Макаренко-внедрению мешает ориентировка всех и вся на "Педагогическую поэму", тогда как надо бы на "Марш 30 года" ( http://zt1.narod.ru/doc/marsh-30.doc ) и "Флаги на башнях" ( http://zt1.narod.ru/doc/Flagi-na-bashn.doc ).
http://zt1.narod.ru/doc/Vancaev-Musa.doc. [ Ванцаев Муса Синаевич ] .. Интернат ежегодно ведет войну за жилье для выпускников: по закону каждому положена квартира - но кто сегодня слушается закона! Дай бог, если комнату найдут в одном из городов области .. Муса Синаевич считает, что большинство ребят даже нужно подержать до 25-летнего возраста, тем более, что они и сами просятся остаться. В этом году подготовили для ребят еще пять рабочих мест: в пекарне, в бригаде трактористов и в магазине ..
ZT. Чиновниченье на местах не соблюдает закон о жилье для выпускников, но зато подымает вой о труде ребят: "Запрещено законом!". В данных обстоятельствах макаренки типа Ванцаева Мусы Синаевича даже обязаны НЕ соблюдать конституционные и юридические запрещения труда подростков. - Если уж не оснастить выпускника нормальным жильем, то хоть оснастить его высокой трудоспособностью...
Педагогика А.С. Макаренко – это, - для подопечных, - три в одном. –
1) Педагогика обеспечения разносторонне насыщенной, не лёгкой, но мажорной, жизни.
2) Педагогика нужной проработки натур.
3) Педагогика как можно более всестороннего оснащения.
--
Пришпандоренным эпитетам – бой!
Любой пришпандоренный к слову "педагогика" довесок-эпитет, типа, гуманистическая, ненасильственная и прочее, это уход / увод от свободного руководства реалистическими здравыми педагогами их (педагогов) здравым смыслом. Уход / увод от этого куда? : в зажатость соответствующей цензурной узостью = предвзятостью.
Против всевариантного такого и было великое мировоззренческое педагогическое ВОССТАНИЕ А.С. Макаренко.
Указанные выше цензурно- критериальные требования, да, обязательно должны применяться, но только: к личностям отбираемых в педагогическое учреждение педагогов, а отнюдь не к собственно педагогике, которую указанно-цензурно отобранные работники, - гуманистические и уравновешенные работники с реалистическим здравым смыслом, - будут проводить: тут уместен только карт-бланш...
--
О не дававшем А.А. Фролову покоя "параллельном действии". Добавление к http://zt1.narod.ru/doc/Egerman-na-putyah.doc. У А.С. Макаренко, говоря об активе ребят у него, существенно не "подопечный не должен чувствовать себя специально воспитываемым" (принцип незаметности воспитания). Нет, бери круче: у Макаренко (говоря об активе ребят у него) подопечный активист находится в позиции ответственного воспитателя. Подопечный активист у Макаренко не столько активно воспитываемый (а он всё-таки - активно воспитываемый), сколько активно воспитывающий. Да, лица не общее выражение двух интернатных воспитательных учреждения А.С. Макаренко – это прежде всего: разбиение на отряды с командирами, то есть: "командирская педагогика" не просто со словечком "Есть!", но с настолько реальной организационной (вплоть до кастелянской) и воспитательной работой ребят-командиров, что Макаренко ставил вопрос о зарплате им по ставкам воспитателей.
А так называемое "параллельное действие" (именно в понимании этого термина Макаренко самим же Макаренко: микросоциальная круговая порука) – это, - не лишь, но в частности, - и следствие и реализация указанной вот макаренковской командирской педагогики.
Директор по А.С. Макаренко - это директор, который максимально большее число вопросов, проблем, тем и коллизий решает не сам по себе один, а с Советом командиров, вообще в совете с ребятами. Только в такой вариации в учреждении может создаться правильный = здоровый = роскошный стиль, дух, тон. В этом, а не лишь в микросоциальной "круговой поруке", - хотя (в меньшей = в 10%-ной степени) и в ней тоже, - на 90% содержание, смысл и суть так называемой "педагогики параллельного (ZT. горизонтального) действия". 99% директорских голов полагали и полагают, что указанные вопросы решает директор, и значит это – педагогика перпендикулярного действия, а у А.С. Макаренко вопросы решал ребячий совет командиров, и значит это – педагогика горизонтального (в терминологии Макаренко – параллельного) действия. Но надо отметить что дающий успех метод Макаренко – не (НЕ!) естественен = искусственен. Естественнее для директора массу вопросов решать тут же самому, а метод А.С. Макаренко кажется и представляется чесанием левого уха из-за головы правой рукой. Это показывает и доказывает что в педагогике некоторое, - по вековым общепринятым повадкам, - естественное ведет учреждение в тупик, и лишь указанное выше от А.С. Макаренко "противоестественное" создаёт в учреждении правильный = здоровый = роскошный стиль, дух, тон ... То бишь: карта неестественного в указанной коллизии бьёт карту естественного: вот так в социальном бывает.
Впрочем, подробней о так называемом "принципе параллельного действия" у А.С. Макаренко - в файле http://zt1.narod.ru/parallel.htm .
--
Из http://zt1.narod.ru/doc/bryuhvck.doc .. Заседание учкома в присутствии всего класса произвело на учащихся большое впечатление. После заседания учащиеся говорили, что, когда учащегося за неуспеваемость вызывают на учком [ZT. или к завучу, или к директору], то бывает стыдно только ему, а когда обсуждают при всём классе, то виновным за неуспеваемость каждого ученика считают весь класс ..
ZT. По сути Брюховецкий Федор Федорович тут коснулся темы, связанной с "заковыристым" термином А.С. Макаренко "параллельное (ZT. горизонтальное) действие (ZT. воздействие)". Побольше вовлекать так сказать близ-касательных к субъектику-объектику ребят в обсуждение поведения этого конкретного субъектика-объектика в борьбе за престиж всей группы – вот мудрая стратегия морального воздействия. Но против этого в своё время ополчился наш "всемирно известный" и "трижды народный" Идиот Идиотович В.А. Сухомлинский, о чём читайте в http://zt1.narod.ru/suhml-uh.htm, хотя это нормальная и общеупотребляемая в народном обиходе методика.
О видах круговой поруки.
Комментарий к главе "Содом и Гоморра" в "Республике Шкид" (1927 г.) и к роману П. Ольховского и К. Евстафьева "Последняя гимназия" (1930 г.) http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc. -
Круговая порука не боязни наказания всей группы (звена, отряда, бригады, ученического класса) - из-за отдельных типиков, а. -
1) Круговая порука нежелания уронения чести = уронения реноме группы (звена, отряда, бригады, ученического класса) в учреждении - из-за отдельных типиков в них. 2) Круговая порука нежелания уронения чести = уронения реноме всего учреждения - из-за отдельных типиков. Вариант такого в http://zt1.narod.ru/doc/bryuhvck.doc.
В учреждении может господствовать блатная круговая порука: "бить легавых!" и/или тому подобное. Тогда это не воспитательное учреждение, а воровская малина и/или тому подобное.
В учреждении может быть установлена круговая порука наказания со стороны администрации всей группы (звена, отряда, бригады, ученического класса) - из-за отдельных в них типиков. Такое "к лицу" не педагогическому учреждению, а тюрьме и/или строгорежимному лагерю с колючей проволкой и вышками по углам.
Нет, в мягком варианте круговая порука наказания со стороны администрации всей группы (звена, отряда, бригады, ученического класса) из-за отдельных в них типиков Антоном Семеновичем Макаренко и другими макаренками всех времен и народов - применялось, как "естественное воздаяние", но только в так сказать преходящих и совершенно ясных ситуациях когда действовать надо оперативно.
Так, в статусно-установочном смысле физическое воздействие тоже не допустимо, но оно (физическое воздействие) бывает допустимо в преходящих и совершенно ясных ситуациях когда действовать надо оперативно.
Но в статусном смысле только круговая порука нежелания уронения чести = уронения реноме группы (звена, отряда, бригады, ученического класса) в учреждении из-за отдельных типиков в них И круговая порука нежелания уронения чести = уронения реноме всего учреждения из-за отдельных типиков, - только такое (в статусном смысле) – к лицу действительно педагогическому = действительно воспитательному = действительно макаренковскому учреждению!
Однако в Шкиде 1920-25 годов чаще всего господствовала блатная круговая порука: "бить легавых!" и/или тому подобное.
Значит Шкида почти всегда = почти постоянно была суть не воспитательное учреждение, а воровская малина, причём, по главе "Содом и Гоморра" в "Республике Шкид" и по http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc, - воровская малина, опасная даже для всего города Ленинграда.
| Республика Шкид> Викниксор записью в "Летопись" не ограничился. Расхаживая по столовой с толстенной книгой в руках, он, чтобы внушить трепет и уважение к этой книге, растолковывал воспитанникам смысл и значение только что сделанного замечания. - Вот я записал Черных, ребята: Черных хотел присвоить краски. Эта запись останется в "Летописи" навсегда. Кто знает, может быть, когда-нибудь впоследствии Черных сделается знаменитым художником. И вот он будет сидеть в кругу своих знакомых и почитателей, и вдруг появится "Летопись". Кто-нибудь откроет ее и прочтет: "Черных уличен в попытке присвоить казенные краски". Тогда все отшатнутся от него, ему скажут: "Ты вор - тебе нет места среди честных людей". ZT. Это не Викниксор, а прямо-таки "ума палата" .. Республика Шкид> .. В четвертый разряд попал Япошка, умудрившийся за неделю получить пять замечаний, и все "за дерзость и грубость". Тут же на собрании он заработал новое замечание, так как публично назвал новую викниксоровскую систему [разрядов] "халдейскими штучками". ZT. Был ли Япошка (Еонин, Ионин) тут прав ? Есть общее неукоснительное макаренковское правило. - А.С. Макаренко в "Проблемы школьного советского воспитания", январь 1938, т.4 М.1984, Лекция первая : .. Никакое средство нельзя рассматривать с точки зрения полезности или вредности, взятое уединенно от всей системы .. (с.128). Системы! Система же должна преодолевать три рифа. - 1) Скука. Из: Коменский Я.А. Избр. т.1 М.1982 (ZT. выписки не дословные) .. Не допускать скуки даже грудных детей. Движение колыбели, движение рук, пение, трещотки, ношение по двору, даже поцелуи, объятия. В 2 и 3 года - игра, беганье, преследования, зрелища, рисование (с.219) .. Позже нужно предпринимать меры к тому, чтобы всегда у них было что делать, как те муравьи, которые всегда заняты: что-нибудь катают, несут, тащат, складывают, лишь бы всё, что происходит, происходило разумно .. (с.225). 2) Голодность. "Народный учитель" октябрь 1928. С. Сумный .. Недостаточно позавтракать в 8 часов дня и пообедать в 2-3 часа дня - чрезвычайно тяжело ребенку в период его роста. Искать надо причины многих злых антипедагогических явлений в голодных желудках воспитанников детских интернатных учреждений (с.43). 3) Отсутствие карманных денег. Это невыносимо для взрослых. Но это невыносимо и для детей и подростков с 12 лет. Причем, подростки не любят выклянчивать деньги у родителей, они хотели бы себе деньги сами заработать. Вот если бы в учреждении Викниксора были бы преодолены указанные три рифа, то тогда, пожалуйста, вводи: хоть кондуит (Летопись), хоть разряды, хоть изолятор (карцер), хоть, даже, розги. Но в реальной Шкиде 1919-1925 гг. указанные три рифа не были преодолены, а значит Японец-Еошка-Ионин был прав: Викниксоровские Летопись и разряды в Шкиде представляли собой антипедагогические "халдейские штучки". Из http://zt1.narod.ru/nakazan3.htm - ZT. Из давних библиотечных выписок. Журнал "Педагогоч. сборник" РНБ П28/560. [ZT. Речь в этом журнале как правило идет о кадетских, интернатных заведениях]. ZT. Выписки давние и в принципе подлежат уточнению. > 1864,4 .. На первых порах воспитатели старались воздерживаться от взысканий до последней возможности, желая испытать способы подчинить подопечных лишь влиянию слова, приняв систему ласкового, кроткого и внимательного к ним отношения. Оказалось, что в этой системе нельзя было устоять несколько недель. Сначала воспитанники были довольно сдержаны, а потом, вероятно истолковав себе новую систему как проявление слабости со стороны воспитателей, масса случаев беспорядочности всякого рода увеличилась, и воспитатели принуждены были перейти к системе карательной (с.245) .. Стеснительность надзора и строгость дисциплины находили в ребятах себе примирение при обилии для них в заведении средств для разнообразной деятельности (ZT. Воспитанники. - У нас строго, режимно, нас наказывают - спуска не дают; но зато жизнь у нас разнообразная, живая, не скучная! – так лучше.) (с.239) > 1868,2 .. Приказы по заведению приобрели немалое значение как мера наказания. Оглашение проступка в приказе считается у воспитанников высшей мерой взыскания .. Воспитанник очень дорожит прибавкой и сбавкой бала за поведение, поэтому комитет признал балы за поведение прекрасной мерой .. Лишение прав на известное время заниматься музыкой и пением или в мастерских считается между воспитанниками наказанием более серьезным, чем арест, штраф, лишение обеда и т.д. .. Лишение погон на срок от 3 до 20 дней. Наказание это очень действовало на многих воспитанников, но иные совершенно равнодушно пребывали без погон. Лишение погон сопровождалось всегда и прекращением отпуска на все это время .. [ZT. В «Пед сб» в статьях по интернатам – кадетским корпусам часто отмечается: воспитанники очень дорожат правом выходного отпуска (и вообще в город, и домой) особенно на праздники, и ограничение в этом – весьма весомое для кадетов наказание]. > .. Воспитатели держались правила: не взыскивать за каждый проступок, а за несколько раз повторенный: полезнее и действеннее наказывать редко, но строго, чем часто но слабо .. ZT. Но ещё раз повторяю. – Вот если бы в учреждении Викниксора были бы преодолены вышеуказанных три рифа (скука, голодность и безденежье), то тогда, пожалуйста, вводи хоть, даже, розги. Но в реальной Шкиде 1919-1925 гг. указанные три рифа не были преодолены, а значит Японец-Еошка-Ионин был прав: Викниксоровские Летопись, разряды и изолятор в Шкиде представляли собой антипедагогические "халдейские штучки". ZT. В Шкиде дело было в том, что Японец-Еошка-Ионин, а, вернее, Ольховский с Химиком-Евстафьевым, были, даже в чисто педагогическом аспекте, на порядок умнее Викниксора. Из "Последней гимназии" ( http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc ) четко видно, что Ионин, а вернее Сашка Пыльников = Павел Ольховский, очень корректно старались поправить неразумного Витю. Но Викниксора лишь бесило, что "яйца пытаются учить курицу", и он от указанного бешенства терял уж и последние остатки разума и "суворовски уверенно" вёл Шкиду к окончательному краху 1925-го года. Дело не в том: удалось ли или не удалось Викниксору перевоспитать подопечных, а дело в том, что Японцу-Еошке-Ионину, а, вернее, Сашке Пыльникову = Павлу Ольховскому, НЕ удалось перевоспитать Викниксора. ZT. Достаточно уж взрослые подростки-шкидовцы играли в ИМПЕРИЮ УЛИГАНИИ почти так же, как малые девочки, скажем, играют в дочки-матери. Но ведь не за горами время, когда этим ребятам надо будет уходить из Шкид, а они не получают там никакой профессии, не накапливают себе денег на выход, и т.д. И вот сразу же после выхода из Шкид этим юношам придётся вспомнить строчки из Ивана Андреевича Крылова: "Ах, вы упоенно месяцами играли в журналистов, в бузотеров, в ИМПЕРИЮ УЛИГАНИИ и прочее? – Так пойдите же, попляшите...", - см. заключительные трагические главы "Последней гимназии" П. Ольховского и К. Евстафьева http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc . |
Из : http://79.174.78.50/forum/index.php?topic=84732.new#new.
Лялин Натан Александрович (1902-1992). Машинопись, 1-й экземпляр. ЗА НАУЧНОЕ РЕШЕНИЕ "МИЛЛИОНА ПРОБЛЕМ" / (Ответ на статью Б. Гусева "Миллион проблем", опубликованную в "Известиях" от 18 мая 1961 г.), http://zt1.narod.ru/doc/Lyalin-o.doc : .. Работа воспитателя .. Создаётся впечатление, что она целиком направлена на то, чтобы так или иначе реагировать на различные проявления отдельных детей или групп их, и успех её находится в исключительной зависимости от изворотливости, личной находчивости и изобретательности педагога. ZT. Тех самых "Суворовских качеств": "глазомер, быстрота и натиск" ( ищи в http://zt1.narod.ru/doc/SHKID-po-Vite.doc ), наличие которых возомнил в себе Викниксор. / [... На деле же ] Он не замечает скрытых тенденций в развитии и воспитании .. этих детей, невидимых и неизвестных ему влияний .. ZT. Это и описано и 1) в "Республике Шкид" Г. Белых и Л. Пантелеева (скажем, в главах "Великий ростовщик", "Содом и Гоморра" и т.д.), и 2) во всей "Последней гимназии" П. Ольховского и К. Евстафьева (http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc , ищи там: Душка).
Социология бума славы Викниксора.
Педагогическая писанина а ля с-л-соловейчик - это не для практиков соцвоса,
- их численно мало и на них тиражи и "всероссийскую славу" не сделаешь, -
а для масс-сонм судачащих о педагогическом.
История педагогики как учебная программа и т.п. суть : как люди в педагогическом аспекте
писали-рассуждали.
А она (история педагогики) должна быть: и (и даже прежде всего!): как люди в педагогическом
работали: реально (реально!) работали.
Пока не будет доминирования указанного второго подхода – не будет истинной истории педагогики.
Да, в педагогической аксиологии (оценке) начинать надо с "как работал?", и уж только потом: "как писал-рассуждал?".
Но интеллигенты сосредоточены только на: "как писал-рассуждал?".
Обращаясь, например, к Шкиде все стандартные интеллигенты, по своей утробной уж привычке, даже не прежде всего, а, в сущности, исключительно, смотрят-оценивают: как Викниксор писал-рассуждал.
Красиво пел? - Значит великий.
И интеллигентам остается потом только ещё вот хорошенько поврать = хорошенько поидеализировать практику этого самого пресловутого Викниксора.
Практику, которая на самом-то деле была совершенно кошмарной, о чём см. в http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc.
--
А.С. Макаренко - это:
1) построить структуру, богатую факторами,
2) мобилизовать для воспитания и оснащения каждый фактор.
Н.К. Крупские = тов. Зои = В.А. Сухомлинские ( http://zt1.narod.ru/suhml-uh.htm ) судят по читаемому.
Но и в читаемом они (Н.К. Крупские = тов. Зои = В.А. Сухомлинские) не интересуются итогом:
а) воспитанностью,
б) оснащенностью и
в) самочувствием ребят в учреждении.
Этим читаки Н.К. Крупские = тов. Зои = В.А. Сухомлинские не интересуются, а сосредоточены на: инквизиционном = цензурном выискивании лишь отступлений от канона средств и методов.
Но ведь средства и методы - не самоцель, самоцель –
а) достижения позитивного воспитания ребяток,
б) достижения позитивного оснащения ребяток и
в) достижения позитивного самочувствия ребяток в учреждении.
Если в этом трём - победа, то отступления от канона средств и методов - не имеет никакого значения.
В инспектуру педагогических учреждений принцип: "Победителей не судят!".
http://zt1.narod.ru/doc/Rubejovskaya-i-Rijskaya-do-1917.doc Рубежовская и Рижская колонии до 1917.
ZT. Помимо примерно трёхсот файлов на http://zt1.narod.ru/ у меня есть и их как бы дайджест (ЖЖ) http://zt1.narod.ru/zt-LJ.htm. Будет "освежаться". С сентября 2009-го стал сюда добавлять и
нечто важно-насыщенное
Не
из (не из) http://ztnen.livejournal.com
Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.
13.08.2008 Alex http://makarenkoas.blogspot.com/ Макаренко Антон Семенович Собрание сочинений в 8 томах / ZT. Здорово! Ура, ура! Но не понятно, кто Alex, кто сделал, кого благодарить .. Правда, плохо вычитано.
ZT. В свое время мой приемный сын Леонид Александрович Федоров набрал на компе все 8 тт. АСМ (без стр. примечаний и т.п., только сами тексты А.С.М.), и они уже более 10-ти лет висят в интернете. Что-то там время от времени уточнял по Гётцу Хиллигу, что-то переносил в htm-файлы моего сайта http://zt1.narod.ru. Вот: http://zt1.narod.ru/winrar/8-mak-tt.rar , примерно, 3 с половиной мегабайта. Это - А.С. Макаренко, восьмитомник, тт. 1-8, М. 1983-1986.
Внутри указанного архива есть набранное (и вычитанное) в WORD 2003:
часть тома 1 (М.1983) стр.1-116 - ASM-t1-s-1-116.doc,
весь том 4 (М.1984) - ASM-t-4.doc,
весь том 7 (М.1986) - ASM-t-7.doc.
Всё остальное плохо вычитано, и, главное, в DOS-кодировке, а значит эту (большую) часть состава текстов А.С.М. в виндовских смотрелках и редакторах сходу не прочтёте, но возможна перекодировка через WORDPAD: 06-янв-2009 переделал названия DOS-файлов, теперь все они *.txt, значит при загрузке в WordPad в Типе файлов надо задать: Текстовые документы MS-DOS [*.txt].
http://zt1.narod.ru/doc/tt-AS-Makarenko-Marburg-skanir.doc.
отсылочный файл по
АНТОН МАКАРЕНКО
Собрание сочинений
Марбургское издание, сканированные тома.
Важное для потенциальных практиков интернатных учреждений: http://zt1.narod.ru/metodika.htm.
Обязательно посмотрите и http://zt1.narod.ru/doc/prorabotka-natur.doc : Учение о педагогике проработки натур.
http://zt1.narod.ru/konkurs-im-ASM.htm
Материалы по Международному конкурсу им. А.С. Макаренко в состоянии на 2006 год.
Там и 2 листа матрицы оценки жюри, -
файлы изображений *.tif. -
Конкурс им АСМ Блок-1.tif
Конкурс им АСМ Блок-2.tif.
Там и отсылка к : Критический взгляд Анатолия Борисовича Вифлеемского на стихию конкурсов педагогических учреждений.
| На любом поприще и в любой профессии никуда не годен работник, если он без царя в голове. | На данное время в педагогике и в любой социальной сфере никуда не годен работник и/или литератор, если он без А.С. Макаренко в голове, см. прежде всего Мой былой ЖЖ |
С одного ЖЖ. - Зиновий ничего так пишет. Что ни пост - кладезь (обойдемся без уточнения чего). Если бы я еще могла его [ http://ztnen.livejournal.com ]
Мой былой ЖЖ ztnen заморожен (удален). 01.02.2012 создал новый ЖЖ-аккаунт : http://ztmak.livejournal.com Об А.С. Макаренко и близкому к этой теме .. Будет пополняться.
читать, а то ж невозможно. Вешает браузеры. ZT. Mozilla Firefox не вешает.
| Некий 30-летний поэт Вася Пупкин как-то после дождичка в четверг авторски сочинил стихотворение о любви. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему. | Некий 30-летний бродячий проповедник Иисус Христос тоже как-то после дождичка в четверг авторски сочинил этическую систему, содержащую, по его мнению, все необходимое и достаточное на любые и всяческие социально-экономические обстоятельства. На века и тысячелетия вперед. Закрыл тему. |
Гётц Хиллиг (HILLIG Goetz). - Проект по созданию полного собрания сочинений А.С. Макаренко на профессиональном компакт-диске http://zt1.narod.ru/hillig-3.htm.
А.С. Макаренко т.8 М.1986, 20.10.1938 .. Если бы мне дали такую школу, как у вас, я обязательно наладил бы там производство, вы не представляете себе, как это прекрасно, когда ребята делают нужные вещи (с.182; см. там и с.18).
Макаренко т.4 М.1984, 08.02.1939 .. Если бы у меня была школа, я бы, кажется, на части разорвался, но что-нибудь стал бы делать (с.302; см. там и с.361).
РГАЛИ, ф. 332, оп. 4, ед.хр. 186. А.С. Макаренко. 1 марта 1939 г. .. Стенограмма, лл.68-69 .. Дети с 14 лет должны принимать участие в производительном труде. Труд очень увлекает детей, и я уверен, что наша будущая школа будет с участием производительного труда…
Макаренко т.1 М.1983, 24.08.1922 .. Не труд-работа, а труд-забота (с.11).
Но! -
В математике есть принципиально не берущиеся интегралы. Задача оптимизации привычной общеобразовательной школы - это принципиально НЕ берущийся "интеграл", и одна лишь привеска (присобачивание) к этой самой привычной общеобразовательной школе производства,
тем более чаще всего охватывающего лишь малую толику ребят,
превращения рутинного "воспитания" в ВОСПИТАНИЕ ВСЕРЬЕЗ – не даст.
В пригородном интернате есть сосредоточенность, но её (сосредоточенности) нет в привычной общеобразовательной школе.
.. ZT. НО !!!!!
http://zt1.narod.ru/doc/Godin-P-G-ne-prigorodn-ne-internat.doc
Малая библиография к теме : Годин Павел Григорьевич.
Оттуда.
Годин Павел Григорьевич .. Новопавловск - типичный агрогород, районный центр. Здесь в ту пору было свыше двух десятков больших и малых промышленных, строительных и транспортных предприятий, организаций и учреждений культуры, две средние общеобразовательные школы, школа искусств, среднее профессионально-техническое училище.
(ZT. то есть не "пригородный")
.. Ребенок должен просто отдыхать от активной организованной деятельности, общаться с родными, близкими, друзьями, с книгой и с самим собой. Поэтому в наших ученических бригадах вечером дети возвращались на автобусах домой.
(ZT. то есть ! не интернат !). ..
А.С. Макаренко т.1 М.1983 ".. Хаотическая машина социального целого миллионами тяжей втягивала в себя наше юношество, и вместе с ним трепался на каком-нибудь конце украшенный идеями педагог, далеко отбрасываемый на поворотах .." (с.13),
и так и останется в привычной общеобразовательной школе, - одна лишь привеска (присобачивание) к этой самой привычной общеобразовательной школе производства,
тем более чаще всего охватывающего лишь малую толику ребят,
сосредоточенности, а значит и ВОСПИТАНИЯ ВСЕРЬЕЗ, не даст.
Конечно, устройство пригородных интернатных школ-хозяйств как добавки к семейному
1) требует серьезной подготовки квалифицированных макаренковских кадров,
2) требует серьезного финансового и капитально-строительного обеспечения,
3) требует серьезного информационного обеспечения,
к чему последнему лично я, ZT, и стремлюсь...
См. и: http://zt1.narod.ru/01-da-da.htm
Учебная старательность дружит с трудом.
Из http://zt1.narod.ru/ivanov-i.htm .. "Коммунарская методика" - это всего лишь клубы общения. Собираются вместе и поют часами. Это какими же надо быть бездельниками !, как надо не ценить свое время ! + Посреди недели едут на молокозавод мыть бутылки. И.П. Иванов и С.Л. Соловейчик, наверное, думали, что потратить полдня на езду, поехать в захламленную шарагу, о которой за день знать не знал, а через день забыл - это и есть "трудовое воспитание", "труд-забота" и "тоже Макаренко"!
Картинка с натуры: галочно-отметочное в "педагогике". - С. Соловейчик в дифирамбах "коммунарской методике" Иг. Петр. Иванова: "Кто хочет - едет на молочный завод мыть бутылки". ГАЛОЧКА НАПРОТИВ ПУHКТА О ТРУДОВОМ ВОСПИТАНИИ СУПЕР-"ТЕОРЕТИКОМ" "ПЕДАГОГИКИ" КРЕТИHОМ И ИДИОТОМ С.Л. СОЛОВЕЙЧИКОМ ПОСТАВЛЕННА !
Вообще многое, а не только лишь идею трудового воспитания, губит галочность (от слова "галочка"). Картинка с натуры (10.10.97): выгнали класс на улицу убирать из луж и с газонов на территории школы опавшие листья, и двое мужиков-"воспитателей" стоят в сторонке, беседуют о своем. И не смотрят, чем ребята занимаются-то. Отстояли, беседуя, минут 20, оглянулись, ребят нет, все куда-то ушли, лопаты брошены где попало. "Воспитателей" же ничего не колышет; даже не посмотрели, что ребята сделали-то. Собрали лопаты и грабли и ушли. Такое "трудовое воспитание" лишь вкореняет в ребят разгильдяйское отношение к труду. Выйти с граблями и лопатами, помахать ими, потолкать друг друга, что-то там кое-как и кое-где поскрести, бросить лопаты и грабли где попало и пойти:
ЭТО ВОТ ОHО И ЕСТЬ "ТРУД"? ЭТО ВОТ ОHО И ЕСТЬ "ТРУДОВОЕ ВОСПИТАНИЕ" ? - HЕТ, ЭТО ПРОСТО КРЕТИHИЧЕСКАЯ = С-СОЛОВЕЙЧИКОВСКАЯ "ПЕДАГОГИКА" !
А.С. Макаренко т.4 М.1984 .. Был [идеальный, и в частности потому, что без зарплаты, в коммуне им. Дзержинского приблизительно в 1930-1931 гг.] период, когда все мои коммунары работали уже на настоящем производстве, т.е. была такая организация, в которой был промфинплан, стройный порядок .. не энтузиазма штурма и не энтузиазма ближайших целей этой шестидневки или этого месяца, а энтузиазма спокойного, ровного, видящего далекие перспективы коллектива .. Я сейчас могу отбросить другие положения и считать, пожалуй, их негативными положениями трудового воспитания. Это такие положения, когда нет производства, когда нет коллективного труда, а когда есть отдельные усилия, т.е. трудовой процесс, имеющий целью дать якобы трудовое воспитание .. Во всяком случае, я уверен, что труд, не имеющий в виду создания ценностей, не является положительным элементом воспитания .. (с.180-1).
ZT. В слесарном деле всё опошляет т.ск. "галочный подход". Болт вылезает из гнезда? - А я сейчас распорку поставлю. И вбивает гниль какую-то, но (!) : галочка бракоделом поставлена: В педагогике же, в социальной работе галочный подход - ну просто доминирует. Трудовое воспитание? .. а вот ребятки жёлуди собирали .. а вот у нас мастерская .. даже 3 молотка ...
А.С. Макаренко т.4 М.1984 .. Я сейчас могу отбросить другие положения и считать, пожалуй, их негативными положениями трудового воспитания. Это такие положения, когда нет производства, когда нет коллективного труда, а когда есть отдельные усилия, т.е. трудовой процесс, имеющий целью дать якобы трудовое воспитание. / Я не представляю сейчас себе трудового воспитания коммунаров вне условий производства. Вероятно, что такое воспитание также возможно, т.е. воспитание в труде, не имеющем производственного характера. Такое воспитание я пережил сравнительно недолго, в первые годы в колонии им. Горького, когда поневоле из-за отсутствия производственной арены, производственного оборудования мне пришлось довольствоваться, так сказать, производственным самообслуживанием и так называемым производственным процессом. Правда, я никогда не имел хорошо оборудованного учебного производства. Когда я его стал иметь, оно не играло самостоятельной роли, а было подспорьем по отношению к коллективному производству. Во всяком случае, я уверен, что труд, не имеющий в виду создания ценностей, не является положительным элементом воспитания, так что труд, так называемый учебный, и тот должен исходить из представления о ценностях, которые труд может создать. / В колонии им. Горького просто из-за нужды я торопился перейти к производству .. (с.181) .. Я понимаю, что не так легко организовать .. производство, но нельзя же говорить только о легких вещах (с.189).
| 1) Из "Некоторые выводы из моего педагогического опыта" (т.4, М.1984, с.233 низ). - А.С. Макаренко: ".. Поставим вопрос: а что такое коллектив? Нельзя представить себе коллектив, если взять попросту сумму отдельных лиц. Коллектив - это социально живой организм, который потому и организм, что он имеет органы, что там есть полномочия, ответственность, соотношение частей, взаимозависимость, а если ничего этого нет, то нет и коллектива .. И вот я все свои 16 лет советской педагогической работы главные свои силы потратил на решение вопроса о строении коллектива, его органов, о системе полномочий и о системе ответственности ..". ZT. Обзовем это макаренковской конструктивной выжимкой из древнекитайского “фа”. | 2) ZT. Нужно, учил Макаренко, чтобы воспитательное учреждение имело свои благородные традиции, и тогда можно надеяться на образование благородных же традиций и внутри воспитанников. Для создания в человечках положительных привычек чаще всего достаточно, говорю, одного _ТРЕНИНГА_. Для создания же в человечках серьезных внутренних положительных традиций = принципов требуется уже включение и более комплексных механизмов воспитательного воздействия (ищи об этом в http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm). ZT. Обзовем такое макаренковское конструирование системы благородных традиций воспитательного учреждения макаренковской конструктивной выжимкой из древнекитайского “ли”. |
| ZT. Антимонопольность макаренковской педагогики: требование уйти от монополии детоцентризма. Типологически правильные и типологически неправильные обстоятельства порождают типологически нормальные и типологически ненормальные явления-проявления в детской среде, а значит порождают и типологически нормальные и типологически ненормальные явления-проявления у отдельных детей-индивидов. Требование-установка Макаренко в т.1 М.1983 с.10 : “В настоящее время считается азбукой, что объектом педагогического исследования является ребенок. Мне это кажется неверным. Объектом исследования со стороны научной педагогики должен считаться педагогический факт (явление)” и есть требование-установка: уйти от монополии детоцентризма и обратить, наконец, первостатейное внимание прежде всего на эти самые 1) обстоятельства и 2) явления-проявления. И вот: если вы детоцентрист, то вам по силам только небольшой приют на 8-10-12 детей, а школа-хозяйство на 300-400 ребят вам, конечно, будет не по силам. Итак, указанный стоистический тезис А.С. Макаренко с т.1 М.1983 с.10. А в то же время Макаренко же в “Методика организации воспитательного процесса”, начало гл.9. - “Наша методика воспитания должна основываться на общей организованности жизни, на повышении культурного уровня, на организации тона и стиля всей работы, на организации здоровой перспективы, ясности, особенно же на внимании к отдельному человеку, к его удачам и неудачам, к его затруднениям, особенностям, стремлениям” т.1 М.1983 с.289 низ. ZT. То бишь: как всегда у Макаренко: не или-или: совместить замечательное: недетоцентризм с замечательным же: детоцентризмом, - вот так измудриться! Эта кардинальная макаренковская установка существенно связана с замечательно интересными принципами древнегреческого стоицизма как это они, "принципы Зенона-стоика" (подробней ищи в http://zt1.narod.ru/5-punktv.htm), запомнились лично в моей голове со времен моих библиотечных занятий в 1960-е. |
| Приоритет организационного перед т.ск. энтелехционным (сквозным, "пропиточным"). Это везде. В педагогике указанная приоритетность формулируется так: "са-… ----- А.С. Макаренко. - "Только организация школы как [ZT. по-макаренковски структуированного (командирская педагогика)] хозяйства сделает ее воспитывающей". А.С. Макаренко т.1 М.1983. 24 августа 1922: .. Не труд-работа, а труд-забота. Только организация школы как хозяйства сделает ее социалистической (с.11). -- С: http://community.livejournal.com/republicshkid/1631.html - А.С. Макаренко, 1-ый главный тезис. – А.С. Макаренко, т.1 М.1983 Макаренко М. Горькому 18.09.1934 .. Единственно, что я хочу утверждать: в .. воспитании единственным и главным инструментом воспитания является живой трудовой коллектив. Поэтому главное усилие должно быть направлено к тому, чтобы создать и сберечь такой коллектив, устроить его, связать, создать тон и традиции, направить... (с.261). ZT. а) этого не было у Викниксора и б) к этому он (Викниксор) никогда не стремился. А.С. Макаренко, 2-ый главный тезис. – "Наш путь единственный - упражнение в поведении, и наш коллектив - гимнастический зал для такой гимнастики." (т.2 М.1983 с.128). ZT. По главам РШ "Крокодил" и "Содом и Гоморра" мы видим, в чём, - с азартом, - упражнялись подопечные Викниксора, и мы делаем отсюда вывод: Шкид была учреждением не воспитывающим, а – развращающим. То же в "Как там наши акации?" дурака из дураков Александра Вампилова, о чём у меня в http://zt1.narod.ru/vampil01.htm . -- ZT. Начало (и позже) 1920-х. "Педпоэма" А.С. Макаренко, из гл. "На педагогических ухабах" : .. Общее движение хозяйственной массы, снабженное постоянным зарядом напряжения и работы, если это движение вызывается к жизни сознательным стремлением и пафосом коллектива, обязательно определит самое главное, что нужно колонии: нравственно здоровый фон, на котором более определенный нравственный рисунок выполнить будет уже не трудно. + "Наш путь единственный - упражнение в поведении, и наш коллектив - гимнастический зал для такой гимнастики." (т.2 М.1983 с.128). И в 2-х рассказах Н.Ф. Остроменцкой тоже о том, что лишь и только (только и лишь) Школо-Хозяйственная структура .. | …мые лучшие" и "самые правильные" соображения в деле воспитания ничего не стоят, если нет перехода к кардинально лучшим СТРУКТУРАМ-ФОРМАМ воспитания. И в этом смысле своё самое сокровенное настояние Игнатий Вячеславович Ионин (1893-1939) пропагандировал в форме ... "лозунга Ленина". Например, в кн. - И.В. Ионин. Школа-колония Красные Зори. Л.1933.118 на с.32 и 101 читаем этот "лозунг Ленина": "НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НИ В ДЕРЕВНЕ, НИ В ГОРОДЕ ШКОЛЫ, КОТОРАЯ БЫ НЕ СТРЕМИЛАСЬ СТАТЬ ОБРАЗЦОВЫМ ХОЗЯЙСТВОМ, - ГОРОДСКИМ ИЛИ СЕЛЬСКИМ". Ионин приводит этот "лозунг Ленина" и еще где-то в своих публикациях, но тоже без указания АДРЕСА ЦИТАТЫ. Ищем в текстах В.И. Ленина этот лозунг (за школы-хозяйства) и не находим. + В ПП А.С. Макаренко, в гл. На педагогических ухабах : .. Создание нужного типа поведения - это прежде всего вопрос опыта, привычки, длительных упражнений в том, что нам нужно. И гимнастическим залом для таких упражнений должен быть наш советский коллектив, наполненный такими трапециями и параллельными брусьями, которые нам сейчас нужны .. | В очерке "ФД-1", написанном А.С. Макаренко в 1932, в гл. 6 ("В пучине педагогики") есть такие строки (т.2 М.1983 с.128): "Самое упорное натаскивание человека на похвальных мыслях и знаниях - пустое занятие, в лучшем случае получится ханжа или граммофон. Сознание должно прийти в результате опыта, в результате многочисленных социальных _упражнений_, только тогда оно ценно .. Словесное воспитание, то есть бесконечное разглагольствование о разных хороших вещах, без сопровождающей _гимнастики поведения_, есть самое преступное вредительство. Сознание, не построенное на опыте, хотя и выражается в многословных формах, на деле прежде всего слабосильно...". ZT. 95% "макаренковедов" все пост-макаренковские десятилетия делали ставку на: школа голой учебы воспитывает + макросоциализм сам по себе воспитывает + "социум воспитывает" (дикая природа сельскохозяйствует / животноводит). То есть, - с точки зрения А.С. Макаренко, - 95% "макаренковедов" десятилетия являлись не менее как отъявленными и не менее как форменными преступными вредителями. ----- А.С. Макаренко: Школа (ZT. голой учебы) не воспитывает и не может воспитывать. Разговоры о воспитывающей школе нужно расценивать, как разговоры контрреволюционные. ЦГАЛИ 332-4-97, 3, с.7, 383 (из: Г. Хиллиг "Святой Макаренко" Марбург 1984 с.19) |
Плюс к выше приведенному великий тезис А.С. Макаренко: "Не труд-работа, а труд-забота" ..
