом которого он выступал.

Ницше, как известно, был неизлечимо больной человек. Наследственный сифилитик, он страдал прогрессивным параличом и последние годы своей жизни провел в состоянии полного отупения. В автобиографическом очерке, опубликованном его сестрой г. Фёрстер-Ницше он рассказывает о “грустном наследстве от отца”, о “роковой болезни”, которая обрекла его на преждевременную смерть. Болезнь наложила отпечаток на характер и нравственный облик Ницше с самых юных лет. Он вспоминает об этом так: “В возрасте, до абсурда нежном, в семь лет, я уже знал, что до меня никогда не дойдет человеческое слово, а видели меня когда-нибудь опечаленным этим?” Отец Фридриха Ницше был попом и, можно сказать, счастливо сочетал благодать своего сана с благодатью сифилиса, и маленький Фриц был волчонком уже в семилетнем возрасте. Такая наследственность и такие задатки с годами развились. Свое нравственное уродство он стилизовал на декадентский лад, рисовался им. “...А видели меня когда-нибудь опечаленным этим?” - бахвалился он. Затем Ницше философски обобщил свое нравственное уродство, превратил в “новую скрижаль”, которая со временем стала фундаментом “нового порядка”. “Моей болезни, - писал он, - я несомненно большим обязан, чем моему здоровью. Я ей обязан высшим здоровьем... Я ей обязан всей моей философией”. В другом месте он говорит: “Мы, новые, безымянные, малопонятные, мы, рано рожденные дети еще неясного грядущего, для новой цели мы нуждаемся также... в великом здоровье... мы, аргонавты идеала, опасно здоровые...” и т. д. (“Веселая наука”, 5-я книга, афоризм 382). Какой же здоровый человек будет с таким воодушевлением писать о великом здоровье? Кому еще, кроме как опасно больному, придет на ум эпитет “опасно здоровые”? Чем иным, как не патологией, было его садистское смакование жестокости?

Есть что-то символическое в том, что идеологом империализма, то есть капитализма на стадии паразитства и загнивания, выступил именно Ницше, неизлечимо больной человек, бывший самим воплощением загнивания в плоти и костях. Его личный недуг совпал с социальным недугом плутократии. Это совпадение заострило проповедь Ницше до парадоксальной крайности, сообщило ей озорную выразительность и фальцетную звонкость.

Классовое чувство было взвинчено при помощи физиологического, вернее, патологического. Не владея собой, Ницше а припадке истерии с несдержанной капризностью больного дает исход своим симпатиям и антипатиям. Дневник безнадежно больного “аристократа” становится евангелием современной плутократии. Это было бы только забавно, если бы бациллы того же безумия не заразили всей Германии, если б фашистская Германия не захлестнула кровью всю Европу.

--

Хотя истина - такая же “отвратительная старуха”, как и человечество, а история не что иное, как “комедия” и сцепление “диких случайностей”, Ницше-философ в некоторых случаях взывает к опыту истории. Воля к жизни и воля к власти, учит он, неизменно проявляются в порабощении, в жестокости и варварстве. Это, по его понятию, - вечная истина истории, постоянно совершающей один и тот же круговорот. Как только возникает вопрос о будущем. Ницше непременно взывает к опыту прошлого и утверждает, что “высшей культурой” человечество обязано только рабству, только жестокости, только варварству.

Его философия истории нисколько не сложнее таблицы умножения. Вас интересует, как возникала любая высшая культура? Очень просто: “Варвары, в самом страшном значении этого слова, хищные люди, обладающие ненадломленной силой воли, нападали на более слабые, благонравные, мирные расы...” (“По ту сторону...”, п. 257). Отсюда и пошла на земле вся культура. Становитесь вновь, в XX веке, варварами, тогда вы будете культуртрегерами.

Вот философия, которая оказалась по душе Гитлеру и его эсэсовским бандитам. Она льстила им и подымала их в собственных глазах. Они совершали гнусности, на какие не решались и варвары древности, и чувствовали себя при этом насадителями “нового порядка”, культуртрегерами. Так внушил им Ницше. Так говорил Заратустра.

“Я радуюсь милитаристскому развитию Европы, - писал Ницше. - В каждом из нас сидит варвар, как и дикий зверь”. В своей книге “Воля к власти” он объявил милитаристическое государство последним средством сохранять традицию высокого и сильного человеческого типа. Что такое по Ницше “высший тип”, мы уже хорошо знаем. Это представитель касты господ, рабовладелец, хищный тунеядец. Именно для него, как говорил Заратустра, наступили “дни, когда все шатается, когда вся земля сотрясается”. Из такого состояния есть один выход - война. “Любите мир, - вещает Заратустра, - как средство к новой войне; И короткий мир больше, чем долгий”. Или в другом месте - в главе “О старых и новых скрижалях”: “О, блаженное далекое время, когда народ говорил себе: “Я хочу над народами быть господином”. Ибо, братья мои: лучшее должно господствовать и лучшее хочет господствовать”.

Какой же народ - “лучший” среди наций? Какой на них призван быть господином? Совершенно ясно: тот, кто больше варвар. Этим неоценимым даром владеют нации и расы чистой крови. Там, где расы скрещиваются, кровь полна тревоги, беспорядка, сомнения, душе и телу недостает равновесия и устойчивости, и наступает паралич воли. Весь этот расистский бред выдуман вовсе не Гитлером и Роэенбергом, - так писал еще в прошлом веке их предшественник Ницше в своей книге “По ту сторону добра и зла”.

“Паралич воли! - восклицает он. - Где не сидит теперь этот калека!.. Болезнь воли неравномерно распределена по Европе: она выказывается более сильной там, где старше культура; она исчезает по мере того, как “варвар” еще - или опять - показывается из-под плохо сидящего на нем одеяния западной цивилизации. Поэтому в современной Франции, как это понятно до очевидности, болезнь воли наиболее сильна... Сила хотеть, и хотеть всей волей, сильнее в Германии, причем в северной Германии сильнее, чем в средней...” (“По ту сторону...”, п. 208).

Пруссия - вот где шансы для вожделенного варварства выше всего. Но и тут цивилизующее влияние вредно. Кто хочет “возвыситься” до варвара, должен сбросить с себя одеяния культуры - это явствует из всего сказанного раньше. Итак, пруссаки, освобождайтесь от груза культуры, оголяйтесь, тогда вы еще более приблизитесь к варвару. Это нужно! Нужно потому, что варварство есть залог... высшей культуры. Примеры “комедии”, называемой историей, подтверждают это. Такова “логика” варварства, идущего под флагом культуртрегерства.

Ницше восхваляет “сильный и крепко утвердившийся тип новой Германии, например, бранденбургское военное дворянство”. Немецкая родина любезна сердцу философа именно прусскими, солдатскими добродетелями - тем, что она сполна овладела искусством “повелевать и повиноваться - в том и другом эта страна сделалась ныне классической”. “Однако здесь, - замечает он, - мне приходится прервать мое восхваление Германии и мою торжественную речь, ибо я почти касаюсь моей серьезной проблемы, как я ее понимаю: - воспитание новой, господствующей над Европой касты” (“По ту сторону...”, п. 251).

Дальше мы узнаем, какими качествами должна обладать эти новая каста, воспитание которой составляет столь серьезную и благоговейно таинственную задачу. Оказывается, “благородная наста всегда бывала сначала варварской кастой... это были более цельные люди (что на любой ступени развития означает: более цельные звери)” (там же, п. 257). А еще до этого Ницше делится с читателем радостью, наполнившей его до краев: “Установилось новое понятие о немецком духе, в котором резко выступило влечение к мужественному скептицизму, например, в виде неустрашимости взгляда… и твердости разрушающей руки” (там же, п. 209).

Можно только удивляться, как накануне нынешней войны, когда зловещие предсказания Ницше уже начали сбываться с такой страшной наглядностью, его тексты не были прочитаны по-настоящему, в их подлинном смысле. Немало нашлось антифашистов ("и лже-антифашистов!), доказывавших противоположность ницшеанства и гитлеризма. Во Франции вышел даже сборник “очень точных текстов Ницше против расизма, государственного социализма, антисемитизма”, и еще другая книга в том же духе: Henri Lefebvre, “Nietsche”. Спору нет, в обильном потоке разнообразных и противоречивых писаний Ницше можно выудить и такого рода высказывания. Но какое же значение имеют эти оговорки по сравнению с неудержимой, страстней проповедью агрессивности, рабовладельческого гнета, по сравнению с бурной апологией империализма и паразитизма!

Если сравнить многие злобные выпады Ницше против разных не-немецких наций с расистской свистопляской Розенберга и Геббельса, то, в частностях, правда, можно будет найти отдельные различия, но общая “направленность идей” одна и та же. “Чистота крови”, “культ расы”, миф - занимают виднейшее место в кругу идей Ницше.

Ницше проповедовал буквально то самое, что делал Гитлер. И завоевательный пыл тот же, и шовинизм тот же, та же контрреволюционность и ненависть к демократии и социализму.

5. Мечта о порабощении России

Когда знакомишься с обширнейшей литературой о Ницше, то удивляет, что так мало говорят о нем как о политическом писателе. Его называют философом, поэтом просто и поэтом-мыслителем, теоретиком искусства и критиком искусства, даже композитором, но только не политическим писателем. Чаще и охотнее всего буржуазная литература характеризует его, как основоположника философского индивидуализма.

Между тем нельзя не видеть, что Ницше имел совершенно определенные политические взгляды. Правда, у него не было стройной системы, выдержанной концепции. Но такими качествами он и вообще-то не обладал ни в одной области, даже в эстетике. Обычная для него разбросанность и противоречивость суждений проистекали столько же из психической неуравновешенности, сколько из пристрастия к импрессионистской манере письма. При всем том Нищие проводил свою политическую линию, и не только во внутренних социальных вопросах, но и в вопросах международных.

В книге “По ту сторону добра и зла” (п. 209) он писал о “новом воинственном веке, в который вступили мы, европейцы”, и именно в связи с этим утверждал, что “установилось новое понятие о немецком духе”. В посмертных сочинениях периода “Веселой науки” он пишет еще определенней: “Приближается время, когда будет вестись борьба за господство над землей... Уже теперь образуется первая группировка сил, - люди упражняются в великом принципе кровного и расового родства” (п. 441).

В этих высказываниях Ницше нет ничего неожиданного. Если б их не было и он ограничивался бы одними расплывчатыми и отвлеченными философствованиями о касте господ и касте рабов, у нас не было бы еще серьезного основания называть его идеологом империализма. А когда Ницше говорит о “воинственном веке”, о рабах не только отечественных, но главным образом чужеземных, которые будут работать на “повелителей” (то есть, монополистов финансового капитала), то здесь идеология империализма выступает уже вполне отчетливо.

Ницше был однако, еще конкретней в своих высказываниях. Он прямо писал: имеются “самые недвусмысленные симптомы, показывающие, что Европа стремится к объединению” (“По ту сторону...” п. 256). Он предвидел “европейца будущего”, и национальные рамки казались ему уже недостаточными. Кто же возможные союзники и кто враги? “Мыслитель, - говорит Ницше, - у которого лежит на совести будущее Европы, при всех планах, какие он составляет себе относительно этого будущего, будет считаться с евреями и с русскими, как с наиболее верными и вероятными факторами в великой игре и борьбе сил”. Что призвание евреев - быть рабами, он не считает нужным даже комментировать. Что же пишет он о русских?

“Сильнее и удивительнее всего сила воли проявляется в громадном срединном царстве, где Европа как бы возвращается в Азию - в России. Там сила хотеть давно уже откладывалась и накоплялась, там воля ждет - неизвестно, воля отрицания или воля утверждения, - ждет угрожающим образом того, чтобы, по любимому выражению нынешних физиков, освободиться...” (там же, п. 208).

Писалось это в 80-х годах прошлого века, в период длительного общественного упадка в России. Как разразится в ней “воля”, Ницше не знает, но при всех условиях он ненавидит русских. Если Россия станет источником международной реакции, то она тем самым выполнит “историческую миссию” самой Германии, которая в этой роли вынуждена будет отойти на второй план. Если Россия станет средоточием революции, то она тем более ненавистна ему. При любом ходе событий он присоединяется к призыву реакционного пруссачества: “Дранг нах Остен!”

“Я разумею, - говорит он, - такое усиление угрожающей от России опасности, что Европа должна была бы решиться сделаться столь же грозной, а именно получить единую волю посредством новой господствующей над Европой касты, продолжительную, страшную собственную волю, которая на тысячелетия вперед поставила бы себе цели, чтобы благодаря этому окончилась долгая комедия строя мелких государств, а также ее династическое и Демократическое многоволие. Время для мелкой политики прошло: уже следующее столетие принесет с собой борьбу за господство над землей, - принуждение к большой политике” (там же).