Подробный ZT-разбор утверждения А.С. Макаренко “Семья не может воспитывать. Школа не может воспитывать” (http://zt1.narod.ru/pp-03-3.htm) ищи в файле http://zt1.narod.ru/trening.htm.
| Но касательно военизации. У Макаренко в “Методика организации воспитательного процесса” (http://zt1.narod.ru/metodika.htm) 1935-36 гг., Киев, гл.8 Дисциплина и режим, т.1 М.1983 с.289 .. Ни в коем случае режим не должен скрепляться строевой муштровкой. Шеренги, команда, военная субординация, маршировка по зданию - все это наименее полезные формы в трудовом детском и юношеском коллективе, и они не столько укрепляют коллектив, сколько утомляют ребят физически и психически. Разумеется, это указание не относится к тем случаям, когда строй действительно необходим. Например, на праздниках, в каком-нибудь походе с оркестром, во время физкультурных занятий должны быть и шеренги, и команда, и стройное движение. Но только в этих случаях и нужно пользоваться строем. Специальное военное обучение и военные строевые занятия составляют очень важный раздел воспитательно-образовательной работы и имеют свою методику. Военные занятия непременно повышают общий дисциплинарный стиль коллектива, но при всем своем значении являются только частью общего процесса дисциплинирования. ZT. Военизация по Макаренко заключалась не в муштровке и не в хождении везде и всюду = в обиходе строем, а в: разделении ребят на отряды, в командирах отрядов, в Совете командиров, в рапортах, в применении нарядов вне очереди, в “аресте”, в словечке “Есть!”, и т.д.; но, конечно, не в муштровке и не в хождении везде и всюду = в обиходе строем… (У А.С. Макаренко как в Древнем Риме: разделяй ребят на отряды с командиром отряда во главе, и тогда на ежедневных вечерних рапортах командиров и дежурных воспитателей и ты окажешься и все окажутся в курсе всего в учреждении произошедшего). |
| > Жду отзыва от тебя о моих статьях, которые тебе отправляю в знак уважения и дружбы. ZT. Дорогой Эмиль! Тут дело обстоит плохо. Я по присланным тобою материалам вижу следующее. - 1) Все люди, о которых ты пишешь, включая, увы, и тебя, еще (говоря на особом русском языке) далеко-далеко “не врубились” в Макаренко и очень плохо в нем начитаны. 2) Все люди, о которых ты пишешь, включая, увы, и тебя, смотрите на Макаренко из области традиционной педагогики, традиционной психологии, традиционной педологии и т.д. В эту традиционную сумбурь вы погружены по подбородок, и вы, извиняюсь, из этой привычной сумбури глядите на противоположный берег - на макаренковский берег. И мало чего там различаете. Дорогой Эмиль! Прошу тебя постараться вникнуть в нижеследующий фрагмент. - Из файла http://zt1.narod.ru/trening.htm : А.С. Макаренко. - "Наш путь единственный - упражнение в поведении, и наш коллектив - гимнастический зал для такой гимнастики". Для переформулировки этого (на мой взгляд важнейшего) тезиса Антона Семеновича я в своей склонности к переформулировке Макаренко ввел в педагогику и социологию понятие _тренинговой линии жизни_. / Да, введем ZT-определение: тренинговая линия / тренинговые линии. / ТРЕНИНГОВАЯ ЛИНИЯ - ЭТО АСПЕКТ СИТУАЦИИ (ДОЛГОВРЕМЕННОЙ, ЭТАПОВОЗРАСТНОЙ!) (актное тоже не следует упускать, но не в нем сила), ВОВЛЕКАЮЩЕЙ В СЕБЯ ЧЕЛОВЕЧКА И ТЕМ ЗАСТАВЛЯЮЩЕЙ ЕГО НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, НЕСТИ ЗАБОТУ И ПРОЯВЛЯТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ И КОЛЛЕКТИВИСТСКУЮ АКТИВНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (ПРИ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ ТРЕНИНГОВЫХ СИТУАЦИЯХ - ПОГРЯЗАТЬ И КОСНЕТЬ В БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ, БЕЗЗАБОТНОСТИ, ОТРИЦАТЕЛЬНОЙ "АКТИВНОСТИ" И "ДЕЯТЕЛЬНОСТИ", как в "Как там наши акации?" дурака А. Вампилова (http://zt1.narod.ru/vampil01.htm). Вампиловавшие (в детстве) и НЕ вампиловавшие (в детстве) - это разные породы людей. ЕСТЕСТВЕННО ВОЗНИКАЮЩИЕ В СОЦИАЛЬНОМ СИТУАЦИИ ОБРАЗУЮТ СВОИМИ (жизненно- ситуационными) АСПЕКТАМИ СИСТЕМЫ ЕСТЕСТВЕННЫХ ТРЕНИНГОВЫХ ЛИНИЙ, В КОТОРЫХ "ПЕРЕМАЛЫВАЮТСЯ" ЧЕЛОВЕЧКИ. ИСКУССТВЕННО ПОСТРОЕННЫЕ (ПЕДАГОГАМИ = СОЦИАЛЬНЫМИ СТРОИТЕЛЯМИ) СИТУАЦИИ ОБРАЗУЮТ СВОИМИ АСПЕКТАМИ СИСТЕМЫ ИСКУССТВЕННЫХ ТРЕНИНГОВЫХ ЛИНИЙ, В КОТОРЫХ "ПЕРЕМАЛЫВАЮТСЯ" ЛЮДИ. АТРИБУТ-СУБСТРАТ КАЧЕСТВ И СОЗНАНИЯ ЛЮДЕЙ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ (НА 85% (?)) ТРЕНИНГОВЫМИ ЛИНИЯМИ ЖИЗНИ И ВОСПИТАНИЯ, В КОТОРЫХ "ПЕРЕМАЛЫВАЮТСЯ" ЛЮДИ. ВОСПИТАНИЕ = СОЦИАЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО СОСТОИТ В ПОСТРОЕНИИ ИСКУССТВЕННОЙ СИСТЕМЫ ТРЕНИНГОВЫХ ЛИНИЙ И В ПРОПУСКЕ И ПРОПУСКЕ ПОДОПЕЧНЫХ ЧЕРЕЗ ЭТИ ЛИНИИ. / Еще раз. - / ТРЕНИНГОВАЯ ЛИНИЯ ЖИЗНИ это формирующий аспект этапо-возрастной долговременной СИТУАЦИИ (! аспект ситуации !), вовлекающей в себя человечков и естественно-практическим образом тренингующей этих человечков на несение (в положительном случае) ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ЗАБОТЫ и САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ И КОЛЛЕКТИВИСТСКОЙ АКТИВНОСТИ. / … / .. Это диалектически невозможно, но если бы макаренковская истина в указанном тут её ZT-переформулировочном виде была бы открыта, скажем, (до ап. Павла) в античной Александрии, то у основателей христианства ... (включая и, - отчасти приближавшегося к сему в одном-двух своих высказываниях, - ап. Павла) ... то, повторяю, у основателей христианства не было бы, пожалуй, необходимости в их (этих самых основателей христианства) мистификации. - "Какие бы нас миновали напрасные муки..." (Булат Окуджава) .. |
ПП А.С. Макаренко, изд. Невской С.С. М. 2003, из гл. На пед. ухабах .. Создание нужного типа поведения - это прежде всего вопрос опыта, привычки, длительных упражнений в том, что нам нужно. И гимнастическим залом для таких упражнений должен быть --- ZT. останавливаю А.С.М. и заменяю его тут следующие слова _моими_ (ZT) --- И гимнастическим залом для таких упражнений должен быть детдом-школа-хозяйство. ZT. И дело осталось “за малым” .. А.С.М. - У нас нет еще педагогической техники. Остановка только за техникой. ZT. Под техникой А.С.М. понимал наработки социо-технологических решений всех важных проблем, обязательно пресуществующих в пределах правильно выбранной указанной структуры - структуры детдома-школы-хозяйства. Ибо в стратегической = макаренковской педагогике есть 2 проблемы. 1) Проблема выбора правильной структуры. Этот выбор нами, макаренками, окончательно сделан: детдом-школа-хозяйство. 2) Вторая проблема выражается так: как правильно выбранную вот структуру (структуру детдома-школы-хозяйства) во всех важных отношениях то что называется _довести до ума_. Причем, довести до ума именно во всех важных отношениях! Вот это-то второе (довести до ума) А.С.М. и именовал термином “техника”.
Глебовский Вл. Ал-др. Древние пед. писатели в биографиях и образцах. СПб 1903.144. РНБ 38.36.5.5. .. Ксенофонт 430-355 до н.э. .. Большая часть государств позволяют воспитывать своих детей каждому, как ему угодно, а детям, по достижении ими зрелого возраста, жить, как им хочется, только внушают последним: не воровать, не грабить, не врываться насильно в дома, не бить кого не следует, не развратничать, не оказывать неповиновения начальнику и т.д.; если кто нарушает ч/л из этого, они накладывают наказание .. [ Правильнее же ] предпринимать предупредительные меры, чтобы гражданин заранее не был таким, что стремился к преступному и гнусному .. (с.25). / Фридрих Ницше (1844-1900), Сумерки идолов 1888, Изречение 32 .. “Есть ненависть ко лжи и притворству, вытекающая из чувствительности в вопросах чести (ZT. “штука” сугубо макаренковская!); есть такая же ненависть, вытекающая из трусости, поскольку ложь запрещена божественной заповедью ..”. ZT. А так же из комплекса послушливости начальнику (Богу). А если бы не боязнь посмертного возмездия и не зажатость комплексом послушливости, то: и воровали бы?, и убивали?, и лгали бы? и вампиловали бы? (http://zt1.narod.ru/vampil01.htm), и распевали бы во все горло: “Сижу на нарах как король на именинах…”?
Из интернета. .. "Классический" подход к уголовной превенции с давних пор базируется на теории запугивания, устрашения. Уголовно наказуемое, т.е. социально нежелательное поведение должно пресекаться с помощью более строгих наказаний, тем самым, отпугивая потенциальных преступников. При этом исходили из того, что чем строже и ужасней наказание, тем более заметный отпугивающий эффект оно окажет на "склонных к преступлениям" сограждан. Эта концепция "управления поведением", т.е. предупреждения уголовно-наказуемого, общественно – нежелательного поведения, отслеживалась на протяжении столетий, начиная с Библейских времён, а наиболее интенсивно практиковалась в виде жестоких наказаний в эпоху Средневековья ..
ZT. То есть, в эпоху массового порабощения умов чем? : кошмарно-варварскими установками и/или иллюстрациями из близко-библейских текстов включая и Ветхий завет, и Коран, и Новый завет.
Лишь в частности. -
Исход 22:2-3. Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменится ему, но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь. Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им. См. ещё подобное в : http://zt1.narod.ru/hanuka45.htm.
Коран 5:42(38) "Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приобрели, как устрашение от Аллаха".
ZT. Это - пример отмазки от проблемы воровства.
ZT. Вообще ясно, что разные и всякие устрашение от Аллаха, картинки ада и прочие многовековые _запугивания_ - это примеры именно юридических многовековых _отмазок от проблем_, а Коран 5:42(38) "Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приобрели, как устрашение от Аллаха", и/или вот мерзкое убийство гопкомпанией апостола Петра супругов Анания и Сапфиры
/ Ап. Петр спросил Иисуса: «Господи, сколько раз я должен прощать своего брата, если он грешит против меня? До семи ли раз?». Иисус: «Не до семи, а до семидесяти семи раз» (Мф 18:21, 22).
ZT. Почему же в Деяния ап. гл.5 этот самый, не на ночь будь упомянутый, ап. Пётр и тоже (же) пресловутый Святой дух не простили супругов Анания и Сапфира даже и один раз?
/ У попа была собака / он её любил / она съела кусок мяса / он её убил / в могилу закопал и надпись написал, что : / У попа была собака / он её любил .. (и т.д.) / У ап. Петра были прихожане Анания и Сапфира / ап. Пётр их любил / они не донесли какие-то денежки / он, ап. Пётр, их убил / за 6 примерно часиков обоих в могилу закопал / и в Деяния ап. гл.5 написал, что : / У ап. Петра были прихожане Анания и Сапфира / ап. Пётр их любил .. (и т.д.).
суть лишь одни из массы и массы таковых многовековых и многообразных кошмарных примеров .. не-петражицковских отмазок от проблем, - отмазок от проблем юридических. Петражицкий Лев Иосифович 1867-1931. А.С. Макаренко неотмазкость Л.И. Петражицкого _в юридистике_ расширил на все другие важные составляющие в человеческом поведении. Значит, А.С. Макаренко - это расширенный на все стороны человеческого поведения Л.И. Петражицкий (в моей, ZT, формулировке: “Надо не запугивания и заманивания развешивать, а надо прорабатывать натуры ( http://zt1.narod.ru/doc/prorabotka-natur.doc ) на юридические, но и на все другие стороны человеческого поведения”)? Я, ZT, годы назад лишь слегка заглядывал в некоторые книги Л.И. Петражицкого, и поэтому я, ZT, на данный момент не могу твердо ответить на вопрос: "Является ли А.С. Макаренко расширенным Л.И. Петражицким (“Надо не запугивания и заманивания развешивать, а надо прорабатывать натуры ( http://zt1.narod.ru/doc/prorabotka-natur.doc ) на юридические, но и на все другие стороны человеческого поведения”)"? Для серьезного = весомого ответа на этот вопрос нужно же и весьма серьезное = весьма весомое конспектирование книг и статей Л.И. Петражицкого - в сравнении их с основополагающими установками А.С. Макаренко. Такого исследования, я, ZT, пока что не проделал, но когда-нибудь обязательно проделаю, учтя и такое:
| Из: http://zt1.narod.ru/vitaliy.htm Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). МОЙ БРАТ АНТОН СЕМЕНОВИЧ [воспоминания] .. После истории, по количеству прочитанных А. книг, надо ставить философию. Боясь впасть в ошибку, я не называю имен авторов - скажу только, что он особенно увлекался Ницше и Шопенгауэром… ZT. 22.09.2006 я прочел 3 Предисловия Артура Шопенгауэра к 3-м изданиям его книги “Мир как воля и представление”, но вот саму-то эту книгу я (ZT) не смог даже и долистать. На мой взгляд это просто - зря испорченная бумага. Я, честно говоря, не верю Виталию Семеновичу Макаренко, что его брат этой жвачкой мог как-то увлекаться. Тем более, что Шопенгауэр из субъективно-метафизических соображений а) категорически и б) начисто отрицает возможность воспитания и перевоспитания. |
Важно- всё- предваряющий файл http://zt1.narod.ru/5-punktv.htm - ZT-разбор пяти главных настояний А.С. Макаренко.
Мирандов Александр Федорович 1877-19??, один из блистательнейших макаренков всех времен и народов, в 1916 г. - преподаватель русской словесности в Симбирском Кадетском корпусе; с лета 1919 - основатель и заведующий ШКОЛЫ-ХОЗЯЙСТВА для трудных в с. Максимовка в 20-ти верстах от Ульяновска (Симбирска) .. Туманные ничего не говорящие формулы религии и отвлеченной морали у нас заменяются рядом совершенно определенных конкретных требований, связанных в большинстве случаев с повседневной трудовой жизнью школы, регулируемой собранием коллектива школы .. Надежным средством к достижению взаимоотношений, основанных на любви и авторитете, служит наивозможно тесное сближение вообще в повседневном жизненном обиходе, в близости и общности интересов, что .. в условиях деревенской жизни легко достижимо: здесь дело организации школы и обслуживания _школьного совхоза_ .. (ZT. А.Ф. Мирандов вплотную приближался к термину А.С. Макаренко и И.В. Ионина : школа-хозяйство) .. Здесь дело организации школы и обслуживания _школьного совхоза_ выполняется воспитателями совместно со своими воспитанниками, и таким путем насаждается в последних сознание ответственности, чувство долга, которое у многих отсутствовало; здесь все дела - и школьные, и часто личные - обсуждаются на общем совете, здесь в школе-коммуне каждый не стесняется искать поддержки и сочувствия у всего школьного коллектива при всяких личных огорчениях и неудачах .. ZT. Подробней в : http://zt1.narod.ru/mirandov.htm Александр Мирандов, концептуальный и практический курс школо-хозяйственной педагогики, 1929-1921.А.С. Макаренко, “Педагогическая поэма” (ПП), конец гл.5 ч.1 .. Не столько моральные убеждения и гнев (ZT. хотя и они), сколько вот .. (ZT. в первых главах ПП описанная) .. интересная и настоящая деловая борьба дала первые ростки хорошего коллективного тона. По вечерам мы и спорили, и смеялись, и фантазировали на темы о наших похождениях, роднились в отдельных ухватистых случаях, сбивались в единое целое, чему имя колония Горького .. ПП, из гл. Помогите мальчику .. Горячо жил коллектив, звенел смех, плескались шутки, искрились характеры, мелькали огни дружбы и симпатии, высоко к небу подымались прожекторы обычной человеческой мечты о завтрашнем дне ..
( компактней в http://zt1.narod.ru/doc/mirandov.doc )
href="maro.htm Сторонние и объективные свидетели до и после Маро. Маро ( Левитина Мария Исааковна 1881- ). Работа с беспризорными .. Х. 1924 г., о колонии им. Горького на с. 61-77. ZT. Да, сюда будут добавляться и некоторые другие (до и после Маро) отзывы о колонии им. Горького.
Остроменцкая Надежда Феликсовна (1893-1968) : 1) рассказ о том, как в педагогическом, хозяйственном, бытовом и культурном смыслах реально была устроена макаренковская колония им. Горького; 2) скандальные от Н.К. Крупской последствия этого рассказа; 3) новый рассказ всё её же (Остроменцкой) и всё о том же, как: САМОЁ СТРУКТУР-УСТРОЙСТВО КОЛОНИИ СТАНОВИТСЯ ГЛАВНЫМ СРЕДСТВОМ ПЕРЕВОСПИТАНИЯ И ВОСПИТАНИЯ.
| Остроменцкая Н. Навстречу жизни. (Колония им. Горького). “Народный учитель”, 1928, № 1, с. 42 - 77. Из: Воспитание гражданина в педагогике А.С. Макаренко: В 2 ч. / Автор С.С. Невская. - М.: 2006. - 976 с. на с.405. Реакция на очерк Остроменцкой: Крупская Н. К. Выступление на VIII съезде ВЛКСМ // Крупская Н. К. Собр. соч.: в XI т. / под ред. И. А. Каирова. Т. 5. М., 1959. С. 269-270. Выступление 14 мая 1928 "Комсомольская правда" 17.05.1928. .. ZT. Там она в частности: " .. Может быть, с точки зрения материального обогащения колонии это и полезное дело, но педагогическая наука не может в числе факторов педагогического влияния рассматривать производство ..". Заметка П.Г. Бельского “Новейшая система перевоспитания беспризорных”, в журнале Главнауки РСФСР “Вопросы изучения и воспитания личности. Педология и дефектология”, 1928 № 2 А.Б. Залкинд в журнале “Детское движение” [Дитячий рух] 1928 г. №4. ZT. Эти две заметки еще не смотрел. |
Н. Остроменцкая [ О. ] .. ZT 20.10.2002. [ О. ], - очевидно за 3 месяца лета 1926-го по уши заговоренная А.С. Макаренко, - очень интересно развивает тему : личность (подросток) и здоровое подростковое учреждение. Кстати, Антон Семенович был, как кажется, лично увлечен молодой, умной и, как кажется, красивой [ О. ], и, не смотря на то, что [ О. ] была буквально влюблена в Макаренко как в великого педагога и изумительного человека (это она определила сразу), в него как в мужчину она не влюбилась, и на этой почве летом 1926-го у Макаренко была, как кажется, какая-то душевная драма. Был там и еще один сюжет. В колонию поступила совсем маленькая девочка, оставшаяся без родителей, и Макаренко советовал [ О. ] удочерить ее, но [ О. ] на это не решилась, а потом об этом жалела. По сути, о работе Макаренко никто умнее и подробнее чем [ О. ] - так и не написал. Годами позже 1926-го [ О. ] работала в детско-подростковой колонии в Чечне, стараясь там воплотить принципы Макаренко, и за годы жизни в Чечне [ О. ] хорошо узнала быт и нравы чеченцев, и очень благожелательно относилась к этому народу. Свою вторую работу о колонии им. Горького ("Повесть о Решиде и Мишке") [ О. ] посвятила чеченцу Заурбеку Шерипову. Последние свои годы [ О. ] прожила в Москве.
Ульянов-муж и Крупская-жена - одна сатана. : В.И. Ленин в 2-х статьях 2-го тома с.61-9, 473-500 о пед. проекте С.Н. Южакова. “Некое что-то” в проекте Южакова Ленину не понравилось. Проект Южакова - не солнце, но как солнце (в его - солнца - целом) нельзя огулом шельмовать и громить за ущученные пятна на нем (на солнце), так и любой социальный проект не дело и нельзя громить за раздутое в нем пятно, а вот недалекий В.И. Ленин - громил. И вот по примеру же своего недалекого мужа действовала (еще более недалекая и пресловутая) злая, вот, старуха - Н.К. Крупская. - Узрев некое пятно в блистательном анализе-дифирамбе Н. Остроменцкой о колонии им. Горького (“Нар учит” 1928,1-2), эта вот злая старуха Ульянова-Крупская с трибуны на съезде комсомола разразилась вот огульной руганью в адрес колонии им. Горького = в адрес А.С. Макаренко. И вот эта злая и пошлая старуха послала своих верных псов из ЦК Комсомола выгнать А.С. Макаренко из колонии им. Горького, и более того: выгнать А.С. Макаренко вообще из педагогики. И первое у этой злой старухи получилось, а вот второе - нет.
Н.К. Крупская интуитивно предчувствовала будущий приход к власти своего мужа и .. пред-приготовляла себя к тому, чтобы после прихода мужа к власти ей (Крупской) заняться в переустройстве общества педагогической сферой. И вот до 1917 года Крупская лет примерно 10 усиленно читала тьму текстов по истории педагогики и психологии, копила в этом эрудицию, думая что эта вот эрудиция вооружит ее (Крупскую) для будущей глобально-педагогической деятельности. Но ей (Крупской) это пошло только во вред: она с головы до пят лишь обросла - как тиной - вековыми педагогическими предрассудками. И точно также в педагогических вузах во вред студентам идет изучение истории педагогики и психологии: они (студенты) лишь обрастают - как тиной - вековыми педагогическими предрассудками.
Остроменцкая измудрилась рассказать о колонии им. Горького - лучше самого Макаренко!
Справка. По : Переписка А.С. Макаренко женой [ Г.С. Макаренко-Салько ] 1927 - 1939 гг. в 2 тт. М. Издательский центр "Витязь" 1994-5. Составление и комментарии Г. Хиллига и С. Невской. Там в комментариях. - Остроменцкая Надежда Феликсовна 1893-1969, украинская журналистка и детская писательница, которая летом 1926 г. [ три месяца ] работала в колонии им. Горького клубным работником и воспитателем.
В полное собрание сочинений А.С. Макаренко дОлжно внести 1) такое, как его (Макаренко) : Письмо А.С. Макаренко в редакцию харьковской газеты "Коммунист" 1928 г. (там не было опубликовано) в защиту Ал-дра Ив Остапченко ("Народн обр" 1963,2); 2) работы жены Макаренко при его жизни, ибо такие работы Г.С. Макаренко-Салько безусловно были направляемы (и правлены) Антоном Семеновичем; 3) всё написанное о колонии им. М. Горького Надеждой Феликсовной Остроменцкой 1893-1969, ибо и работы Остроменцкой во многом _очень теоретичны_ и в свое время тоже были весьма направляемы непосредственно и/или мыслями (идеями) и/или практикой Антона Семеновича Макаренко.
Редакторы всесоюзного (московского) журнала "Народный учитель" 1928,1-2 (янв-февр) РНБ П29/42 на стр. 13 номера в предисловии к очерку Луи Рубо "Исчадие Каина" с огромным восторгом пишут об публикуемом ими в этом же номере очерке Н.Ф. Остроменцкой "Навстречу жизни" (о колонии им. Горького А.С. Макаренко; с.42-77 того же номера).
Итак: РЕДАКТОРЫ "НАРОДНОГО УЧИТЕЛЯ": Луи Рубо
[ Рубо Луи. Дети Каина. Л.1926.142 РНБ Л60 В-3/623 и 25/323 ]
провел обследование исправительных заведений и трудовых колоний для несовершеннолетних правонарушителей и беспризорных во Франции. По сравнению с [ этим ] .. бледнеют изъяны, ошибки и недочеты наших детских ночлежек, наших скудных и недостаточных, порою нищих, трудовых коммун; вся наша беспризорность представляется открытой иным и живым возможностям. Это в худшем для нас случае. А В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ - в лучшем пусть читатель сам прочтет ниже печатаемый очерк т. Н. Остроменцкой - изумительный, несравненный кусок строительства новой жизни в стране советов, воспитания из беспризорника и правонарушителя нового человека, полноценного гражданина социалистического отечества, здорового, бодрого, сильного строителя великой эпохи. Поражающий контраст. С одной стороны, у Луи Рубо - неприкрашенная, жуткая, звериная правда об уродующей людей и порождающей моря человеческого горя и страданий капиталистической цивилизации, с другой - у т. Остроменцкой - великая, радостная, бодрая человеческая правда строящейся советской культуры. Луи Рубо - известный во французском газетном мире буржуазный журналист, т. Остроменцкая - никому не известная советская школьная работница. На разных концах европейского материка и тот и другой сказали правду - и только правду - об одном и том же предмете - о воспитании изломанных жизнью детей, и в каком несравненном педагогическом и моральном превосходстве встает перед нами советское культурное строительство. Здесь, у нас, делается всё, чтобы направить изломанного ребенка и подростка "навстречу жизни", навстречу живой, деятельной, радостной творческой жизни. _Не сомневаясь_ в том, что советский просвещенец прочтет оба очерка с огромным, неослабным интересом, редакция считает необходимым оговориться, что очерк Луи Рубо (skip) очень слаб там, где он [Рубо] пытается указать выход из положения (skip).
Журнал “Народный учитель” 1928,1-2 (янв-февр), РНБ П29/42.
НАВСТРЕЧУ ЖИЗНИ.
Колония имени Горького.
Н. Остроменцкая.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
Это не больше, как рассказ путешественника об удивительной стране, пребывание в которой ему хочется запечатлеть.
Колония имени Горького кажется мне такой удивительной страной, нравы и обычаи которой и интересно и полезно было бы записать.
По мере сил я постаралась это сделать. Вот и всё.
ВВЕДЕНИЕ.
История. Колония им. Максима Горького открыта Полтавским отделом народного образования в конце 1920 г. в шести верстах от Полтавы, в бывшей колонии-имении малолетних преступников. В 1917 году обитатели имения разбежались; имущество расхитили окрестные крестьяне настолько основательно, что даже фруктовые деревья были выкопаны и вывезены.
По словам заведующего колонией т. Макаренко, в 1920-м году, в момент открытия, хозяйство колонии заключалось в следующем: каменные стены пяти домов, двенадцать десятин сыпучего песка, древний конь, незначительная сумма на ремонт и... заведующий хозяйством.
В январе 1921 года совершенно случайно т. Макаренко приглядел имение б. Трепке, которое после некоторых хлопот и получил. Туда была переброшена часть ребят (к концу лета шесть человек), и работа по восстановлению имения оказалась таким значительным фактором в воспитании, что, когда, по истечении пяти лет, ремонт подходил к концу, перед заведующим колонией встал серьезный вопрос - чем заменить этот источник постоянного напряжения жизненного (хозяйственного) пульса колонии.
В этой напряженной работе постепенно, незаметно для самих себя, без всяких громких фраз, одной “логикой хозяйствования” входили ребята в новую колею жизни.
Т. Макаренко так пишет о первых днях существования колонии: “4 декабря [ 1920 г. ] в колонию прибыли шесть первых воспитанников. Четверо были присланы за вооруженный грабеж в городе и имели по 18 лет, двое были помоложе и обвинялись в кражах. Воспитанники наши носили галифе, щегольские сапоги и имели шикарные прически. Это вовсе не были беспризорные дети. Отказ от какой бы то ни было работы последовал на другой же день. Он был иллюстрирован тычком сапога в физиономию воспитательницы:
- Видите, сапожник пошил мне очень тесные сапоги.
Они свободно уходили из колонии и возвращались утром, сдержанно улыбаясь навстречу моему проникновенному, соцвосовскому выговору, наполненному глубокой верой в силу соцвосовских принципов. Через две недели один из них, по фамилии Биндюк [ ZT. в 8-митомнике и в 2-х тт. писем не упоминается ] , в один из вечеров вдруг был арестован приехавшим агентом губрозыска за только что совершённое убийство и ограбление” ( А.С. Макаренко. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького ).
Таковы были первые дни колонийской жизни, первые зимние вечера, жуткие от темного леса, со всех сторон обступившего колонию, от криков “рятуйты”, доносившихся с пролегавшей по соседству большой дороги, от призрачного миганья коптилок.
Итак, колонией был взят курс на хозяйствование, как на основу педагогической работы. К 1926 году хозяйство колонии настолько поднялось, что горьковцам стало тесно в занимаемом ими совхозе. Заведующий колонией ищет исхода и в это время получает предложение Наркомпроса Украины взять Куряжскую детскую коммуну, имеющую обширные земельные угодья (б. монастырские), но очень запущенную и в хозяйственном и в педагогическом отношении.
Т. Макаренко из этого, казалось бы, неблагоприятного обстоятельства сумел извлечь педагогическую выгоду: это был предлог для того, чтобы горьковцы еще более подтянулись, так как теперь на их долю выпала задача ввести в хозяйственное русло анархическую жизнь Куряжской коммуны, ибо заведующий колонией обусловил всемерной поддержкой своих ребят переезд в Куряж, необходимость которого была ясна для всех.
Переезд в Куряж. В апреле 1926 года в Куряж отправлен был передовой отряд из нескольких воспитанников и заведующего колонией, затем второй отряд (шесть воспитателей, десять воспитанников) и, наконец, к 1-му мая перебралась вся Полтавская колония, с целым поездом, нагруженным всяким хозяйственным скарбом, сельскохозяйственными орудиями, лошадьми, свиньями, коровами, птицей.
Куряжская коммуна помещалась в бывшем монастыре с чудотворной иконой. Тяжелые стены, ворота-колокольня, во дворе липы и могилы вокруг церкви, в которой и в 1927 году еще продолжается богослужение. Тут же турник, призовая мачта, параллельные брусья. Двор окружен ветхими домишками, бывшими кельями, служащими теперь жилищами воспитателей. Домишки развалены, лестницы без ступенек, двор зарос бурьяном. Пруды, в которых когда-то водились жирные караси, затянуты тиной. Такие же расхлябанные, грязные, подстать обстановке, и воспитанники Куряжской коммуны.
Горьковцы сразу вносят оживление в картину. Их стройные, крепкие фигуры с голыми руками и ногами снуют там и тут. От куряжан их можно отличить по ловкости, подвижности, по тому, что они одеты в одни трусики, тогда как куряжане неуклюже болтаются в своих слишком широких штанах и рубахах.
Горьковцы, хотя численностью их меньше, захватывают, покоряют куряжан избытком жизненной энергии. В два месяца преображаются и постройки и внешний вид куряжан, хотя и не без борьбы сдают эти последние свои позиции.
Первые дни в Куряже. Прежде всего их разбивают на отряды, как это принято в колонии им. Горького. В каждый отряд назначается командир. Среди куряжан оказалось достаточное количество живых ребят, которые и были использованы в качестве командиров как постоянных, так и сводных отрядов. ( Постоянный отряд - основная единица коллектива колонии, сводный - рабочая единица. Подробно об этом в главе об общественном устройстве колонии. ZT. Ищи об этом и в файле: http//zt1.narod.ru/maro.htm).
Куряжан удивляло, что воспитатели (рабочее дежурство) наравне с воспитанниками принялись за работу. Долгое время они подозревали в этом какой-нибудь подвох, отказывались подчиняться командирам, ожидая приказаний от воспитателей. Даже попрекали последних:
- Чего ж вы не говорите, чтоб работали, ведь вы должны приказывать.
- Это дело командира - распоряжаться.
- А зачем же вы? Пример показывать?
- Какой же пример, когда многие ребята работают лучше нас! Просто мы все члены одной коммуны и все должны в ней нести одинаковый труд ( ZT. ищи еще ниже об этом ).
В то время как отряды полтавцев работали бодро и дружно, куряжане “трудились” примерно таким образом:
Огород. Полка. Отряд почти из одних куряжан. Улегшись между грядками, кто на животе, кто на боку, ребята лениво дергают траву, переругиваясь, чтобы скоротать время, с соседями. Даже при такой работе грядке приходит конец. Тогда полющий ложится в бурьян, стеная, что заставляют слишком много работать, и отдыхает, не внемля уговорам командира, старающегося водворить хоть какой-нибудь порядок.
Спустя месяц наблюдаю тот же отряд на такой же работе. Дружно и весело идет полка, от сапок отлетают комья земли. Опередившие в работе товарищей помогают отставшим. По знаку командира (полтавца) садятся все вместе отдыхать, дружелюбно болтая о разных любопытных вещах: о северном сиянии, радио, о сравнительном достоинстве Харькова и Полтавы. Таким образом в работе и болтовне проходит время до сигнала “с работ”. Заслышав сигнал, работающие радостно выпрямляются. Но командир оглядывает их ласковыми глазами:
- Ребята, давайте закончим, этот кусок? Тут уж немного осталось, чтоб нам завтра сюда не приходить. А?
И неожиданно, без единого протеста, ребята поднимают сапки и “кончают”, то есть работают после сигнала еще пятнадцать минут.
Мне кажется, этот пример достаточно иллюстрирует превращение куряжан. К концу лета они уже совершенно ассимилировались с горьковцами, отличаясь от них, пожалуй, большей эмоциональностью, менее развитым чувством долга.
Письмо Горького. Интересный этап на этом пути - письмо Горького, первое, полученное в Куряже. Полтавская колония издавна состояла в переписке со своим патроном. Вскоре после переезда колонии им. Горького в Куряж было получено от М. Горького письмо, в котором он приветствовал колонию на новом месте и высказывал свои пожелания. Командиры получили приказ собрать свои отряды в клубе, и здесь А.С. Макаренко обратился к ребятам с речью, в которой растолковал им значение Горького как пролетарского писателя, рассказал об успехах его произведений, переведенных на все языки.
... “Но нам с вами он особенно близок, так как был в детстве таким же беспризорным, какими были и вы, пока не попали в колонию”.
Здесь т. Макаренко выдержал эффектную паузу, эффектную, так как она сопровождалась торжественным молчанием, очевидно, пораженных ребят. Вероятно, куряжане впервые сообразили, что, значит, они не отверженные, значит, и перед ними открыта возможность завоевать будущее.
Затем, сообщив кое-какие биографические сведения, А.С. Макаренко прочел письмо ребятам, гордым вниманием “такого человека”. Когда они расходились, ясно чувствовалось, что они уходят иными, чем вошли в этот зал.
И таким образом из всех обстоятельств т. Макаренко умеет сделать стимул для движения вперед.
Налаживание хозяйства. В то же время, как шла борьба с ребятами, приводилась в порядок и внешность колонии, бывшей в ужасном состоянии: уборных на четыреста человек всего две и обе без дверей; двор загажен; здания полуразвалены.
Пока идет ремонт, колонисты спят, где попало. В то же время красят кровати, разбирают монастырские стены, чтобы построить из их кирпича свинарню. Во дворе косят бурьян, разбивают клумбы, роют канавы для водопровода. Электростанция ремонтируется, живут при керосиновом освещении. Сельскохозяйственные работы, работы в мастерских идут своим чередом.
Несмотря на умопомрачительную спешку, ежедневные общие собрания, занятия групп, готовящихся на рабфак, - с утра до вечера колония звенит весьма веселым смехом, а в часы отдыха - криком футболистов, песнями, звуками рояля из клуба и балалаек в разных концах двора.
Смех колонистов - не двусмысленное хихиканье улицы, а откровенный хохот степных просторов, несущийся навстречу каждой шутке, несмотря на физическое утомление.
Стороннего наблюдателя прежде всего поражает радость на лицах, четкость движений и лаконичность деловой речи колонистов. Когда старый горьковец идет по двору, видно, какое наслаждение испытывает он, ощущая упругость своих мышц. Эта четкость и точность проникает всю жизнь колонии. Только четкость заданий дает возможность требовать четкости исполнения. И бессознательно выразили ребята этот основной тон в введенном кем-то из них морском словечке “есть” в ответ на приказание. Какой-то любитель чтения шутя пустил это словечко в оборот, но оно пришлось так ко двору, так привилось, что теперь ни один колонист не ответит иначе на приказание. Сначала - “есть!”, затем исполнение и только потом изъявление неудовольствия, если оно вызвано приказанием. Это короткое словечко как нельзя лучше выражает темп колонийской жизни, который строго учитывается руководителем колонии и в случае нарушения восстанавливается даже при помощи наказаний, о чем будет ниже.
Второе впечатление, которое получает наблюдатель, глядя на хозяйственные усилия, направленные к преобразованию колонии, - что они являются главным воспитательным фактором, что ради этого вечного хозяйственного напряжения и расширяет А.С. Макаренко колонию и перебрасывает ее на новые места. И впечатление это не будет ошибочным, так как сам т. Макаренко говорит:
“Воспитание и перевоспитание, если оно должно направляться параллельно общему движению нашего общества, не может принять иных форм, кроме форм коллективного хозяйствования”. И дальше: “Только переживание хозяйственной заботы может дать мощные толчки, с одной стороны, для воспитания нужных нам качеств коллектива, с другой - для логического оправдания норм поведения личности в коллективе” ( А.С. Макаренко. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького ).
| Макаренко, ПП-2003 из Приложения. Записи, использованные в “Педагогической поэме” .. …В трудовом воспитании необходимо дифференцирование самих понятий о труде. Труд сам по себе должен быть признан нейтральным явлением в воспитательном отношении, даже коллективный труд, тем более труд узко ремесленный. Уже коллективная полевая работа более имеет значение. Важен не столько сам труд, сколько хозяйственное усилие в труде, сколько участие коммунаров в хозяйственной стороне производства. Здесь важнее отношение к заказам, к заказчику, к финансовой и коммерческой стороне труда. Воспитание хозяйствования именно для нас интересно (с.714). |
Совершенно незаметно для воспитанников, в творческом стремлении устроить свое хозяйство, тонут стремления, привитые улицей. И, не чувствуя уродливого педагогического давления на свою личность, ребята радостно изумляются собственному росту:
- Здорово я переменился, а отчего - и сам не знаю.
Получив возможность творчески работать, они начинают гордиться своей работой. Они уже не только не ощущают себя отверженными детьми улицы, они сознают себя необходимыми винтиками в хозяйственной машине Союза. Вот слова одного из воспитанников, сказанные приблизительно через год работы в Куряже:
- А что, правда, Куряж изменился? Правда, узнать нельзя? А какой бы убыток государству был, если б мы не взяли имения в свои руки.
ОРГАНИЗАЦИЯ ТРУДА.
[ Эпиграф ] “Итак, самое сильное средство перевоспитания, переделки оскорбленной и опороченной души в ясную и честную - есть труд”. Достоевский. Дневник писателя. 1876 г.
Педагогической основой в Горьковской колонии является хозяйственно-рациональный труд и организация среды.
Индивидуальный подход практикуется только в исключительных случаях.
Каждому дается возможность выявить себя в здоровом обществе, стать его полезным и уважаемым членом.
Хозяйственный базис. Организующим жизнь началом является труд. Но не физически изнуряющий подневольный труд, а построенный на осознанной продуктивности и полезности его. В очерке работы Полтавской колонии им. Горького (1925 г.) т. Макаренко пишет: “Только труд в условии коллективного хозяйства для нас ценен, но ценен только потому, что в нем в каждый момент присутствует экономическая забота, а не только трудовое усилие. Хозяйственная (экономическая) забота, с нашей точки зрения, является элементарным объектом воспитания...”. И дальше: “Только переживание хозяйственной заботы может дать мощные толчки, с одной стороны, для воспитания нужных нам качеств коллектива, с другой - для логического оправдания норм поведения личности в коллективе. А как раз качество коллектива и нормы поведения личности в коллективе являются местом, где располагаются наши цели”.
За шесть лет работы колония сделала большие хозяйственные накопления.
В настоящее время хозяйство колонии таково:
Земли под посевами и огородами 63
Земли под лесом 25
Коров 6
Лошадей 16
Свиней 130 (из них породистых 100)
Кур 150
Овец 10
Бугай 1
Жеребец 1
Гусей 95
Все необходимые сельскохозяйственные орудия.
В 1926 г., благодаря энергии заведующего колонией, от шефской комиссии получен трактор.
В колонии имеются прекрасно оборудованные мастерские: сапожная, швейная, столярная, слесарная, кузня, хлебопекарня, электростанция. Здесь ребята получают ремесленное образование. Во главе каждой мастерской стоит инструктор. Мастерские работают круглый год и вполне обслуживают колонию.
Виды труда. Распределение по отрядам (ZT. Ищи об этом и в файле: http://zt1.narod.ru/maro.htm). Таким образом колонисты распределяют свою работу по отдельным отраслям: сельскохозяйственной, ремесленной и технической.
Сельскохозяйственные работы выполняются, по назначению совета командиров, рабочими отрядами, не имеющими специальности. Но в ударные моменты, как, например, уборка хлеба, в них бывает занята вся колонийская масса, составляя так называемые сводные отряды.
Из хозяйственных отрядов специальных три: 2-й - конюха, 13-й - свинари и 3-й - заведующего хозяйством - исполняющий смешанную работу.
Постоянные, назначаемые советом командиров должности для отдельных ребят - старший агроном, старший огородник, птичник, заведующий хозяйством, заведующий ремонтом и заведующий одеждой.
Дежурят по две недели экономки и хозяйки.
Ремесленные отряды: 1-й - сапожники, 4-й и 5-й - швеи (из этих же отрядов дежурят девочки в прачечной, отсюда же назначаются экономки и хозяйки), 7-й - кузнецы, 8-й - столяры, 9-й - слесаря, 10-й - хлебопеки.
Технические: 17-й - электромонтеры, 27-й - производственники (бывш. куряжские воспитанники, работающие в городе, не имеющие квартир и пока живущие в колонии).
Отдельно стоят: постоянный 23-й сторожевой отряд и комендантский сводный, назначаемый на две недели.
Каждый постоянный отряд, как рабочий, так и специальный, имеет определенное место в столовой и спальне. За порядок в работе и в жизни отряда отвечает командир.
Распределение рабочей силы. Сводный отряд является исключительно рабочей единицей. Командир его может быть в то же время командиром или членом любого постоянного отряда, поэтому, как только прекращается работа, члены сводного рассыпаются по своим основным отрядам.
Сводные отряды составляются еженедельно на заседании совета командиров, бывающем обычно по субботам. Ко времени заседания все, нуждающиеся в рабочей силе, подают секретарю совета заявления.
Положим, агроном требует на косьбу-6 чел., на полку-14 чел., на корчевку - 20 чел и т. д., заведующий ремонтом требует на постройку 30 чел., на возку воды - 4 чел. и т. д.
Требования секретарь зачитывает совету командиров. Если нужны на работу специалисты, например, косари, то командиры, у которых таковые имеются, заявляют об этом. Секретарь совета командиров записывает, из каких отрядов и кто именно составляет отряд косарей. При обычных работах, не требующих специальных навыков, кто-либо из командиров дает весь свой отряд, недостающее количество добавляется из другого основного отряда; если же в отряде оказывается больше рабочих рук, чем требуется, то остаток назначается в следующий сводный. Командир называет только количество ребят, персонально же обозначает их в книге нарядов, которая находится у секретаря совета командиров. При назначении товарищей в тот или иной сводный отряд командиры руководствуются степенью трудности работы и здоровьем посылаемого.
Здесь же обсуждаются назначения командиров сводных отрядов. В этом случае руководствуются степенью авторитетности назначаемого. Командиром сводного может быть назначен как командир, так и рядовой член основного отряда.
Воспитатель и воспитанник, дежурящие в понедельник, в воскресенье составляют рабочую сводку, и вечером она зачитывается в приказе на завтрашний день. Таким образом каждый колонист заранее оповещается, где ему предстоит работать следующую неделю.
Вообще приказы, ежевечерне перед сигналом “спать” читаемые, подчеркивают все то же: точность и четкость заданий, и дают возможность требовать такого же четкого выполнения его.
Случаев отказа от работы не бывает. К доктору за освобождением даже заядлые лентяи не особенно охотно прибегают. (ZT. Отчасти ищи об этом в файле: http://zt1.narod.ru/sheynkmn.htm) За нежелание работать горьковцы презирают. Поэтому они так легко и овладели массой куряжан.
Труд - оздоровляющее начало. Разве может горьковец простить отвращение к труду, на котором строится вся жизнь колонии и, следовательно, его собственная? Каждый сознательный колонист стремится отличиться в работе. Очень часты случаи добровольной сверхурочной работы, единственным поощрением которой является благодарность в приказе “за геройский труд”. Больше об этом не говорят, у колониста слишком много текущих дел, чтобы подолгу останавливать внимание на наказании или поощрении, но все-таки самолюбие получившего благодарность приятно взволновано хоть на десять минут, и это ощущение он обязательно постарается еще раз испытать.
Кроме того, работа сама по себе приятна, так как проходит она в атмосфере доброжелательства и уважения. Ни над кем не тяготеет его позорное прошлое, оставшееся по ту сторону колонийских стен.
Нормальный рабочий день для ребят моложе 15-ти лет - четыре часа, после пятнадцати - семь часов. В ударные моменты работают без ограничения времени. Во время молотьбы, например, нагоняя экономию на плате за трактор (своего тогда еще не было), работали по 14 часов: младшие - в две смены, старшие и воспитатели - в одну.
Но так как отдыхают достаточно, такая усиленная работа не вредит здоровью; по крайней мере, об этом можно судить по внешности ребят: чахлые, испитые лица беспризорных наливаются смуглым румянцем, спины выпрямляются, походка делается легкой, эластичной.
Целые дни летом мальчики ходят в одних трусиках, и приятно смотреть на их бронзовый загар, на их крепкие тела, еще недавно стыдившиеся света в своем бессилии.
Правда, играют роль в этом и гимнастика и подвижные игры. Едва успев выкупаться после работы, колонисты уже собираются на гимнастику, по окончании которой затевается футбол до полной темноты. Маленькие пародируют старших, орудуя мячом, сшитым из тряпок; кроме того, играют в лапту, в городки и другие игры. Все это носится вокруг церкви с криком и хохотом до тех пор, пока хоть что-нибудь можно разглядеть в сумерках.
В верхнем - "тихом” - клубе - чтение, шашки, шахматы. Внизу, в зрительном зале - танцы, музыка, пение. Здесь всегда веселье. Зачастую восторженная публика приветствует воспитателя, вошедшего в круг танцоров “ударить гопака”, или, под общий радостный рев, упирающегося воспитателя просто на руках вытаскивают танцевать.
Здоровая колонийская масса не знает предела в своем веселье. Хорошо поработав, недурно и хорошенько похохотать.
Результаты такой “системы” блестящи. Один из самых разительных - отсутствие эксцессов на половой почве, несмотря на то, что в колонии находятся девочки и мальчики вместе. Нет времени, нет физической возможности уделить внимание “проблеме пола”. Конечно, я говорю о массе. И здесь есть отдельные дети, преданные тайным порокам, но эти бледные фигуры теряются в смуглой хохочущей толпе.
Труд - праздник. В первый день молотьбы на ток идут со знаменем под барабанный бой. Начало жатвы ознаменовано особым торжеством, на которое приглашаются гости. Выпечка первого хлеба из своей муки - также специальный колонийский праздник.
И уж сами колонисты из своего обыденного, ежедневного, зачастую очень тяжелого труда делают себе радостную игру. Например, и в ужасной работы по очистке пруда, где они копошились в холодной тине выше колен в течение полутора месяца, они устраивают себе забаву, изображая свирепое чернокожее племя, угрожающее вымазать каждого проходящего, кто не заплатит выкуп - пачку дешевых папирос. (Это юноши от 16 до 20 лет!). А так как мимо них пролегает дорога в лавочку, и воспитатели поддерживают их шутку, то импровизированные дикари пожинают обильную дань.
ZT. Об очистке пруда ищи и в файле: http://zt1.narod.ru/sheynkmn.htm
Рабочее дежурство. Совместная с воспитателями работа также немало способствует общему оживлению, особенно среди маленьких, которые так любят слушать рассказы во время перерывов.
Воспитатели в свои рабочие дежурства работают наравне с ребятами. Делается это не с целью надзора, а чтобы установить товарищеские отношения с воспитанниками. Дежурных воспитателей всего трое, работающих же отрядов 15-20 (считая не только сводные, а и постоянные). Агроном направляет воспитателей, сообразно с их силами, на более или менее тяжелую работу. Сами же воспитатели обычно руководствуются численностью отряда.
Утро. Все сводные отряды толпятся вокруг кладовой, где хранятся инструменты. Старший огородник (он же заведующий инструментами) записывает, сколько выдано лопат, сапок и топоров тому или другому командиру. Шум и гам при этом стоит невообразимый (ZT. Ищи об этом в файле: http://zt1.narod.ru/maro.htm): те требуют, чтобы им переменили лопаты, другие точат свои сапки о могильные плиты, там раздирают любимого воспитателя, стараясь залучить его в свой отряд. А у малышей с утра начинается деловой спор - сколько может быть вагонов в обыкновенном поезде, в “курьере” и в броневом. Почему-то этот вопрос приводит их в необыкновенный азарт. И они вечно к нему возвращаются, так как в колонии нет достаточно компетентных лиц, чтобы сказать окончательное, авторитетное слово на этот счет. Все это занимает немного времени, 5-10 минут, и отряды, вооруженные граблями, сапками и т. д., расходятся в разных направлениях.
А некоторые отряды уже с 4-х - 5-ти утра на работе: хозяйки, экономки, водовозы, конюха, свинари, косари, ушедшие на луг за пять верст от колонии.
Воспитатель в рабочем отряде подчиняется командиру. Куряжане долгое время подозревали в этом хитрую уловку и все ждали, что вот-вот он себя проявит во всей своей воспитательской нетерпимости ( ZT. об этом было и ране). Но дни шли, а отношения оставались такими же товарищескими.
Не мало их удивляло и то обстоятельство, что воспитатель работает наравне с ними, что это не слова, как в других колониях, а действительный труд. Старались угадать:
- Зачем вы работаете? Чтобы нам пример показать?
- Ну, какой же пример, когда я не лучше вас работаю? Просто мы все члены одного коллектива и все должны нести в нем одинаковый труд. Если мы не каждый день рабочие, так это от того, что у нас есть и другие обязанности - учить вас, дежурить в колонии и т. д.
Ребята над этим задумывались, а отношение к воспитателям становилось все более дружеским.
Рабочие дежурства наиболее сближают воспитателей и воспитанников, так как это единственное время, когда между ними стирается внешняя грань.
С другой стороны, рабочее дежурство является одним из наиболее организующих начал, ибо совместная с воспитателем работа создает одинаковое отношение к ней.
Учеба. Зимой отпадает часть сельскохозяйственных работ, но прибавляется школьная учеба, так что рабочий день остается тот же. Мне, к сожалению, не пришлось наблюдать колонию в зимней обстановке. Как поставлена школа, могу судить только по тому, что горьковцы на рабфаках считаются наиболее подготовленными и дисциплинированными студентами.
Летом училось только две группы - подготовлявшиеся на рабфак и в фабзавуч. Учебные часы зачислялись в рабочее время: до 11 утра шла учеба, затем учащиеся принимали участие в общих работах. Таким образом порядок дня не нарушился.
Колония имеет государственных стипендий - 18, стипендий детской комиссии Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета - 8 и с 1926 г. учреждает из средств своего хозяйства - 2.
В 1926 г. на рабфаки ушло: на сельскохозяйственный - 1 чел., на медицинский - 4 чел., на технологический - 4 чел., в институт народного образования - 2 чел., фабзавуч - 14 чел.
Сторожевой отряд. Совершенно отдельно стоящим и наиболее интересным с педагогической точки зрения является 23-й сторожевой отряд. Это - “рискованный эксперимент”: бывшие правонарушители, вооруженные винтовками и револьверами, днем и ночью охраняющие колонию ( Оружие полагается также конюхам, ездящим в ночное ). (ZT. По далее видим. - У Макаренко в колонии им. Горького 23-й сторожевой отряд охранял от окрестного населения свои с/х поля: и от кражи урожая, и от потравы. Эта проблема стояла и перед И.В. Иониным. ). В действительности эксперимент с беспризорными и винтовками вовсе не так опасен, как об этом принято думать. Атмосфера доверия и уважения, особенно в молодости, для большинства - половина исправления. Правда, попасть в сторожевой отряд - это значит выдержать экзамен на добропорядочность. Однажды заведующий колонией пышно выразился: “Сторожевой отряд - это цветок колонии”. Надо сказать правду, что цветок этот пускает иногда и ядовитые ростки, но количество их в общем незначительно. За три месяца моего пребывания в колонии было всего два случая правонарушения со стороны этого отряда: 1) один воспитанник (бывший куряжанин) брал с деревенских пастушек взятки за потраву - 10, 15 коп., 2) другой воспитанник (бывший полтавец) не оказался на своем месте во время обхода командира и в показаниях, где он находился в это время, сбивался.
Вот и все.
Между тем, благодаря работе сторожевого отряда, в колонии можно спать с открытыми окнами и, даже уезжая на несколько дней, не запирать их.
Сторожевой отряд имеет за собою ряд заслуг. Однажды, например, он словил вора (одного из горьковцев) в кладовой кастелянши. Это было в 12 часов ночи и наделало в колонии много шума. И несчастный вор, которого раздели догола и, вероятно, в спальне поколотили, хотя заведующий колонией и приставил к нему охрану, на другой день так голым и удрал.
Как только поспели арбузы, сторожевой отряд выстроил себе на баштане шалаш и принялся усердно вылавливать лакомок. Однажды изловили дачника, срывающего какие-то ягоды в саду, и, так как заведующего колонией не было, расправились с ним по-своему: в это время как раз во дворе вкапывали столбы для скамеек и попавшегося юношу заставили копать 25 минут, по пять минут за каждую съеденную ягоду. Это вполне в духе соломонова суда, творимого тов. Макаренко, и доставило немало веселья всем колонистам.
Разумеется, сторожам разрешается есть арбузы и фрукты, но они этим не злоупотребляют.
Единственная неприятная черта, свойственная отряду, - потребность разгонять сон футболом. В 2-3 часа ночи они подымают шум и действительно разгоняют сон у всех живущих неподалеку от площадки для игр. Они, как и большинство горьковцев, очень вежливы с воспитателями и извинятся, если вы обратитесь к ним, затихнут. Но что пользы, когда через час они снова поднимут возню, решив, что теперь уж, вероятно, вы так крепко уснули, что вас, хоть из пушек пали, не разбудишь.
Во всем остальном отряд вполне оправдывает оказываемое ему доверие. Он яростно охраняет свое хозяйство. Вопреки ожиданиям скептически настроенных людей не было ни одного случая злоупотребления винтовкой. Это наиболее блестящая иллюстрация к положению, что оказываемое доверие и ответственность превращают разрушителя в созидателя.
Комендантский отряд. Не менее интересен по месту, занимаемому в жизни колонии, комендантский отряд. Это воители гигиены.
Труд в меру, здоровая простая пища, а главное - чистоплотность - факторы, необходимые для создания уравновешенной нормальной психики. Разве в 1920-м и 1921-м годах не страшнее голода были вошь и грязь? Разве по неряшливости нельзя было сразу узнать “бывших” людей, деклассированный элемент? (Я не говорю, конечно, о военной обстановке). Беспризорные деклассированы, выброшены из общества, ненавидят его и презрительно бахвалятся пред ним своей вонью и своими отрепьями. И, пожалуй, самую разительную перемену чувствуют они в новой обстановке, когда попадают в сверкающие белыми стенами, с чистым воздухом и чистым бельем, спальни, куда их не пускают, не выкупав предварительно.
Чистота в колонии поддерживается комендантским сводным отрядом, назначаемым на две недели.
Ежедневно, поднявшись, каждый колонист убирает свою постель и уходит на работу. И тут комендантский отряд начинает мыть, чистить и проветривать спальни, клубы, лестницы, уборные. В это же время специальный отряд убирает двор, свинари - свинарню, конюха - конюшни и коровники, дежурные хозяйки - столовую и кухню, а “канцелярские крысы” (так называют малышей, исполняющих в канцелярии обязанности рассыльных) - свое помещение. Мастерские, больничка и прачечная убираются работающими в них отрядами.
К одиннадцати часам уборка должна быть окончена. Комендант является к дежурному воспитателю, и они совершают обход.
Комендантский обход - нечто вроде очищающего вихря, промчавшегося над колонией. Бывают особенно придирчивые коменданты. Их боятся. При их приближении смахиваются несуществующие пылинки и поспешно убирается только что упавший на землю навоз. Такой комендант расхаживает по колонии с важным видом и заносит в свой блокнот заметки о беспорядке даже там, где дежурному воспитателю все кажется благополучно.
Таким образом ежедневно колония подтягивается под известный уровень чистоты.
Небрежно застланная кровать - такой же проступок, как неубранная куча навоза; он заносится вечером в рапорт коменданта и за него заведующий колонией строго взыскивает. Вообще в спальнях чистота поддерживается с особой тщательностью, днем доступ в спальни разрешается только по ордерам дежурного воспитателя и не больше как на десять минут. За этим следит дневальный. Представление, что там, где спят, должен быть чистый воздух, настолько вкоренилось, что горьковец, войдя в спальню, прежде всего бросается открывать окна.
По вечерам, после обхода дежурного воспитателя, проверяющего, все ли на местах, неумолимый комендант делает “обход ног”. Летом все ходят босиком и, так как сильно устают, норовят юркнуть в постель, не помыв ноги. Но коменданта провести трудно. Он тщательно осматривает всех лежащих и, обнаружив грязные ноги, вытаскивает их обладателя за шиворот и заставляет идти мыть их.
На его [ коменданта ] обязанности лежит следить за приличным видом воспитанников. Машинка для стрижки, щелкающая в его руках, является для известной части колонистов (переваливших за 16) еще большим пугалом, чем его блокнот. Единственное спасение - просить у заведующего колонией “ордер на волоса”.
Жаждущий иметь прическу долго прилизывается, стараясь предать голове возможно более приличный вид, прежде чем показаться тов. Макаренко. Наконец, он подходит к столу заведующего колонией и останавливается перед ним. Происходит приблизительно следующий диалог:
- Что? (Лаконично.)
- Антон Семенович, разрешите прическу.
- Сними шапку.
Шапка снимается с робкой надеждой. Заведующий несколько ужасных мгновений критически рассматривает вихрастую голову.
- Чего это они у тебя так торчат? На лице у обладателя прически выражается полное отчаянье. Он снова усиленно приглаживает волосы.
- Это от шапки.
- Ну, ладно. Только смотри, если увижу растрепанным, сам остригу.
Пишется ордер. И сияющий проситель несется с ним к коменданту.
Система ордеров. Система ордеров очень распространена в колонии. Все ими нормируется - и выдача продуктов, и материалы для мастерских, и выполненные заказы, и еда колонистов. За каждой едой командир подходит к дежурному воспитателю, заявляет ему, сколько порций ему требуется, сколько надо оставить, и получает соответствующий ордер. В писании приходо-расходной ведомости и ордеров, проходит большая часть дня дежурного.
Один из комсомольцев колонии в талантливом обозрении на колонийские темы заставляет говорить недовольного куряжанина:
... С [ ZT. с-соловейчиковским ] начальством мы прежде ладили, Где спали, там и гадили. А теперь жизнь пошла прямо позорная: Скоро будем брать ордера даже в уборную.
Система ордеров экономит время и сохраняет порядок в колонии. Конюха, свинари, птичники, прачки, швеи и т. д. являются к дежурному за ордерами на необходимые им материалы и продукты, и он таким образом может знать, что всюду идет работа, даже не заходя в мастерские и на скотный двор. Кроме того, проверкой служит и комендантский обход. Работа сводных отрядов проверяется либо дежурным, либо его помощником. Вооруженный рабочей сводкой воспитатель отправляется проверять, все ли на местах. Подойдя к какому-либо отряду, он спрашивает командира:
- У тебя все на местах?
Тот отвечает. Словам командира безусловно верят. Если отряд большой и командир не всех знает, устраивается перекличка. Воспитатель записывает, кого и по каким причинам нет на работе. То же самое делает командир. Вечером в рапорте он отмечает, кто уклонился от работы, кого не было по уважительным причинам, кто ушел, кто работал плохо.
Таким образом всюду есть наблюдающий глаз воспитателя, но система такова, что он никого не стесняет, и работа идет легко и оживленно. Чувствуется, что работают на себя, на свое хозяйство, на свой дом.
ОРГАНИЗАЦИЯ КОЛЛЕКТИВА.
“Мы редко вполне сознаем влияние бессознательных впечатлений среды, но ими обычно обусловливаются все наши поступки”.
Дж. Дьюи. Введение в философию воспитания.
Структура самоуправления. Структура самоуправления колонии довольно своеобразна, хотя многое в ней напоминает пионерскую организацию. Вся масса колонистов делится на отряды (звенья), и во главе каждого отряда стоит командир (звеньевой). Отряд является основной единицей коллектива. Индивидуальной собственности нет, по крайней мере перед лицом колонийской администрации: белье, одежда, табак и прочее выдается не отдельному колонисту, а на отряд через его командира. Так же и поручения, как бы они важны ни были, даются отряду. Каждый отряд дорожит своим добрым именем и, ясно, не выделит плохого исполнителя.
Отряды не явились следствием влияния пионердвижения. Заимствования из чужой практики не имели большого значения в жизни колонии. Мало в ней было места и для изобретений (если под изобретением понимать готовый, заранее составленный план). Дело было так:
“В конце 1921 года колония не имела ни топлива, ни обуви, чтобы заготовить топливо в лесу. Требовалось огромное напряжение, чтобы справиться с холодом. С этой целью из числа всех воспитанников (всего их было в то время 30) было выделено 10 мальчиков, им была передана вся имеющаяся в колонии обувь и было поручено в течение недели заготовить 1.000 пудов дров. Старшим из этих мальчиков был назначен Калабалин. Дело у этой группы пошло блестяще. Не помню каким образом, но в колонии привилось для этой группы название “отряд Калабалина”. Возможно, что в этом термине сказалось бандитское прошлое некоторых из наших воспитанников. Когда отряд Калабалина закончил заготовку дров, захотелось использовать его спайку, дисциплину и обувь для другой работы - для набивки ледника. Так отряд Калабалина и остался уже постоянным явлением на всю зиму 1921-го года. К весне мы не реформировали отряд, а, наоборот, остальных 20 воспитанников разбили на два отряда. Таким образом у нас получилось три отряда. Старшие отрядов сначала пытались называться атаманами (очевидно происхождение и этого термина), но я настоял, чтобы они назывались командирами” ( Макаренко. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького ).
Так образовалась основная единица организации. Вторым шагом естественно было создать совет командиров. Совет представляет собою нечто вроде детского исполкома, но имеет перед ним преимущество в численности, благодаря чему при умелом подходе он становится ядром, вокруг которого организуется остальная колонийская масса. С другой стороны, члены его принимают ежедневное обязательное участие в хозяйственной жизни колонии как административная группа, что очень способствует успешности работы и установлению твердой дисциплины.
Другим исполнительным органом является дежурство (воспитатель и воспитанник) и заведующий колонией.
Во главе самоуправления по линии детского коллектива - общее собрание; по линии педагогической - педагогический совет. Но линии эти не расходятся, как в большинстве детских учреждений, а тесно переплетаются, ибо и педагоги и воспитанники прежде всего являются членами одной [ZT. хозяйственно-трудовой] коммуны, следовательно, подчинены единой конституции, соединены общими интересами, подлежат единому суду.
Влияние новой обстановки. Каждый, вновь вступающий в колонию, попадает в строго организованное общество, с которым он в большинстве случаев сливается. Но иногда не выдерживает и бежит. Бегут обычно в первую неделю. Кто остался дольше, редко уходит, ибо твердая организация всегда покоряет.
Бегущих пугает работа, пугает необходимость выявить свою общественную стоимость в новых формах, так как прошлыми хулиганскими заслугами их никто не интересуется. С того момента, как беспризорный становится членом рабочего коллектива, его оценивают только как такового.
Бегущие обычно объясняют свою слабость негодованием перед общественным устройством и нравами колонии:
- В вашей колонии самосудчики.
- В вашей колонии командиры дерутся.
- Так ведь одни командиры, а не все сильные. Командир, в худшем случае, двинет тебя в ухо. Зато никто не станет “подбрасывать”, не будет бить “в темную”.
- Да уж чего там! Самосудчики! Сами судят.
Трудно какому-нибудь Петьке или Ваньке, бывшему [дез]организатору, привыкшему поражать улицу хулиганской находчивостью, отказаться от исключительности и скромно вступить в ряды колонистов маленьким работником. Одних удерживает в колонии любопытство, других - перспективы, рисующиеся впереди, третьих - желание подкормиться. Есть и такие, которые действительно тянутся к здоровой жизни. А затем новая среда покоряет, и увлекает завоевание жизни новыми подвигами. Он с удивлением убеждается, что старые его качества - смелость, находчивость, только иначе направленные, и здесь приобретают ему уважение. Уважение связывает, особенно заслуженное с таким трудом. И новичок остается в колонии.
Звание колониста. Пробыв год в колонии и показав себя за это время достойным ее членом, воспитанник [ ZT. и/или любой новый педагог, и/или любой член обслуживающего персонала из взрослых ] получает звание колониста и красивый значок, внутри которого сплетены буквы Г. Т. К. (Горьковская трудовая колония). Через три года дается звание старшего колониста и под значок подшивается красная розетка, как на ордене “Красного Знамени”.
Этот знак отличия использован товарищем Макаренко не только как прием поощрения, но и как прием, подчеркивающий товарищеское равноправие с воспитателями, а, по отношению к этим последним - как дипломатический прием: воспитатель, не получивший через год звание колониста, должен удалиться из колонии, так как это служит намеком, что его дальнейшая работа не желательна.
Звание колониста как воспитателю, так и воспитаннику присуждается педагогическим советом. Кандидатура воспитанника разрешается простым голосованием, кандидатура воспитателя - закрытым.
Командиры. Наибольшая честь для новичка - сделаться командиром. Это значит, что всеми оценены его хладнокровие и организаторские способности. Звание командира связано и с известными материальными выгодами: время от времени каждый воспитанник получает карманные деньги из средств своего хозяйства. Но командир имеет 1 рубль, тогда как рядовой воспитанник всего 40 коп.
Чтобы слить с полтавцами массу куряжан, чтобы у них не было впечатления несправедливости, с первых же дней совету пришлось назначать командирами и ребят из куряжской коммуны. И надо отдать справедливость зоркому глазу заведующего колонией: он редко ошибался. Был только один неудачный случай: в командиры попал мальчик, живой, неглупый, но необоримо ленивый, совершенно лишенный чувства долга. Ответственная работа его не подтянула, а только тяготила, и он подал в конце концов в совет заявление, прося снять с него звание командира.
Жизнь командира действительно беспокойная: кроме того, что он, как и всякий другой колонист, несет ежедневную работу по колонии, он еще обязан наблюдать за работой и порядком в своем отряде, должен уметь уладить мелкие конфликты, чтобы не бегать с пустяками к заведующему колонией, должен в каждом отдельном случае найтись, как поступить, чтобы не развалить дисциплину в отряде. Одним словом, командир всецело отвечает за свой отряд.
Совет командиров. Стать командиром - это значит принять участие в организации всей колонийской жизни. Функции совета командиров не ограничиваются распределением рабочей силы. Совет командиров - орган, направляющий и регулирующий хозяйственную жизнь колонии, с одной стороны, и внутренний распорядок жизни воспитанников - с другой. В его ведении: смещения и назначения командиров, переводы из одного отряда в другой, отправка на службу товарищей, прошедших колонийскую учебу, отпуска домой, прием новых воспитанников, установление очереди на одежду, устройство праздников и т. д.
Совет командиров собирается обязательно раз в неделю по субботам, но при необходимости и чаще. Совет не является оторванной от педагогического коллектива, почти самостоятельной организацией, как это приходится наблюдать в некоторых детских коллективах: бессменным председателем совета состоит заведующий колонией, а его обязательными членами - секретарь педагогического совета, помощник заведующего колонией, старший инструктор и дежурный воспитатель. Таким образом осуществляется контроль и действительное, хотя и незаметное, руководство педагогической мысли.
Вот для примера два экстренных совета, бывших в мои дежурства:
1. Вместо сигнала на обед дежурный сигналист трубит “сбор командиров”. Отправляюсь в комнату совета командиров. Все уже в сборе. Тов. Макаренко сидит за столом. Перед ним мальчик, лет 13-14, в беленькой рубашечке, весь аккуратненький и испуганный, совсем не похожий на уличную шпану.
- Хлопцы, этого товарища прислал нам доктор из второй совбольницы с письмом. (Зачитывается письмо, в котором старший врач просит принять мальчика-сироту, бывшего в больнице два месяца на излечении после побоев. Врач просит спасти мальчика от улицы). Так как же быть, хлопцы? Я звонил в комиссию, председателя нет. Сам принять я не имею права. Как вы, хлопцы?
- Да, по-моему, принять. А то что ж ему - воровать? - раздается один голос.
- Два месяца пролежал. Здорово, значит, тебя поколотили! (Голос, полный уважения).
- Череп проломили, - с робкой гордостью сообщает кандидат.
- А ты бы не лез драться! (Добродетельный голос).
Новичок робеет, испуганно оглядывается на благоразумный возглас.
- С кем же ты раньше жил? (Какой-то скептик).
- С теткой. Прогнала. Тут меня и поколотили... на улице... (Голос мальчугана падает и губы начинают дрожать).
- И у тебя никого нет? (Заведующий колонией).
- Никого. Мне некуда идти. Примите меня, пожалуйста.
- Я один ничего не могу. Проси товарищей.
- Товарищи, примите меня, пожалуйста... - И уже откровенные слезы текут из глаз, глядящих на бравых командиров.
В ответ дружелюбная буря:
- Ну, чего ты! - Не реви! - Не реви, будь своим хлопцем! - Принять! - Ты ж не баба, чего раскис! - Принять! - У нас нюни не распускают!.. - Принять! - Принять! Принять!
Мальчуган подтягивается и сквозь слезы улыбается, глядя в лица товарищей. А они смущенно стараются за грубостью скрыть доброе чувство, их охватившее.
- Голосую, - говорит заведующий колонией. - Кто за то, чтобы принять, поднимите руки.
Руки тянутся вверх.
- Единогласно! - Заведующий колонией поднимается: - В какой отряд?
- Ко мне! - кричит Дашевский, “пацанячий” командир.
- Куда его к Дашевскому, он уже большой! Ко мне!
- Большо-ой!.. Так он может еще больной! Ему, может, еще трудно работать!
- Правильно! К Дашевскому его.
Секретарь совета командиров фиксирует это постановление, и Дашевский, в упоении победы, утаскивает новенького с собой.
Целый день чувствуется, что ребята гордятся своим могуществом, помогшим им вытащить товарища из уличной грязи.
2. Заведующий колонией вернулся из города. Неожиданно сигнал - сбор командиров. Иду. Комната совета командиров полна народа. Ребята расположились на скамейках, столах, на полу.
Заведующий колонией делает несколько очередных сообщений. Потом, с чуть заметной усмешкой говорит:
- Хлопцы, вы знаете, что такое контролер в ресторане?
- Нет! Нет! (“К чему это он клонит?”)
- Его обязанности заключаются в следующем: когда официант делает заказ на кухне, контролер проверяет его. Делается это вот для чего: вы приходите в ресторан и заказываете два дорогие блюда, положим, всего на пять рублей. Официант идет в кассу и берет марки на два дешевые блюда и платит за них, скажем, полтора рубля. Таким образом у него в кармане остается три рубля пятьдесят копеек. На кухне он заказывает те кушанья, которые вы требовали, а марки дает для проверки контролеру. И, если контролер в компании с официантом - это мошенничество проходит безнаказанно, а прибыль они делят пополам. Оказывается, что все контролеры вступают в сделку с официантами. В Харькове нет честных людей. Поэтому обратились к нам...
Раздавшийся смех не дает заведующему договорить. Выждав, когда собрание несколько смолкает, он спокойно оканчивает:
- ... нет ли их у нас. Я сказал, что найдутся. Хлопцы, в настоящее время в Харькове имеется восемнадцать мест контролеров, жалованья восемьдесят рублей, комната и прочее. Я не решаюсь выделить сразу восемнадцать душ. Не оттого, что не рассчитываю на такое количество честных среди нас. Мы все честные. Но нужна стойкость. Нужен такой детина, который бы во всяком положении нашелся и дал отпор. Ведь понятно, что официанты всеми способами постараются выжить контролера, не дающего им потачки. Я наметил приблизительно трех таких. Кого желаете вы?
Перед деловым предложением веселье умолкает. Называют ряд фамилий. Сперва по симпатии, затем каждая кандидатура всесторонне обсуждается, и остаются самые надежные, которые ни при каких обстоятельствах не уронят честь колонии.
К сожалению, не могу сказать, чем закончился этот опыт, так как уехала раньше, чем колонисты поступили на службу.
“Конгресс”. Особо важные дела решает “конгресс”, т. е. педагогический совет плюс совет командиров. При мне “конгресс” ни разу не заседал.
Общее собрание. Обычно же постановления, обязательные для всех, исходят от общего собрания и проводятся в жизнь советом командиров.
Общие собрания в Куряже в организационный период были очень часты, почти каждый день. В Полтавской колонии, по словам воспитателей, они бывали один-два раза в неделю. Однако и частые, для ребят они нисколько не утомительны. Наоборот, все относятся к собранию с большим интересом. Не мало этому способствует “соломонов суд”, творимый заведующим колонией, как занятное зрелище и как возможность разобраться во всех своих недоразумениях.
| В файле http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm .. Допустим, какой-нибудь великовозрастный воспитанник нагрубил мастеру. Его проступок обсуждается на собрании. Собрание постановляет: “Поручить Мише Вареннику (пионеру десяти лет) разъяснить Зубатову (виновнику), в чем заключается неправильность его поведения”. Или другой случай. Собрание, состоявшееся 1 октября, выносит следующее решение: “6 октября в 2 часа дня Иванову обязательно подумать над тем, почему он совершил свой проступок”. / Ясно, что Иванов будет думать об этом не только 6 октября в 2 часа дня, но и во все дни, предшествующие этой дате. / Прогульщик - “гость” . / Прогульщика мы усаживали в столовой за стол гостей, а не рядом с товарищами. Причем кормили не хуже, а даже несколько лучше, чем остальных коммунаров. Несколько дней прогульщик в роли гостя чувствовал себя неплохо, но потом ему это надоедало и он возвращался к товарищам на работу. / Практикуем также и объявление выговора в особой обстановке. Например, _в апреле_ выносится такое постановление: “Объявить Петрову выговор в день _1 Мая_”. Я не помню случая, чтобы выносили кому-нибудь выговор в этот праздничный день, ибо за время, предшествующее празднику, парень настолько исправлялся, что отпадала всякая необходимость вообще выносить ему выговор. |
Общее собрание проводится после ужина. Начинается рапортами командиров о проделанных за день работах, тут же возникают дела о нарушениях копонийской дисциплины, и заведующий колонией, если они невинного свойства, на месте их разбирает.
Например, командир рапортует:
- Работали там-то. Сделали столько-то. Все хорошо. Только Ф. [ Фейгельсон = Ужиков = Анат. Тубин (http://zt1.narod.ru/tubin.htm), см. Макаренко т.3 М.1984 с.483. Ищи ниже Михельсон ] ушел с работы и все время просидел с книжкой под церковью.
- Где Ф.?
_Рослый_ мальчик лет шестнадцати подымается.
- Почему ты ушел с работы?
- Я не могу работать в такой обстановке.
- В какой это?
- Шурка и Женька в меня кидают глудками.
- Шурка и Женька, вы кидали в него?.. Да где вы там!? Выйдите вперед, вас не видно.
В пространстве между скамьями, при общем смехе, появляется пара крохотных ребят.
- Зачем вы обидели Ф.?
Снова смех.
- Да мы ничего. Я как ударил сапкой, земля отскочила, и глудка в Ф. попала. Он заплакал и пошел...
- Нет, я видел, они нарочно в него кидали, - выскакивает кто-то.
- Они в меня нарочно кидают, потому что я жид...
- Ты не один здесь еврей, - говорит заведующий колонией, - почему же других уважают, а тебя каждый пацан обижает?.. Постыдился бы. Ты не умеешь завоевать уважение товарищей - вот в чем дело.
- Я бы тоже не мог так работать, - подымается один из старших. - Что же это за отношение к человеку? Каждый норовит его смазать, каждый норовит толкнуть и все “нечаянно”... Нет, Антон Семенович, этому надо положить конец.
- Можно мне? Ф. не любит работать, вот он и отлынивает, - вмешивается другой. - Что ж, он такой здоровый хлопец, не может с пацанами справиться...
- Он тихий, - отстаивает свое положение первый, - человек не желает драться, а каждый пользуется этим.
- Тихий!.. Хвастун он - вот и все. Я, говорит, боксом могу всякого побить, а сам трусится...
- Это к делу не относится, - останавливает заведующий колонией. - Как же с тобою быть, Ф.? Отрядить специально хлопца, чтобы он тебя защищал?
- Я не могу работать в таких условиях.
- Ты не хочешь работать. Если бы ты был проще и иначе относился к труду, тебя все уважали бы. Ведь мы уже делали опыты: совет командиров брал тебя под свою защиту, тебя никто не трогал, и ты все равно не работал. Завтра, по сигналу “на работу”, возьмешь книжку и пойдешь сидеть под церковью. Читай, пока товарищи будут работать. (Секретарь совета командиров фиксирует).
- Я...
[ ZT. об этом Ф. = Фейгельсон = Ужиков = Михельсон = Тубин много интересного и ниже ]
- Довольно. “Третий о сводный”!
- “Третий о сводный” - все хорошо. Двенадцатый отряд - все хорошо, только Ветров за обедом сломал ложку.
- Ветров!
Поднимается детина лет девятнадцати, глуповато ухмыляющийся.
- Расскажи, как ты сломал ложку?
- Нечаянно. (Смех.)
- Так азартно ел? (Смех.)
- Нет, мне Иванов подвернулся: я его хлопнул ложкой, она и сломалась.
Смех возрастает. Провинившемуся и самому, видно, смешно.
- Если тебе ложка нужна как оружие, так ты за обедом можешь и без нее обойтись. Неделю обедать без ложки.
- Есть.
Секретарь совета командиров фиксирует. Ветров под общий смех усаживается.
Одним из последних рапортует комендант:
- Комендантский отряд - все хорошо. Во время комендантского обхода: во-первых, оказалась неубранной койка Тамары...
- Как неубранной?
- Совсем не застлана. У нее всегда плохо застлана, а сегодня все разворочено.
- Тамара!
Поднимается маленькая сероглазая девочка и неожиданно басит:
- У меня всегда застлата. А сегодня если не застлата, так я дежурная по столовой и спешила. Я сказала дневальной - застели, она не застлала; чем я тут виновата?
Раздается ржанье ребят, предвкушающих расправу.
- Ага, тебе нужна горничная? Вот не знал, что у нас в колонии есть барыня. Девчата, Тамаре нужна горничная, кто согласится в течение недели ежедневно стлать ей постель?
Среди девочек не находится желающих.
- Хлопцы, может быть, кто-нибудь из вас пойдет горничной к Тамаре?
- Я! - кричит весельчак Перцовский. Это неожиданное согласие встречается хохотом.
- Запиши, - говорит заведующий колонией секретарю совета командиров, - на неделю Перцовский назначается горничной к Тамаре.
- И главное, никогда он не задумается! - слышу я позади себя восторженный возглас.
Если проступок серьезен, заведующий колонией быстро бросает секретарю:
- Под суд.
В таком роде проходит часть собрания. Весело, шумно, так как колонисты с увлечением ждут, что еще выдумает Антон Семенович, боятся проронить слово.
Последний рапорт дежурного воспитанника. Затем заведующий колонией делает доклад о состоянии колонистских дел, иногда отчитывается в затраченных суммах. Закончив, спрашивает:
- Есть какие-нибудь вопросы?
Воспитанники, имеющие какие-либо претензии, заявляют их. Они разбираются, недоразумения улаживаются приблизительно в том же стиле соломонова суда.
Заявления воспитанников далеко не всегда носят личный характер. По большей части они имеют общественный интерес и часто служат стимулом для какого-либо нового постановления. Например, раздается голос:
- Можно мне?
- Пожалуйста.
- Это, Антон Семенович, дело - чтобы на окнах сидеть? Посмотрите, как стенку ногами измазали. Еще ремонту не было, а когда побелют клуб - что получится?.. И дня чистым не простоит!
- А правильно ведь, хлопцы! - говорит заведующий колонией.
- Правильно!.. Правильно!..