Эта декларация показательна в высшей степени. Вспомним, что под “новой, господствующей над Европой “кастой” Ницше понимает “победоносно возникающий тип современного немца”, раньше всего в лице прусской (бранденбургской) военщины. Именно эти свои слова он назвал “торжественной речью”. Дойдя именно до этого пункта, он писал: “Однако здесь мне приходится прервать мое восхваление Германии... ибо я почти касаюсь моей серьезной проблемы...” Трудно было бы сильнее подчеркнуть многозначительность слов и таинственную преднамеренность умолчания. Автор переходит на доверительный тон и .умолчанием своим как бы говорит: тут, друзья мои, истинно серьезное политическое дело, - разговаривать о нем полным голосом, может быть, еще преждевременно... Но “мыслитель, у которого лежит на совести будущее Европы”, должен понимать, что мы вступаем в “воинственный век”, что “строю мелких государств” пришел конец, что Европу ждет объединение под гегемонией Германии и при господстве высшей расы, что предстоит война за передел мира и порабощение чужих народов, раньше всего народов, населяющих Россию.

Однако и это не всё. Та крайне враждебная характеристика, которую Ницше дает англичанам, пренебрежительная оценка, какую он дает способности французов к сопротивлению, его злобные выпады против двух крупнейших западных демократий с очевидностью свидетельствуют о том, что он относил к лагерю противников Германия в будущей войне - наряду с Россией - также Англию и Францию.

Чрезвычайно интересно, что планы империалистской экспансии, какие питал Ницше, простирались далеко за пределы Европы. Так, например, в его посмертных сочинениях периода “Веселой науки” была найдена и впоследствии опубликована среди вороха других занумерованных премудростей также и такая запись:

“Я хотел бы, .чтобы Германия овладела Мексикой для того, чтобы при помощи примерного лесоводства играть главную роль в интересах будущего человечества...” (п. 441).

Это ля не диво! Презирающий политэкономию и статистику (“чёрт ее побери!”) эстет непостижимым образом проявляет интерес к лесному хозяйству. Откуда только берется резвость, когда нужно отвоевать Германия “главную роль”! Откуда только берется желание осчастливить этим человечество! Ведь доподлинно уже известно, что оно - “отвратительная старуха” и что “мы не любим человечества!” Поди ж ты!.. При всей своей девственной невинности в вопросах экономики Ницше вряд ли мог думать, будто эксплуатация мексиканских лесных массивов и есть истинное призвание философов и “аристократов духа”. Настолько-то знал жизнь “поэт-отшельник”, чтобы понимать: это дело крупного капитала.

Не в разглагольствованиях Ницше о греческой трагедии, Дионисе и Аполлоне, а в скупых его строках о будущей войне за передел мира, о “главной роли” Германии, о жестоком порабощении чужих народов и заключена на самом деле его “новая скрижаль”.

Ключ к правильному пониманию своего учения дал сам Ницше, когда черным по белому написал: “Моя исходная точка - прусский солдат” (см. посмертные произведения, - “Отдельные замечания о культуре, государстве и воспитании”). Вовсе не знает самой сути ницшеанства тот, кто ограничился чтением таких широко популярных книг, как “Происхождение трагедии”, “Несвоевременные размышления”, “Человеческое, слишком человеческое”, “Веселая наука”, “Так говорил Заратустра”, “Антихрист”, “Ницше против Вагнера” и т. п. Несравненно определительнее для истинного лица Ницше такие относительно мало популярные в широком читательском кругу книги, как “Генеалогия морали”, “Помрачение кумиров”, “По ту сторону добра и зла”, “Ессе homo” и особенно “Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей” и большое количество посмертных записей Ницше, не опубликованных при его жизни.

Воля к завоеванию, порабощению, ко всяческой агрессии во внутренней и внешней политике, самый сгусток идей Ницше, был кратко сформулирован ни в словах: “Воля к власти”. Эта “ведущая . идея” всего его мировоззрения впервые осенила его во время франко-прусской войны, в которой он принимал участие в качестве начальника санитарного отряда. Он поведал эту “творческую тайну” своей сестре Елизавете Фёрстер-Ницше, которая в своих воспоминаниях рассказывает:

“...Он вдруг услыхал шум и грохот, и мимо него, как сверкающая молниями туча, пронесся красивый кавалерийский полк, великолепный, как выражение народного мужества и задора. Но вот стук и гром усиливаются, и за полком в стремительном темпе несется его любимая полевая артиллерия и, ах, как больно было ему не иметь права вскочить на коня и быть вынужденным сложа руки стоять у этой стены! - Напоследок шла пехота беглым шагом: глаза сверкали, ровный шаг звенел по крепкому грунту, как могучие удары молота. И когда все это шествие вихрем пронеслось мимо него в битву, - быть может, навстречу смерти, - столь величественное в своей жизненной силе, в своем мужестве, рвущемся в бой, являя собой такое полное выражение расы, решившей победить, властвовать или погибнуть, - “тогда я ясно почувствовал, сестра, - так закончил свой рассказ мой брат, - что сильнейшая и высшая воля к жизни находит свое выражение не в жалкой борьбе за существование, но в воле к битве, к власти и превосходству!” “Но, - продолжал он, немного помолчав и вглядываясь в пылающее вечернее небо, - я чувствовал также, как хорошо то, что Вотан влагает жестокое сердце в грудь вождей; как могли бы они иначе вынести страшную ответственность, посылая тысячи на смерть, чтобы тем привести к господству свой народ, а вместе с ним и себя”.

Один из современных идеологов германского фашизма, Освальд Шпенглер, в своей книге “Закат Европы” весьма кстати напомнил о таких словах Ницше: “Высшая порода людей, благодаря превосходству воли, знания, богатства и влияния, воспользуется демократической Европой, как послушным и подвижным орудием, чтобы взять в свои руки судьбы земного шара и, как художник, творить из “человеческого материала”. Одним словом, приходит время, когда политике нужно обучаться заново”. По поводу этих слов Ницше, не опубликованных при его жизни, Шпенглер справедливо замечает, что приведенный набросок “гораздо более конкретен, чем законченные произведения”. “Его господская мораль, - говорит Шпенглер, - есть реальность. Она имеется налицо. Если устранить романтическую маску Борджиа и туманные видения сверхчеловека, то... перед нами просто реальный политик, денежный магнат, большой инженер и организатор... Шоу изобразил в “Майоре Барбара” в образе миллиардера Ундершефта идеал сверхчеловека, переводя его на неромантический язык современности... Эти практики большого стиля действительно выражают в наши дни волю к власти...”.

Ницшевскнй идеал сверхчеловека, если освободить его от покровов эстетики, предстает в образе Кирдорфа и Круппа, Феглера и Борзига. “Заслуга” Ницше перед этими господами состоит в том, что он был первый, кто еще в конце прошлого века, у самой колыбели новорожденного германского империализма, сформулировал его перспективы, его цели, его идеологию.

“Новая скрижаль” Ницше совпадала с внешнеполитической программой вильгельмовского империализма; насильственное объединение Европы под гегемонией Круппов и под скипетром Гогенцоллернов с их прусско-юнкерской военной кликой. Декларация Ницше содержала в зачатке и другую идею: объединение всех реакционных сил Европы под руководством бранденбургского жандарма. Недаром из мутного ницшеанского источника черпали свою идеологию и империалисты предвоенной Германии, и гитлеровские “докторы” а наши дни.

“Второй Ренессанс”, к которому стремился Ницше, означал возрождение в новых условиях олигархии древнего времени с ее необузданными тираниями, завоевательным пылом и зверской эксплуатацией чужеземных рабов. На рубеже XX века возникала, конечно, безо всякого просвещенного содействия со стороны Ницше, а естественным ходом развития капитализма, совсем иная олигархия - финансовая. Целью Ницше было оправдать ее паразитизм, толкнуть ее на путь зловещей тирании и империалистских завоеваний, призвать к новоявленному рабовладельческому строю. Это требовало полного разрыва с прогрессивными началами в культурном наследии прошлого, решительной “переоценки ценностей”. И Ницше совершал реакционный переворот в понятиях. Он ставил всё вверх ногами. Он провозгласил:

вместо разума - инстинкт,
вместо истины - иллюзию,
вместо науки - миф,
вместо диалектики - софистику,
вместо культуры - варварство,
вместо истории - комедию,
вместо свободы - рабство,
вместо народоправства - тиранию,
вместо принципа - беспринципность.
вместо добра - зло,
вместо гуманности - жестокость,
вместо нравственности - “хороший вкус” и “пестрые поступки”.

Хищниками он назвал эксплуатируемых, но варваров приравнял к культуртрегерам. Людей народа он унизил до скота, а действительного сверхскота возвеличил именем сверхчеловека.

Гитлеру льстило это имя. Немецким фашистам, стремившимся в угоду своим хозяевам повернуть колесо истории назад, была очень удобна такая идеология. Сам “фюрер” еще в зените своей “славы” фотографировался рядом с бюстом Ницше. Он хотел показать: вот вдохновитель. Место Ницше на той же скамье подсудимых, рядом с фашистскими бандитами, которых он вдохновлял всю последнюю четверть века, с первого же дня рождения немецкого фашизма.

ZT. Негодяи типа Де Сада и Ницше берут соотношение быдло И не быдло как атрибутный факт = как атрибутную данность изначально и на веки веков, и эти пришибленные на голову придурки (Ницше и Де Сад) чрезвычайно чванятся, что вот они-то - не быдло, и очень презирают и ненавидят быдло, и они, эти самые пришибленные на голову придурки (Де Сад и Ницше) зовут "ариев духа" быть предельно жестокими к "неариям". И этим вот пришибленным на голову придуркам (Ницше и Де Саду) в голову, конечно, не приходит, что возможна позиция "Коротких встреч" Киры Муратовой и возможно же иное, - именно, Макаренковское, - отношение к так называемому "быдло". И этим же пришибленным на голову придуркам (Де Саду и Ницше) в голову не приходило, что в отношении так называемого “быдла” возможна позиция некоторых мест статьи Александра Пушкина "О народном воспитании"…

К теме “Макаренко и Ницше”. 1) Антиинтеллигентская = анти-с-соловейчиковская составляющая в Ницше И 2) составляющая в нем же (в Ницше) фашизма, расизма и садизма (по Исаю Гр. Лежневу). Это, в сущности, две аддитивные составляющие, и поэтому можно по-Маяковсковски и по-Макаренковски с совершенно чистой совестью увлекаться указанной первой составляющей в Ницше и одновременно и параллельно - всей душой презирать и ненавидеть вторую в нем (в Ницше) де-садовскую составляющую.

В файле http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm Из: А.С. Макаренко. ПУБЛИЧНАЯ ЛЕКЦИЯ В ЛЕКТОРИИ МОСКОВСКОГО ГОС. УНИВЕРСИТЕТА НА ТЕМУ “О КОММУНИСТИЧЕСКОМ ВОСПИТАНИИ И ПОВЕДЕНИИ” (1 марта 1939 г.) .. Когда я начал и продолжал эту работу, я считал, что передо мною стоит миниатюрная задача: как-нибудь вправить мозги, вправить души у этих самых правонарушителей, сделать их вместимыми в жизни, то есть подлечить, наложить заплаты на характеры, не больше, только то, что необходимо, чтобы человек мог как-нибудь вести трудовую жизнь, как-нибудь - я на бОльшие достижения не претендую. / Но по мере того, как я работал, как рос и богател мой коллектив, по мере того, как он становился комсомольским коллективом, а не правонарушительским, я постепенно повышал требования к своему делу, к себе, и дело повышало требования ко мне и к моему коллективу, и я уже перестал интересоваться вопросом исправления, меня перестали интересовать так называемые правонарушители, потому что я увидел, что никаких правонарушителей нет, есть люди, попавшие в тяжелое положение, и я очень ясно понимал, что если бы я попал в такое положение, я тоже крал бы, хулиганил, дебоширил, бузил, то есть был бы таким, как они .. / .. Я пришел к заключению, что нет правонарушителей, а есть люди, не менее богатые, чем я, имеющие право на счастливую жизнь, не менее, чем я, талантливые, способные жить, работать, способные быть счастливыми и способные быть творцами. / И тогда, конечно, совершенно ясно, - никакие специфические педагогические задачи уже не могли стоять передо мной. / Передо мной стояла обыкновенная задача - воспитать человека так, чтобы он был настоящим советским человеком, чтобы он мог быть образцом поведения. / Последние годы, таким образом, я никого не исправлял, я просто выполнял обыкновенную советскую работу, воспитывал обыкновенных хороших советских людей .. Позиция А.С. Макаренко. - Видеть в перевоспитании не просто исправление дефектов, а полноценное формирование личностей. / ZT. Ставить перед собой в воспитании лишь умеренные задачи = быть мещанином в воспитательной педагогике. / А.С. Макаренко всей своей ницшеанской душой ненавидел и мещанство вообще, и мещанство в воспитательной педагогике… С-соловейчиковщина. - Свободное воспитание, сахарные желания, цветочек и 2 руки, подыгрывание детям, подыгрывание мещанскому общественному мнению. Воскликнем тут, на манер ницшенского Заратустры: о, отвращение, отвращение, отвращение! 14.11.06 Эдгар to ZT. Не думаю, что здесь действовали книги Сухомлинского. Они поддерживали в середине 1960-ых гг. попытку перехода к социализму с человеческим лицом. ZT. Дорогой Эдгар! Борьба за либерализацию пронизывала в Российской империи весь 19 век, она же бурно продолжалась до 1917 г., бурно, но подпольно, продолжалась и после 1917-го до 1953-56 гг., а после 1953-56 гг. эта самая борьба за либерализацию вышла наружу и уж заполонила собою всё и вся. Уж чего-чего, а дефицита в либералах в Российском государстве никогда не было. Был страшный дефицит на умных и конструктивных, а вот либералов-то и в Российской империи, и в СССР, и вообще в странах социалистического лагеря всегда было тьма-тьмущая, - как собак не резанных. Заскорузлый (до мракобесия) консерватор Ф.М. Достоевский придумал для таких либералов достаточно адекватный термин-обозначение: бесы. Из “Методика организации воспитательного процесса” (http://zt1.narod.ru/metodika.htm), А.С. Макаренко т.1 М.1983 гл. Перспектива, под-гл. Близкая перспектива .. Было бы большой ошибкой строить близкую перспективу только на принципе приятного, даже если в этом приятном есть элементы полезного. Таким путем мы приучим ребят к совершенно недопустимому эпикурейству (с.312-13). Может быть, и даже скорее всего, либералы в стратегическом плане были правы, но вот какая беда. - Обиходное общение с масс-либералами было самым противным общением, масс-либералы были по личным и умственным своим качествам очень противными = совершенно гнилыми людьми. С-соловейчиковщина. - Свободное воспитание, сахарные желания, цветочек и 2 руки, подыгрывание детям, подыгрывание мещанскому общественному мнению. Именно о гнилых масс-либералах Фридрих Ницше справедливо восклицал: “О, омерзение, омерзение, омерзение!”. Кстати, эти омерзильщики (гнилые масс-либералы) и поныне везде и всюду правят бал. С-соловейчиковщина. - Свободное воспитание, сахарные желания, цветочек и 2 руки, подыгрывание детям, подыгрывание мещанскому общественному мнению. Тьма “прогрессивных людей” негодует только против сталинизма и сталинистов, но почему-то они не замечают другой, - везде и всюду встречаемой, - с-соловейчиковской омерзительности, - не замечают с-соловейчиковского гнилого и поганого масс-либерализма. А.С. Макаренко, ПП-2003 из Приложения. Общий план. Часть первая .. № 3. Личное и индивидуальное озлобление сильной личности. Борьба рабочего презрения к погибшему миру и бунт гордой личности, не желающей быть подхваченной никакими вихрями. Последние отзвуки потерь, в том числе потери брата белогвардейца. Почти контрреволюционное настроение, но ненависть к глупому бунту крестьянства и к его дикости. Отчаянное презрение к городским болтунам и к бессильному стремлению что-то организовать, к воскресникам и трудовой повинности. Презрение к глупому бессильному сентиментализму интеллигентщины. [ZT. Ненависть к гнилой борзоболтающей и борзопишущей интеллигенции А.С. Макаренко пронес через всю свою творческую жизнь]. Но в то же время все эти переживания не уменьшают силы и энергии личности. Руки хотят работы, и сохраняется целостный взгляд на все, не трусливый и не теряющий. Образуется крепкий и устойчивый одинокий цинизм. Озлобление развивается в сторону спокойного смеха, и все закипает в энергии борьбы воли с десятками разрозненных блатных воль. Это не педагогическая работа, это выход здоровой энергии .. (с.686). Совершенно такое же как у Ницше отношение к гнилым масс-либералам было у Ник. Алексеевича Некрасова, у Вл. Маяковского, у А.С. Макаренко. ПП-2003 из гл. Триста семьдесят третий бис .. Колонна вошла в Подворки. За плетнями и калитками стояли жители, прыгали на веревках злые псы, потомки древних монастырских собак, когда-то охранявших его богатства. Впрочем, в этом селе не только собаки, но и многие люди были выращены на тучных пастбищах монастырской истории. Их зачинали, выкармливали, выращивали все на тех же пятаках и алтынах, выручаемых за спасение души, за исцеление от недугов, за слезы пресвятой богородицы и за перья из крыльев архангела Гавриила. Я уже знал, / - 531 - что в Подворках много задержалось разного преподобного народа: бывших попов и монахов, послушников, конюхов и приживалов, монастырских поваров, кустарей и проституток .. / .. / .. Шагая по улицам Подворок, мы проходили, собственно говоря, по враждебной стране, где в живом еще содрогании сгрудились и старые люди, и старые интересы, и старые жадные паучьи приспособления. И в стенах монастыря, который уже показался впереди, сложены целые штабели ненавистных для меня идей и предрассудков: слюноточивое интеллигентское идеальничанье, будничный, бесталанный формализм, дешевая бабья слеза и умопомрачительное канцелярское невежество. Я представил себе огромные площади этой безграничной свалки: мы уже прошли по ней столько лет, столько тысяч километров, и впереди еще она смердит, и справа, и слева, мы окружены ею со всех сторон .. (с.530-1). Маяковский. - Затыкаешь ноздри, нос наморщишь и идешь верстой болотца длинненького… (т.7 М.1958 с.207). В.А. Сухомлинский был лишь одним из кумиров именно гнилой = омерзительной тьмы масс-либералов, и он (Сухомлинский) сам был насквозь гнилым = омерзительным = с-соловейчиковским либералом. С-соловейчиковщина. - Свободное воспитание, сахарные желания, цветочек и 2 руки, подыгрывание детям, подыгрывание мещанскому общественному мнению. Мария Спиридонова в РНБ 24/236 24/236а [Биб.описание]: Спиридонова М.А. Из воспоминаний о Нерчинской каторге /Мария Спиридонова; Всесоюз. о-во политкаторжан и ссыльно-поселенцев. - М. : Изд-во Всесоюз. о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1926. - 88 с. .. вспоминая лагерные свои времена, отмечала, что пороки отдельных личностей, "разреженные" на свободе, в интернатной обстановке без установления строгого режима дают ужас. ZT. Значит, если макрообществу страсть как нужен либерализм (не страшно: пороки отдельных личностей разрежены), то это не значит, что сё надо экстраполировать и на локалы. Борьба за социализм с человеческим лицом - это не собственно педагогика, а политика. Если бы либералы так и оставались бы только в области взросло-центрированной политики, то у Макаренко и у меня к ним особой претензии бы не было. Но беда-то в том, что и наши, и не наши, вообще все мировые масс-либералы, и Сухомлинский, конечно, тоже, просто экстраполировали свой политический либерализм на педагогику, а уж это-то было нарушением аристотелевского учения о мере, о чем подробней см. в моем файле http://zt1.narod.ru/form-dvj.htm. И вот именно-то указанная подтасовка и вводила в педагогику ту поганую струю, которая порождала всех бесов-врагов А.С. Макаренко и соответственно вызывала и вызывает у Макаренко и у меня адекватную обратную ненависть ко всем этим с-соловейчиковским масс-сволочам. С-соловейчиковщина. - Свободное воспитание, сахарные желания, цветочек и 2 руки, подыгрывание детям, подыгрывание мещанскому общественному мнению. ZT. Но тогда (и значит): делать в воспитании ставку на масс-обиходные семьи и делать же в воспитании ставку на масс-обиходные школы голой учебы = быть неисправимыми и отпетыми мещанами в воспитательной педагогике… ZT-спорное = ZT-сомнительное об Wyneken (1875 - 1964). Die Freie Schulgemeinde Wickersdorf, am 1. September 1906 von Gustav Wyneken mitgegrundet. ZT-спорное = ZT-сомнительное. - Не был ли Вынекен параллелен не Макаренко, а С. Соловейчику? - Черновые ZT-заметки лишь к первой половине “Wyneken und Makarenko - Parallelen” from Edgar Gunther-Schellheimer. 1) Эдгар пишет. - “Его (Макаренко) "университеты" были - как в жизни Gorkis, его умственного отца”. Я, ZT, попросил бы Гётца Хиллига разубедить Эдгара. - Горький не был умственным отцом Макаренко. 2) Хочу отметить, что и Ницше, будучи умственным отцом Гитлера, Геббельса и Ко, не был умственным отцом Макаренко, как этот же мерзавец (де-садовец) Ницше не был и умственным отцом Маяковского. Что собственно Макаренко и Маяковский увидели в “Так говорит Заратуштра”? - Они там увидели мощно и здорово выраженное презрение к гнилой = с-соловейчиковской = в-сухомлинковской интеллигенции, которую и Маяковский и Макаренко глубоко презирали еще задолго до чтения Ницше. Но остроумие в этом Ницше их увлекло. Отсюда и Заратуштра в поэме Маяковского, и отсюда же “ницшеанские усы” в начале “Педагогической поэмы”. Но больше-то от Ницше Антону Семеновичу взять было нечего, как нечего же Макаренко было взять и от предтечи Ницше - Маркиза де Сада. Когда Ницше переходит к собственно педагогическим разглагольствование, то он мгновенно становится типически убогим, как все типически же убогие немакаренки. 3) Позиция первой половины статьи Эдгара по Вынекену по существу такова: педагогики Вынекена, Песталоцци и Макаренко потому, де, прогрессивны, что во всех этих педагогиках осуществляются, де, прогрессивные формы так сказать соседства - сожительства юных и взрослых. Во всяком случае существенные оценки Эдгара идут в первой половине его статьи по координатам “общения с человеческим лицом”. Конечно, любой педагогический процесс есть и процесс соседства - сожительства, но если всё и замыкается только на “общении с человеческим лицом”, то это все-таки еще не педагогика как производство, а значит - не макаренковская педагогика. У Макаренко бесконечно о цели воспитания (! производственная задача !). Если этого не было у Вынекена, то говорить о какой-либо существенно значимой параллельности его с А.С. Макаренко нельзя. В небе надо высечь: у Макаренко педагогика - это производство нужных людей, а не реализация неких либеральных идей и принципов. И наоборот: пресловутый С.Л. Соловейчик своей так называемой “педагогикой сотрудничества” вредоносно старался увести педагогику от макаренковской задачи педагогики как производства = педагогики как процесса выдачи на гора нужных людей. Да, вредоносный негодяй С.Л. Соловейчик своей так называемой “педагогикой сотрудничества” Ивано-Сусанински = Моисеевски уводил педагогов от Макаренко к многовековой бодяге педагогики как лишь формы соседства - сожительства юных и взрослых, как лишь формы реализации либеральных = завиральных идей и принципов. По прочтении первой половины “Wyneken und Makarenko - Parallelen” Эдгара я все же прихожу к выводу, что Эдгар де факто стоит на позиции той самой пресловутой “педагогики сотрудничества” только что указанного Идиота Идиотовича С-соловейчика. Но я готов признать, что из-за некачественности компьютерного перевода или по какой другой причине я, ZT, просто не понял первой половины разбираемой статьи Эдгара. Увы, соседско - сожительские установки (неважно правильные или неправильные) я в первой половине статьи Эдгара увидел, а макаренковских педагогико-производственных установок - не увидел. Где, например, внимание к макаренковскому: “Наш путь единственный - упражнение в поведении” (образ гимнастического зала)? Где внимание к бесчисленным у Макаренко производственным аналогиям? Где внимание к тезису: “Только организация школы как хозяйства сделает ее воспитывающей” (= прорабатывающей натуры) ? А.С. Макаренко : "Только организация школы как хозяйства ( ZT. хозяйства самих ребят - как ЗАБОТЛИВЫХ хозяев этого хозяйства ) сделает ее воспитывающей" (= прорабатывающей натуры). А.С. Макаренко т.1 М.1983. 24 августа 1922: .. Не труд-работа, а труд-забота. Только организация школы как хозяйства сделает ее социалистической (с.11). У А.С. Макаренко в отношении Колонии им. Горького термин - община. Это часто в документах тома 1 М.1983. В "Педагогической поэме" тоже. По марксизму-ленинизму социализм - это общественная (в политическом итоге МАКРОсоциальная; в политическом итоге государственная) собственность на средства производства. По синдикалистам же и по А.С. Макаренко социализм - это локальные производительные общины (много локальных производительных общин) с общинной (а не общественной - в политическом итоге государственной) собственностью на средства производства. Но это отдельная теоретическая тема, и здесь она не рассматривается. Переиначим: Только организация школы как хозяйства сделает её воспитывающей. Фролов Анат. Арк. А.С. Макаренко в СССР, России и мире .. Н. Новгород 2006 .. «Народное образование» 2003,4 ст. С.А. Ветошкина (ZT. еще не смотрел); с опорой на А.С. Макаренко утверждается: пенитенциарная (от лат. poenitentia - раскаяние) педагогика не может сводиться к «покаянию» .. (с.343 у Фролова). ZT. Да, покаяние (и то лишь в редких случаях) лишь так сказать сотрясает человека, покаяние в 98% коллизий вовсе не переформировывает субъектика. Совершил ужасное преступление, сотрясся, допустим, в глубоком раскаянии, но (!) : остался все тем же типом, способным на те же ужасные преступления. Если так сказать прежне-жизненная система тренинговых линий жизни ( подробней см. в http://zt1.narod.ru/trening.htm ) сформировала этого типа самым негодным образом, то для его преобразования конечно же, и уж никак, и уж совсем, и вовсе, и совершенно НЕ достаточно покаяния (покаяний), а нужна проработка (переработка) этого субъектика уж в другой, - ! уж в позитивной, а не в вампиловской (http://zt1.narod.ru/vampil01.htm ) !, - системе тренинговых линий гордого и свободного (без-заборного, без-колючепроволочного) тренинго- базисно- надстроечного учреждения, макаренковски поставленного и ведомого, - учреждения, способного такого рода субъектиков действительно переформировать = перевоспитать = просто, - наконец-то и впервые, - позитивно воспитать. А.С. Макаренко 19 марта 1923 г. (т.8 М.1986). - Организация перевоспитания малолетних правонарушителей с самого начала, по моему мнению, была поставлена в колонии на правильный путь, доказательством чего являются очевидные воспитательные достижения: это путь трудовой общины, определенно прогрессирующей в разных областях ее жизни (с.246). ZT. Но это единственно правильный путь вовсе не только лишь для перевоспитания малолетних правонарушителей, но и вообще для истинного воспитания, суть коего ( - суть истинного воспитания - ) - проработка натур. (Посмотрите http://zt1.narod.ru/doc/prorabotka-natur.doc Учение о педагогике проработки натур). Макаренко мобилизован задачей выдачи на гора продукции определенной кондиции, и эта мобилизованность определяет структурно-педагогическое у Макаренко. Это вам не “любить, а любовь сама все найдет” Кретина Кретиновича Соловейчика. Фрагмент с http://ztnen.livejournal.com/552.html. Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться. - Переписка А.С. Макаренко с женой, т.1 М.1994. А.С.М. жене с 12-ти часов ночи с 4 на 5 октября 1928 г. .. Любовь, Солнышко, как и все на свете, мало чувствовать. В душе можно любить, как Ромео, но в жизни с такой великой любовью можно оказаться противной рохлей и мерзавцем. Между прочим, я не знаю ни одного произведения литературы, где бы любовь была свободна от элементов разгильдяйства, глупости и лени, где бы влюбленный не приводил себя и любимую к страданию и горю. В этом, кажется, вся соль литературы. В жизни, наверное, всегда происходит иначе. Для любви нужно организовать мир, иначе самый великолепный Ромео в два дня угробит свою Джульетту и сам от безвыходно глупого положения будет годиться только на свалку (с.186-7). А.С. Макаренко: “Любовь - прежде всего деловая проблема” (в письме жене 14.07.1927, Переписка т.1 М.1994 с.23, такое встречается у Макаренко и ещё). А.С. Макаренко: “Я доказываю, что любовь - функция, а мне говорят - аргумент” (т.8 М.1986 с.74). А.С. Макаренко: “У нас любовь может быть завершением отношений, но не началом их” (т.5 М.1985 с.249). У Кретина Кретиновича Достоевского: “Красота спасет (= упорядучает) мир”. То есть К.К. Достоевский назначил красоту аргументом, а упорядоченность мира - функцией от такого вот глобаль-аргумента (от глобаль-красоты). Таким манером .. (такого рода манером: мол: ждите до греческих календ, когда красота на днях или раньше спасёт = упорядучает мир, или: возлюбите друг друга, и это тоже, мол, на днях же или раньше спасёт = упорядучает мир, и/или что-то другое идеалистическое же в таком же духе) .. Таким манером хомо сапиенсы тысячи лет кряду кретино-и-и-христовски = кретино-ф-м-достоевски = кретино-с-л-соловейчиковски = кретино-в-а-сухомлински обманывались и до сю (= по сю) обманываются. “Чтоб всей планетой шла любовь” в конце “Про это” Вл. Вл. Маяковского. Володя потому и ухватился за социалистическую перестройку, что ожидал: аргумент: _социалистическая перестройка планеты_ породит функцию: _по всей планете ходящую любовь_ = _по всей планете ходящую гармонию_. Исторический опыт, однако, показал, что для 20-%-го хотя бы приближения к желаемой мировой гармонии надо делать ставку не на экономико-социалистическую аргумент-перестройку, а на макаренковскую (и только макаренковскую!) воспитательно-педагогическую аргумент-перестройку, вводимую, однако, не в массовом порядке, а так сказать точечно: там, где для такой подростково-юношеской по-макаренковски локально-воспитательной локально-социалистической СТРУКТУРЫ сошлись все необходимые локально-субъективные и локально-объективные предпосылки. Да, на мой ZT-взгляд, только указанной человеко-производственной координатой надо определять, параллелен ли тот или иной педагог прошлого Антону Семеновичу Макаренко или этот педагог прошлого параллелен С-соловейчику. 10.11.06 > Вы меня "по частям " хотите разбить...... Не видите целое. Так спорить необосновательно. И ещё "бедного оппонента" ......давай, в противный ящик Соловейчика. Фу! Э. Дорогой Эдгар. 1) Мысль что производственной (выдающей на гора людей нужной кондиции) педагогике Макаренко противостоят разные варианты соседско-сожительских педагогик = мысль о такой координате сравнения давно, но не четко уже посещала мою голову. И вот первые впечатления от "Wyneken und Makarenko - Parallelen" сделали эту давнюю, но тогда еще не четкую координату четкой. И вот я не удержался от обнародования соображений о такой координате сравнения. Фактически это у меня критика не Вас, дорогой Эдгар, а критика всех немакаренковских = не производственных, а соседско-сожительских педагогик, которые я действительно упаковываю в ящик с высшей степени противным для меня обозначением-именем: "С-соловейчик". 2) Мне нынче жалко тратить время на Вынекена, тем более, что это обременено проблемой перевода на русский язык. Раньше я тратил время на Лепелетье, Фелленберга, Песталоцци, Христиана Зальцмана, Вихерна, Жеденова, Елену Левицкую, Гринько, Мирандова, Ионина, Малявко (о них есть у меня на сайте). Тратил я время и на других очень интересных деятелей. Но сейчас, когда я стал стар, я жалею на это время и хочу сосредоточиться только на Макаренко. > Смотрите во второй половине доклада. Эдгар Посмотрел. Уважаемый Эдгар во второй половине своей статьи пишет, что в Freie Schulgemeinde Wyneken`s (FSG) было самоуправление ребят. Самоуправление учебой? Самоуправление проведением досуга? Эдгар. - Существенное различие по качеству между FSG и колонией Gorki состоит в том, что, как уже упомянуто, жизнь коллектива достигала в учреждениях Makarenkos, - его основным компонентом, производительной работой, - более высокого качества, чем в FSG, так как там жизнь общности была заполнена только учением и разнообразным, прежде всего культурным, проведением свободного времени .. ZT. То есть FSG Вынекена была по сути обычной школой, всего лишь только за городом. FSG не была школой-хозяйством и, главное, FSG не была “гимнастическим залом для упражнения в поведении, наполненным такими трапециями и параллельными брусьями, которые нам сейчас нужны” (ФД-1, гл. “В пучине педагогики” т.2 М.1983 с.128. “Педпоэма”, гл. “На педагогических ухабах” т.3 М.1984 с.457). Но дело не только в том, что у большинства других этого (гимнастического зала) не было, а дело в том, что даже тогда и там, где это отчасти и было, оно там не было следствием сознательного установления. Макаренко с осени 1920-го действовал не “как бог на душу положит”, а осознанно. Макаренко “гимнастический зал” осознал, а осознав - осуществлял. Остальные же прочие действовали, но не осознавали, - и они этого самого “гимнастического зала” не осознали. Но помимо общей установки о “гимнастическом зале” Макаренко также продумывал все важные и все мельчайшие составляющие в воспитательном процессе, естественно, в рамке этого самого гимнастического зала. 90 же % других-прочих (не-макаренков) просто вели дело “как бог на душу положит”, а Бог, как известно, большущий растяпа, и он (Бог) более всего разложил по не-макаренковским педагогическим душам всяческую либеральную = завиральную дребедень (тов. Зоя, тов. Крупская, тов. Сухомлинский и прочие недоумки). Н.К. Крупская интуитивно предчувствовала будущий приход к власти своего мужа и .. пред-приготовляла себя к тому, чтобы после прихода мужа к власти ей (Крупской) заняться в переустройстве общества педагогической сферой. И вот до 1917 года Крупская лет примерно 10 усиленно читала тьму текстов по истории педагогики и психологии, копила в этом эрудицию, думая что эта вот эрудиция вооружит ее (Крупскую) для будущей глобально-педагогической деятельности. Но ей (Крупской) это пошло только во вред: она с головы до пят лишь обросла - как тиной - вековыми педагогическими предрассудками. И точно также в педагогических вузах во вред студентам идет изучение истории педагогики и психологии: они (студенты) лишь обрастают - как тиной - вековыми педагогическими предрассудками. Но даже тогда, когда 95 % других-прочих в чем-то и вели дело отчасти правильно, все равно они в 40 или в 60, а может быть даже и в 80 раз менее интересны, чем А.С. Макаренко. А.С.М. и в стратегическом, и в тактическом всё делал осознанно, и основания этой своей осознанности он внятно и подробно излагал всему миру, - во всяком случае и по меньшей мере им (А.С.М.) были внятно намечены все координаты воспитательной педагогики. Вот по всей этой совокупности достоинств за всю историю педагогики рядом с А.С. Макаренко совершенно некого поставить. Эдгар. - Makarenko, кажется, стоит .. как вершина в пустыне, как это формулировал Леонард Фрэзе однажды. ZT. Он правильно формулировал. В.В. Маяковский, поэма “Человек”, гл. Маяковский в небе .. / Главный склад всевозможных лучей. / Место выгоревшие звезды кидать. / Ветхий чертеж / - неизвестно чей - / первый неудавшийся проект кита… ZT. Фридрих Ницше есть неизвестно чей первый роковым образом неудавшийся проект А.С. Макаренко.