- Кто за то, чтоб не сидеть на окнах, подымите руки. Единогласно. Запиши: общее собрание запрещает сидеть на окнах во всех помещениях колонии.
Тов. Макаренко прислушивается к каждому проекту, зародившемуся в голове воспитанника, и таким образом в хозяйстве колонии поддерживается образцовый порядок. Четыреста пар глаз смотрят, четыреста голов думают, как лучше сделать... И автор принятого предложения горд тем, что его бдительность оказалась на общую пользу, особливо, ежели он не командир, а рядовой колонист. Ни один пустяк не ускользает от коллективного хозяйского глаза, а дух соревнования толкает к дальнейшим наблюдениям. Поэтому, если кто-либо из колонистов заявляет, что “Петька и Шурка разложили костер и сожгли огребину хлеба”, то это вовсе не донос, как часто представляется посторонним, а апелляция к хозяйственному коллективу о предотвращении в дальнейшем таких опасных действий со стороны его отдельных членов.
Внушение: все создано самими колонистами. Итак, все ребята участвуют в созидании колонии, все заинтересованы в нем, и естественно, что автор принятого предложения о том, что необходимо сделать крышку на бочку с помоями, так как в ней тонут цыплята, чувствует свою долю участия в хозяйственном процветании колонии, гораздо большей, чем она есть на самом деле, ибо этому возрасту свойственно преувеличивать. Старшие колонисты уверены, например, в том, что и процветанием в педагогическом отношении колония обязана исключительно им. Я как-то обмолвилась при одной из старших девочек, что Антон Семенович замечательный педагог и организатор.
Она посмотрела на меня удивленно:
- А чтобы он мог без нас сделать? - Ничего.
- Ну, разумеется, - поспешила я исправить свою ошибку, - если бы вы не захотели, ничего бы не вышло. Это ясно. Но я говорю в том смысле, что Антону Семеновичу первому пришла в голову мысль. А смог он ее осуществить, конечно, только благодаря вашей поддержке.
Вся жизнь колонии проникнута этим внушением и ему обязана [она] своим процветанием. Мне пришлось в другом месте наблюдать у ребят заинтересованность материальную (доля в прибыли мастерских), результаты ее далеко не так блестящи, как результаты этой творческой заинтересованности. И не только в педагогическом смысле (об этом уж и говорить не приходится), но и в хозяйственном. В этом возрасте, когда влечет авантюра, когда пробуждающееся общественное чувство и творческие способности требуют исхода, чрезвычайно важно дать им здоровую пищу, здоровое направление. А вопрос о деньгах даже там, где есть нужда, обычно не бывает стимулирующим до полной возмужалости. И денежный интерес даже у таких циников, как беспризорные, очень легко уступает какому-либо другому: шалость, выпивка, смелое “дело”.
Между тем творческое участие в общем хозяйстве заставляет ребят упражняться в наблюдениях над общественной жизнью, обдумывать мероприятия к улучшению ее, ибо у них возникает уверенность, что они сами творцы ее.
Внушение: свободный выбор. Чтобы ребята не чувствовали себя сосланными в колонию преступниками, тов. Макаренко принимает через совет командиров не только беспризорных и правонарушителей, но и ребят из семьи (конечно, незначительный процент), которых почему-либо желают поместить в колонию родители, а также младших братьев и сестер колонистов.
Воспитанников первого типа в колонии несколько. Особенно колонисты _гордятся_ воспитанником Ф. (тем самым, в которого “глудками” бросали) (ZT. ниже это Михельсон). Мать его - женщина-врач на Украине, отец - лидер консервативной партии, член парламента в Палестине. Товарищи гордятся учёностью Ф., владеющего несколькими языками, прекрасного математика и т. д. Но в то же время он их и возмущает своею неприспособленностью, нелюбовью к физическому труду и фальшивой развязностью. Поэтому бедному Ф. так попадает, как редко кому. С ним вечные казусы. Вот, например, полка. (Мое рабочее дежурство.) Командир объясняет Ф.: это арбуз, а это сорная трава. Сорную траву сбивай, а арбузы подкапывай.
- Да знаю, знаю, чего ты меня учишь.
Ф. самоуверенно берется за сапку и, читая товарищам лекцию по ботанике, сбивает арбуз за арбузом. Над ним начинают издеваться. Он делает вид, что не замечает насмешек и, чтобы восстановить свою общественную стоимость, преувеличенно громко обращается ко мне с какою-то ученою речью, уснащенною, без всякого чувства меры, иностранными словами. И, как ни восхищаются втайне его ученостью товарищи, явно они ее презирают. Особенно их возмущает, когда он начинает “задаваться”, как они говорят.
Возбуждает их негодование и то обстоятельство, что он, явившийся в колонию чистеньким и белоручкой, страшно опустился и способен ходить с грязной шеей, с грязными ушами и руками, пока кто-нибудь не обратит на это внимание.
- Пришел в колонию. Как, говорит, на колониста червонец в месяц тратится? Да на меня одного десять тратили. Барин какой, подумаешь! А посмотрите: швыряет сор, плюется где попало, хуже нас.
На общих собраниях вечно о нем говорят. В наказание за то, что плюется, заведующий колонией посылает его в столярную мастерскую сделать плевательницу. Тогда командир отряда столяров жалуется, что он, вместо того чтобы работать, делает чертежи и измерения (плевательницы!) в течение нескольких дней.
Ф. истеричен. У него создается впечатление, что его ненавидят, он очень страдает, старается быть проще, но, так как не знает ни в чем меры, простота его переходит в неестественную развязность. В конце концов он попадает под суд за нежелание работать, и товарищеский суд запрещает Ф., впредь до исправления, непосредственно общаться с воспитателями и старшими колонистами. Разговаривать ему с ними разрешается только через командира. Но судьба улыбается Ф., он попадает в отряд к Курянчику, одному из самых уравновешенных и доброжелательных колонистов. Он решает, что должен “сделать из Ф. человека”, и действительно достигает того, что о Ф. меньше начинают говорить в колонии. Курянчик трогательно заботится о своем питомце. Как-то Ф. попал в сводный к другому командиру, буяну и забияке, и я слышала, как Курянчик, проходя мимо сказал ему:
- Что, трудно тебе? Ну, ничего, потерпи немножко. С понедельника опять со мной будешь работать.
Впрочем, Ф. к этому времени начал понимать, что ненавидят не его, а его отвращение к труду. ( В апреле 1927 г. я посетила колонию и не узнала некогда расхлябанного Ф. в стройном, четко движущемся и четко говорящем командире ).
О младших своих братьях и сестрах воспитанники ходатайствуют перед советом командиров. В колонии существует правило никогда в таких случаях не отказывать. Но все-таки ребята мотивируют свои заявления. Мотивировка бывает различная. Обычно хотят спасти от улицы. Но бывает, что и имеющие родителей желают поместить своих младших братьев и сестер в колонию, так как уверены, что в семейной обстановке те собьются с пути.
Я спросила одного рабфаковца, бывшего колониста, юношу из интеллигентной семьи:
- Зачем ты сюда поместил брата? Ведь у тебя есть мать?
- Моя мамаша, правда, с университетским образованием, но весьма плохая воспитательница. Удерет он от нее бродяжить, как я удрал.
Другой старший колонист, крестьянин, поехал в отпуск домой и привез из деревни младшую сестру.
Утром, на другой день после его приезда, я увидала, что он кормит какую-то девочку конфетами, и подошла.
- Сестренка моя, - объяснил он. - Она маленькая, балуется дома, не учится. Вот тут теперь пускай к работе привыкает. Чтоб она не скучала очень, я ей гостинца купил.
Если в колонию присылают бежавшего из нее или же он сам добровольно возвращается, то совет командиров еще тщательно взвесит, стоит ли он того, чтобы ему простить побег. И ежели он во время пребывания в колонии проявил только отрицательные качества, ему обязательно откажут в приеме.
Таким образом колония совершенно теряет характер ссылки. Это - коммуна, где гранятся характеры и приобретаются общественные и трудовые навыки.
Чувство собственного достоинства. Благодаря ощущению свободы, нормальному труду и физическому здоровью, а также забвению, которым здесь окружают его прошлое, колонист в высшей степени обладает чувством собственного достоинства. Прошлое осталось за стенами колонии. То что с ним там произошло, могло случиться с каждым слабым неприспособленным человеком, оказавшимся в таких же условиях. Об этом не стоит говорить и не стоит думать. Надо научиться ограждать себя в дальнейшем от таких случайностей. Для этого необходимо приобрести знания и трудовые навыки. Это дается школой, мастерскими и сельскохозяйственными работами. И так как каждый чувствует, что никто не оценивает его личность с точки зрения его позорного прошлого, в колонии очень редко можно услышать хвастливый рассказ о совершенных преступлениях. Не в моде и жаргон, хотя некоторые словечки его и продолжают жить, не в большей мере, однако, чем среди рабочей молодежи. Не в моде и песни, приносимые обычно ребятами улицы в учреждения такого рода.
И хотя они постоянно под надзором, и хотя с их дурными привычками упорно борются, у них все время сохраняется впечатление свободы и самостоятельного выбора. Ведь им ничего не запрещают (кроме ругательств), им просто подсовывают новое, и они, не замечая, его принимают.
Они гордятся своей свободой, своим новым достоинством. Но в подсознании, очевидно, живет умышленное воспоминание: можно обругать колониста самыми крепкими словами, и он только небрежно ухмыльнется в ответ, но стоит назвать его бандитом (название лестное для обыкновенного мальчика), и он придет в бешенство.
Но во всяком случае это - таинственная область подсознания. Это больное место, которое изредка ноет. А повсечасно он знает, что все проникнуты к нему доброжелательным уважением и что он это уважение заслужил.
Два различных метода. Тут мне хочется сделать небольшое отступление, а именно - рассказать о работе другой колонии, чтобы на контрасте показать верность метода т. Макаренко.
В этой колонии проводился комплекс “Беспризорность и методы борьбы с нею”. Ребятам разъясняли причины роста беспризорности, говорили о беспризорности в Европе, приводили статистические данные. Ребята чертили диаграммы, пели воровские песни, которые записывались воспитателями, помогали заведующему колонией составить таблицу “Орудия производства беспризорности”, где висели в полном порядке все инструменты, начиная с “фомки” и кончая “перышком”. Жаргон, естественно, при этом вечном напоминании был в полном ходу, служа в свою очередь напоминанием о прошлом. Ведь язык не только отражает нравы, но и создает их. И, наконец, была сыграна пьеса “Ширмачи” (карманщики), с увлечением, испугавшим самого заведующего колонией.
Ребятам старались растолковать то же самое: что не в их порочности причина совершенных ими преступлений, а в условиях, создавшихся благодаря целому ряду исторических причин. Но им это растолковывали, вместо того чтобы создать обстановку, в которой они могли бы додуматься, и в головах у них поэтому все спутывалось.
И вот, несмотря на то, что в смысле образования и творческой любви к делу педагогический коллектив этой колоний стоял значительно выше коллектива горьковцев, результаты работы были неизмеримо ниже. В колонии царила грубость нравов, недалеко ушедшая от улицы, и чаще, чем у Макаренко, бывали случаи нарушения не только колонийского кодекса, но и уголовного.
Работа воспитателя [ ZT. в этой колонии ] нервная, напряженная, все время как на вулкане.
При том составе педагогов, который там был - образованных и любовно относящихся к своей работе, должно было бы быть иначе. Дело тут, вероятно, в их хозяйственной беспомощности, с одной стороны, и в изучении явлений беспризорности, с другой. Интерес, проявленный воспитателями к прошлому ребят, делает это прошлое значительнее в их [ ZT. ребячьих ] глазах.
Простое же равнодушие к этому прошлому заставляет ребят отчасти забывать его, отчасти стыдиться. Раз те удалые проделки, которыми приучила их гордиться улица, - просто результат обстановки и ничего интересного, ужасающего, исключительного в них нет, раз никого этим не удивишь, так не стоит и вспоминать об этом. Все ребята улицы, в силу своей отверженности, любят “форсить”, любят производить впечатление. Это, пожалуй, самая вкоренившаяся черта. Но раз их песни, язык и подвиги оставляют всех равнодушными, значит, надо найти замену. И она находится в простой человеческой речи, в подвигах труда и великодушия и в песнях, усваиваемых на хоровом кружке. Как и на улице, гордятся храбростью и находчивостью, но она направлена в другую сторону.
Пожарная команда. Наибольшее применение эти качества находят в пожарной команде. Команда существовала в Полтаве. В Куряже, за массой очередных дел, к концу лета она еще не была сорганизована, но дело для нее все-таки нашлось, и она блестяще его выполнила.
[ Некрасов Ник Алс, из “Песни о свободном слове” (1865). - Крестный ход в селе Остожье / Вдруг “пожар!” кричит народ / “Не бросать же дело божье / - Кончим прежде крестный ход” / И покудова с иконой / Обходили все село / Искрой, ветром занесенной / И другой посад зажгло / Погорели! В этом много / Правды горькой и простой / НО ВЕДЬ ЭТО - ПРОТИВ БОГА! / ПРОТИВ ВЕРЫ... ОЙ! ОЙ! ОЙ! / Тут малейшая возможность / К обвиненьям без суда / Ради бога, осторожность / Осторожность, господа!... ].
Вскоре после переезда в Куряж, когда огорченные горьковцы убедились во враждебности окрестных крестьян, вдруг представился случаи показать себя селу: в одну из хат ударила молния. Хата загорелась. Ребята, бывшие раньше в пожарном отряде, кинулись на место пожара.
Так как огонь был с неба, то вокруг горевшей хаты стояла толпа селян с иконами, и никто ничего не делал. Горьковцы, под руководством рабфаковца Калабалина, преподававшего им гимнастику, взломали, двери, выволокли скотину, а гимнаст Калабалин на плечах вытащил старика из пылающей избы. [ Про указанный пожар с участим в нем Калабалина см. у А.С. Макаренко в ПП-2003 в гл. Первый сноп, стр.591-1 ].
Сознание своего долга, гордость им. Гордятся личными подвигам, хотя о них и мало разговаривают. Но так как колония вызывает к себе большой интерес, ее постоянно осматривают и ею восхищаются, а никому из посторонних не интересен Иванов, Петров и Сидоров, то перед ними гордятся коллективным подвигом, имя которому - Колония. Очень интересно было следить, как куряжане постепенно заражались этой гордостью, а следовательно, уверенностью, что колония - их дело. “Честь колонии”... об этом не говорят, разве только заведующий колонией, когда кого-нибудь распекает, но это чувствуют (почти все), и когда один из куряжан, при поездке в отпуск, прикарманил деньги, данные ему на билет, и, по старой привычке, проехался зайцем, в качестве какового и был пойман кондуктором, об этом заговорили на общем собрании, и большинству это было неприятно.
Чтобы дать понятие об этой коллективной гордости, расскажу о празднике, устроенном для колонии шефами.
Ребятам было заранее объявлено, что шефы приглашают их в такой-то день посетить зоологический сад и кино. Ребята в течение недели жили обещанным удовольствием.
В назначенный день колония выступила в город походным порядком в шесть часов утра.
Впереди барабанщик и знаменосцы. За ними дежурный воспитанник в черном праздничном костюме и красной фуражке. Затем воспитатели, а дальше длинной белой с синим лентой колонисты. Мальчики в трусиках, девочки в шароварах, у всех свертки с завтраком на поясе и все босиком (десять верст).
При входе в город их встретили шефы с оркестром. Около четырехсот человек, по четыре в ряд, стройно, как воинская часть, маршировали по городу, вызывая удивление и любопытство у прохожих. Малыши (10-12 лет) не отставали от старших, хотя ноги устали, и камни мостовой жгли. При проходе в калитку университетского сада, расположенного перед зоологическим, ни замешательства, ни толкотни.
Пока шефы разговаривают в кассе зоологического сада, горьковцы по команде “разойдись” весело разбегаются. У кого сохранились карманные деньги, отправляются пить квас, некоторые угощают товарищей.
Только возле знамени остаются четыре человека, неподвижные, как статуи, - два знаменосца и два ассистента с винтовками.
Шефы возвращаются. Сигнал “сбор”. Очевидно, наслаждаясь быстротой и точностью движений, выстраиваются ряды и незаметно переходят в одну шеренгу перед калиткой зоологического сада, в которую пройти можно только поодиночке. Пока не вошел последний, шеренга чинно извивается по дорожкам между клетками. Но вот все в саду, и по команде дисциплинированная воинская часть превращается в веселую толпу детей, восторженно прилипших к клеткам.
Только у знамени вытянулись “смирно” четыре человека, которых по очереди замещают все старшие колонисты.
Сигналист трубит сбор. Не без сожаления отрываются ребята от клеток, строятся и выходят в университетский сад, где разбившись по отрядам все, за исключением часовых у знамени, располагаются завтракать прямо на траве в овраге. Вокруг стоит толпа зрителей. Во время еды это несколько раздражает, но ребята ведут себя сдержанно.
Позавтракав, каждый отдает бумажку, в которую была завернута снедь, своему командиру. Дело командира - разыскать мусорный ящик. После завтрака колонистов ни одной соринки не остается на траве. Это - урок харьковцам, засоряющим парк и университетский сад скорлупой от яиц и грязной бумагой.
В кино отправляются так же стройно, так же молодцевато маршируя, хотя ноги горят и у некоторых ссадины. Но важнее всего не ударить в грязь лицом перед горожанами, показать им беспризорных в новом виде, дисциплинированными и организованными.
Глядя на горьковцев, я вспомнила посещение театров с комсомольским драмкружком одного из харьковских клубов: вызывающую манеру держаться, гвалт и толкотню...
И там и тут поведением ребят, очевидно, руководило одно желание - удивить улицу. Но в силу общественного положения приходилось прибегать к разным приемам. Чем может удивить комсомолец, мальчик из приличной рабочей семьи, как не хулиганством, и чем может удивить беспризорный, как не гордостью своим домом, своей организацией, созданной собственными руками?
Наказания. Наказание обычно налагается либо заведующим колонией (в его отсутствие - заместителем), либо судом. Воспитатель не правомочен в этом отношении.
Это необходимо, чтобы избежать разнобоя в этой области. “Обыкновенно наказание страдает тем, что, разрешая один конфликт, оно в себе самом содержит новый конфликт, в свою очередь требующий разрешения” ( А.С. Макаренко. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького ). Колония ищет такой формы наказания, которая совершенно исчерпывала бы проступок. Искания еще не доведены до конца, но все же определились следующие группы (классификация их, конечно, только приблизительна):
I. Наказания, рассчитанные на то, чтобы, не обижая, не причиняя боли, дать почувствовать силу общественной организации, причем наказание является логическим следствием проступка. Пример такого наказания: отряд производственников (ребята, работающие в городе) за вечный беспорядок в их спальне назначается на воскресенье нести обязанности комендантского отряда, т. е. произвести уборку всей колонии. Логичность этого наказания ясна для всех и не может в силу этого вызвать неудовольствия.
II. Выделение из коллектива. Например, не желающие подчиняться правилам, обязательным для всех, могут получать пищу только по ордерам заведующего колонией (т. е. перед едою они должны явиться к заведующему колонией за разрешением, причем посещения эти обычно заведующий старается использовать для соответствующей незаметной беседы с провинившимися).
III. Наказания, рассчитанные на то, чтобы сделать провинившегося смешным в глазах коллектива, доводя его проступок до абсурда. Например, воспитанник А. уносит своей обед на лестницу под тем предлогом, что в столовой - обедать жарко. Так как приглашению дежурного возвратиться в столовую он отказывается подчиниться, проступок доходит до заведующего колонией, и провинившийся получает приказание неделю обедать на лестнице. Воспитанники, во время работы лежавшие, обосновывая это тем, что они - “не собаки”, приговариваются заведующим колонией к лежанью все рабочее время на другой день, причем для них специально вытаскиваются кровати во двор и ставятся на самом видном месте, “чтобы все проходящие видели, что мы никого не эксплуатируем”. Разумеется, товарищи, проходя мимо, не преминули поупражнять над беднягами свое остроумие. Неприятнее всего, конечно, быть смешным, и проступок, наказанный таким образом, никогда уж не повторяется. Конечно, о каком-либо издевательстве нет и речи, тон колонийской жизни не оставляет для него места, наоборот, мужественно перенесенное наказание вызывает уважение, и таким образом выправляются отношения с коллективом.
IV. Наказания, рассчитанные на то, чтобы гневом потрясти провинившегося. Этот вид наказаний возможен только в том случае, если коллектив поддерживает воспитателя. А.С. Макаренко ребята больше чем любят, они им восхищаются. Это наказание, являющееся как бы естественной реакцией на какой-либо возмутительный поступок, рассчитано на то, чтобы поразить видом необузданного гнева у любимого, всегда уравновешенного и шутливого главаря… именно главаря, так как т. Макаренко для них - нечто вроде атамана, живущего их жизнью, их интересами, только ведущего их не на грабежи, а в новую трудовую жизнь. Совершенно неважно в конце концов, что вы будете делать - швырнете ли вы в провинившегося счетами или броситесь на него с кулаками, важно только, чтобы он почувствовал, что совершил нечто до того позорное, что вы не в силах сдержать возмущения.
| Вл.Вл. Лермантов (1845-1919). Как на свете жить .. СПб 1907. РНБ 37.63.5.165 (ZT. недословная выписка) .. Требовательное, а не лишь субтильно-лакировочное отношение чаще более нравится подопечным. Люди бессознательно ощущают куда как большую оптимальность и благотворность требовательного и строгого (с уважением) к себе обращения, чем обращения к себе субтильного и всепрощающего. Опыт житейский показывает, что люди сочувствуют тем, кто к ним требовательно и уважительно ровен и даже строг, - с такими легко иметь дело именно потому, что они требовательны, и таким руководителям подопечные сплошь и рядом прощают даже вспышки горячности в обращении (с.56). А.С. Макаренко, т.1 М.1983 .. Со злостными единоличными бузотерами проще всего поступать административно, через завкола (дабы не терять времени), но надо помнить, что это совершенно к достижениям не относится, а как раз навпаки (в плоскостях клубной работы). Иногда возникает необходимость закричать диким голосом и выпялить страшно глаза, но это опять-таки допустимо, по-моему, в целях экономии времени, если оная экономия нужна для дела. Лучше всего говорить обыкновенным голосом, спокойно, но настойчиво, не стараться говорить, дабы говорить, и давать высказываться побольше тем, кто говорит поумнее (но не поскладнее). В частных случаях по отношению к "дуракам" или слабовольным совершенно необходимо самое репрессивное и полезное насилие с помощью завкола, но следует пользоваться им осмотрительно, учитывая, здоров ли вполне хлопец, не ленится ли он по причине быстрого физического роста, физического или общего переутомления и слабости (с.66). |
А.С. Макаренко умеет не забыться, он играет, он хороший актер и никогда не переигрывает, его публика всегда им заражена и покорена, он всегда ведет ее за собою. Сам он о себе говорит: “Я не педагог, я актер”. Поэтому, если ему случится поколотить кого-нибудь из воспитанников, он сумеет сделать это так, что восхищение заведующим колонией у того не только не уменьшится, а, наоборот, увеличится. Если же нужно, он сумеет из наказания сделать небольшой фарс для наказываемого, но с ощутительным физическим воспоминанием.
| Макаренко, т.4 М.1984, в письме своему бывшему воспитаннику Леониду Конисевичу 18.04.1937 .. Дела коммуны мне более или менее известны, и, конечно, они малоутешительны. Я знаю, что по-настоящему понравиться [поправиться ?] она уже не может без чрезвычайных мер и усилий, а самое главное - без героических (ZT. и страстных, как в “Увлеченья” Киры Георгиевны Муратовой, 1994 г.) людей, которые не пожалели бы себя для такого красивого дела. Те люди, которые там сидят сейчас, очень мало соответствуют такому требованию (с.40). ZT. Важный макаренковский признак отбора воспитателей и важный макаренковский признак оценки воспитателей. - А.С. Макаренко стоял за резкость и четкость в требованиях. По Макаренко так. - В характере воспитателя должна быть некоторая, но только здоровая, _напорная бесцеремонность_. Без этого воспитатель никуда не годится. Такая макаренковская правильность касается и воспитателей в педагогических учреждениях, и воспитателей-родителей. Бенджамин Спок 1903-98, Ребенок и уход за ним. Тьма дельных и практичных советов. Да, о нервах и капризах маленьких - очень много у Бенджамина Спока. Макаренко обвиняли: "полковник", а Б. Спок настаивает, что это - не обвинение, что каждая мама даже в отношениях с младенцем - обязана быть в меру "полковником" .. Но в меру!, - не умеющие во всем соблюдать меру вообще не должны заниматься детьми .. Каждая мама даже в отношениях с младенцем - обязана быть в меру "полковником", иначе воспитательный процесс заплутается и запутается в раздраматических и никчемных нервностях. |
Вот случай, происшедший в бытность мою воспитательницей в колонии. Как я уже говорила, т. Макаренко взял куряжскую колонию на том условии, что горьковцы помогут ему сорганизовать куряжан. Горьковцы чувствовали ответственность, которая на них лежала, и подтянулись. И вдруг один из старших колонистов напивается пьяным, начинает буянить, а когда товарищи его связывают и укладывают в постель, у него делается рвота. Наволока, простыни измазаны. Ребята говорят: безобразие.
На другой день заведующий колонией приказывает ему срезать в лесу на себя палку. Провинившийся притаскивает огромную дубину и ставит ее в комнате совета командиров.
- Зачем ты такую дубинищу приволок? - спрашиваю я.
- Это его Антон Семенович бить будет, - хохочут ребята.
Провинившийся хитро прищуривается:
- Что я, дурак, что ли? Иванову раз сказал Антон Семенович “принеси палку”, так он, осел, и принес прут. Ну, Антон Семенович его и отстегал, oгo! A этой дубинкой бить разве можно? Раз ударит - убьет. А кулаком не больно.
И сидит покорно, ждет с интересом, как будет реагировать Антон Семенович на его остроумную выдумку.
[ Советская Россия 13.03.1988 А. Ан, воспитанник колония имени М. Горького
Будучи заведующим одновременно двух учреждений: нашей колонии в Куряже и коммуны в Харькове, Антон Семенович через денъ-два вынужден был ездить в Харьков на дачном поезде за свой счет. Совет командиров колонии решил купить двух рысаков и тележку-линейку, чтобы сократить время его поездок и личные расходы на них. Но ни разу Антон Семенович не воспользовался этим транспортом и сделал строгий нагоняй за расточительство казенных денег. Вскоре бесполезных в хозяйстве рысаков продали.
Жизнь в колонии была демократичной. Существовал совет командиров. В него входили командиры трудовых отрядов, которые менялись через 3—6 месяцев. Решения этого совета неуклонно всеми выполнялись.
Совет командиров, например, принял трудное для того времени решение о содержании воспитанников, которые обучались на рабфаке и в высших учебных заведениях. Было также принято решение о выделении приданого вступающим в семейную жизнь — хотя такие решения превышали права Макаренко как заведующего коммуной им. Дзержинского, существовавшей на хозяйственном расчете.
Многие вопросы воспитания решались Антоном Семеновичем нестандартно, наказание не унижало воспитанника. Подрались мальчишки старшего возраста — Кирилл Козлов и Семен Головатый. Драчунов разняли и привели в канцелярию к Макаренко. При разборе выяснилось, что драку затеял Семен. Макаренко заключил всё таким образом:
— Был бы ты, Семен, моим сыном, выпорол бы тебя хворостиной, хотя это не в моих правилах. За драку лишаю тебя одной экскурсии в город, в театр.
Семен, повторив наказание, вышел. Через пять минут он ввалился в канцелярию, неся большой чурбан, что валялся около кухни для рубки дров. Удивленному Антону Семеновичу пояснил, что считает себя его сыном, но хворостину не нашел, попался вот этот "прутик". Шутка была оценена, и состоялось примирение. ]
После сигнала “спать” появляется заведующий колонией, грозно нахмуренный. Покосившись на дубинку, он, к величайшему сожалению задержавшихся под разными предлогами ребят, ничего не говорит, только делает едва заметный знак провинившемуся, и они уходят вдвоем. А дубинка, сразу перестав быть интересной, сиротливо остается торчать в углу.
На другой день утром я дружески спрашиваю провинившегося:
- Ну что, здорово тебя вчера Антон Семенович?
- Было... - гордо отвечает он, положительно довольный этим приключением.
[ ZT. Пирогов Николай Иванович 1810-1881 о розгах. Ищи в : http://zt1.narod.ru/winrar/Pirogov-N-I.rar ].
Не следует забывать, с какими навыками приходят ребята в колонию: ведь они выросли на улице, в нравах которой “подбрасыванье”, избиение “в темную” и т. д. Все это так жестоко, что удар любимого воспитателя вовсе не производит впечатления жестокости, к тому же со стороны старшего товарища не оскорбителен, а т. Макаренко именно старший товарищ, а не начальствующее лицо.
... “Да, я избил воспитанника, я пережил всю педагогическую несуразность, всю юридическую незаконность этого факта, но в то же время я видел, что чистота моих педагогических рук - дело второстепенное в сравнении со стоящей передо мною задачей” (А.С. Макаренко. Из опыта Полтавской колонии им. Горького).
V. За медленность, опаздыванье и тому подобные проступки, нарушающие темп колонийской жизни, налагается особое почетное наказание - “под винтовку”. Приказ: “Под винтовку на пять часов”. Ответ: “Есть!” - военный поворот, винтовка в руках, вытянувшаяся фигура, - все это подхватывает оброненную четкость. Почти всегда через пять - десять минут раздается команда: “Вольно!”, но обозначение количества часов показывает степень тяжести проступка.
VI. За особо скверные проступки, как воровство, подлог, систематическое нежелание работать и т. д., отдают под суд.
Педагогическая цель колонии - выработка правильных правовых отношений с социальной средой. Суд, давая, с одной стороны, почувствовать силу коллектива особенно ярко, особенно наглядно, производит очень сильное впечатление своей театральностью; с другой - служит предлогом для того, чтобы поставить моральную проблему (по конкретному случаю) перед обществом. Т. Макаренко считает эти моменты, а также стыд, связанный с этой процедурой для преступника, важнейшими в выправлении взаимоотношений с обществом, а также в реформировании личности. Он считает, что неважно даже наказание, налагаемое судом. Оно не должно быть наказанием, оно должно быть тропинкой к исправлению. Действительной карой является квалификация преступления в речи обвинителя, поэтому обвинителем бывает всегда сам заведующий колонией.
Суд происходит таким образом. К назначенному часу вся колония в сборе. Как и на общих собраниях, все без шапок. Судебный исполнитель объявляет:
- Под знамя встать! Смирно!
Сигналисты, стоящие с двух сторон на сцене, трубят. Входит дежурный в красной фуражке, держа под козырек. Он пропускает на сцену знаменосцев, ассистентов и суд. Судьи - воспитанники, обвинитель - заведующий колонией, защитник - кто-либо из воспитателей. Судьи усаживаются, сзади почетный караул со знаменем.
Дальше идет, как обычно в суде, с тою разницей, что нет скамьи обвиняемых и подсудимый сам объявляет собранию о своем преступлении. Нет также и свидетелей, заранее вызванных, - всякий, желающий дать показание, говорит прямо с места, не оповещая об этом никого заранее.
На сцену поднимается мальчик лет шестнадцати. Ему, очевидно, очень стыдно. Голова низко опущена. Он - комсомолец, и имеет звание старшего колониста, что еще более углубляет его вину.
- Расскажи, за что ты попал под суд, - говорит председатель.
Обвиняемый обращается к зрительному залу:
- Я был в комендантском отряде. Комендант послал меня купить 40 фунтов керосину для ламп. Я купил тридцать пять, а показал, что купил сорок. Деньги за пять фунтов я взял себе.
- У тебя был счет лавочника?
- Я его подделал. Стер тридцать пять и написал сорок.
- Мало того, ты не постыдился просить лавочника, чтобы он дал тебе поддельный счет.
Обвиняемый еще ниже опускает голову. В зале повисло тягостное молчание.
- Как был обнаружен подлог?
Обвиняемый молчит. Подымается бывший комендант:
- Я сразу заметил: он очень грубо размазал пальцем и написал другую цифру.
- Зачем ты это сделал? Тебе нужны были деньги?
- Да.
- Для чего?
Обвиняемый молчит.
- Тебе больше нечего сказать?
- Нечего.
- Иди. Челядин!
На сцену поднимается другой юноша, худой, зеленоватый. Смотрит он смело.
- Расскажи, за что ты попал под суд.
- За то, что у меня малярия...
В зале смешок. Тягостное настроение, вызванное предыдущей сценой, рассеивается.
- ... а я будто бы отказался принимать хину.
- Можно мне? - подымается воспитанник, заведующий больничкой. - Он правда отказался. Я ему говорю: иди, принимай хину, а он говорит: не пойду. И не пошел.
- Почему ты не принял лекарство?
- Доктор сказал, что не нужно, что он еще что-то будет делать.
- Можно мне? - снова заведующий больничкой. - Мне доктор ничего не говорил, чтобы ему хину отменить.
- Доктора нет? - спрашивает председатель, вглядываясь в зал.
- Нет, он в городе.
- Ты понимаешь, что разносишь заразу? (Обвинитель.)
- Понимаю. Только я не виноват. Мне доктор сказал: не надо.
И так далее, в таком роде продолжается разбор дел.
Речи обвинителя и защитника. Всегда суровая, и остроумная речь заведующего колонией, требующего самых жестоких мер пресечения. Примирительная, мягкая речь воспитателя-защитника.
Снова команда:
- Под знамя встать! Смирно! Снова трубы. И тем же порядком суд удаляется.
Приговор обычно читается на другой день в приказе. Особенно суровым, он редко бывает. Например, приговор по разбиравшимся на приведенном заседании делам заключался в следующем: воспитанник, обвинявшийся в подлоге, был исключен из отряда хозяйственников, и в течение трех месяцев запрещалось кому бы то ни было давать ему какие-либо ответственные поручения, а также назначать на работу, требующую личной честности. Воспитаннику, отказавшемуся принять хину, разрешили получать пищу только по ордерам врача.
Театрализация. Театрализация и военизация, как средства воспитания, использованы самым широким образом.
Внешние действия, подчеркивающие организованность, доставляют большое удовольствие ребятам. Например, на общем собрании в зал собирается толпа, болтающая, хохочущая. Входит заведующий колонией. Никто не обращает на него внимания, пока он не дойдет до стола президиума. Здесь он останавливается и снимает фуражку. Мгновенно все шапки сдергиваются, и шумное сборище превращается во внимательное собрание. По окончании собрания, когда читается приказ, все поднимаются, выслушивая его стоя, но надев шапки. И если кто-нибудь забывает надеть фуражку, сосед шепотом напоминает ему об этом.
Если рапорта сдаются в кабинете, а не на общем собрании, командиры мечутся, раздобывая фуражки у товарищей. Заведующий колонией принимает рапорта стоя, держа под козырек. Командиры выслушивают и сдают рапорта, отдавая честь. Посторонние, присутствующие при этой церемонии, должны встать.
Вытянувшись “смирно” и держа под козырек, командир докладывает о проделанной работе. Заведующий старается использовать этот момент, чтобы приучить ребят к громкой и четкой речи:
- Тринадцатый отряд - все хорошо...
- Не слышу, - говорит заведующий колонией.
- Тринадцатый отряд - все хорошо.
- Не слышу, - повторяет заведующий.
На физиономиях держащих под козырек командиров расплывается улыбка.
- Тринадцатый отряд - все хорошо, - ревет раздраженно командир.
Заведующий, делая вид, что не замечает раздраженного тона, улыбается, кивает и отмечает у себя рапорт.
Но обычно рапорта проходят гладко и торжественно. Ребята любят четкость речи, любят ловкость поворотов и знают, что посторонние в это время ими любуются. В эти минуты больше всего чувствуются спайка и дисциплина колонии.
Когда бы и по какому поводу ни выносилось знамя колонии, делается это всегда торжественно. Всякий сознательный горьковец, если мимо проносят знамя, встает и отдает честь.
Ребята любят эту театральную обрядность, с наслаждением ее исполняют и строго следят, чтобы новички ей подчинялись.
Труд также обставляется театрально. О том, что на молотьбу в первый день выходят со знаменем, я уже говорила. Труду посвящаются специальные праздники. Самым торжественным из них считается праздник первого снопа.
К нему задолго готовятся. Совет командиров выбирает ряд комиссий, в которые входят воспитатели и воспитанники. Педагогический совет их утверждает. Совет командиров решает, кого пригласить на праздник в гости, заготовляет приглашения, рассылает их. Репетируется сочиненная ребятами на этот случай пьеса. Комиссии обсуждают, рассчитывают, делают закупки. Остальные колонисты живут ожиданием будущего праздника, составляющего эпоху в жизни колонии (до первого снопа, после первого снопа), и спешат закончить, по возможности, работы к этому дню. Случаи добровольной сверхурочной работы во время предпраздничной горячки особенно часты.
Наконец, все приготовления закончены. Агроном назначает день, в который надо начать жатву. Приглашения разосланы. Комиссия по убранству истощила всю свою фантазию, придумывая, как бы понаряднее сделать внешность колонии.
И вот, с утра, в назначенный день, развешиваются последние флажки. К воротам вытаскивают стол, накрытый красной материей. Члены комиссий, с красными бантами, пробегают то туда, то сюда, делая последние штрихи, отдавая последние распоряжения. За ними носятся, расцветая красными аксельбантами, малыши, исполняющие обязанности адъютантов. Сигналисты в красных футбольных костюмах, верхом на лошадях, украшенных лентами, выезжают за ворота. У комиссии по встрече гостей все на месте: книга для посетителей, банты с колосками и приглашения к обеду. Выпадают какие-то пустые полчаса, томительно-торжественные, когда вдруг оказывается, что делать больше нечего.
Но вот верховые за воротами трубят. Это показался первый автомобиль. Его останавливают в воротах. Члены комиссии по встрече радостно накидываются на первых гостей, прикалывая им колоски, перевязанные красным бантом, предлагая расписаться и вручая приглашение к обеду:
| 19 отряд прохае вас обiдати за його столом. Командир отряду Бабич Василь. |
Адъютант ведет приезжего в комнату, приготовленную для гостей. А тут уже снова и снова трубят.
Постепенно гости заполняют колонию. Колонисты с гордостью показывают им спальни, мастерские, клуб. Но они не скрывают и недостатков колонии. Подозреваю, не без тайного умысла ребята рассказывают, что колония не имеет своего оркестра, пришлось пригласить на этот день; что нет хорошей футбольной площадки, так как церковь мешает, и т. д.
Раздается сигнал “сбор”. Отовсюду стягивается колонийская масса. Спешно строятся и застывают в ожидании. Из-за церкви, под торжественные звуки “Интернационала” показывается процессия: в воздухе плывет красное знамя, за ним выкатываются украшенные лентами и колосьями жатки. Бесшумно маршируют босые косари, сверкая лезвиями кос. Затем отряд девочек с серпами.
Им отдают честь, их приветствуют. Это - герои сегодняшнего дня и лучшие колонисты. Эту честь - косить первый сноп - надо заслужить.
Вся колония, в сопровождении гостей, отправляется в поле.
Ребятам задание: во столько-то минут скосить столько-то десятин.
Косари торопливо обкашивают отмеченный кусок. Среди солнечной тишины полей жатки, сверкая на темном фоне леса красными бантами, быстро движутся. Срезанные колосья подхватываются, связываются в снопы, складываются, в копны. Все мелькает в буйном движении. Только на опушке леса - четыре неподвижные фигуры у знамени.
Задание блестяще выполнено. Сверкающий трубами оркестр играет туш.
Тогда самый старший колонист берет первый связанный сноп и передает его самому маленькому со словами (приблизительно) :
- Прими этот сноп, расти на гордость колонии и постарайся в будущем заслужить честь самому косить первый сноп.
Тот принимает, отвечая:
- Благодарю тебя. Я приложу все усилия, чтобы вырасти смелым и сильным, как ты, и, подобно тебе, заслужить честь косить первый сноп.
Снова оркестр. Колонисты кричат ура. Начинается забава - перевязыванье перевеслами гостей и воспитателей.
Затем, посреди волнующейся ржи, среди сверкающих кос, труб, лент, у ярко алеющего знамени, говорятся речи, все встречаемые одинаковым восторгом, ибо солнечный хмель ударил в головы.