Моисей ввел физическое обрезание - обрезание крайней плоти. Иисус Христос отменил физическое обрезание Моисея, но ввел на порядок худшее обрезание - обрезание души. Помните - “Блаженны нищие духом”. Фридрих Ницше с большущим негодованием относился к такой так сказать новации Иисуса Христа. И вот: 1) в презрении Ницше к с-соловейчиковской интеллигенции и 2) в презрении Ницше к указанной новации Иисуса Христа и наш изумительный Маяковский, и наш изумительный Макаренко были полностью солидарны ( - но только в этом! - ) с Ницше. Христос рассказывал. - Лазарь весь в струпьях всю жизнь пролежал у храма прося милостыню, и вот ему - рай, а некий богач наслаждался жизнью, и вот ему - ад. Но А.П. Чехов правильно где-то писал, что чужими грехами свят не будешь, и правильна же ориентация Ницше, Чехова и Брехта, - нищенством своим тоже свят не будешь. Было когда-то расхожее понятие “идеологическое разоружение” = добровольное идеологическое само-урезание, и можно бы говорить и об религиозном разоружении в мире = добровольном религиозном само-урезании. Но Иисус Христос в своей концепции о нищих духом предлагал эмоциональное само-урезание, интеллектуальное само-урезание, волевое само-урезание. Нет, на это мы не согласны, - такой хоккей нам не нужен!

Boris M. Bim-Bad to ZT ( to Zinoviy Tenenboim ) : Сделаю рецептурный справочник по воспитанию на базе человекознания. Ждите.

ZT. На базе человекознания. Ух ты!

Направьте-ка лучше свою энергию в более плодотворное русло. Вы, я знаю, организовывали так называемые Матвеевские чтения. Но я-то своим сайтом побогаче В.Ф. Матвеева. Вот организуйте-ка лучше Тененбоймовские чтения = ZT-чтения, - зачем ждать моей смерти.

Или вот организуйте-ка чтения вокруг моего файла http://zt1.narod.ru/suhml-uh.htm.

Или вот организуйте-ка чтения вокруг моего же файла http://zt1.narod.ru/dost_4.htm.

Или вот организуйте-ка чтения вокруг моего же файла http://zt1.narod.ru/metodika.htm.

Или вот у Вольтера. - “Есть много гениев / В своем жилье чердачном / Признав себя отцом и мужем неудачным / Вселенной управлять любой из них готов”. Устройте-ка чтения по обсуждению такого ZT-вывода из приведенного вольтеровского тезиса : “Рас-“гении” типа Маркса и Данилевского (чи Достоевского) по сравнению с А.С. Макаренко - говна не стоят”.

--

Льва-ник-гумилевщина - это психоанализ, перенесенный из персоно-психологии в этносо-историческое. То есть и именно: если "методологию" Зигмунда Фрейда (1856-1939) перенести в область истории, то и получатся: "методология" славянофильства и прочего в мире разно-этносо-фильства + "методология" "Дневника писателя" Достоевского + "методология" Льва Ник. Гумилева (1912-92), но это суть сквернейшее = антинаучное нарушение принципа форм движения материи Фридриха Энгельса (1820-95) (http://zt1.narod.ru/form-dvj.htm).

--

From http://ztnen.livejournal.com/552.html

Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

.. Журнал "Знамя" БАН I 584. 1945,4 с.91-111. И. Лежнев .. На протяжении всех лет своей творческой работы, во всех своих книгах Ницше [1844-1900] вел неустанную, никогда не затухавшую борьбу с Сократом. "Древние философы, - писал он в "Воле к власти", - ...были последовательны, исходя из своей ложной предпосылки, что сознательность есть высокое, высшее состояние, что она - необходимое условие совершенства - между тем как справедливо как раз обратное" (п. 434) ..

Эту почти правильность = эту относительную правильность А.С. Макаренко на всю жизнь воспринял у Ницше, и в http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm вы найдёте много из Макаренко против злоупотребления почти конфуцианским (не Шан-Ян - овским) словом «сознательность».

Но теперь идеальные (надстроечные) штучки «сознательность» и «социалистическая сознательность» стали упорно заменять на тоже идеальную (тоже надстроечную) штучку по имени «духовность», хотя это лишь инвариант всё той же и всё идеалистической же недалёкости в понимании детерминант поведения.

В-сухомлинцы хрЮстиански всё нажимают и нажимают на эту самую так называемую духовность, тем самым уводя педагогическую общественность от главного у А.С. Макаренко: от проработки натуры чем? - великой штукой: упражнением в поведении.

Эти самые в-сухомлинцы = эти самые с-соловейчики суть не хомо- сапиенсы = не люди разумные, так как рацио = разум у них на 100% изначально атрофирован, и они не способны выйти за пределы хрЮстианских куро-цыплячьих = с-соловейчиковских рефлексий.

Так называемый «мировой педагогический опыт» как что-то конструктивное реально не существует. Мировую педагогику десятки уж лет захлёстывает с-соловейчиковщина = захлёстывает Дедо-Морозовщина = захлёстывает куро-цыплячья рефлексность,

и вот этому-то мировому разгулу педагогического и социального мещанства и должно противостоять движение за великую макаренковскую педагогику.

From http://ztnen.livejournal.com. Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться. - Воспитание гражданина в педагогике А.С. Макаренко: В 2 ч. / Автор С.С. Невская. - М.: 2006. - 976 с. .. Петражицкий Л.И. О мотивах человеческих поступков, в особенности об этических мотивах и их разновидностях. СПб., 1904 ".. Сколь вредно для воспитания характера отсутствие сознания своих прав, сколь важны для здорового развития наличность и действие этого сознания. Родители и воспитатели должны вообще обращать серьезнейшее внимание на развитие в детях сильной и живой правовой психологии; им следует заботиться о внушении детям не только нравственности, но и права; при том важно развитие т. ск. обеих сторон права, внушение права других и их святости, сильного уважения к ним, но точно так же и собственных (воспитываемого) прав и уважения к ним. Надлежащее развитие сознания и уважения чужих прав дает твердую опору для надлежащего, отдающего должное, отношения к ближним (в том числе для надлежащего уважения к личности других); развитие сознания собственных прав сообщит воспитаннику надлежащее личное достоинство и связанные с этим черты характера (открытость, прямоту...). Воспитание "без права" дает в результате отсутствие прочной этической почвы и гарантии против житейских искушений... а что касается специально отношения к человеческой личности чужой и своей, то естественный продукт такого воспитания - "рабская душа" и вместе с тем неуважение чужой личности, деспотизм и самодурство. Развитие надлежащего активного правосознания, сознания собственных прав, важно в педагогике и с точки зрения развития житейской (хозяйственной и т. д.) деятельности. Оно сообщает необходимую для жизни твердость и уверенность, энергию и предприимчивость. Если ребенок воспитывается в атмосфере произвола, хотя бы и очень благожелательного и милостивого, если ему не выделяется известная сфера прав (хотя бы скромного, детского характера), на незыблемость которых он может надеяться, то он не приучится строить и выполнять с уверенностью житейские планы. В частности, в экономической области не будет надлежащей уверенности, смелости и предприимчивости, а будет скорее апатия, действование на авось, ожидание благоприятных "случаев", помощи со стороны, милостей, подачек и т. п. Сказанное о воспитании детей относится и к воспитанию народа и к могучему средству этого воспитания - к политике права, к законодательной политике. От структуры (официального) права и направления законодательной политики, в частности и в особенности от проведения принципа законности, от надлежащего развития системы субъективных прав вместо ожидания милостивого усмотрения, от твердости и незыблемости прав, гарантии против произвола и т. д., - в высокой степени зависит развитие типа "гражданина", как особого идеального характера, экономической дельности, энергии и предприимчивости в народных массах и т. д. ...Экономическое недомогание и процветание зависит от характера миллионов субъектов хозяйственной деятельности, от типов "хозяев", от их энергии, предприимчивости, умения смело и уверенно задумывать и исполнять хозяйственные планы, полагаться на себя, а не на "авось" и проч. А для воспитания этих черт характера существенным условием является законность, пропитание всех областей социальной жизни, в том числе и экономической, правом". (В кн. Л.И. Петражицкого с. 59-61, у С.С. Невской с.416-17). ZT. Я вставлю сю, - вовсе по содержанию не уникальную для того времени, но всё равно ценную, - цитату из Петражицкого во многие файлы моего сайта http://zt1.narod.ru, присобачив к ней снизу и о великой структурной составляющей у Макаренко: полномочия с ответственностью (ищи и в http://zt1.narod.ru/metodika.htm), а Макаренко применял ещё и другие структурные составляющие для выработки в подопечных достоинства, например, непроверяемость рапортов, статусно установленная вера во многих ситуациях на слово и т.п.

ZT. В важном .. может быть даже самом важном .. В важном моем теоретическом файле http://zt1.narod.ru/trening.htm: .. Ежели жизнь воспитывает, то потому, что в ней (в жизни) самовозникает достаточно много положительных тренинговых линий. Но мы не можем ждать стохастических милостей от структуры жизни: создавать искусственные положительные тренинговые макаренко-ионинские системы - наша задача! Ежели же жизнь развращает, то опять же потому, что в ней (в жизни) самовозникает достаточно много скверно- отрицательных тренинговых линий. Так жизнь века и века САМО-ГЕНЕРИРОВАЛА добро и зло и их борьбу, а богословы об этом и знать не знали, и ведать не ведали, и всё сваливали на трансцендентных Бога и Дьявола ..

ZT. Исторически когда-то весьма господствующую ставку на формирование сознания (фетишизация сознания) сменила а) религиозная и б) так сказать булато-окуджавская ставка на формирование так называемой духовной общности.

Эта самая духовная общность формируется, как известно, весьма легко и быстро. Раз плюнуть. Особенно-то это легко всегда получалось у основателей религиозных сект, чему и в истории, и в современности - тьма примеров.

Повторяю. Исторически когда-то весьма господствующую ставку на формирование сознания (фетишизация сознания) сменила ставка на так называемую духовную общность,

всё по-прежнему без макаренковско-подробной и макаренковско-же-въедливой проработки натур,

то есть, - всё по-прежнему без макаренковской проработки (в макаренковских "гимнастических залах") мышц волевых, мышц поведенческих, мышц моральных.

И в тусовочном пресловутой "коммунарской методики" .. (И.П. Иванов и сбитая им шатия, см. http://zt1.narod.ru/ivanov-i.htm) ..

И в тусовочном, повторяю, пресловутой "коммунарской методики" булато-окуджавское тоже не далеко уходило от религиозного, а религиозное (ещё до того) не далеко уходило от булато-окуджавского,

и всему этому тройному ( .. религиозное, окуджавское, ивановское .. ) в смысле воспитания как макаренковской проработке натур,

всему этому, повторяю, тройному

в аспекте достижения реального поведенческого воспитания -

грош цена...

ZT. Моя черновая намётка. - Найти у В.И. Ленина работы типа "От какого наследства мы отказываемся", о двух культурах и т.п., и расширить координаты темы: для правых левое суть одиозное, и, де, оно (левое) мол не то, что "культура", и, де, оно (левое) мол не то, что "традиция". На самом же деле левое - это тоже весомая и культура и традиция, "не одна традиция что т.н. почвенность Достоевского", не одно лишь село и деревенщики суть народное, но и город, городское тоже народное, не одно лишь религиозное, но и атакующее атеистическое суть народное, не один лишь консерватизм, но и радикализм суть народное, - это всё тоже весомые и уважаемые крылья, и это всё тоже и культуры, и традиции. Повторяю: и левое, и правое - это всё суть весомые и уважаемые крылья из пар разноаспектных противостоящих друг-другу крыл. Повторяю: серьезное левое, серьезное (и очищенное от фашистского) ницшеанское, серьезное футуристическое – это всё тоже весомые традиции, и тоже весомые культуры, тоже весомые основы, - со времен Сократа и киников, а до них в Египте, в Китае и т.д. Западничество – тоже основа Русского общества во всю его (Русского общества) историю, оно тоже основа его (Русского общества) культуры, оно тоже его (Русского общества) традиция, как и консервативное славянофильство. Петр – в традициях русской культуры, и противостоявший ему его (Петра) сын – тоже в традициях русской культуры...

From http://ztnen.livejournal.com.

Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.

Пресловутый Иисус Иосифович Христос рутинно выбрал самый, знаете ли, НЕ плодотворный способ оптимизации социальной материи. Да, этот самый (этот, то есть, пресловутый) Иисус Иосифович рутинно выбрал способ проповедей, заповедей и заветов ("пой, пташечка, пой"), то есть, повторяю, он (Иисус Иосифович) рутинно выбрал самый-пресамый НЕ плодотворный способ оптимизации реального поведения людей.

"Позорно практически почти ни черта не знача быть притчей на устах у всех", - так Борис Пастернак писал, кажется, именно о вышеуказанном Иисусе Иосифовиче Христе, гора которого родила мышь.

Фатум в духе Торы и Корана. - А.С. Макаренко т.7 М.1986 .. Времена, когда воля богов считалась главной двигательной силой, когда в сравнении с ней законы общественные имели явно второстепенное значение .. Компетенция судьбы была чрезвычайно обширна .. Действия судьбы в то время были действиями .. фатума слепого, безразличного к вопросам счастья или несчастья, не имеющего ни цели, ни смысла .. (с.103 низ).

Курочкин Василий Степанович (1831-75). Стихотворения, статьи, фельетоны. М.1957. "1861 год". 7369-ый год .. бежит вперед / 7300 с лишним лет тому назад / Изображал весь белый свет фруктовый сад / Мы, господа, ведем свой счет с того числа / Когда Адам отведал плод добра и зла / 7300 лет пошли ко дну / С того утра, / Как человек нашел жену, / Лишась ребра .. / Потом мудрец на свете жил - гласит молва - / За суп он брату уступил свои права / Потом заспорил род людской, забыв урок / .. ЗА ДРЯHHОЙ ЗЕМЛИ КЛОЧОК / За око око, зуб за зуб ведет войну - / За тот же чечевичный суп, как в старину / Прошли века; воюет мир, и льется кровь ..

Из стихотворения В.С. Курочкина "Стихийная сила" (1870). - Только одно поколенье людей / Выступит _С НОВЫМ ЗАПАСОМ ИДЕЙ_ / ... / Тщетен был опыт минувших веков / .. / Нужны усилия страшные вновь ...

(ZT. НУЖНЫ МАКАРЕНКОВСКИЕ ПО РОДУ УСИЛИЯ !)

Чтоб хоть крупицы от них уступила / Грубая сила, стихийная сила.

Будда (санскр. - просветленный) = Сиддхартхе Гаутама 623-544 до н.э. и еще кто-то в Индии, Конфуций, Шан Ян = Шанян 390-338 до н.э. и еще кто-то в Китае, Платон, Зенон-стоик и еще кто-то в антике, Моисей, Заратуштра, Христос, Мухаммад и еще кто-то на Ближнем Востоке, французские просветители (кроме Мишеля Лепелетье) и еще кто-то в Европе, Маркс, Ленин, я не знаю, Гитлер, Сталин и еще кто-то в последней истории. Все они занимались ТОЛЬКО (и уж во всяком случае по преимуществу) взрослыми, а о детях - лишь иногда вспоминали. ГРУБО- ДОМОСТРОЕВСКОЕ О ДЕТЯХ В ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ. Считай, ни черта, кроме "Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне..." (Матф. 19, 14) у недалекого = у не разумного = у убогого Иисуса Иосифовича Христа.

На самом же деле испокон веков было и остаётся верным: "Всё родом из детства", а значит оптимизировать социальную материю надо было через организацию "воспитывающих кусков жизни" (как структур) для детей, подростков и юношей.

Пресловутые "Инспекции по делам несовершеннолетних" лишь фрагментарно вклинивались в антипедагогические бодяги жизни детей и подростков, а нужно было их кардинально изменять.

Талант - это редкость.

Способности - это не редкость, хотя и не повседневность.

В деле воспитания надо говорить не о талантах педагогов, а об их способностях:
способности (умения) организовать для детей, подростков и юношей локальные воспитывающие "куски жизни" (как структуры), - это что-то вроде способностей председателей иных весьма успешных колхозов.

Антология педагогической мысли России 18 в. М.1985 РНБ 86-5/2921. Из Ф.И. Янковича (1741-1814) и компании. Точнее см. в издании: Руководство учителям первого и второго классов народных училищ... СПб 1783 .. Ученики не должны за причиненные им оскорбления сами собой управляться или входить в ссору, в драку и ругаться поносительными словами, а еще менее того, ежеминутно затевать по злобе, клевете и мстительности разные жалобы, ибо от всего сему подобного любовь и согласие, в общежитии потребные, испровергаются. Кто из соучеников горбат, хром или какой иной телесный недостаток имеет, то товарищи его не должны сим его порицать или насмехаться над ним, но должны содержать его в братской любви и обходиться с ним равно, как с прочим. Когда кто из соучащихся наказан будет, то прочие ученики не должны над ним издеваться и дома о наказании его разглашать... (с.253).