Так же торжественно, с первым снопом впереди, возвращаются с поля обедать. Обедает около семисот человек. Зрительный зал также превращен в столовую. Он убран флажками и гирляндами. Столы, за неимением скатертей, застланы простынями, уставлены цветами, на каждом столе карточка с номером обедающего за ним отряда, так что гость может занять свое место, ни к кому не обращаясь, просто сверившись со своим приглашением. Тем не менее всех встречают члены хозяйственной комиссии, указывают места, обмениваются любезностями. Среди приглашенных много крестьян; их усаживают на почетные места, поближе к знамени.
Знамя на сцене. И четыре человека возле него. В этот день все имеющие звание колониста, воспитанники и воспитатели (и бывшие воспитатели, приехавшие в гости), несут возле знамени караул по очереди.
Обед, по колонийской жизни, роскошный: прекрасный суп, жареные куры, мороженое. Колонисты не набрасываются на еду. Едят чинно, занимают гостей разговором, заботятся о них в первую очередь. Гости, знающие быт подобных учреждений, удивляются.
Я вспоминаю, как в другой колонии мои драмкружковцы, изображавшие на сцене американских миллиардеров, пожирали жареную свинину - редкое блюдо в колоний, как голодные волки, раздирая мясо прямо руками.
Горьковцы же сохраняют чувство собственного достоинства. Неловко немножко, что не привыкли к ножам и вилкам (это - роскошь, обычно обходятся одними ложками), но и эту трудность мужественно стараются преодолеть.
После обеда все получают пряники и конфеты. Гости вступают в игру с ребятами: зажимают в одной руке пряник и прячут руки назад. Угадавший, в какой руке лакомство, выигрывает. Все отчаянно мошенничают и весело хохочут, когда их хитрость обнаруживается.
Кто-то из гостей бросил на землю бумажку от конфеты. Тотчас же к нему подходит колонист и вежливо просит не делать этого, указывая ему урну для сора: ведь заведующий колонией не поверит, что насорили гости, и достанется колонистам.
Сигнал. На футбольной площадке уже все приготовлено для представления. Оно разделено на три части.
Первая часть критическая: “Наши недостатки”. Это обозрение в стиле раешника, сделанное одним из рабфаковцев. Здесь и помдет (комиссия помощи детям), молодой человек, которому конферансье жалуется на церковь, как бельмо на глазу, торчащую посреди колонии, рассказывает о трудах и затруднениях колонистов и прочее. Помдет пытается погладить колониста по голове и умиленный его стойкостью и трудолюбием, наконец, восклицает: “Запиши, триста одеял для колонии Горького бесплатно!” (Одеяла - это злоба дня, их получили в долг и очень хотели бы за них не расплачиваться). Тут и оркестр на гребешках, так как настоящего колония не может завести за недостатком средств. И целый ряд отрицательных типов колонии. Например, пародируется Ф. :
Работать сверх силы готов и я,
Но для работы мне нужны условия.
Вторая часть: “Наши усилия”, балет-пантомима, сделанная мною: вначале развал, машины стоят без движения, колеса мертво лежат на земле, ребята (куряжане) лениво потягиваются, когда надо работать, предаются безобразному веселью. Но вот, пугая их стремительностью полета, появляется первая полтавская ласточка в красной шапочке дежурного. Она надрывается в попытках заставить машины двигаться, а куряжан работать. И, наконец, общее оживление с приходом полтавцев.
Третья часть: “Наши мечтания”, сделанная отчасти ребятами, отчасти заведующим колонией и сильно сокращенная, по недостатку времени. Исполнители малыши, разделенные на два хора. Первый хор спрашивает.
- Что у нас будет через пять лет?
Второй. - Наверно, будет электрический свет. (Это... также злоба дня. Электростанция ремонтировалась и никак не могла приступить к работе, назначая все новые и новые сроки).
Первый хор. - Свет будет через две недели.
Второй. - Ну, так, значит, будут электрические качели.
И так далее.
По окончании представления те, кто не остается ночевать, уезжают из колонии. Ребята ужинают. Сигнал спать. Завтра отдых. А там начинается страдная пора - жатва.
Эстетическое чувство. Горьковцы любят празднества и потому, что в них находит удовлетворение их стремление к красивому. Ребят приучают к мысли, что жизнь должна быть обставлена не только гигиенично, но и красиво; коврики в спальнях; цветники во дворе; украшения в клубах. Во время отдыха глаза должны смотреть на красивое, и самый отдых должен проводится красиво - танцы, музыка, пение. Физкультура не только развивает физически, но и приучает к смелому красивому движению. Ходить полуголым под солнцем не только здорово, но и делает красивее тело. При всяком публичном выступлении обсуждается, какие трусики и рубашки красивее надеть - красные, белые или синие. Работа хорового кружка так же обязательна для его членов, как и работа по корчевке обязательна для отряда, принимающего в ней участие. Мне только казалось всегда, что было бы еще лучше, если бы все колонисты обязаны были петь в хоре, независимо от их голоса. Думается, что все от этого выиграли бы. Сценическая работа, наоборот, не ограничена кружковством. В ней принимают участие все желающие и все, кто назначается заведующим, - воспитатели и ребята одинаково. Спектакли, как и рабочие дежурства, связывают их товарищески, как равных.
Привычка жить красиво и чисто делает невозможным возврат к улице. Надо быть бродягой по призванию, чтобы победить эту привычку и снова опуститься до грязных лохмотьев.
Единая воля и педагогический коллектив. Вся колония, со всем своим сложным административным устройством, подчинена единой воле. Педагогический коллектив, как творческая единица, не существует. Заведующий колонией поглощает коллектив, хотя он и утверждает обратное. Это происходит совершенно незаметно для поглощаемых, так как обусловливается восхищением перед кипучей творческой энергией заведующего, его разносторонностью, его эрудицией. При системе тов. Макаренко ему и не нужны творцы-педагоги, - происходили бы излишние споры и столкновения, на которые затрачивалась бы энергия, нужная для дела. Педагог-исполнитель - идеал тов. Макаренко. Он говорит:
- Педагоги воображают себя творцами, тогда как на самом деле педагог - рабочий у своего колеса, которое он должен вертеть, ни на йоту не уклоняясь от заданного ему движения.
ZT. Ищи интересное об этом и в файле: http://zt1.narod.ru/sheynkmn.htm
Таким образом работа воспитателя является не организующей, а только регулирующей ход машины, что, впрочем, на колонии отзывается благотворно: все части машины подчинены единой воле, во всем чувствуется властная рука, которой все доверяют и помогают. Работа воспитателя благодаря этому лишена напряженной ответственности и нервности. Упрощается она и тем, что самая ее тяжелая часть - полицейские обязанности - возложена на командиров, а обязанности судьи - на заведующего колонией. При таких условиях воспитателю действительно легко стать товарищем воспитанника.
Обязанности командира накопляют у ребят педагогический опыт и при условии, что среди бывших воспитанников найдутся желающие, педагогический штат колонии со временем может быть набран из их среды, что безусловно является громадным достижением.
Летом 1926 г. горьковцы, учащиеся на рабфаке, несли обязанности воспитателей. Трое из них (у двоих в прошлом банда) замещали в колонии воспитателей, ушедших в отпуск, а шесть человек были приглашены окружной комиссией по делам несовершеннолетних в Харькове, чтобы водворить порядок в коллекторе. И в колонии, и в коллекторе ребята прекрасно справлялись со своей задачей.
С другой стороны, преобладание единой воли, отсутствие творческого педагогического коллектива имеет свои дурные стороны. Прежде всего оно грозит самому существованию колонии. Каждый, кто знакомится с жизнью колонии, невольно задает себе вопрос, что же будет с колонией в случае смерти тов. Макаренко. Вряд ли найдется заместитель ему среди его сотрудников, а пришедший извне принесет свою систему, и тогда это будет уже другая колония, по всей вероятности, не такая блестящая, не такая кипящая жизнью.
В настоящем это также не всегда хорошо отзывается на работе, так как воспитатели настолько восхищаются заведующим, что считают его педагогически непогрешимым.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ВНУТРИ КОЛОНИИ.
Педагогический коллектив. Воспитатели соединены между собою главным образом территориально и производственно (в самом узком смысле этого слова). Главного связующего звена - общей творческой мысли, общего творческого усилия - нет. По крайней мере, в общей массе педагогов.
Творческая инициатива воспитателя находит себе применение только в узких хозяйственных вопросах (в журнале дежурства даже есть специальный параграф, в котором воспитатели высказывают свои соображения по этому поводу). Широкая же организация хозяйства, как педагогической основы, многими из них даже не учитывается. “Превалирование воспитательных задач (в хозяйствовании) ведь может иметь место только с точки зрения педагога - организатора. Воспитанник, да, пожалуй, и рядовой воспитатель, должен всерьез переживать хозяйственную заботу, не отвлекаясь никакими посторонними соображениями” ( А.С. Макаренко. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького ).
“Не забывай, что ты не творец, а рабочий у своего колеса, движения которого ограничены”.
“Труд окончен - отдыхай и не вмешивайся в чужую работу”.
“Никто не должен выделяться”.
“Воспитатель, пользующийся исключительной любовью воспитанников, - плохой педагог”.
Так приблизительно можно формулировать заповеди, руководящие жизнью воспитателя и создающие довольно своеобразный быт.
Люди, совершенно чужие друг другу, собраны в одном месте. Творческая энергия их, не находя исхода, естественно, создает “подводное течение”, порою очень тягостное. Но внешне сохраняются добрососедские отношения; по вечерам воспитатели выходят подышать свежим воздухом, собираются группами, болтают. Время от времени устраиваются общие поездки в театр, вечеринки, но каждый живет в одиночку, каждый живет в своем углу, нет потребности поделиться наблюдениями, сделанными за день, каким-то новым, своим педагогическим опытом.
Цементом, скрепляющим этих чуждых друг другу людей, является общее восхищение заведующим колонией. Вот строки из одного письма: “X. в колонии, он влюблен в Макаренко, говорит его словами, думает его мыслями”.
Это в большей или меньшей степени характерно для всех воспитателей колонии.
С воспитанниками. Воспитателей и воспитанников больше всего связывает равная ответственность перед законами колонии и перед воплощающим эти законы заведующим. Если воспитатель, по неведению, попадает в неловкое положение, никто из воспитанников над ним не издевается, наоборот, к нему относятся с сочувственной симпатией. Если заведующий распекает педагога в присутствии ребят, это не вызывает с их стороны ни злорадства, ни неуважения к своему воспитателю: вместе работают, вместе развлекаются и ответ несут одинаковый.
Если кто-либо из воспитанников пристает к вам с незаконной просьбой, лучшим аргументом является ссылка на общую ответственность перед заведующим. Просьба сейчас же прекращается.
Связывает воспитателей и воспитанников между собою также общее участие в труде и развлечениях. Воспитатель обязан участвовать в спектаклях наравне с воспитанником, - это педагогический прием, подчеркивающий еще раз их товарищескую близость. Разница между ними только та, что воспитатель - старший товарищ, обладающий большим опытом и большими знаниями, которыми он и делится с воспитанниками. Но если воспитатель не умеет сделать какую-нибудь работу, он нисколько не стесняется попросить указаний у воспитанников, его престиж от этого нисколько не страдает, а самоуважение ребят возрастает.
Я не умела вязать снопы. Колонисты с удовольствием принялись за мое обучение. Потом, наблюдая мою работу, они с чувством самоудовлетворения говорили:
- Вот, не всегда вы нас учите, иногда и мы вас чему-нибудь можем научить.
Зачастую можно видеть, как во время отдыха воспитатели и воспитанники вместе поют, либо танцуют. По вечерам, когда свободные воспитатели выползают подышать свежим воздухом, воспитанники усаживаются рядом с ними и товарищески болтают. Помощник заведующего колонией (комсомолец) увлекается футболом и в азарте не уступает любому из ребят. Когда он бегает и прыгает на площадке, только по длинным брюкам можно отличить его от его воспитанников.
Приказания дежурного воспитателя и его помощников выполняются беспрекословно не потому, что они воспитатели, а потому, что они дежурные: все понимают, какую ответственность несет дежурный за свой день. Не будучи дежурным, воспитатель не имеет права распоряжаться в колонии или делать замечания. Заметив какой-либо беспорядок, он должен сообщить об этом дежурному, но и дежурный не имеет права делать выговор, - это прерогатива заведующего, воспитатель же должен ограничиться дружеским указанием. И даже дежурный воспитатель, если видит в рабочее время валяющегося на солнышке колониста, обычно не спрашивает его, почему он лежит. Воспитатель обязан поверить словам воспитанника и поэтому избегает задавать вопросы, на которые может получить лживый ответ. К тому же каждый воспитанник на учете и, если он не работает, значит имеет на это право: или он дежурил ночью и, следовательно, днем отдыхает, или он выгнан командиром с работы, в таком случае вечером ему придется объясняться с заведующим колонией. В случае же, если лежащий просто отлынивает от работы, дело командира отметить его отсутствие, и все равно ему не миновать разговора с заведующим. Воспитатель обязан верить (или делать вид, что верит) словам каждого колониста, что же касается командиров, то им верят безусловно и безоговорочно. При проверке работ дежурный обычно спрашивает: “У тебя все?”, и командир перечисляет, кто отсутствует и по каким причинам. При обходе спален вечером дежурный воспитатель задает тот же вопрос и также удовлетворяется ответом командира.
Доверие, которым проникнуты отношения педагогов к воспитанникам, товарищеская простота, которая создается в результате его, переходят порою границы, и воспитанники оказываются посвященными в личную жизнь воспитателей, дают им советы и вообще принимают в их судьбе самое горячее участие.
Например, одна из воспитательниц разводится с мужем. В кругу воспитанников уделяется этому событию гораздо больше внимания, чем среди ее сослуживцев. Они уговаривают ее не делать этого рискованного шага:
- Вы еще молодые, может, помиритесь и опять хорошо заживете.
Когда я замечаю ребятам, что ей должно быть неприятно быть вечно осажденной их советами и шутками, они наивно успокаивают меня:
- Ничего, она не обижается, она с ребятами дружно живет.
Несмотря на всю неуместность такого бесцеремонного интереса к жизни воспитателей, он имеет и свои хорошие стороны: для ребят воспитатели становятся живыми людьми с плотью и кровью. Ребята перестают отделять себя от педагогов, они не обособляются в замкнутую массу и если мало рассказывают о себе, то просто потому, что о прошлом не принято говорить, а настоящее у всех на виду.
Несмотря на положение, что хороший педагог тот, которого любят не больше и не меньше, чем других, в колонии существуют любимые и нелюбимые воспитатели. Но нелюбовь сказывается только в том, что воспитанники с нелюбимыми меньше шутят, реже к ним подходят и, может быть, немного вежливее с ними, чем с любимыми.
Воспитанники между собою. Отношения ребят между собою отличаются большим разнообразием, соответственно с разнообразием возрастных групп: здесь собран молодняк от 10 до 20 дет.
Отношения старших между собою определяются их общественной стоимостью. Имеющие звание колониста пользуются наибольшим уважением. Есть дружеские ассоциации, объединенные либо общим хозяйством (один сундучок, общий табак и т. д.), либо соседством в спальне, работой в одном отряде, увлечением спортом, любовью к чтению и т. п.
Командиров не только уважают, но и подчиняются им. Командир может послать на тяжелую работу и дать более легкую. Может ограничиться, в мелких случаях, собственной расправой, а может довести проступок до сведения заведующего колонией. Но если он ведет себя слишком вызывающе, весь отряд имеет право просить о его смещении. Этим правом широко пользовались малыши, так что заведующий колонией в конце концов предложил им избрать командира, и совет командиров только утвердил его (обычно совет назначает командиров).
Отношение старших к младшим покровительственно - снисходительное. Малыши со старшими держат себя баловнями.
Старшие братья и сестры чувствуют на себе педагогическую ответственность и усердно муштруют младших. Как-то утром, например, наблюдаю такую картину: по двору идет самый маленький колонист - мордочка у него упрямая и недовольная (“говори себе, говори, и чего только ты жужжишь над ухом!”). Сзади, с папкой под мышкой, шагает старший брат и со свирепой физиономией отчитывает младшего.
Через некоторое время спрашиваю у маленького:
- Шурка, за что это тебя брат ругал?
- Та!.. - безнадежно машет рукою Шурка: - шея грязная! - И вид у него при этом такой: что вот, мол, отдан несчастный ребенок за грехи родителей произволу самодура и должен выполнять все его прихоти.
Что касается отношения с девочками, то среди горьковцев в большинстве они чисто товарищеские; куряжан это вначале удивляло; очевидно, у них было иначе.
В известном возрасте начинаются ухаживанья, но самого невинного свойства. Есть пары, о которых знают, что они впоследствии поженятся. Неписанный кодекс колонии гласит: “думать о браке можно только тогда, когда ты в состоянии содержать семью”. Есть и поженившиеся пары, вышедшие из колонии. Одна живет в колонии - он получил должность кладовщика, она - прачки. У них комната и свое хозяйство.
Узнав, что в колонии проводится совместное воспитание, посторонние обычно рисуют себе гиперболические картины разврата (ведь молодежь в колонии - бывшие правонарушители (!!) и беспризорные). При этом упускают из вида те здоровые условия, в которых живут колонисты: тяжелый физический труд, постоянное пребывание на свежем воздухе, умеренная и здоровая пища, спорт, отсутствие возбуждающей литературы и алкоголя, творческий интерес к колонии, наконец, просто привычка к девочкам, как к товарищам, - все это делает нравы бывших беспризорных гораздо чище, чем нравы городской, положим, рабочей молодежи.
Единственный трагический случай, когда из-за неудавшейся любви повесился один воспитанник, произошел еще в Полтаве. О нем мне рассказывали ребята.
Вообще же девочки входят в организм колонии как неотделимая часть. Они - хозяйки, кухарки, экономки, прачки, швеи. С ними ругаются, их благодарят, с ними дерутся, поют, играют, работают. Отношение к ним в массе слегка покровительственное, а как к работницам - критическое. Мальчикам иногда кажется притворством, что девочки не умеют делать такой тяжелой работы, как они. Мальчики подсмеиваются.
Влюбленные пары не очень часты, типичное отношение к “своим девчонкам”, как к сестрам - пренебрежительно-доброжелательное.
Единственные враги девочек - колонийские франты. У них вечные споры:
- Опять пошьют брюки, как запорожские шаровары.
- Вы же сами просили клёши.
- Широкие внизу, а не такие, что их и одеть нельзя. - Так вы же меряли.
- "Меряли” !.. Зеркала даже у вас нет... Тоже, портнихи называются!
ОТНОШЕНИЯ С ОКРЕСТНЫМ КРЕСТЬЯНСТВОМ.
По наследству от куряжской коммуны горьковцы получили ненависть крестьян. Крестьяне ненавидели куряжан за их разбойничьи нравы и потому еще, что считали себя ограбленными ими. По мнению крестьян, монастырские земли должны были отойти им, а не банде беспризорных, из которых все равно не выйдет хороших людей, которые разорят хозяйство, истощат землю вконец.
Неурядицы в куряжской коммуне как будто оправдали это мнение.
Горьковцы были чрезвычайно огорчены этой враждебностью: под Полтавой на тридцать верст в окружности у них были добрососедские отношения с селянами. Они посещали все деревенские празднества и свадьбы, и деревня в свою очередь бывала на колонийских праздниках. Каждое воскресенье крестьянская молодежь наполняла парк колонии смехом и звуками гармошки.
Ребята страдали в новой обстановке. А тут еще “церковный вопрос”. Причиной враждебности была еще церковь, стоящая посреди колонии. В церкви происходили богослужения. Играя в футбол, колонисты выбивали иногда стекла. А однажды несколько ребят устроили “антирелигиозное” выступление и уже нарочно стали бросать камни в церковные окна. Не знаю, что ими руководило, вероятно, они надеялись этими действиями побудить крестьян перенести церковь в другое место. Может быть, даже они думали помочь таким образом заведующему колонией, который хлопотал об этом в городе.
Одним словом, крестьяне не вытерпели, и церковный совет отрядил к заведующему с жалобой церковного старосту и сторожа.
Они пришли и с угрюмыми лицами ждали, когда заведующий освободится для разговора с ними.
Наконец, он обернулся к ним:
- В чем дело?
- Так что, товарищ заведующий, не годится так делать, - выступил вперед церковный староста.
- Как? - поднял брови заведующий.
- Да что же это? Все окна в храме повыбиты!.. Ваши хлопцы камни бросают!.. Не годится так делать.
- Хорошо, - перебивает заведующий, - посчитайте, сколько стекол выбито теперь, только теперь, за старое я не отвечаю, - они будут вставлены, - и он берется за перо.
- Что?.. А?.. - переспрашивают недоуменно посетители, приготовившиеся, очевидно, к длинному и неприятному разговору.
- Все выбитые моими хлопцами стекла будут вставлены, - внятно повторяет заведующий. - А чтобы им было не повадно впредь это делать, деньги на стекла я возьму из средств, отпущенных на их питание. Это будет самое лучшее для них наказание.
Лица посетителей расцветают в радости:
- Господи!.. Да оно что ж... Ведь оно, конечно... Да оно же не наше. Оно же всем нужно!.. Государственное, так сказать, достояние... Оно ж и ваше и наше...
- Да, да, и наше, - кивает с усмешкой заведующий и принимается писать, не слушая больше восторженных бормотании представителей церкви. Те, слегка обиженные, что сердечные излияния их не приняты, удаляются, провожаемые насмешливыми взглядами колонистов, вежливо, однако, перед ними расступающихся.
- Заведующий - справедливый человек, - решает деревня. - Крестьяне приглядываются, как он ведет хозяйство, и с удивлением оценивают, что и хозяин он хороший, а колонисты прекрасные работники. Они начинают проникаться некоторым уважением к колонии, сдобренным доброй дозой недоверия.
Во время пожара, о котором я уже говорила, колонисты выказали себя смелыми и распорядительными. Это был еще один удар тарана в ворота недоверия.
Затем на общем собрании появился представитель сельской комсомольской ячейки с просьбой помочь селу отстроить сельбудынок (избу-читальню). Сообщая об этом собранию, заведующий колонией объясняет ребятам, что деньги на это колония могла бы отпустить только из сумм собственного хозяйства. Сто рублей, просимые селом, составляют для хозяйства колонии большие деньги, возможно, что ребятам, благодаря этому расходу, придется себя урезать. Так как им придется нести лишения, связанные с этой тратой, то пусть они сами и решают, как поступить.
Колонистов не может остановить такой пустяк, как неаккуратное получение карманных денег. Они в восторге, что село делает к ним первый шаг. Подымается крик:
- Дать! Дать!
Один из воспитанников предлагает, если нужно, помочь и рабочей силой. Представитель сельской ячейки отказывается: нет, в рабочей силе у них нет недостатка, а вот деньги...
Заведующий голосует:
- Кто за то, чтобы дать селу деньги на постройку сельбудынка, подымите руки. Единогласно!
Таким образом шаг за шагом разбивалось недоверие крестьян. Но в основе враждебности лежал вопрос о земле, первопричине всех сильных чувств деревни. И с этим бороться было трудно. Воспитатели пользовались каждым случаем, чтобы разбить предубеждение против колонии, беседуя с крестьянами. Мне лично пришлось говорить по этому вопросу дважды.
Я шла с вокзала в колонию. Впереди меня шло несколько работниц. Они возвращались из города и бранили беспризорных.
- Вот у нас на фабрике, - пожаловалась одна из них, - тянут, тянут с нас деньги, каждый месяц вычитают из жалованья. А на что? Все равно полно на улицах. Просило село, чтобы этих, с монастыря, убрали. Землю всю, накось, им отдали... Чтобы дать человеку рабочему, которому она на пользу, а то этим висельникам!
- Учат, говорят. А чему их там учат, спросите? Кормят дармоедов на наши денежки.
Я не вытерпела и вмешалась:
- Скажите, а что же, по-вашему, с ними сделать? Потравить их всех или что?
- Нет, зачем травить? Травить неловко!
- Так что же? Оставить расти на улице, чтобы вправду стали разбойниками? У вас есть дети?
- Ну да, есть.
- Так радуйтесь случаю, что они не на улице. А если б вы жили во время голода не на Украине, а на Волге, вот ваши дети и были бы теперь беспризорными. Большинство, наших ребят - крестьянские дети, потерявшие во время войны и голода родителей. Куда им деваться? Ремесла они не знают никакого, читать и писать не умеют, что ж им еще остается? Ясно - воровать. Государство подбирает их с улицы, обучает, делает честными людьми, неужто ж вам жалко внести в это дело свою лепту, какие-то там несколько копеек, которые у вас вычитают?
- Да, как же, сделаешь их честными!
- Они работать не хотят...
- А вот вы придите в колонию, да посмотрите, как они “не хотят работать”. Вон в колонии хозяйство какое, кто ж, думаете, там работает? Ребята эти самые, беспризорные. В колонии их обучают ремеслу и учат в школе; кто хочет, потом поступает дальше учиться - на доктора, инженера, учителя, а кто хочет, идет на заводы. А многие колонисты еще там, где они раньше были, под Полтавой, поженились на деревенских и остались в селе. Им колония к свадьбе подарила кому теленка, кому поросенка...
- Откуда ж она взяла?
- Из своего хозяйства. Вон земли сколько, хлеб свой будет, не покупать. Вот вам и прибыль. Поросят продают, телят, мало ли. Разве это не полезное дело? Или, по-вашему, лучше их всех в тюрьму посадить? Так, когда-нибудь все равно выйдут оттуда, а уж там хорошему не научатся, будьте покойны.
- В тюрьме, конечно...
- Ведь это ж дети несчастные, а не разбойники. Небось вы не жалеете нищему подать, а он, может, пропьет ваши деньги, а на беспризорных двадцать копеек в месяц жалеете. А вычеты с вашей фабрики, может, несколько человек от гибели спасают.
- Ну ладно, придем в вашу колонию, посмотрим, правду вы говорите или нет.
Второй разговор произошел через месяц во время празднования годовщины комсомольской ячейки колонии. Празднование подогнали к воскресному дню, чтобы могли приехать шефы колонии - рабочие.
Праздновали на открытом воздухе, под деревьями возле церкви.
В церкви шла служба. Звонили колокола, доносилось пение хора, пахло ладаном.
Возле церкви представители различных организаций приветствовали юную ячейку колонии. Представители ячейки отвечали. Председатель окружной комиссии прикалывал значки комсомольцам и пионерам. Тут же несколько колонистов были приняты в союз.
Крестьяне, вышедшие из церкви, заинтересовались торжеством. Ко мне подошли несколько человек и стали расспрашивать о колонии и о ее детях. Узнав, что большинство - сироты, которых забрали в колонию, чтобы они не баловали на улицах, а, наоборот, выучились бы чему-нибудь, крестьяне выразили одобрение. Какая-то старушка прошамкала.
- Вот и у нас, отец и мать померли, а дети остались. Трое деточек. Так по чужим семьям Христа ради кормятся. Пропадут... Вот бы их к вам в ученье...
- Что ж, поговорите с заведующим.
- Вот я говорю насчет Алексеевны деточек, - обратилась она к своим: - чтобы сюда, чтоб не пропали...
- А правда!..
И уходя, одна из баб сказала:
- Ну, спасибо, милая, что с нами поговорила.
Лед подтаивал. От праздника первого снопа, где их встретили с таким почетом и где они увидали, как быстро и чисто умеют работать ребята, крестьяне унесли самое благоприятное впечатление.
Вскоре хоровой кружок колонии был приглашен в соседнее село выступить на вечеринке. Приглашение это было с удовольствием принято, и, несмотря на проливной дождь, никто не уклонился. В сельском клубе грызли семечки и курили махорку. Колонисты чувствовали себя культуртрегерами и в антрактах нарочито громко один кричал другому:
- Петька, закурим!
- Ну, что ты! В зрительном зале неудобно! Выйдем.
Возвратившись в колонию, ребята с чувством удовлетворения рассказывали об этой маленькой хитрости и о ее результате: крестьянская молодежь также начала выходить из помещения клуба, чтобы скрутить цыгарку.
Смычка произошла.
РАБФАКОВЦЫ В КОЛОНИИ.
Воспитанники, получившие звание старшего колониста, т. е. зарекомендовавшие себя как хорошие, честные работники, подлежат выходу из колонии. Они окончили школу колонии, получили некоторую квалификацию в мастерских и теперь могут выбирать: одни из них поступают на заводы, фабрики либо на службу, другие, желающие продолжать ученье, идут на рабфаки.
Колонисты вообще и в особенности рабфаковцы не теряют связь с колонией. Они переписываются с заведующим колонией и товарищами. В случае нужды они получают денежную помощь из средств колонийского хозяйства.
Рабфаковцы и в городе продолжают жить тесной семьей, их соединяет воспоминание об общем доме - колонии, привычная дисциплина. Колония продолжает для них оставаться родным домом, откуда они и выговор получают, и помощь и куда они едут провести каникулярное время. Даже те из них, у кого есть семья, проведя в ней несколько дней, едут отдыхать в колонию.
В один прекрасный день среди полуголых колонистов появляется юноша в длинных брюках и рубашке из туаль дю нор.
- Рыжий приехал! - Рыжий! - кричат со всех сторон подошедшему воспитателю, и он так радостно здоровается с юношей, что я принимаю их за родственников, но потом выясняется, что это рабфаковец.
Несколько первых дней он отдыхает, разговаривая с товарищами, устраивая проказы и подыскивая квартиру, где бы могли отдельно обосноваться рабфаковцы. Наконец, его выбор останавливается на стоящей на отлете сторожке. Приехавшие вслед за ним товарищи приходят в восторг от этого “особняка”, их молодость не пугает ветхость жилища, готового каждую минуту развалиться.
Постепенно съезжаются все рабфаковцы, одиннадцать или двенадцать человек. Каждого встречают восторгом и бесконечными расспросами.
Рабфаковцы - старшие сыновья колонии, и, как во всякой семье, младшие (воспитанники) ими восхищаются, а старшие (воспитатели) к ним снисходительны. Им позволяют развернуться на просторе после стеснительной городской жизни. Их балуют. По вечерам им разрешается оставаться во дворе после сигнала “спать”, их “особняк” долго звенит смехом и песнями. Комендантский обход к ним не заглядывает, разве только в виде шутки, тогда они спешат запереть двери и окна и не впустить воспитателя и коменданта. Проголодавшись, они идут к кому-нибудь из воспитателей или служащих, и их кормят. А то просто остановится рабфаковец посреди двора и кричит в пространство: “Есть хочу! Курить хочу!..” - в надежде, что найдется же отзывчивый человек, который накормит, напоит и даст папиросу. И действительно, какое-нибудь окно открывается и раздается желанный зов.
Они [ ZT. приезжие выпускники-рабфаковцы ] дают тон всей колонии, ребята им подражают, что не всегда хорошо как для тех, так и для других. С одной стороны, рабфаковцы не всегда достойны подражания, с другой - благодаря общему баловству они распускаются. Колонии пришлось, например, перенести позор ареста за хулиганство одного из ее самых шаловливых старших сыновей: во время какой-то поездки в город, на улице, возмутившись чересчур ярким гримом дамы, он пошел прямо на нее глядя в небо и делая вид, что не замечает яркой дамы. Даму он чуть не свалил, а сам угодил в милицию.
Отдохнув неделю или две, рабфаковцы принимают участие в общей работе, по большей части в роли командиров сводных отрядов. Работают они не так регулярно из недели в неделю, как колонисты. Некоторые из них занимаются, другие хлопочут о переводе в Харьков, поближе к колонии, для чего приходится часто ездить в город. Но и при таких условиях они умеют показать себя великолепными работниками: они и косари, они и на жатках, они и на корчевке и в спектаклях, и в кружках, - словом, всюду, где нужны сноровка, ловкость, рабфаковцы одни из первых.
Когда начинается период отпусков и из строя выбывают сразу три воспитателя, педагогический совет, по предложению заведующего, назначает заместителями трех рабфаковцев. С летней работой (без школы) они великолепно управляются. Во время дежурств их приказания выполняются беспрекословно, так как все понимают, что они ответственны за свой день. В остальное время они - добрые товарищи, ближе стоящие к колонистам, чем воспитатели. Трудно только старшим колонистам привыкнуть называть их в официальных случаях по имени и отчеству. На общих собраниях заведующий не устает внушать ребятам, что, когда они говорят о рабфаковцах, как о воспитателях, надлежит говорить не “Сенька”, а “Семен Афанасьевич”, не “Ванька”, а “Иван Петрович”. Младшие легче к этому привыкают.
Вот, например, картина: один из воспитателей-рабфаковцев, скроив страшную рожу, подходит к группе младших девочек и что-то им говорит. В ответ - писк, визг, смех...
- Чего вы, девчата? - спрашиваю я через минуту.
- Сэмэн Ахванасьивыч балуютьця, - жеманясь отвечает одна из девочек.
Семен Афанасьевич - один из любимцев колонии. Малыши, детишки воспитателей, просто обожают его. Еще бы: он преподает гимнастику! Глядя на упражнения колонистов, трехлетние клопы под командой десятилетней девчурки маршируют в сторонке, раскрыв от усердия рты. Но их восторгу не бывает предела, когда сам “Сеня” обратит на них внимание.
Он возвышается над ними горою смуглых мускулов, грозно сдвинув брови:
- Стрройся! - рычит Семен. Малыши строятся, толкаясь и глядя ему в рот с радостной готовностью.
Семен делает свирепое лицо, от которого у них дух захватывает:
- Смирррно-о!,.
Блаженный страх разливается по поднятым вверх мордочкам, крошечные фигурки изо всех сил вытягиваются.
Семен держит их несколько мгновений в напряжении, свирепо вглядываясь в их лица, и вдруг неожиданно кричит:
- Смейся! - и сам хохочет, глядя на вытянувшихся малышей, влюбленно пялящих на него глаза и старающихся как можно громче смеяться.
Шесть рабфаковцев были посланы окружной комиссией в качестве воспитателей в харьковский коллектор. Как они мне потом рассказывали, воспитанники коллектора все были вооружены, но далеко не все одеты, так как считали лишним, по летнему времени, обременять себя в этом отношении. Как только они получали штаны и рубаху, сейчас же примеряли: если рубаха была достаточной длины, продавали штаны, если короткая - рубаху. Позади коллектора расположен пустырь, где ютились банды беспризорных. Питомцы коллектора состояли с ними в оживленных сношениях, общаясь с населением пустыря через забор. Воспитатели ничего не могли поделать.
Явившиеся горьковцы разделили ребят на отряды, вожаков сделали командирами и строго с них взыскивали за каждое нарушение дисциплины со стороны их отряда. Несколько человек отправили в допр. Нескольких поколотили. На пустыре, совместно с милицией, сделали облаву и очистили его. Борьбу пришлось вести упорную, но они вышли из нее победителями, и через месяц коллектор стал походить на воспитательное учреждение.
После молотьбы рабфаковцы стали разъезжаться. То один, то другой исчезали из колонии. Отъезд их был менее заметен, чем прибытие. Колонисты успели к этому времени так к ним привыкнуть, что перестали их особенно замечать, и только для близких товарищей было ощутительно их отсутствие.
Впрочем, я уехала из колонии, когда большая часть рабфаковцев еще жила в своем особняке. Еще звучали по вечерам песни, и за полночь раздавался смех вокруг их жилища.
РАБОЧИЙ ДЕНЬ В КОЛОНИИ.
Раннее утро. Еще нет четырех часов. Раздается стук копыт - это дежурные из 2-го отряда возвращаются с ночного.
Некоторое время тишина. Потом тарахтенье и дребезжанье - водовозы поехали за водой. Сонные дежурные экономки отправляются доить коров. Внезапно в безмолвие врезывается крик:
- Сопи-ин! Буди пас-ту-хо-ов!
Это поднялись дежурные воспитанники. Через минуту один из них стучит в окно дежурного воспитателя. Ответный стук. И дежурный колонист убегает дальше.
В пять часов во дворе появляется дежурный воспитатель. В утренней тишине 25-й отряд - “слабосильная команда” - поливает цветы (им не дают тяжелой работы). Воспитатель смотрит несколько минут, как блестящая струя рассыпается тысячью радужных искр, и идет на кухню. Здесь уже кипит работа во всю: надо накормить косарей, на целый день отправляющихся на луг. Дежурные воспитанники получают хлеб в продуктовой кладовой и режут его на отряды. Экономки возятся на леднике: убирают утренний удой, выдают по ордерам молоко на кухню и косарям. В конюшне запрягают лошадь для завхоза, едущего в город за покупками.
Внезапно воздух потрясает мычанье, блеянье, взволнованные птичьи крики. Пастухи выгоняют скотину и птицу.
Солнце начинает пригревать. То там, то здесь ярко мелькают красные шапки дежурных. Скоро шесть. Косари уже позавтракали и, запасшись провизией, уходят со смехом и шутками. Надо будить первый сводный, который с шести часов работает на ремонте.
Наступает некоторое затишье, и дежурные строем усаживаются на скамеечке в цветнике, чтобы за приятной болтовней выкурить по папироске. Не тут-то было. Появляется птичник и требует ордер на просо. Приходится подыматься в комнату совета командиров. Дежурный пишет ордер, передает его птичнику, тот расписывается в расходной ведомости. Вслед за этим появляется дежурная хозяйка и требует добавочный ордер: забыли выписать на кухню лавровый лист.
Воспитатель взглядывает на часы: половина седьмого! И он кричит в окно:
- Жебиков, буди дежурного сигналиста!
Красная шапка мелькает по направлению к спальне, и через несколько минут во дворе появляется заспанная фигура с полотенцем. Сигналист пошел к криничке умываться. Без четверти семь он подымается в комнату совета командиров, берет горн, и воздух пронизывает заливчатый сигнал. Он идет по двору, выделывая рулады.
Колония сразу вспыхивает смехом, говором, движением. Ребята бегут умываться. На террасе перед амбулаторией толпятся хворые. Командир санитарного отряда записывает очередь. По двору к больничке спешит доктор.
Начинается жизнь.
В семь часов второй сигнал. Завтрак. Завтракают в две смены, так как столовая не вмещает всех колонистов. Ожидающие болтают, расположившись на скамьях возле дома.
К завтраку появляется воспитатель, исполняющий обязанности помощника дежурного - “пом”, как сокращенно называют в колонии.
В столовой шум. Вокруг дежурного толпятся командиры за ордерами. Получившие ордера передают их дежурному воспитаннику и получают у него хлеб на отряд. Режут хлеб по порциям. Хозяйки, дежурящие в столовой, разносят кофе, их встречают шутками, смехом. Между столами ходит “пом”, следя за тем, чтобы шум не переходил границ и чтобы завтракающие не забывали снимать фуражки во время еды. Дежурные воспитанники делят обязанности: один раздает хлеб, другой следит за порядком раздачи пищи. Разносят по порядку номеров отрядов.
К восьми часам обе смены кончают завтракать. Сигнал на работу собирает всех возле кладовой с инструментами. Здесь уже сидят, болтая, трое рабочих воспитателей. Появляется агроном. Он распределяет рабочее дежурство по отрядам. Говорит командирам, в какое место им нынче вести своих солдат. И отряды, вооруженные топорами, лопатами, сапками, обмениваясь шутками, расходятся, в разные стороны.
Дежурный воспитатель делает у себя заметку, кто куда направлен, и отправляется завтракать. Двор пустеет, только группа малышей, свободных до обеда, овладела турником и параллельными брусьями и выделываем какие-то сложные упражнения, напоминая мартышек своей забавной вертлявостью.
“Пом” отправляется проверять работы, а дежурный, позавтракав, погружается в ордера, ордера, ордера... Комендантскому отряду нужны тряпки, на прачечную - мыло, свинарям, конюхам - корм, в сапожную - гвозди и т. д., и т. д., без конца.
В это время по всей колонии идет чистка и уборка. По лестнице невозможно пройти, так как комендантский отряд моет. Во дворе метлы подымают пыль столбом. Свинари вывозят навоз.
Полуголые вспотевшие ребята роют канаву для водопровода. К постройке (свинарня) подвозят воду, мешают известь, цемент, складывают стены, ровняют земляной пол. Из мастерских и прачечной несется жужжанье швейных машин, стук молотков, шум пилы и звуки песни. Из открытых окон школы: “одна четверть, умноженная на пять десятых, минус одна пятая”...
За стенами, там, где от отряда к отряду шагает “пом”, копошатся под горячим солнцем, на огороде, на корчевке, на пруду десятки колонистов. А за пять верст, на лугу, ребята, раздевшись догола (никто не пройдет!), косят. Жарко. Пройдут ряд и бултыхаются в речку, снова ряд - и снова купанье.
Жизнь кипит в колонии. Освобожденные по болезни слоняются по двору, им неуютно без дела, и они отпрашиваются в лес, чтобы в душистой тишине подремать до обеда.