Заповедь Фалеса внятней заповеди Иисуса Христа о "возлюби ближнего".
Новые пути зарубежной педагогики. Вып. 2. Новые системы образовательной работы в школах Европы и С. Америки. Сб. М.1930 РНБ 27/1088-2. Из ст. ИЕНА-ПЛАН P. Petersen - П. Петерсен (Иена. Германия) .. Детей нужно приучать ко всем хорошим обычаям обхождения, начиная с первого дня .. Особенно важным является тихое хождение, упражнение в разговоре шепотом, и чтобы каждый ребенок считался с другим, пропуская кого-либо мимо себя или оказывая помощь другим .. (с.26-7).
.. [На неправильно сделанном в процессе работ не сосредотачиваться с корениями] .. "Обсуждение" [в процессе работ] всегда является более поверхностным, более бессодержательным .. [Без обсуждений - корений просто исправить тому, кто первый заметил неправильность в процессе работ. Это] имеет то преимущество, что масса дел [в процессе работ] делается скорее, при наименьшем трении, лучше .. для духа [работающей] группы. Такой образ действий вызывает гораздо меньше споров, оставляет за собой гораздо меньше беспокойства, досады, раздражения, размолвок и т.д. Пусть каждый учитель запомнит и неустанно внушает своим ученикам .. не забывать, что 99 из 100 случаев и инцидентов [в процессе работ] не стоят того, чтобы на них хоть сколько ни будь задерживаться. Слова старого Фалеса [кон. VII - нач. VI в. до н.э.] "Выноси малое от своего ближнего" должны быть лозунгом для всей [а не только в процессе работ] совместной жизни (с.29).

Из Ф.И. Янковича (1741-1814). Точнее см. в издании: Янкович. Ф.И. Российский букварь для обучения юношества чтению. СПб 1788. Обидел ли кто тебя, прости ему; оскорбил ли ты кого, примирися с ним... Ежели погрешишь в чем, признавайся без стыда... Мы должны научиться сносить малые обиды, когда мы хотим вести спокойную жизнь, ибо обыкновенно от мщения несчастие умножается... Разумный человек никогда не бывает распален гневом, ибо во время оного часто делаем то, что несправедливо... Нет ничего великодушнее, чем забывать нанесенные нам обиды (с.255-60).
Антология пед. мысли России 18 в. М.1985 РНБ 86-5/2921. Из Ф.И. Янковича (1741-1814) и компании. Точнее см. в издании: Руководство учителям первого и второго классов народных училищ... СПб 1783. ... Когда кто из соучащихся наказан будет, то прочие ученики не должны над ним издеваться и дома о наказании его разглашать... (с.253).
Из Новикова Николая Ивановича (1744-1818). "О воспитании и наставлении детей". ...Не позволяйте детям судить ближнего с беспощадной строгостию [ ZT. осуждение можно производить и проводить, но не с беспощадной = безмерной = не адекватной строгостью ], а еще паче не делайте сего сами в их [ детей ] присутствии столь же беспощадно, как и неразумно; приучайте их паче к тому, чтоб охотно извинять то, что извинить можно... [ ZT. но бывает и такое, что трудно извинить... ] Притом наставляйте для них должностью не разглашать далее о порочном..., примеченном ими в других..., не насмехаться и не шутить над тем, но употреблять оное на собственное только остережение и исправление (с.328).

--

Ап. Павел Галатам 3:27-28. Все вы, во Христе крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного ..

Николай Алексеевич Некрасов, из "Современная ода" 1845 г., время крепостного права: .. Не гнушаешься тёмной породою / "Братья нам по Христу мужички!" / И родню свою длиннобородую / Не гоняешь с порога в точки ..

ZT. По ахинейской логике Ап. Павла = по ахинейской логике христианской церкви тех и последующих времён: рабы и господа, и обратно, суть братья и сестры, коли те и другие - христиане. То бишь: господа реально остаются полновластными господами над рабами и крепостными своими, могут их и сечь, и продавать, и ссылать, и отдавать в рекрутчину, и т.д., но с некой, видите ли, координаты видения они суть ух какие виртуально взаимо возлюбимые братья и сестры, так что небезызвестная христианка Салтычиха (прозвище; настоящие и имя Салтыкова Дарья Николаевна) [март 1730 - 27.11(9.12).1801, по другим данным, 1800], помещица Подольского уезда Московской губернии, известная крайне жестоким обращением с крепостными крестьянами. Следствием по её делу было установлено, что она замучила насмерть более 100 чел. В 1768 приговорена к смертной казни, замененной пожизненным заключением в монастырской тюрьме.

Россия, Указ ея императорскаго величества самодержицы всероссийской,. [О наказании вдовы Дарьи Николаевой за мучительство крепостных людей и за учиненные ею многие убийства]. Из Правительствующаго Сената, объявляется во всенародное известие. - 10 дек. 1768 РНБ Шифр 18.14.1.37-2-32 / Выписка из дела о вдове Салтыковой, судившейся за жестокость в обращении с людьми и многие смертоубийства - [1872] NLR Шифр 18.115.2.256 / Кичеев П.Г., Салтычиха. [Эпизод из истории крепостного права в 18 веке] - ценз. 1865 NLR Шифр 18.30.3.189 / Кондратьев И.К., Салтычиха. Ист. повесть в 3 ч., с эпилогом. Из уголовных хроник XVIII в. – 1906 NLR Шифр 38.8.9.14 / Львов С., Салтычиха. (Картины из крепост. быта) - 1912 (Историческая библиотека. № 17) NLR Шифр 37.33.10.5(№ 17)

Да, известная христианка Салтычиха "развлекалась" именно с виртуально ею ух как возлюбимыми братьями и сестрами своими во Христе...

В небе надо высечь такое важное: 1) Т.н. бритву Оккама (о ней ищите в интернете)
+ "бритву" учения о недопустимости спутывания а) форм движения материи и б) достаточно же автономных так называемых мер в пределах каждой из этих форм (http://zt1.narod.ru/form-dvj.htm)
; 2) "После этого - ещё не значит по причине этого";

Из интернета. - Передачи о мистике, пришельцах. Постоянное перевирание науки, истории, оперирование терминами "астрал", "энергетическое поле", "аура", причем с таким видом, как будто они давно вошли в научный оборот, комментирование якобы имевших место странных событий придурошными экстрасенсами, уфологами .. СМИ крутят мозг сотням миллионам в России и миллиардам в мире каждый день. И отвечать за это не собираются .. ZT. Нагнетатели мистики на ТВ и злонамеренно, и софистически, и неряшливо связывают: чуть после этого – значит по причине этого. В то время как древние греки знали: “После этого - еще не обязательно по причине этого”.
Из интернета. - Cum hoc ergo propter hoc - вместе с этим, значит по причине этого. post hoc ergo propter hoc - после значит вследствие. После этого - значит по причине этого (лат. post hoc ergo propter hoc) .. логическая уловка, при которой причинно-следственная связь отождествляется с хронологической, временной... ZT. Нет, вместе с этим или после этого - ещё не обязательно значит по причине этого.

3) КАК КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕЛЬЗЯ В МАТЕМАТИКЕ ДЕЛИТЬ НА НОЛЬ, ТАК КАТЕГОРИЧЕСКИ ЖЕ НЕЛЬЗЯ В СОЦИОЛОГИИ ПРИМЕНЯТЬ АСПЕКТЫ, НАЧИСТО СМАЗЫВАЮЩИЕ СТРУКТУРНО-КОНКРЕТНЫЕ ОПРЕДЕЛЁННОСТИ.

О пресловутых Коллектиных творческих делах (КТД) ивановцев. У Макаренко и Ионина "дело" биографическое, а пресловутое КТД пресловутого же Игоря Петровича Иванова (http://zt1.narod.ru/ivanov-i.htm) суть "дела" мельтишен-эпизодические, загорецко-репетиловские. Но у ивановцев такая координата видения, что, мол, "это одно и то же". М.Ю. Лермонтов о таких в "Бородино": в их бестолочь-головах "Смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий".

4) Афоризмы Наполеона и Сталина:
а) "Это могло быть преступлением, но это не было ошибкой",
б) "Это было хуже, чем преступление: это была ошибка".
ZT. На самом деле нужна аксиология по нравственным и юридическим аспектам, но нужна также и аксиология на неизбежно-прагматическую правильность,
и бывает так, - настаивал А.С. Макаренко, - что первые аспекты во многом должны уступить требованиям неизбежно-прагматическим.

Уход от анатомии на клеточный уровень или вроде этого.

Макаренковская педагогика - это УЧРЕЖДЕНЧЕСКАЯ педагогика, а не, скажем, педагогика варяжских набегов пресловутого Игоря Петровича Иванова. От ряда книг с названием "Педагогика" за стеклами в шкафах педагогических и психологических кафедр - в глазах рябит. Для кого пишутся эти учебники? - Для кого ни попадя = для всех подряд, включай учителей любого уровня. Массив трудов А.С. Макаренко как (!_как_!) учебник по педагогике - это не для всех кто ни попадя, включая учителей, а это прежде всего, - если не только, - для основателей и руководителей (заведующих) сугубо макаренковских по структуре УЧРЕЖДЕНИЙ. Из: Игорь Петрович Иванов, "План работы Коммуны им. Макаренко на .. 1974-79 гг." Л. ЛГПИ 1974 .. Опыт участия в разработке макаренковской [ZT. "макаренковской"] методики воспитания применительно к ее "кирпичику" - общему творческому делу воспитателей и воспитанников .. (с.5) ZT. Сравни с уходом с уровня анатомии на клеточный уровень или вроде этого. Благодаря "переводу стрелки" с уровня УЧРЕЖДЕНИЯ на уровень вышеуказанного "кирпичика" (сравни с уходом с уровня анатомии на клеточный уровень или вроде этого), и именно, - благодаря этому софистическому, - стало возможно учить макаренковскому ("макаренковскому") кого ни попадя: учителей, старших пионервожатых, неких методистов вообще и вообще каких ни попадя людей, "любящих работать с детьми и подростками" (с.1). В сфере привлечения: студенческие педотряды вузов, объединение учащихся пионерских отделений педучилищ, их преподавателей "и друзей" (с.7), студенческо-пед. коллективы, школьно-октябрятские коллективы, школьно-пионерские коллективы, коллективы старшеклассников (ZT. и все это в каких ни попадя обычных бодяжных немакаренковских школах), пионерские лагеря, коллективы выборного пионерского и комсомольского актива, внешкольные коллективы клубного типа (с.16). Иг. Петр. Иванов считал, что благодаря вышеуказанному танцеванию от вышеуказанного же "кирпичика" (сравни с уходом с уровня анатомии на клеточный уровень или вроде этого) получаем совершенно так сказать всеядную методику, применимую: а) в школе (ZT. в обычной бодяжной немакаренковской школе), б) в пионерском лагере, в) во внешкольном коллективе клубного типа, в) в семье (с.6-7), (ZT. в яслях и в доме ребенка ?), г) в старших группах дошкольных учреждений (с.6). ZT. Во какая всеприминимость = "всеядность" методики И.П. Иванова, и все благодаря уходу от УЧРЕЖДЕНЧЕСКОГО к "кирпичечному" (сравни с уходом с уровня анатомии на клеточный уровень или вроде этого). Читаем. - На 2-м этапе Коммуны имени Макаренко (1968-74 гг.) наши усилия были сосредоточены на создание первого варианта сборника-пособия по методике .. творческих праздников .. ZT. Реально и практически вся ивановщина считай на 100% так и свелась к тусовочно- празднично- развлекаловскому. У А.С. Макаренко и у Игнатия Вячеславовича Ионина - стабильная хозяйственно-трудовая деятельность, в то время как игоре-петровиче-ивановщина (http://zt1.narod.ru/ivanov-i.htm) - это тотальная клубно-тусовочность с отсутствием стабильной хозяйственно-трудовой деятельности (век тотальной клубно-тусовочности, век тотальной развлекаловки).

C-л-соловейчиковская по роду мания "переводить стрелку" с учреждения на "любимый учитель", "творческий учитель", "учитель-новатор" и т.д, как, к примеру, и с-л-соловейчиковская же по роду склонность "переводить стрелку" на отдельные личности подопечных (картошины в мешке картошки) - это тоже близкое к виду ухода от анатомии на клеточный уровень или вроде того.

Об в высшей степени поганом С.Л. Соловейчике.
Такие социальные составляющие как, скажем, учеба и/или как, скажем, воспитание - это одного рода социальные меры, а вот политическое - это другого рода социальная мера. Во второй половине 19-го и в начале 20-го веков многие педагоги, в числе их, кстати, и Мария Клавдиевна Тенишева (1867-1928), ищи об этом в её воспоминаниях, указывали, что проникающие в учебные заведения партийные пропагандисты травмируют нормальный педагогический процесс. Но и пропаганда в последние, скажем, десятилетия существования СССР в высшей степени поганым С.Л. Соловейчиком разнузданного педагогического либерализма тоже было явным политическим = внемерным травмированием нормального педагогического процесса.

Тысячелетние и многовековые многообразия фашизма. Два (лишь) фрагмента из : http://zt1.narod.ru/dost_4.htm Г.И. Успенский в "Праздник Пушкина" о заячьих прыжках Достоевского (от всемирности к всезаячности) .. Отлично: она жертвует собою. Но, увы, тут же оказывается, что жертва эта недобровольная: "я другому _отдана!_" .. Оказывается, что мать насильно выдала ее за старца, а старец, который женился на молоденькой, не желавшей идти за него замуж (этого старец не мог не знать), именуется в той же (ZT. пушкинской) речи (Достоевского) "честным человеком". Не известно, что представляет собою мать? Вероятно, тоже ч/н всемирное. Итак, вот к какой проповеди тупого, подневольного, грубого жертвоприношения привело автора обилие заячьих идей. Нет ни малейшего сомнения в том, что девицы, подносившие г. Достоевскому венок, подносили его не в благодарность за совет посвящать свою жизнь ухаживанию за старыми хрычами, насильно навязываемыми в мужья; не за матерей, выдающих дочерей замуж насильно, дабы они в будущем своими страданиями помогли АРИЙСКОМУ (ZT. поганое выражение Достоевского в Пушкинской речи) племени разогнать тоску. Очевидно тут кто-нибудь ошибся. Но в неправильном толковании речи виновен никто иной, как сам Ф.М. Достоевский, не высказавший своей мысли в более простой форме (с.241). (Песковский М.Л.). Барон Ник Ал-др Корф (1834-83) в письмах к нему разных лиц. СПб 1815. - К.Д. Ушинский (1834-70) Корфу. Неужели школы нужны только для того, чтобы раздувать коллективное самолюбие племени и дать фразы для прикрытия самых черных дел? Под предлогом патриотизма и великих стремлений разнуздать дикие, животные страсти? - Все это способно подорвать веру в образование и школу. И разве не видать, что Пруссия, эта многоученая и нравственная Пруссия, только еще раскрывает ворота в ужасное будущее для всей Европы, никак не исключая и нас? В речи и очерке "Пушкин" (1880 г.) у Достоевского фраза: ".. Европа и удел всего великого арийского племени ..". Значит, скверный вот (и нехороший вот) Ф.М. Достоевский - одобряет чувства и синдром “арийскости”. А эта самая, - не на ночь будь упомянутая, - “арийскость” предполагает вовсе не только лишь вот - более развитость к/л племени чи народа в отношении соседних племен и народов. Нет, и чувства, и эмоции, и синдром “арийскости” предполагают жестокочайшее и конкистадорское более чем презрение к “неарийцам”, - до такой степени, что всех, де, таких соседей-неарийцев надо, де, и обязательно даже нужно - убивать, грабить, порабощать…, - меньшая развитость соседей - достаточный, де, повод чтобы, де, глубочйше презирать, уничтожать и ограблять этих соседей. И вот наш презреннейший Ф.М. Достоевский считает такие проклятые эмоции (= такой проклятый синдром) - чем-то нормальным. - Фашист он, Достоевский, да и только! На синдроме арийскости держался фашизм ветхозаветного Моисея и его гоп-копании. На синдроме арийскости держался фашизм Мухаммада и его гоп-компании. На синдроме арийскости держался фашизм Чингисхана и его гоп-компании. На синдроме арийскости держался фашизм Гитлера и его гоп-компании. Да, все эти поганые деятели (и Э. Кортес с Ф. Писарро) - одного поля ягоды. Из фидо-дискуссии годы назад.. Вот Фед Мих Достоевский во всю свою узкую грудь стоял за человеко- ограниченность не-революционного, но он же (тот же самый г. Д.) - как это видно по его (г.-на Д.) личной переписке - почти в куда как большей степени во всю же свою узкую грудь стоял за националистическо- военно- экспансивное с его (националистическо- военно- экспансивного) геббельсо- равнодушно- наплевательским отношением к гибели при этом миллионов и миллионов людей. Вот каким "гуманистом" был Фед Мих Достоевский, то бишь тот самый Ф.М. Достоевский, что весь от пят до макушки покрыт [академиками типа Дм Серг Лихачева] _хрестоматийным глянцем_. А я же (ZT) не терплю никакой общепринятой туфты, пусть хоть она внедрялась (это: в отношении Иисуса Иосифовича Христа) ровно 2 тыс лет, и я вот - по примеру Марка Твена - сдираю с Иисуса Иосифовича Христа двухтысячелетний хрестоматийный глянец, сдираю с Моисея, Аарона, Елизара, Иисуса Навина - сдираю и с этих мерзопакостных фашистов (и с Мухаммада тоже) - хрестоматийный глянец, и показываю всех этих господ - голых королей - в их прижизненно реальном _непригляднейшем_ виде. _Националисты до уровня фашистов_ - это обезумевшая от зазнайства, (sic!) _о_б_е_з_у_м_е_в_ш_а_я_ _о_т_ _з_а_з_н_а_й_с_т_в_а_, - и потому _неадекватно себя международно- ведущая_, - не слишком большая часть народа и/или общества. Но бывают эпохо- ситуации когда в зазнай- безумство впадает 98% народа: евреи периода фашизма Моисея, Аарона, Елизара и Иисуса Навина; арабы периода фашизма Мухаммада и первых халифов; монголы периода фашизма Чингисхана (1155-1227) и потом; немцы периода фашизма Гитлера и Геббельса; чеченцы периода фашизма Шамиля Басаева ..

Шкапа Илья Самсонович, Семь лет с Горьким - М. 1990 NLR Шифр 90-3/2760 , БАН 1990к/19898

[...] Горький вдруг обратился к нам:

— А такую библию вы не встречали у букинистов? — и протянул объемистый том в черном переплете, прекрасно изданный.

Это была "Моя борьба" Гитлера, напечатанная в Германии на русском языке. О ней немало писали в наших газетах как о произведении, полном нелепостей, но никому из нас не приходилось держать в руках это увесистое "евангелие" зоологического расизма. Горький рекомендовал ознакомиться с книгой.

— Из нее узнаете, — говорил он, — о вещах потрясающей откровенности... В сущности — это возрождение старонемецкого лозунга "Drang nach Osten!" — стремление, тяга на восток. Здесь, — Горький хлопнул по книге, — утверждается, что целью гитлеровской политики является завоевание новых территорий... до Урала и за Уралом! И заселение их немцами... Не больше и не меньше!

Горький придвинул "Мою борьбу" к себе, вооружился очками и открыл страницу, заложенную голубой полоской бумаги.

— Вы посмотрите, какие здесь перлы! Настоящие вещания в апокалипсическом духе... Прослушайте-ка одно из "откровений в грозе и буре".

Отделяя каждое слово и подчеркивая наиболее кричащие места, Горький прочел:

— "Надо себе отдать отчет в том, что нельзя вернуть потерянных областей (по Версальскому миру. — И. Ш.) торжественным обращением к господу богу или упованием на Лигу Наций. Вернуть их можно только вооруженной силой".

Не отрываясь от страницы, Горький произнес:

— По крайней мере ясно: "Слышишь, Франция! Иду — бить тебя!" Но не менее ясно и ниже изреченное, слушайте: "Сама судьба указует тут нам (немцам. — И. Ш.) перстом. Выдавши Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства Российского".

Горький остановился, поднял глаза.

— Хорошо?! — спросил он. — Но послушайте дальше: "Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим старая Россия была обязана германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, какую способны играть германские элементы, когда они действуют внутри более низкой расы".

Горький снял очки и закрыл книгу. С выражением презрения произнес:

— Тоже, как видите, своеобразная философия русской истории. Гитлер и его молодцы убеждены, что герцоги гольштейн-готторпские, ангальт-цербстские, графы бенкендорфы и бароны штюрмеры — только они создали и держали на ногах Россию... Прогнали этих графов и баронов, и России не стало! И это выдается за последнее слово исторической науки! И на этом абсурде глава крупной державы строит свои прогнозы, определяет политическую стратегию! — воскликнул он, встряхивая седеющим ежиком.

— Но теперь-то о нашей стране Гитлер так не скажет? — вставил я. — Наши заводы не хуже немецких. О наших успехах он знает, не может не знать!

Горький снова раскрыл "Мою борьбу".

— Увы! — возразил он. — О заводах и о том, чего добились мы, они, безусловно, знают, а пишут о Союзе Советов вот что. — Он отыскал нужное место: — "Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К этому созрели уже все предпосылки. Конец большевистского господства в России будет также концом Российского государства. Судьба предназначила нам быть свидетелями такой катастрофы, которая лучше, чем что бы то ни было, подтвердит безусловную правильность нашей расовой теории".

Мы молчала, а Горький продолжал.

— И представьте, — произнес он, — этот "символ веры" всерьез вбивается в головы, и не только в пивнушках! Обработанные в должном духе мещане с чисто немецкой "добросовестностью" готовятся к маршу на восток. Потомки Пфуля наяву видят, как "первая колонна марширует на Киев, вторая колонна — на Москву", по заранее начертанному плану.

Горький только что опубликовал в газетах письмо о немецкой интервенции на Украине, в котором советовал собирать документы о грабительских действиях завоевателей.

Нам он рекомендовал ознакомиться с вышедшей в издательстве "Советский писатель" книгой "От Носке до Гитлера" Н. Корнева.

— Прочтите — и вы узнаете, что собираются делать наследники "тевтонских псов-рыцарей" во главе с ефрейтором Шикльгрубером — он же Адольф Гитлер. А готовятся они на развалинах Страны Советов построить тысячелетнюю немецкую империю — третий рейх. Увидите, кстати, как на глазах у всего мира пляшут голые дикари — все эти гитлеры, геббельсы, геринги, гессы... Да! История умеет озадачивать: несомненный психопат-истерик возглавил крупнейшее государство Запада и хозяйничает в нем, как боров в огороде. Зрелище достаточно зловещее.

Горький постучал по крышке стола мундштуком, через несколько секунд встал, прошелся по комнате, вновь сел и закурил. Внутреннее волнение, вызванное чтением книги, пробивалось наружу.

После двух-трех неглубоких затяжек папиросы обратился ко мне:

— Ну, а вы "сегодня чем порадуете? - Горький протянул руку к принесенным книгам. — О, да тут у вас целое пятикнижие, и, кажется, ветхозаветное!

Это были книги, купленные в букинистических магазинах: "Так говорил Заратустра" Фр. Ницше, издание Ефимова, Москва, 1906; две книги Василия Князева — "Красное евангелие", издание Петросовета, 1918, и "Песни красного звонаря", издание ГИХЛа, Москва, 1931; потрепанная, еле живая книга на газетной бумаге Г. Уэллса "Россия во мгле", издание Гиза Украины, 1922; шестой том Владимира Маяковского — с поэмами "Ленин" и "Хорошо!", издание ГИХЛа, Москва, 1934.

Горький рассматривал книги, оценивал качество бумаги, печать.

Больше всего он заинтересовался полураспавшейся книгой Ницше "Так говорил Заратустра".

— Отцы родные, — говорил Горький, загораясь любопытством, — пророк сверхчеловеков и предтеча Гитлера обитает у московских букинистов, и притом — в полном переводе Ачкасова! А это что? — И Горький стал вглядываться в заглавный лист книги. — Тут написано тушью: "Книга для всех и ни для кого!" Отличная аттестация: именно — "книга ни для кого".

Перелистывая страницу за страницей, Горький говорил:

— Давно я держал в руках сие творение больного духа!

Он задумался, шевеля пальцами пожелтевшие листы.

— Пожалуй, больше сорока лет тому назад приложился я к этому "источнику мудрости". — Он остановился, поднял голову. — Первый раз Ницше озадачил: смысл его вещаний ускользал, как угорь из рук. Устыдился своего невежества и отложил. Потом снова осмелился атаковать и тут уж понял: бред несусветный, хотя и не бесцельный. Обрядясь в тогу философа, сей изувер лил воду на мельницу немецкого шовинизма. Идейку о "сверхчеловеке", о "воле к власти", как двигателе жизни "белокурой бестии", Ницше придумал для воодушевления прусских юнкеров, бронированный кулак которых уже тогда опустился поочередно на головы датчан, австрийцев и французов.

Говоря о Ницше в самом резком тоне, Горький перебирал страницу за страницей, дошел до конца, остановился на оглавлении.

— О чем только не намудрил он на четырехстах сорока восьми страницах! "О трех превращениях", "О кафедрах добродетели", "О радостях и горестях", "О мухах на рынке", "О целомудрии", "О старушках и о молодушках".

Чтение оглавления сопровождалось шутливыми замечаниями. Предпоследние два раздела — "Ослиный праздник" и "Песнь лунатиков" — вызвали у Горького восклицание:

— Поистине, вся книга — песнь лунатиков на ослином празднике!

Потом, совершенно серьезно:

— Впрочем, достоверно известно — Ницше страдал психическим расстройством. Временами на него находило полное затмение. Без конца глотал веронал, пока не умер в психиатрической больнице.