К одиннадцати возвращается “пом” с проверки. Он сообщает дежурному о состоянии работ. Затем появляются комендант и дежурный; усадив “пома” на свое место, отправляются в комендантский обход.
В больничке. В палатах чисто. Больные, по большей части малярики, перекидываются с дежурным несколькими фразами, в то время как комендант осматривает все углы и, наконец, залазит под ванну и вытаскивает оттуда какую-то тряпку.
- Ага! Это что такое? - торжествующе потрясает он тряпкой перед санитарками. - В рапорт их!
- Медведев, да куда ж нам половую тряпку прятать?
В спальнях. На крыльце встречает дневальный. Он идет за комендантом и воспитателем, объясняет, кому принадлежит та или другая плохо застланная койка. Кроме того, каждая койка снабжена номерком, по которому можно узнать фамилию ее хозяина. Заглядывают под койки. Из-под одной воспитатель извлекает чернильницу и ручку. В одной из спален спят. Это сторожа, дежурившие ночью.
В швейной мастерской. Вошедших сразу оглушает гам. Девочки наперебой тарахтят, кто-то чем-то недоволен, кто-то на кого-то жалуется - понять все равно невозможно. Отсюда спешат поскорее выбраться. Заглядывают мимоходом в уборные; потом на кухню, в сапожную мастерскую, слесарную, кузню, где закопченные кузнецы рассыпают искры молотами. На прачечной их встречают пением. На столах и скамейках живописно расселись девочки, починяют белье; здесь же примостились истопники, покуривая цыгарки. В следующей комнате, подоткнув подолы, яростно работают языками и руками прачки.
Оттуда отправляются на скотный двор и здесь сталкиваются с возвращающимся с водопоя стадом. Бугай славится раздражительным характером, и красная шапка дежурного исчезает с его головы в глубине кармана. На скотном дворе чисто. Заходят полюбоваться на молодых телят, гладят их нежные мордочки и отправляются в клубы, в канцелярию. Обход кончен. Уже без десяти двенадцать, пора давать сигнал “с работы”. На звук трубы отовсюду тянутся пыльные потные отряды, торопливо сдают лопаты и сапки и бегут вымыться перед обедом. В двенадцать обед. Хозяйки быстро носятся с мисками. Надо спешить: в час сигнал на работу. К обеду является второй “пом”, первый свободен до шести вечера.
После обеда наступает ордерное затишье. Дежурный воспитатель пользуется этим временем, чтобы самому обойти работы, взглянуть на настроение ребят.
Первая смена пастухов отпрашивается на речку купаться. В тени церкви, на траве спят ночные дежурные. В жарком воздухе все звуки, лениво расползаются. Тишина.
Тишину в четыре часа прорезывает сигнал “с работы”. Колония сразу наполняется шумом, и суетой. Начинается ордерная горячка: всем надо в спальню - взять мыло, полотенце, табак. Девочки спешат переодеться, причесаться. Дежурный работает быстро и четко, как какая-то ордерная машина. Все торопятся, потому что через пятнадцать минут сигнал на гимнастику.
По сигналу собираются на площадке перед церковью. Руководит занятиями по физкультуре бывший воспитанник, рабфаковец Калабалин. Вокруг площадки уселись зрители: воспитатели и больные колонисты. Они глядят, как стройно, по команде поворачиваются шеренги налево, направо, склоняются, выпрямляются, ощетиниваются руками. За их спинами, на узком пространстве, притаились страстные футболисты, чтобы хоть потренироваться, если играть негде. За воротами, ярко синея гимнастическими костюмами, маршируют девочки.
Как только кончается гимнастика, футболисты занимают площадку, и отсюда по всей колонии несутся крик, хохот и азартное ала-ле-ле-ле-а немого колониста, среди страстных футболистов самого страстного. Вокруг турника собралась толпа, любующаяся штуками Калабалина. Одна из “канцелярских крыс” ( ZT. из малышни ) взобралась на призовую мачту и, слегка раскачиваясь, обозревает колонию с птичьего полета. Вокруг колониста-балалаечника собралась группа любителей музыки. Тут и там на скамеечках мирно беседующие группы. В цветнике воспитательница-сказочница объединила вокруг себя человек двадцать малышей. Они расселись на земле и пожирают глазами рассказчицу. “Пом” в верхнем клубе. Он играет в шахматы с ребятами. Возле группа наблюдающих. Здесь тихо. Читают газеты. Играют в шашки, шахматы и другие игры. В нижнем клубе танцы, музыка. Колония отдыхает от всей души. Только комсомольцы продолжают работу: сегодня кружок по изучению истории партии.
К ужину в шесть часов является первый “пом”. Теперь до девяти вечера у дежурного будут два помощника. Ужин легкий - суп или компот и фрукты, если есть.
В столовой показываются две растрепанные фигурки - беспризорные, присланные комиссией. Им отказано в приеме, нет мест, но их накормят и оставят ночевать.
Колонисты спешат покончить с едою и бегут к прерванным занятиям: тот закончить драку, тот доиграть партию, дослушать рассказ и т. д. К дежурному воспитателю после ужина является кладовщик, и они вместе проверяют приход и расход сегодняшнего дня. Дежурному уж до позднего вечера не выбраться на свежий воздух: надо подписывать рапорта командиров, записывать с экономкой количество удоя, со старшим огородником - количество зелени, снятой с огорода, сдавать дежурство завтрашнему дежурному.
Он вспоминает, что надо устроить на ночевку двух беспризорных, и посылает за командиром сторожевого отряда.
- Да захвати сюда этих ребят из комиссии, - кричит он вдогонку “канцелярской крысе”, вприпрыжку помчавшейся исполнять поручение.
Через несколько минут “крыса” возвращается в сопровождении командира и пары беспризорных.
- Витька, - говорит дежурный, - этих ребят надо где-нибудь положить спать.
- Таких грязных? - возмущается командир. - Разве их можно в спальню пустить?
- А возле больнички, где чесоточные раньше были?
Колонисты окружают замазанных ребят.
- Глянь, что мои сапоги, что твои ноги!
- Два месяца не мыл, - хрипит беспризорный.
- Так ты уж сколько времени в колонии. Не мог ни у кого мыла попросить да помыть их?
Тот презрительно сплевывает в сторону чистоплотного колониста.
- Ну, ладно, - прерывает командир сторожевого отряда, - идем! - И он уводит мрачно насупившихся ребят.
В восемь часов дежурный сигналист трубит “рапорта командиров”. Комната совета командиров наполняется народом. Подымается суматоха:
- Ленька, дай фуражку!
- Отстань, самому нужна.
- Я сдам рапорт и отдам тебе. А ты сзади постой.
Входит заведующий колонией. Все мгновенно стихает.
- Первый сводный!..
Командиры вытягиваются. Отдают честь. Начинаются рапорта.
По окончании сдачи рапортов сигналист подходит к дежурному воспитателю:
- На приказ можно?
- Давай.
- Тру-туру-туру, - раздается по лестнице и затем во дворе призывный зов. Дежурные спускаются в “нижний” клуб. Море голов. Здесь вся колония. Приказ слушают стоя. Дежурный взбирается на скамейку и, выждав несколько минут, пока стихнет говор, читает приказ на завтра.
Он кончил. Зал снова звенит смехом, криками и все покрывает сигнал, переложенный кем-то на слова:
Спать пора, спать пора,
Колонисты, д-е-н-ь за-кон-чен, день закончен,
Трудовой.
Завтра встать, завтра встать,
Утром чис-тым,
За работу со здоровой
Го-ло-вой.
Но колония еще не смолкает. В то время как дежурные, воспитатель и воспитанник, проверяют, все ли на местах в спальнях, в клубе идет репетиция, наверху в читальне занимается кружок по изучению ленинизма, в комсомольской штаб-квартире собралась редколлегия стенной газеты. Во дворе слабо трынкает балалайка, в цветнике одна - две парочки. Это имеющие ордера на прогулку после сигнала “спать”. Тихо. Только пронзительно перекликаются свистки сторожевого отряда.
Проходит еще час. Двор пустеет. Ленинский кружок кончает работу. Редколлегия укладывается спать. Колония замирает. Только несколько воспитателей и служащих собрались на крылечке и наслаждаются лунным вечером, изредка перекидываясь ленивыми фразами.
Отдых.
И вдруг в тишину ночи врезывается разудалая песнь. Это возвращаются с репетиции. Часть ребят задерживается у воспитательского крылечка. Ночь на мгновение расцветает шутками, смехом. Но группа расходится: колонисты в одну сторону, рабфаковцы в другую... все тише, тише звенят голоса.
- Спать пора-а-а!.. - зевает кто-то из воспитателей, подымаясь.
С последней, исчезнувшей с крыльца фигурой движение окончательно замирает. Колония погружается в сон.
Только дежурные сторожа шагают у кладовых и спален. Порой прозвучит:
“Кто идет?” - да регулярно перекликаются вполголоса свистки.
--
За год, прошедший с того времени, как я начала записки, колония ушла вперед и по пути хозяйственного процветания и в педагогических исканиях, но, мне кажется, рассказанное мною не утратило интереса как для работников Спона [ ZT. СПОН - Отдел социально-правовой охраны несовершеннолетних в Главсоцвосе ], для большинства учреждений которого искания Макаренко еще в области будущих достижений, так и для широкой публики, так мало, к сожалению, знакомой с этим вопросом. Я рассчитывала именно на читателя неспециалиста, на того, который, видя толпу беспризорных на улице, недоуменно восклицает:
- Опять полно! Куда же деваются наши деньги?
И если хоть у кого-либо из них эти записки вызовут интерес к делу борьбы с беспризорностью, я буду чувствовать себя совершенно удовлетворенной.
В заключение приношу А.С. Макаренко благодарность за разрешение прочитать и цитировать кое-что из его записок, осветивших для меня прошлое колония и его лично работу.
--
ZT. Сравним мнение об очерке Надежды Феликсовне Остроменцкой редакции “Народного учителя” (приведено в начале данного файла) с мнением об этом же очерке злой старухи (с-соловейчишке 1920-30-х) - Надежды Константиновны Крупской = Зои = Брегель из “Педагогической поэмы” А.С. Макаренко. Итак. - Надежда Константиновна Крупская читает очерк Надежды Феликсовны Остроменцкой в “Народном учителе” 1928,1-2, стр. 13,42-77. Прочла страницы об а) огромной, и б) конструктивнейшей, и в) неустанной, и г) прогрессевистской заботе Ант. Сем. Макаренко о настоящем и будущем 1) благе, 2) развитости, 3) воспитанности, 4) многоаспектной оснащенности для жизни и А) по возможности каждого из своих ребяток - колонистов и Б) (обязательнейше) и всей самоей колонии им. Гоького как воспитательного учреждения, да так, чтобы и помин о том, что ребятки и были когда-то беспризорными чи правонарушителями - почти напрочь исчез.
И вот Н.К. Крупская читает поистине _дифирамб_ колонии им. Горького А) редакции “Народного учителя” и Б) Надежды Феликсовны Остроменцкой, и вот эта-то _дура стоеросовая Н.К. Крупская_ дошла в своем, понимаете, чтении указанного справедливого дифирамба а) редакции московского педагогического журнала и б) Н.Ф. Остроменцкой до, что ли, пары-другой абзацев, где Остроменцкой описывается и осмысливается то, как - в нужных для того случаях - Антон Семенович Макаренко, да, почти систематически, но изумительно умело и плодотворно (без кошмарных последствий) применяет в отношении _экстремально себя ведущих_ ребят, - в плюс к совокупности остальных жизненно- социальных, жизненно- идейных и жизненно- эмоциональных и т.д. воздействий .. Продолжаю. Остроменцкая описывает и осмысливает, как Ант. Сем. Макаренко применяет к сорвавшимся, увы!, в недавно- еще- прошлый их (иных ребяток) беспризорный беспредел .. Как, продолжаю, Ант. Сем. Макаренко применяет к зарвавшимся донельзя иным своим ребяткам- колонистам .. Как, повторяю, Антоном Семеновичем Макаренко в таких случаях применяются помимо всего прочего конструктивного еще _и_ физические, - да, достаточно ощутительные для наказываемого, - воздействия оплеухой чи розгой. Так вот, дошла глупая и пошлая старуха Н.К. Крупская до указанных абзацев, и всё! - чувство жалости к _бедному ребенку_ у/в Н.К. Крупской включилось, взыгралось, и вот всё выше и ранее ею (Н.К. Крупской) в очерке Остроменцкой прочтенное - ничто, и ей (Н.К. Крупской) фанатически уж совершенно “ясно” лишь то, что А.С. Макаренко - “садист”, “рабовладелец” и “мракобес”, и/а/но вот, де, одна лишь она (Н.К. Крупская) в своем уютненьком и уединенном кабинетике - вся такая вот с “чистыми руками” и в “белых одеждах”. Так-то вот пресловутая Н.К. Крупская читала очерки о детских учреждениях для бывших беспризорных и правонарушителей. А именно. -
Крупская Н.К. Соч. т.3 М.1979. “О работе ВЛКСМ среди детей”, доклад от 14.05.1928 на 8-м съезде ВЛКСМ (ей потом в этом подпел А.В. Луначарский).
.. Я хотела бы, товарищи, обратить внимание на то, до чего докатываются отдельные школы. В первой книжке журнала “Народный учитель” за нынешний год описаны воспитательные приемы, которые употребляет один дом имени Горького на Украине. Там введена целая система наказаний - за один проступок меньше, за другой - больше. Там есть такие проступки, за которые полагается бить, и там создалось такое положение, которое не может не возмущать до глубины души каждого, не только коммуниста, но и каждого гражданина Советского Союза. Там говорится, что воспитатель должен наказывать ученика, - он может бросить в него счетами или набрасываться на него с кулаками, может бить палкой, кнутом. Там описывается сценка, как заведующий домом посылает провинившегося в лес для того, чтобы он принес прутья, которыми “воспитатель” будет его хлестать.
Дальше идти, товарищи, некуда. Это не только буржуазная школа - это школа рабская, школа крепостническая, и если даже только один такой факт есть, необходимо с ним тщательно бороться. Я думаю, что комсомол и пионеры .. [ ZT. обращение Крупской к хунвейбинам = юным товарищам Зоям : ] .. Я думаю, что комсомол и пионеры .. не могут спокойно проходить мимо всех извращений того, чем должна быть наша школа, и, если им придется натыкаться на такие факты: наказывание ребят, - и на ряд других недопустимых вещей, они должны с этим бороться, потому что тут идет уже доподлинная борьба между старым и новым. Сейчас, конечно, это является еще единичным явлением, но и сейчас мы не можем равнодушно проходить мимо этих явлений, а должны с ними всячески бороться ..
ZT. Давняя выписка. "Педагогический сборник" РНБ П28/560. 1869,3 .. Могло бы случиться при общем характере решения вопроса о мерах, наказаниях и т.д., что под влиянием настроения гуманности большинство проголосует против мер и наказаний, против ареста. Проголосовать в минуту воодушевления, единого для всех, легко, но трудно предвидеть все случаи ежедневной практики, а отступить от общего постановления нельзя. На этом основании директор не возбуждал, не ставил на обсуждение даже вопрос о розгах .. (с.253).
ZT. 1) Вспоминается коллизия из “Товарищ Парамонова” Ал-дра Галича : А.С. Макаренко. - “В моральном, говорю, облике моей Колонии им. Горького есть, по Крупской, растленное влияние “старого”. Но живем же, говорю, не на облаке, это ж просто, говорю, соль без запаха”. У Крупской измерение локального классовыми или историческими координатами, то есть у этой тупой Крупской, помимо разного другого глупого, еще и обыкновенное отсутствие представления о социальных мерах = обыкновенная недиалектичность. О социальных мерах ищи в http://zt1.narod.ru/form-dvj.htm.
| Фрагмент с Мой былой ЖЖ - Иосиф Залманович Гликман! На макаренковском 1-5 апр 2006 г. в Москве у Вас в двух выступлениях традиционное выстраивание. - Во всю, мол, историю были и есть а) авторитарная педагогика (перечисляются ее признаки) и б) демократическая педагогика (перечисляются ее признаки). Это суть противопоставление двух _конструированных за письменным столом_ типов. 1) Оно : бесконечно затаскано, 2) Оно : весьма упрощенно отражает реальную сумбурь в историко-педагогической практике. 3) Оно : слишком облегчает оценки в педагогике, - достаточно, мол, по тем или иным видимостям с кондачка пришпилить то или иное из опыта прошлого к упомянутым а) или б), и вот вам весь “анализ”, скажем, опыта А.С. Макаренко. То есть, указанное тут мною, ZT, (донельзя огрубляющее и донельзя же затасканное) противопоставление двух указанных (конструированных за письменным столом) типов - открывает зеленый свет “юриям азаровым” всех времен и народов. А этим и этаким пошлякам из пошляков вовсе не стоит = вовсе не следует открывать зеленый свет… -- Воспитание - штука а) диалектическая и, главное, б) _прагматическая_, и оно (воспитание) не должно ни влюбляться в либерализм, ни ненавидеть так называемый тоталитаризм, и обратно, бо (! помимо аспектно многого разного !) : когда и сколько для дела нужно свободы, тогда и столько даем эту самую свободу, а когда и сколько для дела нужно "тоталитаризма", тогда и столько даем этот самый "тоталитаризм". Педагогика как любое дело должна давать результаты, и если для этого потребуется авторитарность, то педагог не должен ее (нужную авторитарность) исключать из своего инструментария. Ни авторитарность, ни либерализм не самоценны. Самоценен ПРАГМАТИЗМ, то есть результативность работы. Фетишизация - и колеса прогресса. - Неавторитарщики типа Н.К. Крупской подобны религиозникам: и там, и там фетишизация пути, фетишизация способа, фетишизация метода - вне всякой реалистической оценки их действительной = их реальной плодотворности, вне всякой реалистической оценки их действительных и конкретных результатов. |
2) Крупская была автором или по крайней мере ажиотажным соавтором официального в пределах Наркомпроса как бы декрета о недопустимости какого бы то ни было наказания детей, как бы (же) декрета против выдвижения отдельных учеников, как бы (же) декрета против отметок, ибо учебные отметки, по Крупской, тоже нельзя .. 3) При помощи Макаренко заглянем-ка в само, так сказать, логово Крупской. - Переписка Макаренко с женой, т.2 М.1995 Макаренко жене 20.09.1929 .. Я ходил по начальствам. К сожалению, нет в Москве Погребинского, и поэтому по линии ГПУ ничего сделать не удалось. Зато в Наркомпросе и в МОНО встретили меня довольно приветливо. Как завкола Горького меня здесь знают. Они прямо мне говорят: “Вы интересный работник”. Но у них самих ничего интересного нет, и вообще вид здесь кромешный: накуренный, заплеванный, такой же серый и малокультурный, как и в нашем Наробразе. Познакомился с целой кучей заведующих, и они все в один голос жалуются: скверно - склоки, безденежье, выдвиженцы, местная власть, реорганизации, завирательные идеи (с.8). 4) Макаренко жене 15-16.05.1928 .. Какой я все-таки счастливый, Галочка. В то самое время, когда умирает сказка о горьковцах, родится сказка нашей любви. Я только теперь понял, вот во время Вашего отсутствия, что наша любовь не просто любовь, а сказка. Когда она проживает долго-долго, она станет прекраснее всех сказок людей. Но нужно, чтобы она прожила страшно долго. Вы это знаете? / О горьковцах, это все-таки кровожадная сказка. Она оканчивается тем, что баба-яга [ZT. Н.К. Крупская] поедает детей .. (с.71).
А.С. Макаренко. Школа жизни, труда, воспитания. Часть 1. 1921–1928 гг. .. А.А. Фролов, Е.Ю. Илалтдинова. – Н. Новгород 2007.361 .. 23 мая 1928 г. секретариат ЦК ЛКСМУ определил: система А.С. Макаренко «не соответствует основам советской педагогики».
29 мая Центральное бюро детской коммунистической организации (пионеров) ЛКСМУ подготовило проект решения: «Принять меры по реорганизации колонии им. М. Горького и прекращению ее влияния на другие организации и учреждения»; это решение не получило поддержки в ЦК ЛКСМУ (Нежинский Н.П. Педагогическая деятельность А.С. Макаренко. 2-е изд. – Киев, 1967, с. 140, укр. яз.).
Во всеукраинской еженедельной газете «На смену» (орган ЦБ детской коммунистической организации при ЦК ЛКСМУ), 31 мая 1928 г., №23 – статья «Восьмой Всесоюзный», о съезде ВЛКСМ, с цитированием критических высказываний Н.К. Крупской о колонии им. М. Горького. До этого, в №22, – фото и рисунок: «Колония им. М. Горького. Горьковцы строят оранжерею (1927), высаживают цветочную рассаду на клумбы».
В двухнедельном журнале «Красные цветы» (орган ЦБ комдетдвижения при ЦК ЛКСМУ и Упрсоцвосе НКП УССР), №10, май, – статья И. Молодцова (секретарь ЦК ЛКСМУ) «Восьмой комсомольский»: информация о VIII съезде ВЛКСМ, с воспроизведением, пересказом критики Н.К. Крупской горьковской колонии. Цитируются речь Н.И. Бухарина, выступление И.В. Сталина.
В двухнедельном журнале «Октябрьские всходы» (орган упомянутых выше организаций), №12, июнь, – статья И. Молодцова «Краснознаменный комсомол» (вариант статьи «Восьмой комсомольский»).
В газете «Вести ВЦИК», 27 июня 1928 г. – статья «Детские дома требуют общественного внимания! Органы наробраза мало сделали для улучшения положения интернатов. «Оригинальные» методы воспитания гр. Макаренко». Констатируется, что «ассигнования на питание детей составляют лишь 40% от установленных норм».
Наркомат РКИ УССР в ходе обследования детских интернатных учреждений выявил «бесхозяйственность, неквалифицированный педсостав, систему воспитания путем битья детей, ругани и других «приютских» методов, отсутствие четкой производственной базы, плохую воспитательно-политическую работу, недостаточную разгруженность детдомов от переростков». По результатам обследования увеличины ассигнования на детское питание в 1928–1929 гг. Даны указания Наркомпросу, в том числе об усилении контроля за окрИНО.
На коллегии РКИ отдельно заслушены результаты обследования колонии им. М. Горького, по данным окружкома ЛКСМУ: «выявлена ужасная картина методов «воспитания» в этой колонии: зав. колонией Макаренко даже выдумал целую «научную» систему наказания, среди них были и битье, выкидывание детей на улицу раздетыми и т.д. Детей принуждали идти в лес за розгами, которыми их бьют. Представители НКП уведомили коллегию РКИ, что Макаренко снят с работы».
Позднее, в 1933 г., Н.А. Скрыпник (в 1922–1927 гг. – нарком юстиции, генеральный прокурор УССР; в 1927–1933 гг. – нарком просвещения; с 1933 г. зам. предс. СНК) сказал, что в отношении педагогической деятельности А.С. Макаренко в 1927 г. были две точки зрения: Наркомпрос Украины его поддерживал; против выступило руководство украинского комсомола. «…Я тогда высказался против теории тов. Макаренко и больше согласился с комсомолом, чем с Наркомпросом. Я целиком поддержал комсомол в его борьбе против отдельных направлений, которые были в колонии им. М. Горького, и стоял за поддержку того, что было там хорошего на практике…» (Политехническая школа, Харьков, 1933, №3, с. 22, укр. яз).
Эта публикация – воспроизведение его доклада на заседании Коллегии НКП Украины 23 января 1933 г., посвященном работе коммуны им. Ф.Э. Дзержинского (по итогам ее обследования). Н.А. Скрыпник назвал А.С. Макаренко «хорошим практиком», хорошей определена практика коммуны, хотя «необходимо пересмотреть ее организационную структуру» (с. 22, 32). Эта практика «идет в разрез с его теорией» (с. 23).
Макаренковскую статью «Педагоги пожимают плечами» (1932 г., т. 1, с. 136–144) он характеризовал так: это теория, которая «противоречит постановлениям ЦК партии о школе, общей линии коммунистического воспитания и политической жизни»; положения о коллективе – «мелкобуржуазная болтовня»; теория – «в духе антипролетарской философии идеализма», «буржуазная теория» (с. 25, 29–30). Критике подвергся и документальный короткометражный фильм о коммуне, снятый к ее 5-летию, в 1932 г. (с. 23).
13 июля на заседании ЦБ комдетдвижения (пионеров) УССР И. Молодцов выступил с информацией о встрече А.М. Горького в колонии его имени: А.С. Макаренко «нетактично, даже грубо отнесся к представителю ЦК ВЛКСМ и представителям прессы, стараясь через воспитанников первого изолировать от Горького, а остальных выгнал. Комсомольцы так же обращались с Молодцовым, как и остальные воспитанники. Когда он объяснил комсомольцам, что он представитель ЦК, он получил ответ, что они ничего не хотят знать, на территории колонии существуют ее законы…
Система воспитания в колонии идеологически вредная, нет общественного мнения. Все делается по распоряжению зава. Состояние колонии чрезвычайно напряженно в связи с передачей колонии новому заведующему. Нужно срочно принять решительные меры к снятию Макаренко с работы».
Постановили: «Довести до сведения НКРКИ, что его постановление о снятии зав. колонией, передача ее и реорганизация выполняется слабо и без участия ЦК ЛКСМУ… «Систему» тов. Макаренко сразу не ломать, а постепенно. Поставить вопрос о кандидатуре заведующего – члена партии… Поручить т. Дюшен договориться, чтобы МК НКП экскурсии в колонию сейчас не организовывать… Просить НКП и ОНО о пересмотре и подборе воспитателей – членов партии и ЛКСМУ».
Решено провести «соответствующую работу» в комсомольской ячейке колонии, выделить комсомольцев для подготовки и сдачи дел колонии, принять участие в «комплектовании детей в колонии». Выписки из протокола заседания разосланы: НКП УССР, РКИ, окринспектуре наробраза, окрЛКСМУ, ЦК Всеукраинского профсоюза Робос, газ. «Комсомолец Украины», ж. «Детское движение» (Дитячий рух).
Рапорт в правление коммуны им. Ф.Э. Дзержинского
Зав. коммуной А. Макаренко
Рапорт
Прилагая при сем вырезку из «Вiсти» от 27 июня с. г. и выводы ОкрРКИ по обследованию колонии от 3/IV-28 г., считаю необходимым сообщить правлению следующее.
Травля колонии и меня в различных организациях и учреждениях, а также в печати начата была еще в декабре. Травля эта была поднята после того, как окрисполком поручил мне реорганизацию всех колоний округа. Развал многих колоний и накопление в них элементов хулиганства и расхищения как раз в это время достигли уже пределов терпимого. Перевод детколоний на более четкую и подтянутую систему колонии Горького деловым кругам представлялся необходимым.
Но как только я приступил к работе, со всех сторон поднялись протесты. Они исходили от отдельных лиц и кругов, уверенных, с одной стороны, что детей нужно воспитывать в полной свободе, а с другой, совершенно не знающих работы колонии Горького.
Я принужден был оставить Управление детскими колониями, но травля колонии продолжалась. Организация коммуны им. Ф. Э. Дзержинского по той же системе еще более восстановила против меня моих противников.
10 мая я подал заявление об уходе из колонии. В окрино меня просили остаться до приезда Горького, но 27 июня в «Вiстях» появилась заметка, в которой сообщалось, что по докладу НКПр. об ужасных методах в колонии я снят с работы. По докладу НКПр. выходило так, что было обследование колонии и это обследование установило якобы мои «ужасные методы».
Я сейчас отправил заявление в НКПр. тов. Затонскому и в печать с утверждением, что представитель НКПр. докладывал НКРКИ неправду. Никакой научной системы наказаний я не выдумывал, битье детей тем более не могло быть частью никакой системы, также выбрасывание детей на улицу, да еще раздетыми, а посылание детей в лес за палками – просто анекдот.
В истории моего заведования колонией были, правда, случаи, когда я в гневе грешил подзатыльником, но случаи эти были чрезвычайно редки. Никто из воспитанников на меня никогда не жаловался, и никакие комиссии этих случаев не установили.
Комиссия окрРКИ, акт которой от 3/IV при сем прилагается, несмотря на то, что в течение трех дней расспрашивала всех воспитанников, не могла установить ни одного случая таких побоев или избиений, а узнала об отдельных случаях в прошлом от меня самого.
Только за время моего четырехмесячного отсутствия в колонии при заведующем Ковале было в последнее время несколько случаев, не составляющих, конечно, никакой системы.
Коллегией окрРКИ мне был объявлен выговор за допущение подобных мер, поскольку я считался официально ответственным за колонию.
Хотя сообщенное в докладе представителя НКПр представляет неправду, дальнейшая моя педагогическая работа в Харькове становится невозможной. Бороться с травлей я уже не могу. Все комиссии были, и больше ничего предпринять нельзя. Колония и так бесконечно обследовалась, и это в достаточной мере растрепало работу. Правление коммуны знает, что в коммуне Дзержинского та же система, и она проводится мною почти без усилий.
В известной мере я уверен, что травля эта будет продолжаться и дальше. Поскольку и мои воспитанники читают газеты, поскольку и я сам не всегда могу спокойно к ней относиться, работа в Харькове делается для меня чрезвычайно трудной.
В то же время я, как педагог, в достаточной мере опорочен всей этой кампанией, и в правлении коммуны должен возбудиться вопрос о моем уходе.
Поэтому прошу правление в ближайшие дни разрешить вопрос о моей работе в коммуне. Я могу работать в ней только при полном доверии правления. [Доверие А.С. Макаренко было оказано, он продолжал заведовать коммуной им. Ф.Э. Дзержинского].
А.В. Луначарский. О воспитании и образовании. М.1976, с.271. [ Лекция 23 мая 1928 г. в Ленинграде ] .. У нас в Москве был целый ряд фактов, когда учителя, поставленные перед проблемой дисциплины, высказывались за введение ее путем так называемых “мер строгости” и договаривались черт знает до чего. В одном из педагогических журналов [ ZT. “Нар. учит.” 1928,1-2 ] я прочел статью, в которой говорится о том, как ужасно обстоит дело с дисциплиной и в Западной Европе, и в нашем Союзе, и содержание которой нельзя назвать иначе как романтикой розги: там описывается положительный тип советского педагога, который посылает своего ученика в лес - вырезать себе розгу [ ZT. только это кретин А.В. Луначарский и узрел в насыщеннейшем очерке Н.Ф. Остроменцкой ! ], которой потом его выпорют. Прочесть такую шутку в нашем педагогическом советском журнале - это со стыда сгореть. Если в центральном журнале, издаваемом профессиональным союзом работников просвещения, возможны подобные заявления, то ведь еще худшего можно ожидать там, где многое идет самотеком, - в тех местах, куда не доходят наши взоры. Мы [ ZT. очевидно имеется в виду Луначарский, Крупская и весь аппарат Наркомпроса ], конечно, уже приняли некоторые меры к разъяснению того, до какой степени такие выступления недопустимы.
ZT. Всякие Надежды Крупские были зашорены представлениями о вековой борьбе прогрессивной общественности против физических наказаний и физических воздействий, и отсюда-то - реакция Н.К. Крупской на соответствующие места в очерке Остроменцкой о макаренковской колонии им. Горького. Дело-то в том, что, да, были века когда физические наказания и физические воздействия и в отношении взрослых, и в отношении детей применялись и по делу, и не по делу = применялись и когда надо, и когда не надо. То есть, были века когда физические наказания и физические воздействия и в отношении взрослых, и в отношении детей применялись _самым разгульным образом_. В качестве реакции на такие разгул-безобразия широкая прогрессивная общественность что, вспомните, когда-то делала? - Она возмущалась и протестовала. Но вместо того, чтобы протестовать против _разгульного_ применения физических наказаний и физических воздействий (по делу и не по делу = когда реально надо и когда реально совсем не надо), вместо такого разумно-конкретизированного протеста вышеупомянутая широкая общественность ополчилась на всякое и малейшее применение физических наказаний и физических воздействий: не только когда не надо, но и когда надо = не только когда не по делу, но и когда по делу. 1) У скульптора Голубкиной Анны Сем. 1864-1927 где-то: “Бояться что-либо применять - невесело”. 2) Пауль Наторп (1854-1924) (где-то) не исключал того, что физическое наказание, физическое воздействие может оказаться полезным, но в итоге писал: “Всегда будет признан лучшим педагогом тот, кто может обойтись совсем без телесных наказаний”. На самом же деле оценка мастерства должна быть как раз обратной. - Если к/л педагог претендует на высокое мастерство, а сам боится применять физические наказания и физические воздействия даже когда это реально (и даже категорически) надо, то это ведь на самом-то деле _трусливый_, а значит _слабый_ педагог. Если бы Н.К. Крупская имела разум, то применение в здоровом и процветающем педагогическом учреждении когда надо физических воздействий должно было бы не возмутить, а наоборот восхитить такую _Крупскую с разумом_: ведь это значит, что руководитель данного процветающего и здорового учреждения достиг такого высочайшего уровня мастерства, что не боится применять даже такие средства, как физические наказания и физические воздействия.
| ZT. Наказаний нет, но есть торможение и есть воевание. Наказание - это актное, а реально имеет большее (да, повально большее) распространение не реакция на к/л сбои чи оплошности мальца чи девчушки, а реакция на общую пакостность того или иного индивидика. 1) Резко ополчаются на развиваемое к/л индивидиком как бы выделенное направление пакостности чи вредоносности. 2) Бьют по пакостному характеру. То есть тут совсем (и вовсе) не то, что следует именовать категорией (понятием) "наказание". И если к/л в-сухомлинский, к/л януш-корчак чи вообще какие-либо с-соловейчиковские маниловы всех времен и народов начнут развивать к/н такое-растакое учения о "воспитании без наказаний", то мы, макаренки всех времен и народов, этим рутинерам ответим. - Да бог с ними, с наказаниями. То бишь, бог с ними, с актными реагированиями на к/л сбои чи оплошности (с хорошими мальцами и девчушками ничего кошмарного от правильно проводимых наказаний не случается). Но как же быть с _торможением_ явной пакостной тенденции в поведении? Как же быть с _торможением_ явно развиваемой к/л ребятенком _линии вредоности_? Должны мы тормозить развиваемое к/л индивидиком как бы выделенное направление (линию) пакостности чи вредоносности? - Конечно должны! Должны ли мы, например, воевать против усвоенной к/л ндивидиком манеры систематически пакостить учреждению и сотоварищам, систематически обворовывать учреждение и сотоварищей, систематически террорзировать сотоварищей, систематически хамить персоналу учреждения? Должны мы, макаренки, бить и бить по такому характеру, пока не изменится? - Конечно должны! "Хочешь с нами и у нас жить - изволь перестать быть пакостником!". А всех инако проповедующих кокетствующих в-сухомлинских, я-корчаков и прочих таких же дурней - с-соловейчиков мы, макаренки всех времен и народов, куда, скажите, пошлем? : к чертям собачьим. Тема добровольности должна касаться не соблюдения чи несоблюдения актного чи узкоаспектного (не выполнения чи невыполнения ч/л актного чи узкоаспектного), но тема добровольности должна касаться лишь добровольного принятия чи непринятия (тогда уходи!) всего устава учреждения в целом. С нами комплексно жить - по нам комплексно выть, а иначе - уходи! [ .. Из какой-то кн. о партизанском в 1941-45 .. Вступление в партизанский отряд было, безусловно, добровольным. Но, изъявив желание стать народным бойцом-партизаном, каждый патриот обязан был соблюдать строжайшую военную дисциплину и порядок. Как правило, бойцы принимали присягу и подписывали ее текст .. ].
Владимир Осипович Михневич (1841-99). Язвы Петербурга [первое издание отдельной кн. 1886 г.]. Опыт историко-статистического исследования нравственности столичного населения. - СПб.: ООО "Издательство "Лимбус Пресс", 2003. - 784 с. Подготовка текста, предисловие и комментарии - Анджей Иконников-Галицкий. (Со стр. 481) - Ежели учеников не бить, так какая же это будет "наука"? С ними сладу не будет... Теперича он не слушается, дурно делает, материал портит, балуется, - что ж, так ему за все про все спускать? После этого держать их невозможно! - тоном искреннейшего убеждения оправдывался на суде один, обвиненный в жестокости с учениками, хозяин-мастер, и, без сомнения, выражал здесь господствующий взгляд среди своей братии. ZT. По сути этот хозяин-мастер безусловно прав. В реально-учрежденческой педагогике помимо проблем воспитания (чи перевоспитания, чи прав ребенка и т.д.) существуют и проблемы защиты и выживания учреждения. Вредных подопечных надо перевоспитать, но это процесс будущего, а по-первости от скверных склонностей и качеств некоторых ужасного рода подопечных приходится вначале защищаться = обороняться, бо: если пойдет ко дну само учреждение, то конечно не будет ни воспитания, ни перевоспитания… Антон Семенович Макаренко очень серьезно применял термины = понятия "тормоз" и "торможение". Если к/л вагонетка на железнодорожной станции сорвалась с цепи, то ее необходимо срочно _затормозить_, иначе она натворит бед. Но ведь точно так же сплошь и рядом необходимы торможения для (сплошь же и рядом) бываемых поведений-продвижений иных воспитанников в совершенно невозможном и в совершенно неприемлемом ни для учреждения, ни для вообще кого угодно, включая и самого воспитанника в аспекте его будущего, направлении, и тут, как откровенно, но совершенно справедливо говорил А.С. Макаренко, без тех или иных действий _торможения_ - ну никак невозможно обойтись. Ибо верно говорится: "Из 1) неизбывной и железной прагматической необходимости, 2) да и из конструктивно понимаемой жалости тоже - я (Антон Семенович Макаренко) обязан и должен когда надо быть суровым, обязан и должен когда надо применять торможения". Все остальное будет с-соловейчиковским быстрым продвижением к полной гибели учреждения. В.О. Михневич там же, со стр.254 .. Выяснение той фальши, которая вытекает из непримиримого противоречия между практикой жизни и ее (жизни) теорией, искусственно ей (реальной жизни) навязанной .. Это так в принципе и должно быть, чтобы теория шла впереди жизни и освещала ей путь. Но к сожалению часто и исторически даже сплошь и рядом поучающую жизнь теорию как-то уж слишком заносит вперед (ZT. или вбок, или во сверхвредоноснейшею пошлятину с-соловечиковщины, или в заумь…) .. Со стр.253 .. Как ни изворачивайтесь в диалектических и юриспрудентских тонкостях, а на основании здравого смысла необходимо признать, ввиду целого ряда оправданий явных убийц, что логика современной жизни вовсе не исключает de facto убийства как неизбежного, а следовательно, - естественного и законосообразного исхода из известных положений и отношений. Оказывается притом, что эта грубая логика так еще сильна и так убедительна, что перед нею вынуждены пасовать и закон, и общественная совесть .. Со стр.254 .. Нет спора, прекрасно, что закон безусловно высказывается против убийства; но горько то, что у жизни есть случаи, где она (реальная жизнь) не хочет признавать этого требования и, неотразимой силой собственной логики отвергая применимость теории, заставляет закон молчать, заставляет признавать, говоря философским термином, мыслимость убийства в сфере человеческих отношений. Исходя из этого положения, мы .. (ZT. продолжает Вл.Ос. Михневич) .. мы остановимся прежде всего на таких случаях “честных убийств”, где оно особенно ярко выражается, где логика жизненных условий приводит к неотразимому убеждению в неизбежности кровавого дела и, следовательно, к его оправданию .. ZT. Тем более всё это можно сказать и о всякого рода наказаниях подростков в воспитательных учреждениях, не исключая, конечно, и _крайностями вынужденных_ рукоприкладств и/или сечений розгами .. Ибо у пресловутых ригористов типа Н.К. Крупской и прочих тов. Зой всё, конечно, очень гладко выходит на бумаге их безбрежных, и приторных, и водянистых, = с-соловейчиковских борзописаний .. Но эти манилующие с-соловейчики (имя им - легион) забывают про т.ск. овраги реалий педагогической жизни, а по ним _реальным педагогам_ ходить... Если к/н Гр. Ващенко центральным в оценке делает не технологическую плодотворность в воспитательных достижениях, а занюханное - перезанюханное (в веках) “авторитарное / неавторитарное”, то такого пресловутого суперукраинца - на помойку забвения! Влюбляются в позицию и самонадевают на самих себя "должность": "я гуманист", "я антиавторитарщик", и т.д. Тут уж не до широкой индукции и не до широкой работы вроде А.С. Макаренко, а только до узенькой лишь полоски воевания против разужасных авторитарщиков и т.п. Причем, если с апломбом утверждено представление о врагах народа, то, по Сталину, нельзя допустить, чтобы эта "клетка представления" декларировалась только, а надо эту "клетку представления" заполнить "реальным мясом": лицами, телами, хотя бы и случайно выбранными. Но ведь тако же точно происходит и с с-соловейчиковскими типами, само-надевшими на свои “мозги” маскарадную маску: "я демократ", "я гуманист", и т.д., - у них тоже возникает своя клетка: "сталинисты в педагогике", а чем её им наполнить? - и они, вот, на все 100 % наполняют эту клетку одним вот Антоном Семеновичем Макаренко. Реальные проблемы плоти жизни требуют прагматического внимания и рабочего разбирательства, рабочих усилий, организационно - строительных усилий a la А.С. Макаренко, а не однолинейного лишь сосредоточения - служения своей указанной маскарадной "МАСКЕ, КОТОРАЯ ОБЯЗЫВАЕТ".