Перевернул несколько страничек, остановился, потом прочел:

— "Я несу вам учение о сверхчеловеке. Человек есть нечто такое, что должно преодолеть. Что сделано нами, чтобы преодолеть его?"

Еще перевернул несколько страничек, прочел:

— "Смотрите: я возвещаю молнию, я — тяжелая капля из тучи: молния же эта есть сверхчеловек".

— Каково самомнение?! — проворчал Горький. — А ну-ка, посмотрим, что глаголет сей чревовещатель "О войне и войнах".

Прочел три странички, покачал головой:

— Опять бред или полубред... Но направление ясно! Слушайте: "Любите мир как средство к новым войнам. И короткий мир больше, чем долгий. Я не работать советую вам, но воевать. Советую вам это не для мира, но для победы. Вашею работою да будет война, вашим миром — победа!"

Ницше явно развеселил Горького. Иронически восхищаясь, он говорил:

— Хорошо сказано? А вот еще лучше: "Война и мужество создали больше великих вещей, чем любовь к ближним"...

Горький загорелся:

— Вот он где, исток звериного рычания людей, одетых в униформу... Вот он, прямой отец этой библии! — Горький положил руку на гитлеровскую "Мою борьбу".

Продолжая просмотр Ницше, он остановился на конце главы "О старушках и о молодушках", прочел последние две строки:

— "Ты идешь к женщине? Не забудь взять плетку!" Так говорил Заратустра!"

Горький возвысил голос:

— Так говорил Ницше, так говорят и действуют сегодня фашисты!.. Демократов и социалистов Ницше не считал за людей. Он провозглашал: "Жизнь есть кладезь наслаждения, но где пьет вместе с вами сволочь, там все колодцы отравлены".

Горький говорил о людях, создавших популярность Ницше. Негодуя, сожалел, что такой философией отравлялась молодежь — особенно в девяностые и девятисотые годы.

Еще и еще раз он находил строки, говорящие об изуверстве Ницше — Заратустры, приводил места из книги, вряд ли ясные для самого автора, вроде:

"Я — свет. О, зачем я не ночь! В том мое одиночество, что я опоясан светом".

Или:

"И моей красоты растет голод: я хотел бы причинить боль тем, кому я свечу, хотел бы ограбить одаренных мною: так алчу я злобы".

В самом начале беседы в комнату вошел Иван Кошенков, человек до всего любопытный, и сел у окна. У двери, опираясь на спинку стула, стоял истопник Левкин. Они знали, что идет "вольный разговор" и что их присутствие не нарушает правил, принятых в доме. Горький не раз вовлекал их в общие беседы и прислушивался к их словам. Вот и сейчас Горький обратился с вопросом: понятны ли им "слова этой книги"?

Ответил Кошенков:

— Слова вроде понятные, а смысл — ночка темная... Наверное, мы не доросли!

Левкин гмыкнул, почему-то вытер губы и тихо спросил:

— А когда пропечатана эта книга?

— До революции, — ответил Крючков.

— Значит, не для простых людей, а для ученых... Но все же непонятно, почему этот проповедник такой злобный, что хочет ограбить награжденных и кусать тех, кого лечит?

— Не лечит, а светит, Левкин, — поправил Крючков.

— Все едино, раз светит — значит, лечит! Почему же хочет кусать? [...] (с.276-281).

--

ZT. Повторение – мать учения. -

Гюнтер-Шелльхаймер Эдгар> Дорогой ЦТ! Перестанте приблизится Ницше к Гитлеру! Они же фашисты фальцифисировали Фридриха Н. с помощью его сестра.

ZT. Мой ответ уважаемому Эдгару. -

Часть 1.

Бертран Рассел 1872-1970. "Мои религиозные воспоминания" (1938). - Hеакадемические герои 1890-х: Ибсен Генрих 1828-1906, Стриндберг Юхан Август 1840-1916, Ницше Фридрих 1844-1900 и (какое-то время) Уайльд Оскар 1854-1900. В противу сему великие люди 1860-х были добродетельными в смысле: они были терпеливы, старательны и одобряли какие-либо реформы только если здравое исследование свидетельствовало об их уж совершенно неукоснительной необходимости. Великие 1860-х (за исключением таких, как, например, Карл Маркс 1818-1883) по характеру не были мятежниками. О каких великих 1860-х тут идет речь? Это: Дарвин Чарлз Роберт 1809-82, соратник Дарвина Гексли Томас Генри 1825-95 и другие. Эти умеренно прогрессивные люди не вели войны против общества. В 1890-х же годах молодые люди желали что-нибудь более радикального и страстного, более смелого и менее вежливого. Импульс к разрушению и насилию, который тогда, и особенно позже, охватил весь мир, зародился в литературе. Ибсен, Стриндберг и Ницше были сердитыми людьми - и не по тому или другому поводу, но вообще сердитыми. Они выработали воззрение на жизнь, которое оправдывало гнев. Молодые люди восхищались такого рода страстью. Утверждение свободы казалось достаточно благородным мотивом, чтобы оправдать насилие. Насилие, когда время пришло, "благополучно" не заставило себя дожидаться и "благополучно" появилось, однако свобода была (конечно же и само собой) достаточно скоро напрочь утеряна где-то по ходу дела.

Шкапа Илья Самсонович, Семь лет с Горьким - М. 1990 NLR Шифр 90-3/2760 , БАН 1990к/19898 .. — Ну, а вы сегодня чем порадуете? - Горький протянул руку к принесенным книгам. — О, да тут у вас целое пятикнижие, и, кажется, ветхозаветное!

[...]

Горький рассматривал книги, оценивал качество бумаги, печать.

Больше всего он заинтересовался полураспавшейся книгой Ницше "Так говорил Заратустра".

— Отцы родные, — говорил Горький, загораясь любопытством, — пророк сверхчеловеков и предтеча Гитлера обитает у московских букинистов, и притом — в полном переводе Ачкасова!

[...]

— Пожалуй, больше сорока лет тому назад приложился я к этому "источнику мудрости". — Он остановился, поднял голову. — Первый раз Ницше озадачил: смысл его вещаний ускользал, как угорь из рук. Устыдился своего невежества и отложил. Потом снова осмелился атаковать и тут уж понял: бред несусветный, хотя и не бесцельный. Обрядясь в тогу философа, сей изувер лил воду на мельницу немецкого шовинизма. Идейку о "сверхчеловеке", о "воле к власти", как двигателе жизни "белокурой бестии", Ницше придумал для воодушевления прусских юнкеров, бронированный кулак которых уже тогда опустился поочередно на головы датчан, австрийцев и французов.

[...]

— А ну-ка, посмотрим, что глаголет сей чревовещатель "О войне и войнах".

Прочел три странички, покачал головой:

— Опять бред или полубред... Но направление ясно! Слушайте: "Любите мир как средство к новым войнам. И короткий мир больше, чем долгий. Я не работать советую вам, но воевать. Советую вам это не для мира, но для победы. Вашею работою да будет война, вашим миром — победа!"

Ницше явно развеселил Горького. Иронически восхищаясь, он говорил:

— Хорошо сказано? А вот еще лучше: "Война и мужество создали больше великих вещей, чем любовь к ближним"...

Горький загорелся:

— Вот он где, исток звериного рычания людей, одетых в униформу... Вот он, прямой отец этой библии! — Горький положил руку на гитлеровскую "Мою борьбу".

[...]

Горький говорил о людях, создавших популярность Ницше. Негодуя, сожалел, что такой философией отравлялась молодежь — особенно в девяностые и девятисотые годы.

[...]

ZT. Мой ответ уважаемому Эдгару. -

Часть 2.

ZT. Говоря исключительно по памяти, скажу, что лично моё, ZT, мнение от текстов Ницше весьма отличается от Горьковского.

I. То, что Ницше говорил против гнилой интеллигенции совпадает с тем, что говорили против гнилой интеллигенции два Антона: Чехов и Макаренко. Такие остроумные филиппики Ницше – во многих файлах моего сайта.

II. Вклад Ницше в идеологическое вооружение фашизма НЕ шёл по координате расизма, но. - А) Вклад Ницше в идеологическое вооружение фашизма шёл по координате сердитости, жаждущей радикальнейших действий, о чем у Бертрана Рассела. Б) Вклад Ницше в идеологическое вооружение фашизма шёл по координате пропаганды разнузданного политического волюнтаризма. Конкретней: в пропаганде разнузданного политического волюнтаризма Фридриху Ницше не было равных может быть даже за всю историю человечества. Повторяю: может быть. Это ( пропаганда разнузданного политического волюнтаризма ) у Ницше страстно и заразительно, и этим-то как раз страстно заразились Гитлер и его молодые же идеологические и политические соратники, см. в http://zt1.narod.ru/nicshe-2.htm и http://zt1.narod.ru/dost_4.htm . В) Вклад Ницше в идеологическое вооружение фашизма заключался, - как и у поганца Ф.М. Достоевского, - в воспевании войны. Но, да, действительно: вклад Ницше в идеологическое вооружение фашизма НЕ шёл по координате расизма + Ницше не одобрял и разгула антисемитизма; но уж в этом а) поганец Достоевский, б) поганцы Гитлер с Геббельсом и в) прочая историко-политическая шантрапа - изволили "не послушаться" Фридриха Ницше.

III. Шкапа Илья Самсонович, Семь лет с Горьким - М. 1990 .. М. Горький: Фашизм проповедует истребительную резню... Вот слушайте, о чем вещает трубадур фюрера профессор Эвальд Банзе в книге "Народ и территория в мировой войне". "Третья империя, о которой мы мечтаем... может быть рождена лишь при помощи крови и железа... Война способствует расцвету всех моральных и интеллектуальных сил эпохи" .. — А вот послушайте вещания того же Эвальда Банзе из его книги "Наука о войне" "Между нашими теперешними бедствиями и грядущим счастьем стоит новая война... Создать нерушимую веру в высокую этическую ценность и глубокое значение войны — это цель и задача военной науки. Совершенно неправильно расценивать войну просто как истребление... Уничтожение человеческой жизни и труда людей во время войны — это только преходящее явление, стальная баня обновления...". Не менее откровенно изъясняется и Муссолини, мнящий себя мессией человечества. Не дальше как в мае этого года он заявил депутатам послушного парламента: "Я не только не верю в вечный мир, но я, сверх того, считаю его вредным для основных доблестей человека, которые только в процессе жестокого напряжения войны полностью развертываются" .. — В моих руках, — продолжал Горький, — настоящий букет, казалось бы, немыслимого бреда. Один перед другим энтузиасты мракобесия блистают перлами красноречия... Их собрал в этот букет американский журналист Джон Гэнтером, сотрудник журнала "Нью Рипаблик". Хорошую работу он сделал! Пусть знают народы, что у пороховых погребов ходят с факелами безумцы, что они готовят кровавую баню ..

ZT. По сути такие же идеи (о воспитательном значении войны) исповедовал = проповедовал и Ф.М. Достоевский.

Вл. Маяковский против воспевателей войн, т.10 М.1958 "Долой!" .. Война – это ветер трупной вонищи. Война — завод по выделке нищих. Могила безмерная вглубь и вширь. Голод, грязь, тифы и вши. .. Война - приказ, война — манифест: Любите протезами жен и невест! ..

А вот выписка из “Жизнь и судьба” Вас. Гроссмана: .. Как связать вашу страстную речь о чеховской человечности с вашим гимном Достоевскому? Его портрет, говорят, висит у Гитлера в кабинете. Я татарин. Я не прощаю русскому писателю его ненависти к полятишкам, жидишкам. В России у писателя нет права травить инородцев, презирать поляков и татар, евреев, армян, чувашей. Есть для чего запрещать “Дневник писателя” …

ZT. Еще от себя скажу: в “Дневнике писателя” ясно видно, что Достоевский грезил стать для русского народа таким фюрером, как Гитлер, но бодливой корове по имени Достоевский кукла на небе Бог таковых рог не давал…

См. и http://zt1.narod.ru/doc/forum-temy-ot-ZT.doc. Форум-темы от : Зиновий Тененбойм.

См. и http://zt1.narod.ru/doc/demoral-u-De-Sada-i-prochee.docДе-мораль (аморализм) у Де Сада (1740-1814) и прочее. Мощная ZT-книга о морали и цивилизации.

РНБ С 2001-1/8544 Русская ницшеана. Библиогр. исслед. Прил. к материалам II Всерос. науч. заоч. конф., посвящ. 100-летию со дня смерти Ф. Ницше /[Предисл. и сост. проф. Б.В. Емельянова; Ред. Р.Н. Кислых]. - Екатеринбург : Изд-во Ур. ун-та, 2000. - 81 с.

Форд Генри (1863-1947) Международное еврейство . Из интернета. - Тема влияния Форда и его книги на немецких национал-социалистов исследована Нейлом Болдуином (англ. Neil Baldwin) в книге "Генри Форд и евреи: конвейер ненависти". Болдуин указывает, что публикации Форда были важнейшим источником воздействия на молодых нацистов в Германии [25]. Аналогичного мнения придерживается автор книги "Генри Форд и евреи" Алберт Ли [18].

См. и http://zt1.narod.ru/doc/mentalitet-ot-Makarenko.doc