Они (с-соловейчики) делают из излюбленного представления о себе "я демократ", "я гуманист", "я люблю детей", "я ненавижу авторитарщиков" - некоего поработителя = господина над самими собою, и тако самопоработив себя, они служат не широкому делу ПРАКТИЧЕСКОЙ педагогики вообще, служат не широкой ПРАКТИЧЕСКОЙ жизни вообще, а служат только поработившей их “мозги” указанной по роду маскарадной маске. На самом же деле жить надо, задействуя все свои социально-строительные потенции, а не только лишь свои способности к сострадательству. Плюс к тому, не абсолютно, но как правило: зло и страдания в мире надо преодолевать методом перестройки более-менее широкой плоти бытия, ибо, - не абсолютно, но как правило, - несчастность чи несуразность конкретная есть кульминация некой плоти бытия, а не что-то автономно-самосущное. Из той же кн. Михневича. (Со стр. 482) .. При допросе исполнительниц экзекуции, товарок потерпевшей, некоторые из них заявили, что ничего беззаконного и непозволительного не видели в данном случае, так как, по их твердому убеждению, "хозяйка имеет право сечь своих учениц" .. .. Для нас, впрочем, гораздо интереснее и поучительнее приведенное воззрение учениц на границы и существо хозяйского "права", обусловливающего, с их точки зрения, законность порки... .. Из чего можно заключить, какое страшное множество хозяйских колотушек и секуций приемлется рабочими малолетками не только безропотно, но даже с признательностью, как душеспасительный акт "науки". |
--
А.С. Макаренко, из его писем Остроменцкой (т.8, М.1986).
Н.Ф. Остроменцкой 9 октября 1926
Многоуважаемая Надежда Феликсовна!
Очень рад был получить от Вас записку - так приятно, что в моей любимой Москве у меня такой приятный знакомый, как Вы...
Ничего, разумеется, не могу возразить против написания Вами книжки о колонии, хотя, по правде сказать, в мои планы не входит слишком рекламировать колонию. Я думаю, что у нас еще очень много недоделанного, много форм, представляющих поиски, но не решение. Но не по этим только причинам мне придется Вам отказать в помощи. Вы не знаете, как я занят, едва ли я сумел бы собрать для Вас все нужные материалы (skip).
--
Н.Ф. Остроменцкой 2 февраля 1927, Харьков, колония им. М. Горького.
Дружеская переписка, так дружеская переписка, уважаемая Надежда Феликсовна, только какой же Вы друг, скажите пожалуйста? Правда, человек я не злобливый, на все 120%, но это ничего не значит. Я едва ли могу быть другом, потому что я только заведующий колонией. Такая, совершенно правильная точка зрения на мою особу установлена многими людьми, в свое время и Вы ее поддержали. Ну ничего.
Вам нужны мои советы? Очень сомневаюсь в действенности всяких советов, в особенности в таком щекотливом деле, как спасение Владикавказкой колонии. Я бы делал одно, а для Вашей натуры, для Вашей ухватки подойдет что-нибудь другое. Я потому и не хочу писать о своей колонии, что далеко не разрешил многих вопросов, связанных со значением личности [ ZT. руководителя учреждения ].
Я буду самым искренним образом рад повидаться с Вами и поговорить. Вы много ездили, много видели, Вы энергичный, живой человек, даже, может быть, чересчур живой, и я смогу кое-что взять у Вас после Ваших приключений. Но вот в чем дело: не вышло бы недоразумения с Вашим приездом (skip).
Что Вы там за книгу пишете о нашей колонии? Вы себе представить не можете, насколько сильно я сомневаюсь в нужности такой книги. Я вот работаю в колонии 6 с половиной лет, а чем дальше, тем больше сомневаюсь во многих вещах, не только относящихся к горьковской колонии, но вообще ко всему соцвосу. Впрочем, я не знаю, в каком тоне будет писана Ваша книга. Если это будут просто картины жизни трудовой колонии, протестовать, разумеется, нельзя - тут с Вами ничего не поделаешь. Но если Вы будете говорить о принципах и о системе как о чем-то готовом и сложившемся, то я боюсь, как бы мне не пришлось потом протестовать в печати. Одним словом, будем надеяться на наше свидание. Буду очень рад увидеться и поговорить с Вами. На нашу колонию сейчас ведется целая война со всех сторон. Бьют, конечно, по системе. Метод такой: все наши недостатки, недоделки, просто пропущенные места, случайные ошибки считают элементами системы и с остервенением доказывают, что у нас не система, а ужас. Мне выгоднее в таком случае отмалчиваться и делать свое дело.
Желаю Вам всего хорошего. Спасибо за дружеское письмо. Искренне уважающий Вас А. Макаренко.
--
Н.Ф. Остроменцкой 18 марта 1927. Харьков, Песочин, колония им. М. Горького
Многоуважаемая Надежда Феликсовна! (skip)
То, что колония Ваша находится близко от города, само по себе не так плохо, но это обстоятельство потребует вначале очень твердого нажима. Не знаю, как Вы принципиально относитесь к “нажиму”. Я лично глубоко убежден, что в борьбе с беспризорностью, со всем тяжелым комплексом, его сопровождающим, нажим есть самое экономное и самое педагогическое средство, но требуется постоянная напряженная работа Вашей воли для того, чтобы “нажим” этот проводить. При этом самый аппарат Вашей воли должен работать очень точно, чтобы не переборщить, не вызвать к Вам же озлобления. Я вот не знаю, как в Вашем характере с этим!
Если Вы у себя сейчас не находите подходящей силы, то лучше Вам располагаться подальше от базара. Со временем эта сила у Вас должна выработаться - в этом и будет заключаться Ваша квалификация как заведующей. Я глубоко убежден, что умение действовать своей волей как регулятором не дается от природы, а вырабатывается опытом и постоянным пристальным вниманием к себе.
Кроме того, все у Вас должно решаться созданием ядра. Нужно только, чтобы оно было не закрытое, не строго определенное.
Вы, пожалуйста, не стесняйтесь с разными вопросами. Мне бы очень хотелось Вам помочь более реально, потому что я чувствую, Вы хотите делать дело без всяких предрассудков, значит, то же, что делаю и я.
| Макаренко в письме Н.Ф. Остроменцкой 18.03.1927 .. Вы хотите делать дело без всяких предрассудков, значит, то же, что делаю и я .. ZT. Штампы = предрассудки в педголовах возникают от прослушивания в педвузах курсов по истории педагогики .. Ибо в них-таковых (в таких, то есть, традиционных курсах) Леонид Вацлович Конисевич. Нас воспитал Макаренко. Записки коммунара. Челябинск 1993. С.260 .. Чистоплюев и хвастунов-выскочек Антон Семенович не пускал на порог коммуны, ограждая ее [от них], как от чумы .. |
Но настоящую помощь я мог бы Вам оказать, только увидев Вашу колонию, ведь все зависит от сложной “ситуации” местной обстановки. Прежде всего расположение материальных элементов имеет огромное значение. Мне иногда кажется, что летом я сумею заехать к Вам на денек, другой, если, разумеется, к лету Вы не бросите колонию.
Как мы живем? Кто его знает, мы ведь не со стороны смотрим (skip).
--
Н.Ф. Остроменцкой 4 апреля 1928 Харьков колония им. М. Горького.
Глубокоуважаемая Надежда Феликсовна!
Очень благодарен Вам за присланную книгу. Мое мнение о статье Вашей Вы знаете - она отличается от всех остальных педагогических писаний тем, что она искренна. У нас либо шельмуют педагогический коллектив, либо восхваляют до небес, самыми шаблоннейшими словами воспевают кажущиеся официальные достижения. Ваша статья забирает каким-то душевным, глубоко человеческим тоном. Я лично очень признателен Вам за художественно-идейную поддержку.
Правда, от Вашей статьи мне, пожалуй, здесь не поздоровится. Нужно Вам сказать, что меня сейчас едят все, кому не лень. Обследование за обследованием, объявляют мне выговоры, по округу запретили систему колонии им. Горького, и мне предложили в течение длительного срока перейти на обыкновенную “исполкомовскую”. В качестве обследователей приезжают мальчишки, с которыми даже говорить трудно. В то же время не могут не признать, что колония действительно перевоспитывает, что она исполняет свою задачу, что у нее “наибольший комсомол”. Ваша статья, конечно, подольет масла в огонь, но я именно поэтому Вам благодарен. Вы сумели показать человеческое лицо моей работы, и, прочитав Вашу статью, я и для себя нахожу какое-то оправдание, а то я было сам себя начинал считать преступником.
Считаю, что было бы очень хорошо, если бы Вы послали Вашу книжку с коротким письмом Максиму Горькому (Italia. Sorrento, Napoli, Massimimo Gorki). Я бы и сам послал, но ему удобнее будет получить от автора. Он очень интересуется нашей жизнью, и беспризорными (skip).
Что касается впечатления, произведенного на ребят, еще ничего не могу сказать - Вашу книжку захватили воспитатели.
Я страшно много работаю - сплю не больше 4 часов, хочется отдохнуть. Когда вырвусь, не имею понятия. Напишите, долго ли Вы еще будете в Москве. Где собираетесь быть летом?
Крепко жму Вашу руку
Искренне Вас уважающий А. Макаренко.
P.S. Если Горькому не пошлете, сообщите мне, я сам пошлю. А. М.
--
Н.Ф. Остроменцкой 18 апреля 1928 Куряж
Глубокоуважаемая Надежда Феликсовна!
Спасибо, что пишете. Меня совершенно не удивляет действительно дикая система Вашей колонии - у нас дичи такой на каждом шагу горы. Между прочим, и у нас, даже у людей, имеющих ученые физиономии, появляются идейные нарывчики подвести под соцвос так называемую базу, т. е. попросту оплачивать согласие воспитанников воспитываться. В Ахтырке завели даже для этого какую-то марочную систему. Соколянский по этому случаю в восторге.
Я, впрочем, сдаваться не думаю. К сожалению, совершенно не в состоянии бороться за свою работу в литературе: во-первых, не умею писать так, чтобы меня согласились напечатать, во-вторых, просто некогда. У меня две колонии ведь. Кроме горьковской я еще заведую колонией им. Дзержинского. Эту коммуну ГПУ поместило в специально построенном доме, устроило очень богато. В особенности интересны и ценны мастерские. Туда переведены 64 горьковца и 30 человек из коллектора. В коммуне большое благополучие, но чересчур много опеки. Из горьковских воспитателей в коммуне работают Татариновы, Ляля Говорецкая, Рива Коган. Был Крикун, но 26 марта повесился. Между прочим, на место этого Крикуна никак не могу найти клубника. Пригласил бы Вас, но это во многих отношениях осложнит мою жизнь, а я этого сейчас не хочу. Кроме того, Вам нужно бросить педагогическую деятельность и серьезно заняться литературой - у Вас положительный талант. Страшно хочу видеть Вас и поговорить. Когда Вы будете проезжать через Харьков? Я бы мог на несколько часов вырваться из колонии и встретиться с Вами в городе. У меня есть “знакомая” гостиница, в которой всегда можно оставить для Вас номер. Если Вы скоро из Москвы не уедете, я уверен, что увижу Вас в Москве, где обязательно буду в мае.
Спасибо, что послали Горькому книгу. Интересно, какое она произведет на него впечатление.
Желаю Вам всего хорошего. Я очень рад, что мы возобновили переписку, а то я уже считал, что вы меня просто возненавидели. Серьезно, не за что: я просто угорелая кошка и часто делаю не то, что мне самому нужно.
Ваш А. Макаренко.
--
Н.Ф. Остроменцкой 7 июня 1928
Дорогая Надежда Феликсовна!
Я не думаю на Вас сердиться. В Москву не поехал потому, что ожидаем Горького, у меня хлопот видимо-невидимо - дышать некогда, - и сейчас пишу между двумя делами.
В письме в редакцию [ ZT. макаренковедам оно не известно ] и не думал отрекаться от Вас, я только отказался быть вполне адекватным Вашему все-таки художественному изображению. Ваше право быть художником и даже сделать из меня, так сказать, героя.
Мое право быть более скромным и не претендовать ни на какие лавры. После Вашей статьи меня здесь стали доедать вконец. После речи Н.К. Крупской на комсомольском съезде, в которой она упомянула о Вашей статье, я уже не видел другого выхода, как уйти из колонии [ ZT. т. 8, с.215. - Заявление об уходе из колонии А.С. Макаренко подал 10 мая 1928 г., а был освобожден от работы 3 сентября 1928 г. ]. Сейчас сдаю колонию, жду только приезда Горького, он у нас будет во второй половине июня.
Горький в своем письме пишет, что, когда читал Вашу статью, чуть не заплакал, “от волнения и радости”. Вот видите, что Вы наделали с такими великими людьми, как Макаренко и Горький.
Как только приму Горького, поеду в Москву, страшно хочу Вас видеть, напишите, как и где Вас найти. Когда буду выезжать, пошлю Вам телеграмму, чтобы Вы, если можно, меня встретили. Хорошо?
А сейчас простите за такое вихрастое письмо, ей-богу, умираю от работы.
Пишите мне.
Харьков, вокзал, до востребования.
Ваш А. Макаренко
P.S. Что касается “моего полного согласия” с Вашим текстом, то это не совсем так. Когда Вы мне читали Вашу статью, я просил Вас о “побоях” говорить осторожнее, и Вы обещали.
А. М.
--
Н.Ф. Остроменцкой 18 сентября 1928.
Милая Надежда Феликсовна!
Спасибо, что написали. Если в октябре или ноябре в “Народном учителе” что-нибудь появится, хотя бы даже ругательное, будет очень хорошо, это даст возможность поставить здесь ребром некоторые вопросы.
Вопрос о книге не так легко решается, как кажется Вам. Кое-что я мог бы написать, но беллетристические картинки едва ли у Вас сейчас получатся хорошо. Ведь Вы колонии не видели больше двух лет. За это время много воды утекло, и самый быт колонии здорово изменился. Наконец, картинки эти, очевидно, нужно писать в настоящем времени, а настоящего времени в колонии как раз нет. Там уже новый заведующий и новые люди, 90 % ребят тоже новые, и, следовательно, новый быт и обычаи. Колония еще недолго проживет совершенно благополучно, получится так, что Ваши картинки будут говорить о покойнике. Вообще же против сотрудничества с Вами я ничего не имею, только боюсь, что из этого ничего не выйдет: мы слишком далеко живем друг от друга. Для того, чтобы я начал писать, нужно, чтобы меня кто-нибудь толкал здесь рядом, иначе я никогда не найду свободного времени.
Я сейчас уже начинаю забывать о колонии им. Горького, увлечен работой в коммуне им. Дзержинского, здесь получается очень ново и интересно.
Желаю Вам всего хорошего.
А. Макаренко.
Мешает мне работать та травля, которая ведется и сейчас против меня и всех горьковцев. Здесь задумали, кажется, вообще лишить меня возможности работать, моих коллег по колонии им. Горького просто разгоняют. Это все создает такие условия, когда для писания просто нет свободной души, хочется просто ругаться, ну, а мою ругань никто, конечно, не напечатает.
А. М.
--
Из файла http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm. А.С. Макаренко в Московском областном педагогическом институте 27.10.1936. Сравни с т.4 М.1984 с.35-36 - .. [В 1920-м] я сделал большую ошибку, что ударил своего воспитанника Задорова. В этом поступке я почувствовал крушение своей личности. Я тяжело переживал эти минуты и понял, что не нужно давать волю рукам и допускать мордобой. / Теперь я считаю подобные факты огромным педагогическим преступлением и сам отдаю своих подчиненных под суд и добиваюсь за такие преступления 3 лет тюрьмы .. ZT. В чем дело? Почему тут Макаренко так резко выступает против такого педагогического средства воздействия, как воздействие физическое? Всё очень просто:
| Среди людей тьма дураков, так что - официально разреши применение такого средства как, скажем, молитва, и тьма этих самых людей-дураков вдрызг разобьют свои толоконные лбы. | Среди педагогов тьма дураков, так что - официально разреши применение такого педагогического средства как, скажем, розги, и тьма этих самых педагогов-дураков дойдет в применении этого педагогического средства (розги) до бессмысленного садизма. |
См. и: http://zt1.narod.ru/ostapch.htm Письмо А.С. Макаренко в редакцию харьковской газеты "Коммунист", 1928 г., в защиту Ал-дра Ив. Остапченко ("Народн обр" 1963,2). См. также некоторые места в файле http://zt1.narod.ru/sheynkmn.htm.
--
Н.Ф. Остроменцкой 16 октября 1928 Харьков коммуна им. Ф.Э. Дзержинского.
Милая Надежда Феликсовна!
Простите, что не отвечал Вам так долго. Все собирался, но так и не собрался. Теперь вообще страшно занят, хотя вся моя работа состоит в заведовании одной небольшой детской коммуной. Дела у меня здесь идут хорошо, еще никого не бил из ребят, и сам убеждаюсь, что моя система хороша и без побоев. Сейчас у нас хорошее дружеское настроение, напоминающее мне последние месяцы в Полтаве. Но работа здесь, конечно, гораздо более углубленная, и я уверен, что не только товарищам из МОНО, но даже и из психоневрологического института есть чему у нас поучиться.
Так что с этой стороны я даже могу быть Вам благодарен за то, что “выперли” меня из колонии им. Горького. Зато сама колония им. М. Горького в результате объединенных усилий многих более или менее умных и талантливых людей, в том числе и из Наркомпроса, и из Комсомола, и из литературы, сейчас очень быстро идет к гибели. Там, конечно, закрыли командиров и отряды, бросили лозунг: “Довольно вам быть батраками, вам надо учиться” - и все пошло как по маслу. Теперь все сидят и разводят руками и, кажется, собираются запеть на такую выигрышную тему: все Макаренко виноват, все держалось на его личности, он ушел - и все пошло под гору. Все это замечательно симпатично получается. Ведь там “ушли” не только меня, “ушли” большую половину персонала, “ушли” старших ребят, прикрыли систему рабочего коллектива, сделали ставку на школу и лодырей, а теперь вспомнили о личности Макаренко.
Серьезно, за такие вещи нужно расстреливать, и если бы это сделали не с колонией, а с какой-нибудь фабрикой или заводом, то и расстреливали бы. А так как детский дом не производство и никаких якобы убытков никто от этого не несет, то и обходится все благополучно.
| "Детский дом" БАН I.242 1930,6. И. Данюшевский (кстати, он прекрасно знал А.С. Макаренко лично). - Произвол в отношении перебросок, укрупнений и разукрупнений, сокращений. Экспансия на помещения и территорию детских учреждений. Кому какое дело, что дети со своим домом свыклись, привязались даже к своим спальням, к своему зданию, к своему саду перед домом, к своей школе, к своему производству. Какое кому из бюрократов в ОНО и ОблОНО дело, что учреждение (его ребята) связались уже с окружающей средой, имеют шефа в данной местности (ZT. Это - шефы и шефство индивидуальное над персон-ребятками - дело чрезвычайно важное и позитивное, и практиковалось почти всеми макаренками = школо-хозяйственниками всех времен и народов), имеют в близкой окрестности хороших личных знакомых, патронов, крестных матерей и т.д. Всё это топчется бездушно и безнаказанно. |
В прошлом письме Вы предлагали мне “на пару” выпустить книгу. Я к этому проекту отнесся отрицательно, потому что Ваша область, собственно говоря, область художественного творчества и Вам необходимо иметь свежие впечатления, а между тем Ваши впечатления относятся только к середине 1926 г. Я считаю что оперировать ими через 2 года не совсем ловко.
А вот вы приезжайте сейчас в колонию и дайте очерк о ее гибели. Там много очень интересного, и Ваш очерк произведет уже потому фурор, что будет лучшим аргументом против всяких возражений. Кстати, опишите и травлю колонии, которую мы здесь пережили, и отношение Горького, и много другого. Вообще, могла бы получиться очень боевая статья, которую у Вас “Народный учитель” с руками бы оторвал. Кстати, и повидались бы с Вами. Я даже уверен, что “Народный учитель” дал бы Вам аванс на поездку. К тому же тут у нас есть такое интересное зрелище, как продолжение колонии им. М. Горького в коммуне им. Ф.Э. Дзержинского, в которой 90 горьковцев и горьковская система.
Я бы, конечно, потребовал, чтобы Вы статью писали здесь, чтобы она была подвергнута самой строгой редакции, и даже мог бы дать для Вашей статьи небольшое введение.
Чем не деловое предложение? Подумайте хорошенько. Это будет хороший удар по всем нашим врагам.
Будет ли какая-нибудь статья в “Народном учителе”? Вы писали, что она будет в октябре. Правда ли?
Вы на меня не сердитесь, я человек серьезно хороший, только не заражен никакими Вашими предрассудками. Быть не зараженным предрассудками имеет право не всякий, а вот я его имею. Это право я завоевал очень многими путями, какими - не сейчас говорить, когда-нибудь поговорим.
Спасибо, что не забываете. Как окончилось преследование Вас той ведьмой, о которой Вы писали? Напишите.
Пишите так: Харьков, почтовый ящик N 309, коммуна им. Ф.Э. Дзержинского, мне.
Будьте веселы.
Ваш А. Макаренко.
--
Макаренко Г.С. Салько. Колония Дзержинского 3-4.03.1928 [ ZT. середина ночи ].
Не сердитесь, Солнышко, если мало или плохо напишу .. Воображаю, что Вы там думаете обо мне “втайне”. Подсчитываете мои промахи, которые мне якобы нельзя делать. Ах, солнышко, солнышко! Ну кто же на свете знает, что такое промах, ежели все люди начинают и оканчивают глупейшим промахом - родятся и умирают .. Не сердитесь также на меня за то, что я хочу сесть в тюрьму. Уверяю Вас, это совсем не так глупо, как кажется. Прежде всего это не упадочность. Мне просто хочется довести до полного выражения состояние советского гражданина. Во-вторых, мне надоели люди. Ведь могут же они надоесть. Я на них не сержусь и не злюсь, они мне просто надоели - все они “черненькие, все прыгают”, ну и пусть, а все же они зверушки. В-третьих, я прямо с восторгом представляю то ощущение полной свободы, какое может быть только в тюрьме. В четвертых, я в тюрьме написал бы чертовски интересную книгу, только не о педагогике (педагогика - шарлатанство), а о жизни, о Солнышке .. О делах не пишу. Меня по-прежнему едят, но я уже смотрю на всех, как Кук на дикарей - даже интересно.
Бальзака нигде нет, хоть плач. Что это за республика такая!?
Солнышко, целую руки - спасибо, что даже поклепы на меня возводите ласково, для меня это, по некоторым соображениям, чрезвычайно важно.
Целую руки, целую руки.
Ваш А.
--
Переписка А.С. Макаренко с женой Г.С. Салько. Кн. 1 М.1994. - Готц Хиллиг. В московском журнале “Народный учитель” (орган ЦК союза работников просвещения СССР) в конце марта 1928 г. в номере 1-2 вышел .. обширный очерк о куряжской колонии - “Навстречу жизни”. Там, в частности, речь шла о том, что в колонии им. М. Горького применялись “жесткие наказания”, а именно палками и дубинами, которые воспитанники должны были сами приносить из леса (с. 61). По этому поводу А.С. писал М. Горькому 18 апреля 1928 г.: (ZT. привожу по соч. Макаренко т. 1 М.1983) : “.. Все-таки приходится прямо впадать в тоску. У нас так легко могут сломать и растоптать большое нужное дело, и никто за это не отвечает. И вот теперь, для того чтобы отстоять колонию после 8 лет работы, успешность которой никто не отрицает, мне приходится говорить о таких сверхъестественных мерах, как Ваша помощь. После этого стоит ли что-нибудь делать. Ведь в таком случае гораздо спокойнее просто служить и честно получать жалованье .. Дело окончится тем, что мы разбежимся. Но это в будущем. Сейчас мы боремся и уступать не думаем. Если меня бьют педагогическими догматами, то я бью живым коллективом 400 горьковцев, бодрых, веселых, энергичных, знающих себе цену и с прекрасной рабочей “установкой”. Если этот мой аргумент не действителен, то, значит, и бороться не за что .. Остроменцкая написала в “Народном учителе” статью о нашей колонии “Навстречу жизни”. Она писала мне, что послал книгу Вам. В статье, в общем, хорошо нарисован общий тон нашей колонии, но есть отдельные ошибки. Я не Кузьма Прутков и не Хулио Хуренито и решительно отказываюсь от тех афоризмов, которые мне там приписываются. Возможно, что я просто дразнил при помощи дву-трех парадоксов какого-нибудь туриста. Точно так же история с палками и дубинами - явный гротеск. Наши ребята любят сочинять обо мне легенды” т.1 М.1983 с.244-5.
Там же М. Горький 09.05.1928 в письме к А.С. Макаренко : “.. Горестное письмо Ваше получил вместе со статьей Остроменцкой; читая статью, едва не разревелся от волнения, от радости. Какой Вы чудеснейший человек, какая хорошая, человечья сила ..”.
--
Макаренко жене (Г.С. Салько) 10.03.1928.
Солнышко!
Вчера вечером Жорж бухнул мне по телефону из города: “В колонии Горького бунт. Едьте немедленно туда”. Он сам ничего толком не знал. Выехать вечером я при всем желании не мог, так как было нечем. Сегодня с утра здесь. 9-го марта здесь действительно бузили человек около 60, дежурство поснимало красные шапки и разошлось. Никакого, впрочем, бунта не было, просто не подчинялись дежурству, в школе не было 40 %. Утром все знали, что я приеду с минуты на минуту, и поэтому все было благополучно. Меня встретили приветливо, я ответил тем, что не отвечал на приветствие, объявил выговор на общем собрании дежурству за то, что оно не умерло на посту. В обед собрал общее собрание, на котором заявил, что в случае надобности морды буду бить по-прежнему с тем, однако, что каждой побитой сявке буду давать по 25 копеек на дорогу в Харьков - жаловаться. Поставил на голосование вопрос о полном доверии мне и педсовету. Доверие было оказано единогласно. Я им сказал:
- “Ну теперь не пищите!” ..
Из доклада А.С. Макаренко 20.10.1938 “О моем опыте” т.4 М.1984 .. Иногда общее собрание выносило постановление: выгнать из коммуны. И как я ни боролся, как я ни грозил, они смотрят на меня, смотрят, а потом опять поднимают руки: выгнать. И я выгонял. За восемь лет я выгнал человек десять. Открываю дверь: иди на все четыре стороны, куда хочешь, иди в белый свет.
Страшный риск, но благодаря этому риску я добился постоянного искреннего, требовательного тона, и каждый знал, что такой тон встретит его в первый же день, и ни для кого это не было неожиданностью.
Но особенно удивительно, что все эти выгнанные писали мне письма ..
[…]
Надо поставить вопрос об риске, ибо так называемый такт начинает сидеть в печенках не только у педагога, но и у воспитанников.
В то время, как мне еще приходилось спорить с украинским Наркомпросом, меня спросили на педагогической конференции: вы знаете, что такое такт?
- Знаю.
- А что это такое?
- Предположим, вы обедаете с каким-нибудь человеком, и он плюнул вам в тарелку, и вы можете ему сказать: что вы делаете, это нетактично.
А можно поступить так: взять тарелку и разбить у него на голове. И никакого риска не будет.
Иногда нужно разбивать тарелку на голове, доводить человеческий поступок до логического предела, а не замазывать его.
Разве такт иногда не является уклонением от ответственности?
Передо мной мальчик или девочка, с которыми надо что-то сделать, а я не хочу ничего делать, боюсь риска и начинаю тактично поступать. Тактично отъезжать от данного случая в какой-то закоулок .. (с.265-6).
| Переписка Макаренко с женой, т.1 М.1994 Макаренко жене 27-28.04.1928 .. Получил письмо от Остроменцкой. Она говорит, что буря в Москве по поводу ее статьи страшная, со всех сторон редакция получает письма от шкрабов в защиту несчастных детей .. (с.51). ZT. Практическая педагогика - это изба для профессионалов. Остроменцкая профессионально поработала в этой избе, а потом журналистски вынесла из одной такой вот практической избы "сор" реальности. Журналистски вынесла для всеобщего чтения. Для чтения кому? - Для чтения сторонним. Но сторонние с-соловейчиковскими поганцами приучены лишь к виртуальным сказочкам о где-то творимых некими святыми практиках, а вовсе не приучены к реальным рассказам и реальным осмысливаниям, и посему масс-сторонние читаки правдой Н.Ф. Остроменцкой 1) ошарашены и 2) до глубины души возмущены. А.С. Макаренко. Школа жизни, труда, воспитания .. 1921–1928 гг. .. А.А. Фролов, Е.Ю. Илалтдинова. – Н. Новгород 2007.361 .. А.С. Макаренко А.М. Горькому, 14 марта 1927 г. .. К нам теперь стараются присылать исключительно тяжелых, в конец расхулиганившихся подростков, вшивых матерщинников, лодырей, убежденных противников всякого авторитета и дисциплины. Но в течение двух дней их сопротивление коллективу рушится бессильно. На каждом шагу они натыкаются на острый, меткий, веселый взгляд, короткое энергичное слово, а в крайнем случае и на ряд кулаков, готовых разбить нос при первом антиобщественном движении. / За это меня регулярно едят наши педагогические мудрецы. Я, грешен, люблю мальчишеские драки, разбитые носы двух дуэлянтов меня просто радуют, в особенности потому, что владельцы их всегда с большой готовностью благородно подают друг другу руки .. ZT. А.А. Фролов на это: Рукоприкладство, драки в колонии запрещались, за это строго наказывали .. ZT. Такую же (Крупскообразную) реакцию в книгах А.А. Фролова вызывали и все соответствующие места в: а) очерке Остроменцкой и б) письмах А.С. Макаренко того периода к Г.С. Салько. Почти нет сомнения, что в апреле-мае 1928 г. А.А. Фролов послал бы в журнал «Народный учитель» письмо в духе писем «шкрабов» с гневным осуждением А.С. Макаренко. А.А.Фролов. – «Н.Ф. Остроменцкая в своем очерке о колонии горьковцев допустила значительные, субъективные, не соответствующие действительности соображения. Это серьезно повлияло на критику колонии ..». ZT. А.А. Фролов в ряде своих публикаций упорно утверждает: Остроменцкая в очерке наврала. – ZT. Нет, Остроменцкая писала о том, что реально видела своими собственными глазами, Остроменцкая писала только правду. Но в учении Макаренко и в его (Макаренко) учреждении был обязательный и для ребят, и для взрослых сотрудников принцип ориентировки: не всё, что происходит в учреждении, подлежит огласке, и вина Остроменцкой была только в нарушении указанного макаренковского принципа ориентировки. Еще раз. А.А. Фролов утверждает, что Н.Ф. Остроменцкая рассказывала мол о том, чего, мол, и в помине категорически не было = категорически не могло быть в Колонии им. Горького. Но это совершенно не соответствует реакции А.С. Макаренко на очерк Остроменцкой до .. (подчеркиваю : ДО) .. до скандального выступления Крупской на 8 съезде ВЛКСМ 14 мая 1928. А.А. Фролов десятки лет упорно продолжает обвинять Надежду Феликсовну Остроменцкую в абсолютно наглом, мол, вранье, хотя А.С. Макаренко обвинял Н.Ф. Остроменцкую только в потере ориентировки: не о всем, что ты наблюдала в Колонии можно в открытую рассказывать московским, киевским и харьковским дуракам. А.С. Макаренко учил такой ориентировке своих воспитанников, но упустил научить этому Н.Ф. Остроменцкую… |
Макаренко Г.С. Салько 20-21.05.1928 .. Читали “Комсомольскую правду” от 17 мая, как меня Крупская разделала по статье Остороменцкой, как по нотам? Я начинаю приходить в восторг - шельмование во всесоюзном масштабе. На съезде заведующих в Ахтырке меня крыли - алла, как рассказывает Жорж [ Георгий Новиков ]. Особенно Дюшен и Довгополюк. Но братишки заведующие на моей стороне, даже прослезиться можно. Впрочем, ей богу об этом не стоит говорить. Это все бульбочки на болоте, я так это прекрасно знаю ..
| Субботний (залежный) год - каждый седьмой год во всем Израиле, когда земля должна была оставаться необработанной, чтобы земля покоилась в “субботу Господню” (Лев. 25, 2); в конце субботнего года земля перераспределялась по жребию. Через семь субботних лет (т.е. через 49 лет) начинался священный (юбилейный) год: земля не обрабатывалась (есть разрешалось только то, что было дикорастущим), выплата долгов отменялась, рабов-израильтян отпускали на волю. | Значит - каждый субботний год нельзя земледелить и каждую субботу недели нельзя работать? Да, нельзя. - Почему? - Потому что Святое писание от Моисея это запрещает. - Но ведь от этого страдает экономика! - Пусть себе, - Моисеево Писание важнее. Аминь! / Скажите, товарищ Зоя: наказывать ребенка нельзя? - Да, нельзя! А хоть посмотреть на него строго? - Тоже нельзя! - Почему? - Потому что это запрещено Святым писание от господ Н.К. Крупской и В.А. Сухомлинского. Аминь! |
| А.С. Макаренко. “Педагогическая поэма”. ИТРК. Москва. 2003 ч.1, из гл. Чернильницы по соседству .. Меня возмущали безобразно организованная педагогическая техника .. И я с отвращением и злостью думал о педагогической науке: / "Сколько тысяч лет она существует! Какие имена, какие блестящие мысли: Песталоцци, Руссо, Наторп, Блонский! Сколько книг, сколько бумаги, сколько славы! А в то же время пустое место, ничего нет, .. , нет ни метода, ни инструмента, ни логики, просто ничего нет. Какое-то шарлатанство". [ Из непомеченных давних выписок. Альфред Бине в книге конца 19 в. .. Нужно стремиться не к совершенствованию старой педагогики, а к созданию совершенно новой .. Старая педагогика является результатом предвзятых идей, произвольных взглядов, смешивает доказательства с литературными цитатами, заменяет факты проповедями. Слова и слова – наиболее характерная черта старой педагогики... А. Пинкевич где-то. – Существует лишь один правильный путь – забыть на время всё, что писалось в педагогике относительно философского и всякого иного обоснования, точно определить задачу, себе поставленную, и разрешить ее заново так, как будто не существовало ни Кантов, ни Наторпов, ни Кершенштейнеров, а существует лишь одно задание: установить с точки зрения интересов пролетариата принципиальные основы прикладной науки о руководстве работами по подготовке подрастающего человека .. А.С. Макаренко. “Педагогическая поэма”. ИТРК. Москва. 2003 ч.2, из гл. Лирика. - .. Ученый педагог говорил речь. Я снова мог улыбнуться: что хорошего мог сказать ученый педагог? Разве он видел Карабанова с наганом в руке, “стопорщика” [Стопорщик (жарг.) - один из участников ограбления] на большой дороге, или Буруна на чужом подоконнике, “скокаря” Буруна, друзья которого по подоконникам были расстреляны? Он не видел. И поэтому ученый педагог будет говорить “о великой советской педагогике”. Можно улыбаться до самого утра, если думать об этом ученом педагоге. Он, этот промотавшийся интеллигент, этот последовательный последователь всех “великих” педагогов, старую белиберду о “ребенке” притащил в советский огород, поставил на самом видном месте, набрал себе в помощь продувных шарманщиков, обезьянщиков, попугайщиков, напялил на себя краденные у биологов, социологов отребья. Вся эта компания пляшет на нашем огороде, пока не вернется хозяин с фронта и не прогонит к чертовой матери всю эту сволочь. Ничего. Я издали смотрю на них и вижу то жалкое чучело, которое они называют педагогикой. Оно меня не пугает, потому что в моем мозгу, черт его знает, сколько всяких зданий. И между ними, недосягаемый ни для какого ученого педагога, высится и дворец советской педагогики. Я хорошо вижу его светлые залы, его белые стены, высокие разлеты потолков. И я думаю: мы живем в трудное время. Хорошо инженерам, врачам, агрономам, сколько всякого ценного добра натащили они из старого мира, сколько у них формул, законов, книг, кабинетов, приборов, сколько солидно скромных имен. А что есть у нас - педагогов? Я несколько лет рылся в жалком наследстве и так-таки ничего и не выбрал, чтобы украсить стены моего дворца. Не могу же повесить на белоснежной стене “гармоническую личность”, или “душу ребенка”, или умершую за два месяца до рождения “доминанту”, или взъерошенную, страшненькую “сублимацию”, или краденный условный рефлекс, от которого на три километра несет собачиной. Так и сияет мой педагогический дворец чистотой и нетронутостью, и именно за это его проклинают и измываются над ним шарманщики. Ничего: на дверях дворца я повесил надпись: “Ученым педагогам, шарманщикам, попам и старым девам вход строго воспрещается”. Потому это так, что в моем дворце уже намечены основные - 349 - ПП-2003 из гл. Пять дней .. С илистого дна растут древние, как ихтиозавр, проблемы человеческого поведения. На длинных-предлинных стеблях качаются среди водяных тростин красивые бледные цветы, прекрасные слова и мысли великих людей и великих педагогов. / По долгу службы и, кроме того, из приличия я обязан ходить вокруг этих цветов осторожно… оказывать им знаки почтения и время от времени убедительным голосом выражать восторг перед “вековым наследством”… (с.505). Фридрих Ницше (1844-1900), "Так говорил Заратустра" (1883-4). Об [социальных] ученых .. Истина в том, что ушел я из дома ученых, и еще захлопнул дверь за собою. / Слишком долго сидела моя душа голодной за их столом; не научился я, подобно им, познанию, как щелканью орехов. / Простор люблю я и воздух над свежей землей; лучше буду спать я на воловьих шкурах, чем на званиях и почестях их. / Я слишком горяч и сгораю от собственных мыслей; часто захватывает у меня дыхание. Тогда мне нужно на простор, подальше от всех запыленных комнат. / Но они прохлаждаются в прохладной тени: они хотят во всем быть только зрителями и остерегаются сидеть там, где солнце жжет ступни. / Подобно тем, кто стоит на улице и глазеет на проходящих, так ждут и они и глазеют на мысли, продуманные другими. / Если дотронуться до них руками, от них невольно поднимается пыль, как от мучных мешков; но кто же подумает, что пыль их идет от зерна и от золотых даров нивы? / Когда выдают они себя за мудрых, меня знобит от мелких изречений и истин их; часто от мудрости их идет запах, как будто она исходит из болота; и поистине, я слышал уже, как лягушка квакала в ней! / Ловки они, и искусные пальцы у них - что мое своеобразие при многообразии их! Всякое вдевание нитки и тканье и вязанье знают их пальцы: так вяжут они чулки духа! Они хорошие часовые механизмы; нужно только правильно заводить их! Тогда показывают они безошибочно время и производят при этом легкий шум. / Подобно мельницам, работают они и стучат: только подбрасывай им свои зерна! - они уж сумеют измельчить их и сделать белую пыль из них. / Они зорко следят за пальцами друг друга и не слишком доверяют один другому. Изобретательные на маленькие хитрости, подстерегают они тех, у кого хромает знание, - подобно паукам, подстерегают они. / Я видел, как они всегда с осторожностью приготовляют яд; и всегда надевали они при этом стеклянные перчатки на пальцы. / Также в поддельные кости умеют они играть; и я заставал их играющими с таким жаром, что они при этом потели. / Мы чужды друг другу, и их добродетели противны мне еще более, чем лукавства и поддельные игральные кости их. / И когда я жил у них, я жил над ними. Оттого и невзлюбили они меня. / Они и слышать не хотят, чтобы кто-нибудь ходил над их головами; и потому наложили они дерева, земли и сору между мной и головами их. / Так заглушали они шум от моих шагов; и хуже всего слушали меня до сих пор самые ученые среди них. / Все ошибки и слабости людей нагромождали они между собою и мной: “черным полом” называют они это в своих домах. / И все-таки хожу я со своими мыслями над головами их; и даже если бы я захотел ходить по своим собственным ошибкам, все-таки был бы я над ними и головами их. / Ибо люди не равны - так говорит справедливость. И чего я хочу, они не имели бы права хотеть! - / Так говорил Заратустра. |
У Ф.М. Достоевского, у К.Д. Ушинского, у В.А. Сухомлинского, у С.Л. Соловейчика и у десятков же или сотен такой же, - в веках и в мире, - шпаны талант особого рода: чутье на тезисы и фразы, в которые обязательно влюбится широкая масса интеллигентской обывательщины, и вот они во все стороны и расшвыривают : “красота на днях или раньше спасет мир”, “человек - величайшая тайна, которую и за 5 жизней не разгадаешь”, “любить, а любовь сама найдет”, “только личность формирует личность”, “чем чаще в подростковом возрасте был в роли подсудимого, тем равнодушнее будет к суду людскому потом” (! математическая пропорция ух !).
А.С. Макаренко т.1 М.1983 .. Большое значение приобрели заседания товарищеского суда, окончательно получившего форму кафедры по теории поступков. Нечто совершенно необходимое в колониях, типа нашей .. с.31.
В.А. Сухомлинский : "Чем чаще в годы детства и отрочества человек был в роли подсудимого, тем равнодушнее он будет к суду людскому в зрелые годы" (Соч., т.1, К.1979, с.655). ZT. А когда-то была модна фраза "Наказание воспитывает раба". ZT. Об общей схеме, о путях, о социологии возникновения подобных штампов. Чем обосновывал ВАС свою математическую пропорцию? Может быть он пришел к ней исходя из реальных измерений? Тогда: как численно калькулировались в отношении биографически отслеживаемых ВАСом юных индивидов число коллизий пребывания их в роли подсудимого, и далее, в каких единицах измерялась их (повзрослевших индивидов) последующая равнодушность / неравнодушность к суду людскому? Конкретно: где в бумагах покойного ВАСа соответствующие табличные записи, обосновывающие декларируемую им пропорцию? Или реально никаких измерений и отслеживаний ВАСом не проводилось, а было так: в башку ВАСа пришла некая изящная фраза, и чувствуя, что эта фраза понравится публике, ВАС ее с апломбом и выдал на гора...
Да, у Ф.М. Достоевского, у К.Д. Ушинского, у В.А. Сухомлинского, у С.Л. Соловейчика и у десятков же или сотен такой же, - в веках и в мире, - шпаны талант раскидывать указанного вот рода пошлости и глупости. Вл. Вл. Маяковский. - Мы попросим, чтобы их, - Н.К. Крупскую, А.В. Луначарского, П.П. Блонского, П.П. Лепешинского, С.Т. Шацкого, В.Н. Сорока-Росинского, А.П. Пинкевича, М.М. Пистрака, В.А. Сухомлинского, Иг.Петр. Иванова и прочую педагогическую шушеру, - куда-нибудь на Ща. Века и века писавшие в духе Дистервега (мозги не разжижает, но быстро забывается) и Крупской с Сухомлинским (она и он мозги страшно разжижают) .. Века и века писавшие в духе А. Дистервега (1790-1866) _не_ конструировали, _не_ проектировали плодотворные _локальные воспитательные структуры_ ( а лишь в _локальных воспитательных структурах_ возможно воспитание !), а знай лишь плели плетенку из принципов, знай лишь нанизывали принцип на принцип - и этим исписывали сотни тонн бумаги…
| ПП-2003 из гл. У подошвы Олимпа .. Я всегда честно старался разобраться в теории, но с первых ее строчек у меня немедленно разжижались мозги, и я не знал даже, как квалифицировать всю эту теорию: бред сумасшедшего, сознательное вредительство, гомерическая, дьявольская / - 573 - насмешка над всем нашим обществом или простая биологическая тупость. Я не мог понять, как это так случилось, что огромной практической важности вопрос о воспитании миллионов детей, то есть миллионов будущих и при этом советских рабочих, инженеров, военных, агрономов, решается при помощи простого, темного кликушества и при этом на глазах у всех (с.572-3). |
В реальной своей словесной практике А.С. Макаренко слово “советский” употреблял в двух так сказать ипостасях = аспектах: в аспекте отрицательном и в аспекте положительном. В непозитивном = отрицательном смысле слово советский А.С. Макаренко часто или иногда связывает с пакостями в СССР 1937-го и соседних годов. Советское же в позитивном смысле по Макаренко - это по сути то, что пылко пресуществовало в комсомольских по жанру песнях (такие песни были у Александры Пахмутовой и т.д.), и это то, для чего у меня в рубрикаторе заведена рубрика Митинговое воспитание. В бывшем СССР издавались песенники разных жанров, и в числе прочего были так сказать комсомольские песенники. В комсомольских песенниках советское, а уж тем более комсомольское выглядело ух как эффектно. И когда мы десятки лет назад распевали и слушали песни в духе “Мой адрес - не дом и не улица / Мой адрес - Советский Союз”, то нам очень _не_ хотелось вспоминать Александра Галича = нам очень _не_ хотелось отрезвлятья и вспоминать, что в песнях-то в духе “Мой адрес - не дом и не улица / Мой адрес - Советский Союз” по сути выстраивались что? - потемкинские деревни.
Макаренко, ПП-2003 из Приложения. Записи, использованные в “Педагогической поэме” .. …Детские дома почему только для беспризорных? Почему до сих пор мы делаем ставку на семью? Семья не может воспитывать. Школа не может воспитывать. Беспризорное детство искусственно изолируется и поэтому всегда сохраняет свой анархизм. Возможно и совершенно необходимо организовать настоящее коллективное воспитание именно для нормального семейного детства, причем это будет и материально выгодно, и для государства полезно (с.714). ZT. Подробней об этом в файле http://zt1.narod.ru/tolko.htm, а в файле http://zt1.narod.ru/vsestorn.htm ищи о Гамбургском счете в воспитании… ПП-2003 из гл. Лирика ZT. Тут продолжение начатого еще в главах "Отченаш" и “Свадьба” философского спора о будущности (а тут еще и о сути) социалистических форм производства и бытия (об этом много в файле http://zt1.narod.ru/soci_no.htm).
[Карабанов] - Я вам так скажу, Антон Семенович, тут у нас социализм. / [Белухин] - Социализм? Просто собралась у нас хорошая компания, ну, семья, что ли .. Нужно, чтобы был настоящий социализм, а так, если все засядем с приятелями, так никакого тебе социализма никогда не будет. / [Карабанов] - Брешешь, Матвей, брешешь, и я тебя возьму за петельки, если ты и дальше будешь так брехать. Какая тут тебе семья? Тут тебе коммуна, настоящая коммуна, ты смотри: от каждого по способности и каждому по потребности. Вот тебе нужен рабфак, - на тебе рабфак, нужен тебе табак, - на тебе табак, нужен театр, - на тебе театр… .. Если бы все люди жили так, как у нас в колонии, чего тебе еще нужно. Вот это и есть социализм. / - Что же, посмотрим, - говорит серьезно Матвей, - ты прав или я .. Для социализма нужно еще много .. ZT. Матвей Белухин тут, конечно, подразумевает тот макросоциализм, который Сталин и Ко задумали осуществить в объеме всей громады СССР + потом и в Восточной Европе; но в реальности-то дело вообще не в том, что для этого “нужно еще много чего”, а дело в том, что этого (макрогромадного социализма) вообще не нужно. ZT. Социализм действительно нужен, он обязательно нужен, он крайне нужен, но социализм не макросоциальный, а локальный - как у А.С. Макаренко. ZT. Широко распространенный локальный социализм по Макаренко - это необходимое и достаточное для любого по величине общества = для любого по величине государства. .. Из угла кабинета смотрит на нас злым глазом Вершнев, известный давно специалист по правдам .. [Вершнев] - Правда только одна, а не то, что много… / - Смотри ты, - говорит Семен, - только одна? Ты уже добрался до нее? / Николай строго поднимается с дивана, подходит к столу и как будто даже со слезами говорит: / - Правда одна: люди .. Люди должны быть хорошие, иначе к-к ч-черту в-всякая правда. Если, понимаешь, сволочь, так и в социализме будет мешать .. Горький правду написал, я раньше не понимал, то есть и понимал, а значения не придавал: человек. Это тебе не всякая сволочь. И правильно: есть люди, а есть и человеки. / - Я человек? - спрашивает Карабанов. / - Ты человек. / - А я? - спросил и Матвей. / - И ты тоже. / - И я? - присоединился и я [Макаренко] к общему любопытству. / - Ого? - сказал Вершнев. / Семен рассмеялся. / - Что же тут хитрого? Значит, если в колонии, так все человеки? / - А что же? Так и нужно. Тут все человеки. Потом разойдутся в разные стороны и сволочами станут, и кто его знает еще, чем станут, а здесь, понимаешь ты, коллектив. Матвей все врал: семья, компания. Он ничего не понимает .. / .. [Макаренко] Я думал о том, что жизнь моя каторжная и несправедливая. О том, что я положил лучший кусок жизни только для того, чтобы полдюжины “правонарушителей” могли поступить на рабфак, что на рабфаке и в большом городе они подвергнутся новым влияниям, которыми я не могу управлять, и кто его знает, чем все это кончится? Может быть, мой труд и моя жертва окажутся просто ненужным никому сгустком бесплодно израсходованной энергии? ZT. Если количество перейдет в качество = если большой % детей, подростков и юношей выйдут из Ваших, Антон Семенович, по роду коммун, то тогда НЕ придется бояться корежащих влияний по выходе… Edgar Gunther-Schellheimer / Эдгар Гюнтер-Шелльхаймер schellheimer@yandex.ru to ZT. - Прочитал о социализме в микро- [локальный - для подростков и юношества] и макро- [для всей взрослой массы]. Но если [указанное] макро- не поддерживает [указанное] микро-, то там трудновато со социализмом.... Но [указанное] микро- все-таки в состоянии проложить путь к социализму в макро- и только!!!!! ZT. Дорогой Эдгар! Нам, макаренкам всех обществ, всех государств и всех народов, надо быть поскромнее. Наша задача - очеловечить во всем мире капитализм. = Наша задача - создать во всем мире капитализм с человеческим лицом. Для этого нужен пропуск по возможности максимального % подростков и юношества через макаренковские социалистическо-коммунистические пригородные интернатные школы-хозяйства. Потом из этих подростков и юношей получатся наемные работники с человеческим, - в смысле суждений о социализме Николая Вершнева в ПП-2003 гл. Лирика, - лицом, и из их же числа получатся и частные предприниматели тоже с так сказать Вершнево-человеческим лицом. Это в итоге и должно образовать капитализм с человеческим лицом. А на приведение всего и вся к макро-социализму нам, макаренкам всех обществ, всех государств и всех народов, претендовать не стоит. Подростково-юношество надо макаренковски организовать, а вот взрослых-то надо пускать “гулять самих по себе”… Важные теоретические соображения вы найдете и в первой трети файла http://zt1.narod.ru/o1sebe.htm. |
Повесть о Решиде и Мишке. М.-Л.1930.96 РНБ 31-8/353; 2-е изд. Пятигорск 1936.136 РНБ 36-3/386; 3-изд дополненное Грозный 1969.183 с предисловием Юрия Борисовича Верольского, оформление художника Е.М. Токарева, РНБ 69-3/5250; 4-е изд. Грозный 1979.134 (Детская исправительная колония) (повторяет 3-е изд) 79-3/8396 БАН 1976к/13100. ZT. Ниже дается по последнему изданию.
Остроменцкая Над. Феликсовна. “Повесть о Решиде и Мишке”.
| Заурбеку Шерипову - товарищу в работе посвящаю эту повесть. Н. ОСТРОМЕНЦКАЯ. |
На Украине.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. В НОВУЮ ЖИЗНЬ.
Старый монастырь полон весенней суматохи. Выставляют зимние рамы, проветривают, чистят, моют, скребут. Радостным смехом, шутками, криками звенит воздух.
Колонисты в трусиках и в рубашках без рукавов снуют по двору: кто тащит ведра, тряпки, кисти, кто, взгромоздившись на высокие лестницы, белит стены, кто красит кровати, кто вскапывает клумбы.
- Эй, веселей! Поддай пару, хлопцы, - слышится то там, то здесь чей-нибудь возглас.
Еще слегка обалделые от вагонной качки Решид и Мишка растерянно остановились среди этой суеты...
Вот так колония! Решида радовал веселый рабочий азарт, кипевший вокруг.
- Наверно, белхи у них! - вполголоса объяснил он Мишке [ ZT. белхи (чеченское слово) - общественная помощь кому-нибудь всем селом ].
Тот враждебно огляделся, шмыгнул носом и басом спросил у ближайшего колониста:
- Э!.. Как тут до заведующего дойтить?
Колонист, красивший кровать, махнул кистью, не поднимая головы:
- Прямо, мимо церкви, в канцелярию.
- Гля, какой! И не смотрит... - обиделся Мишка. - Прынец Ольденбургский!.. Аида, Решид.
На могильных плитах вокруг церкви сидели девочки и, распевая песню, штопали матрацы. Дальше стояли подводы. Ребята грузили на них блестящие свежей краской ульи. Покрывали подводы рогожами, стягивали веревками. Черноглазый лукавый мальчишка распоряжался. Он бросался на помощь туда где работа не спорилась. Подвязывал, выпрямлял, поддерживал - то с ласковой руганью, то с веселой шуткой.
И нигде ни одного воспитателя! Мишка, стараясь не показывать удивления, обратился к сидящим:
- Эй, девчонки, где тут канцелярия?
- А вон, видишь, дверь? Прямо по лестнице, во второй этаж. А вам чего надо?
- Ишь ты, ушлая, - важно усмехнулся Мишка, - так тебе все и выложи. У меня дело с заведующим.
- Ну, и иди! - рассердилась девчонка. - Очень мне интересно твои дела знать! - И, вздернув нос, снова принялась за работу.
Мишка покраснел и насупился: воображает о себе очень много! Но только собрался выразить вслух свое мнение о ней, как затарахтел барабан и звонкий голос прокричал:
- Под зна-мя встать! Смирр-но-о!
Девчонки вскочили. Мальчики у подвод выпрямились. У дверей стоял колонист в красной шапке дежурного. Торжественно отдавая честь он отступил в сторону. С лестницы, вытянувшись в струну, спускался барабанщик, четко выбивая дробь. За ним, в руках широкоплечего знаменосца, колыхалось алое знамя. Шествие замыкали два мальчика с винтовками. Сойдя с лестницы, все четверо застыли каменной группой.
У подвод и на могильных плитах возобновилась работа. Присмиревший Мишка и взволнованный Решид молча двинулись в канцелярию. Со ступенек на встречу им кубарем скатился кругленький малыш:
- Петька, скоро? Чего вы возитесь, как неживые?
- Проваливай, Канцелярская Крыса! - огрызнулся черноглазый. - Не видишь, кончаем.
- Мне что!.. Владимир Александрович спрашивает.
- Ну и скажи: готово...
- А вам чего? - воззрился малыш на чужих.
- Нам? К заведующему пройтить.
- Да вон он сам идет.
На крыльцо вышел невысокий очкастый человек в гимнастерке.
- Ну как, хлопцы, можно двигаться?
- Готово! - крикнул Петька, закрепляя последнею веревку.
- Владимир Александрович, - пропищал малыш, - тут до вас хлопцы.
Очкастый обернулся и внимательно оглядел Решида и Мишку.
- Шо надо?
Мишка достал из кепки письмо Сергея Ивановича.
- Вот я Решидку привез.
Заведующий пробежал письмо: Решид и Мишка с волнением смотрели ему в лицо.
- Шо ж с вами делать? - очкастый медленно сложил письмо и снова развернул. - Сам я вас принять не могу, а в комиссии - только что звонил - председателя нет... Витька, - повернулся он к дежурному, - а ну, быстренько - сбор командиров. Летучий совет.
Витька сделал ладони рупором:
- Ша-по-ва-ло-ов!..
- Есть! - на ходу кричал мальчик, обидевший Мишку тем, что не посмотрел на него.
- Сбор командиров.
- Есть! - И, не останавливаясь, Шаповалов полетел по лестнице.
Сверху полились переливы пионерского горна. Со всех сторон, обтирая руки, бежали мальчики и девочки. Подошло несколько воспитателей. Вскоре возле крыльца собралось человек сорок.
- Вот что, ребята. Я получил письмо от нашего бывшего агронома. Может, кто помнит Сергея Ивановича?
- Я помню.
- И я!..
- И я!..
- Ну, вот. Так слухайте, шо он пишет: “Дорогой Владимир Александрович, посылаю вам двух ребят, находчивость и присутствие духа которых спасли мне жизнь. Один из них чеченец, мой давнишний знакомый. Он сам расскажет вам свою историю. Зовут его Решид. Он проучился год в школе... Хочет учиться дальше. Его приятель, Мишка, беспризорный. Кажется, способный и бойкий парнишка. Он-то и натолкнул меня на мысль о вашей колонии, так как собирался “отдать учиться” Решида в какой-нибудь детдом. Ребята совершенно бесприютны. Ничего не могу придумать для них лучше вашей колонии. Уверен, что они там не только приобретут знания, необходимые для жизни, но и станут закаленными и честными работниками, которые так нужны нашей стране. Что касается меня...” Ну, и так далее. Здесь он о себе пишет. Так вот. Что вы скажете? Сам я их принять не могу. В комиссии сейчас председателя нет. Ждать нам некогда, надо заказ сдавать, - он кивнул на подводы. - Решайте вы, что с кавказцами делать. Совет командиров имеет право принять без комиссии. Ну?
- Да чего там долго думать, - крикнул Петька, - принять, да и все!
- Неужто ж мы их на улицу выбросим? - отозвалась толстощекая девочка.
Нехай расскажуть, як воны агронома спасалы! - пропищал из-за ее спины малыш.
- Молчи, Шурка, тут дело, а он...
- Принять, да и все. Чего валандаться.
Владимир Александрович взглянул на часы:
- Правильно. Времени у нас мало. Голосую. Кто за то, чтобы принять, - руки вверх.
Поднятые руки замерли в воздухе.
- Единогласно. Ладно. В какой отряд?
- До менэ! - завопил Шурка.
- Куда их к Шурке? Ко мне. Они большие. Что ты, Шурка, сдурел, что ли?
- Та воны на Капказе, мабуть, слабые, до нашей праци, мабуть, непривычные, - защищался Шурка.
Мишка, еще в вагоне твердо решивший, что, если и останется в колонии, работать ни за что не будет, вдруг разобиделся:
- “Слабые”!.. Гля, Решидка!.. Да мы, чего хочешь, все можем изделать.
- По-моему, их в отряд Посунько, - дернула косичкой толстощекая, - потому что у него в отряде специальности нет. А там присмотрятся - может, в какой мастерской захотят работать.
- Правильно, Марусенька. Не протестуете, ребята? - кивнул Владимир Александрович.
- Нет!
- А ты, Посунько?
- А мени шо? Нехай…
- Сейчас какую работу им дашь?
- А Хведьке на грядки пидсыплю.
- Ладно. Совет окончен, хлопцы. Алексеев и Посунько, расскажите ребятам о нашем устройстве... отрядах там и прочее... Ну, можно двигать, Петька?
- Можно.
- Под зна-мя встать! Смирно-о! - крикнул дежурный.
Опять затарахтел барабан и алое полотнище проплыло мимо могил. Подводы тронулись.
И вдруг двор старого монастыря грохнул неудержимым “ура”. Колонисты, блестя глазами, махали шапками вслед подводам. Торжествующее “ура” ширилось, росло, гулким эхом докатилось до колоколов угрюмой церкви.
- Перший заказ у цьому роци, - возбужденно оглянулся Посунько на Мишку и Решида. - Ось Алексеев. Це секретарь рады командиров... Як ваши призвища?
- Какие призвища?
- Ну, хвамылии?
- Михаил Капралов. Решидка, а твоя как?
- Юсупов.
- Алексеев, запыши их. Та расскажи, а то воны нашей мовы ни розумиють.
- Айдате в совет, - заложив руки в карманы, Алексеев пошел между мальчиками. - Вот что, долго я вам растабарывать не буду, сами увидите, как мы живем. Главное - у нас все ребята разбиты на отряды и каждый отряд выбирает себе командира. У вас командиром будет Посунько. Вы будете обедать, спать, одежду получать и все другое у него в отряде. А работать будете в другом отряде у Федьки... Что командир скажет, должны делать...
- Ловко! - вздернул нос Мишка. - А если он мне скажет сапоги с него сымать?
- У нас так не бывает. А если б случилось, подобный гад в два счета вылетел бы из колонии.
- Посмотрим, - многообещающе пробормотал Мишка.
| Из ПП изд. Невской С.С. М. 2003 .. Однажды Задоров, возвратившись с работы из второй колонии, увидел, что малыш Тоська, чаще называвшийся у нас “Антоном Семеновичем”, принес Корнееву ужин в спальню. В это время у нас была уже приведена в порядок столовая в одном из домиков, и есть в спальне не разрешалось. Корнеев, по обыкновению, лежал на кровати и милостиво принял от “Антона Семеновича” миску с супом. / Задоров был одним из немногих, которые не боялись блатницкой готовности Корнеева немедленно хвататься за нож. / Задоров спросил “Антона Семеновича”: / - Это что такое? / - Так он сказал… / Задоров взял миску и вылил суп за окно. / - Не большой барин. / Корнеев вскочил с кровати, но Задоров треснул его кулаком по голове и сказал: / - Слушай ты, каракатица, уходи из колонии сегодня же .. / .. Корнеев собирался, кажется, еще подумать над советом Задорова, но ночью Задоров и его постоянный друг Волохов надели на Корнеева его франтовскую фуражку, вывели в лес, “стукнули по шее”, по выражению Задорова, и только утром подробно поведали мне о принятых ими мерах. Я возражать не нашел нужным .. |
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. МИШКА ПРОШТРАФИЛСЯ.
- Тру-туру-туру-ру-ру!.. - сигнал на обед.
Со всех сторон с лопатами, с кирками, граблями, ведрами бегут запыленные, потные колонисты. Спешат сдать инструменты, чтобы успеть вымыться к обеду.
В столовой отряды садятся отдельно. Командиры, получив хлеб, режут его каждый на свой отряд. Мишка, с нетерпением ожидая своей порции, внимательными глазами следит за руками Посунько.
Решид, благопристойно опустив ресницы, ничем не выдает испытываемого голода. По чеченскому обычаю, он сел за стол в шапке.
- Эй!.. Чепа!.. - крикнул дежурный колонист.
Решид не двинулся. Он не понял, что крик относится к нему.
- Скинь чепу! - Недолго думая, сосед сбил шапку с головы Решида и перебросил ее другому мальчику.
- Закон не велит! - метнулся Решид за шапкой. Но она уже пошла, как мяч, гулять из рук в руки. Решид бегал вокруг стола. Ребята хохотали. Командир сердился, но его не слушали. Разозленный Мишка выхватил шапку из рук хохотавшего во все горло мальчишки.
- Отдай, бандит!
- Сам бандит, - рассердился колонист и толкнул Мишку.
В ответ Мишка треснул его ложкой по голове. Деревянная ложка сломалась. Мальчишка вскочил, сжав кулаки. Мишка воинственно потрясал обломками ложки.
- А ну, тронь... У его чеченский закон, и никакой черт не имеет права с его шапку сымать.
- Жевтоног, сидай!.. - крикнул Посунько. Як ты там... Капралов! Сидай на мисто. Хлопцы, як же вам не стыдно: вин чужой. Може, у его правда - закон...
- Григорий Миколаич, а чи правда е таки законы? - пропищал у окна Шурка.
- У восточных народов не принято снимать шапку во время еды. Однако, - воспитатель ласковой положил руку на плечо дрожащего от обиды Решида, - придется тебе от этого обычая отказаться. Ну, садись, ешь. Вон какой сегодня суп хороший. А вам, ребята, - обернулся он к остальным, - стыдно так вести себя с новыми товарищами. Не знаю, как я об этом случае расскажу Владимиру Александровичу... - Не слушая возражений, он ушел в другой конец столовой.
| 20.11.2007.15.00-19.00. Санкт - Петербург. Конференц-зал Леонтьевского центра. Институт свободы совести, Московская хельсинкская группа, СПб Центр “Стратегия”, Межсекторная Коалиция “Диалог и Дело”, группа по свободе совести Комитета действия Всероссийского гражданского конгресса. Опросник (анонимный) по ситуации в межэтнической сфере Просим Вас внимательно прочитать вопросы и выразить свое личное мнение по каждому из них, выбрав один из вариантов предлагаемых ответов, либо дописав вариант ответа, начинающийся со слов “Другое”. 1) Какую из заявленных ниже позиций Вы бы предпочли? V 1. В России должны соблюдаться равные для всех права человека независимо от происхождения и принадлежности и без выделения / поддержки каких-то групп. 2. Россия является многонациональным / многоконфессиональным государством и потому здесь должна реализовываться политика поддержки мультикультурализма (поддержание многообразия и равенства культур) 3. Россия является мононациональным русским государством и потому здесь должна реализовываться политика поддержки основной доминирующей культуры, а также учитываться культура меньшинств 4. Россия является особой цивилизацией и у нее свой эксклюзивный путь развития - русский 5. Другое_____________________________________ 6. Затрудняюсь с ответом 2) Каким, на Ваш взгляд, должно быть самоназвание граждан России? V 1 Россиянин 2. Русский 3. Разным, в зависимости от этнической идентичности 4. Другое ___________________________________________ 5. Затрудняюсь с ответом 3) Как Вы относитесь к практике межнациональных браков? V 1. Позитивно 2. Негативно 3. Нейтрально 4. Другое_____________________________________ 5. Затрудняюсь с ответом 4) Как Вы считаете, могут ли служащие в государственных учреждениях, учащиеся и преподаватели в образовательных, носить одежду или иные атрибуты в соответствии со своими воззрениями, в частности, религиозными (например надевать хиджаб, кипу, носить поверх одежды крест, др.)? 1. Могут, это право и личное дело каждого человека V 2. В государственных учреждениях это недопустимо 3. Могут, если это не обращает на себя внимание (вызывает протест) окружающих 4. Другое_________________________________ 5.Затрудняюсь с ответом 5) Как Вы считаете, могут ли учащиеся и преподаватели в государственных образовательных учреждениях в соответствии со своими воззрениями, в т.ч. религиозными канонами отстаивать право на особые условия обучения / работы? 1 . Могут (переходите к вопросу 6) V 2. Не могут (переходите к вопросу 7) 3. Другое __________________________ 6) Учащиеся и преподаватели в государственных образовательных учреждениях в соответствии со своими воззрениями, в т.ч. религиозными канонами могут отстаивать право на (возможно несколько вариантов ответа): 1. Условие раздельного обучения между мальчиками и девочками 2. Условие обучения / преподавания в мононациональном классе / гоу 3.Носить одежду или иные внешние атрибуты (например - хиджаб, кипу, крест) 4. Не принимать участие в некоторых уроках (например, девушки не снимают хиджаб для участия в уроке физкультуры, отказываются от плавания в бассейне) 5. Другое __________________________________ 6. Затрудняюсь с ответом 7) Сегодня широко обсуждается возможность внедрения в школе курса “Основы православной культуры”. Какую из заявленных ниже позиций Вы бы предпочли? 1. Такие уроки нужно вводить, давно пора 2. Такие уроки надо вводить очень осторожно, и только в качестве факультатива 3. Если подобные уроки и вводить, то только одновременно с “Основами мусульманской” и иных культур V 4. Церковь не должна проявлять свою активность в государственной школе 5. Другое: ________________________________ 6.Затрудняюсь с ответом 8) Какое будущее Петербурга является для Вас предпочтительным? V 1 . Научно-культурный, духовный центр международного значения, одна из столиц мира 2. Успешный и развитый национальный русский город 3. Петербург - по рождению европейский город, туда он и должен стремиться независимо от пути развития России (вплоть до автономизации от России) 4. Другое: ______________________________ 5. Затрудняюсь с ответом 9) Что бы Вы хотели от себя добавить по содержанию / качеству Опросника? Опросник анонимный, но мы просим Вас сообщить о себе следующие данные: пол (м/ж)_____ возраст _________ образование_________________________ сфера занятости / род деятельности _______________________________ |
Мишке дали новую ложку. Он хлебал суп, очень довольный, что сразу показал себя храбрым парнем, которому пальца в рот не клади. Решид же, наоборот, был мрачен. Его волновало сомнение - не сочтут ли его трусом.
Посунько раза два взглянул на него, потом крикнул через стол.
- Плюнь, Юсупов, йишь. А то голодному важко буде робыты. Йишь.
Решид поднял на Посунько глаза и, оправдываясь, ткнул пальцем в сторону соседа:
- Он дурак, потому я не бил.
Ребята захохотали:
- Вот это отбрил!..
- Браво!..
- Что, Ленька, спекся? - насмешливое спросил Алексеев.
- Ну, ну, ты не очень, - буркнул Ленька, примирительно ткнув Решида в бок.
Решид удовлетворенно покосился на него и принялся торопливо хлебать суп.
После обеда снова пошли копать клумбы. Мишка утратил интерес к работе. Было жарко, лопата сделалась какой-то тяжелой... Хотелось после сытного обеда поваляться где-нибудь под деревом. “Везде по детским домам мертвый час бывает”, - подумал Мишка и, решительно отбросив лопату, уселся на землю и закурил.
Колонист, копавший рядом с Мишкой, ласково обратился к нему:
- Заморывся? Ну, ничего, скоро уси посидаемо, а зараз становся, бери лопату.
- Ну и посидайте. А я сам по себе, - отрезал Мишка, - не приставай. Я, может, и вовсе не хочу с вами работать. - И он продолжал сидеть, сосредоточенно куря, сплевывая желтую махорочную слюну, целясь в камень, лежавший за десять шагов, обдумывая, что лучше - бежать или остаться.
“Доплюну до того камня, - решил он, - останусь, не доплюну - убежу”.
Воспитательница, помощница дежурного, делала обход. Она остановилась над Мишкой и несколько минут следила за ним. Наконец не вытерпела:
- Ты что ж сидишь? Другие работают, а ты плюешься?
Мишка пренебрежительно скосил на нее глаз:
- Отдыхаю.
- У нас все вместе отдыхают. А то знаешь, так всякий рад увильнуть: он будет отдыхать, а другие за него работать. Ловко, брат, придумано.
- Отстань, тетка, иди себе, куда шла. Я не ишак, чтоб работать без отдыха.
- Это новенький, - сказал подошедший Федька. - За обедом развоевался, не остыл еще хлопчик.
Воспитательница ничего не ответила. Казалось, она перестала замечать Мишкино присутствие.
- У тебя все на работе?
- Все, Нина Викторовна. Который час? Три? Значит, отдыхать пора. Садись, ребята, - крикнул он товарищам.
Воспитательница ушла, а Федька плюхнулся рядом с Мишкой.
- У нас так с воспитателями не разговаривают. У нас воспитатель товарищем считается.
- Гусь свинье не товарищ, - отрезал Мишка.
- Ты язык не распускай, а лучше подумай, что она правду сказала: если ты сидишь, когда другие работают, значит, ты на их шее сидишь.
- Если сижу - значит хочу. Я вам не нанимался работать.
- Кому это “нам”? А ты что: в другом государстве живешь, что ли? Смотри-ка иностранец какой выискался!.. Придется тебя в рапорте отметить.
- Ну и отмечай - фыркнул Мишка. - Рапорт еще какой-то выдумал… Подумаешь! - и, презрительно сплюнув, отошел к Решиду.
- Знаешь, - зашептал он, присаживаясь возле друга, - ты оставайся, а я убежу. Не нравится мне ета колония. Командиров каких-то нахально выдумали... Каждый тебе приказывать будет. Сегодня как пошамаю вечером, так и смоюсь.
У Решила задрожали губы.
- Как смоюсь? Зачем так? Скажи, пожалуйста…
- Я ж тебе говорю: не нравится. Сбегу - и все!
- Не беги. Который толкал... он не злой, он глупый. Можно его бить... Не беги, пожалуйста. - Решид обхватил рукой Мишкину шею. Даже в самых любящих чеченских семьях нежности считаются дурным тоном. И ласка вышла неловкой: кепка съехала Мишке на нос и локоть Решида больно прижал ухо.
- Ну, посмотрим, - сказал Мишка, нетерпеливо освобождаясь от его объятий. Однако на душе сделалось повеселее.
Становиться на работу после ссоры не хотелось. Посвистывая, он бродил вокруг согнувшихся над лопатами ребят. На него не обращали внимания, и это злило. Хотелось схватить лопату, глубоко, вонзить ее в землю, показать, как надо работать. Но крепился, боялся, что ребята станут над ним смеяться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. КОНЕЦ ПЕРВОГО ДНЯ.
Отдых. На площадке перед церковью играют в футбол. Вокруг на скамьях зрители - ребята и воспитатели. На каждый удачный удар - гром аплодисментов. На турнике и параллельных брусьях колонисты выделывают головокружительные штуки. На призовой мачте раскачивается Канцелярская Крыса, с высоты птичьего полета наблюдая веселье товарищей по колонии.
- Ребята! - закричала с крыльца Нина Викторовна. - Иду против двоих партию в шахматы.
- Есть! - ответил один из старших.
- Идет! - поддержал другой. - Разделаем мы вас!
- Гол!.. Гол!.. Урра!.. - вопили футболисты.
Публика неистово аплодировала.
- Валяй вторую!.. Живо!..
- Ванька голкипер!..
- Не теряйте даром времени!.. До темноты еще одну партию!..
Но сыграть не удалось. В разговор и смех отдыхающего двора внезапно врезался переливчатый сигнал горна.
- Хлопцы, вали на собрание!.. - крикнул, пробегая, Посунько.
Вслед за другими вошли в клуб и Мишка с Решидом.
Театральный зал орал, гудел, неистовствовал. Ребята кричали в четыреста глоток. Порой из общего шума выделялись отдельные голоса:
- Куда носом влип?..
- А если у него нос как руль?
- Витька, черт, чего на ногу сел!
- А ты чего сама лезешь, а ногу сзади оставляешь?
Высокая девочка, взгромоздившись на скамью, грозит кому-то кулаком через весь зал:
- Сенька-а, вот тебе сегодня будет!
- Не беспокойся!.. И ты свое получишь...
Она раскрывает рот и вдруг, с испуганным видом, взметнув руками, исчезает, сдернутая со скамьи за ноги.
Зал быстро наполняется. Все наперегонки стараются занять передние скамьи. Мишку удивляло, что воспитатели сидят между ребятами, шутят и как будто не замечают неистового крика и беспорядка.
- Чудаки какие-то, - решил Мишка. - Ну и собрание!..
Решид, пораженный кутерьмой, не заметил, как Владимир Александрович прошел через зал. Он увидел его уже у стола, там, далеко впереди, возле самой сцены.
Владимир Александрович остановился и повернулся лицом к ребятам. Мгновенно наступила мертвая тишина, точно кто-нибудь отрезал шум или захлопнулась дверь. Решид ахнул. И даже Мишка изумленно прошептал:
- Вот это фокус!..
Владимир Александрович снял фуражку.
Все головы обнажились. Подчиняясь общему движению, и Мишка с Решидом сняли кепки.
- Считаю собрание открытым, - проговорил Владимир Александрович. - Рапорта командиров. Первый, огородников.
- Есть! - прокричал командир откуда-то сзади. - Все хорошо.
- Второй, огородников.
- Есть! Все благополучно.
- Первый, садовников.
- Все отлично, - поднялся Федька, - только Михаил Капралов самовольно бросил работу.
Федька слово в слово повторил разговор Миши с ним и с воспитательницей.
Мишка был поражен. Он не предполагал, что Федька приведет в исполнение угрозу о рапорте. “Я ему, гаду, морду набью, - зло подумал он. - Не посмотрю, что командир... Ябедник паршивый!”.
- Капралов! - нахмурился Владимир Александрович.
- Ну? - нехотя поднялся Мишка.
- Так ты считаешь, что работают только ишаки?
Мишка, насупившись, молчал.
- Человек работает не только на себя, на свой дом, на свое государство, но и для будущего, которого он, быть может, никогда не увидит. Я не требую чтобы ты работал ради такой высокой цели. Но вот колония... Это ведь твой дом. Работая для колонии, ты же для себя работаешь. Как ты думаешь, откуда у нас футбол, бутсы, карманные деньги? Откуда праздничные обеды с курами и мороженым? Все это мы сами себе заработали. Или ты воображаешь, что работаешь на Наркомпрос?..
Ребята зафыркали. Решид впился глазами в лицо заведующего, стараясь угадать то, чего не понимал.
- Мы никого не эксплуатируем. Не хочешь работать? Не надо! Мы достаточно богаты и можем просодержать одного трутня. Поэтому, - повернулся он к Алексееву, - завтракать и обедать он будет со всеми, но на работу его не принимать ни в коем случае. Пусть делает, что хочет: хочет - гуляет, хочет - лежит. В спальни днем вход запрещен. Можете поставить ему кровать во дворе. Ну хоть возле клуба.
Кто-то насмешливо крикнул:
- Нехай трошки отдохнет!..
- Солнечные ванны пусть принимает!..
- Дачник!.. - захохотали ребята.
Мишка покраснел от гнева. Если бы ему недавно еще сказали, что его накажут тем, что заставят гулять, лежать и при этом будут кормить, он бы расхохотался и сказал, что готов круглый год нести такое наказание. Но теперь при смехе ребят почувствовал, что обиднее и противнее ничего быть не может.
- Убежу, - прошептал он Решиду, - что я им на смех дался?
- Ни беги, - испуганно прижался к нему Решид.
Мишка мрачно оглянулся. “Чудак Решид: сейчас все равно не убежишь - ишь, ребят какая уйма, не протолкнешься к дверям...”. Он вздохнул и понурился.
- Седьмой, экономки.
- Есть! - поднялась Маруся. - Все хорошо, только Сенька плеснул на Тамару супом.
- Какой Сенька?
- Чеботарев.
- Чеботарев, зачем ты плеснул на Тамару супом?
- Она первая на меня плеснула.
- И ничего подобного, - вскочила Тамара, - я дежурила по столовой, а он говорит: “В супу муха”. Я стала брать, а он мне в лицо прямо и плеснул.
- Можно мне? - прокричал один из мальчиков. - И все она врет, Владимир Александрович. Я свидетель этому делу. Он говорит: “Муха”. А она говорит: “Ишь, барин, не можешь муху вынуть”. Взяла ложку и тресь его по морде.
- Тамара, так это было?
- Так я его ложкой чуть-чуть, а он мне все платье облил.
- Да!.. “Чуть-чуть”!.. Прямо в глаза… И потом, что это за фасон, чтобы суп с мухами варить? - оправдывался Чеботарев.
- Ну, это вопрос другой, - сказал Владимир Александрович. - Всегда может такая случайность быть. Но это не причина, чтобы суп выплескивать на дежурного по столовой. Как же мы накажем его?
- Нехай он помогает ей дежурить!
- Есть, - сказал Владимир Александрович, - запиши, Алексеев.
- Ага, слопал! - торжествовала Тамара.
- А Тамару, я считаю, на завтра без ложки оставить. Она ложку как оружие употребляет, а оружия колонистам не полагается… Как вы хлопцы думаете.
- Правильно!
- Как же я без ложки буду суп есть?
- Не знаю, - пожал плечами Владимир Александрович, - я многого не знаю. Я, например, всегда считал, что ложкой едят, а теперь узнаю, что ею дерутся...
Ребята посмеивались.
- Владимир Александрович... - взмолилась Тамара.
- Молчи!.. - закричали ребята. - Как драться - так это ты ушлая, а от наказания отлыниваешь!..
Владимир Александрович пожал плечами:
- Собрание постановило. Ничего не могу сделать. Четвертый, свинарей.
- Все гарно.
- Пятый, конюхов.
- Хорошо.
Мишка задумался. Он понимал, что и ему не избежать рапорта о ложке. И почувствовал, что, если еще раз подымут его на смех ребята, он не вынесет: тут же вскочит, поколотит соседа, обругает Владимира Александровича и убежит. “Без ложки есть… как собаке хлебать из миски, что ли?..”. Он еще не знал, что в колонии стараются не повторять одно и то же наказание.
Рапорты шли своим чередом: все хорошо, благополучно, отлично, докладывали командиры. Последним поднялся дежурный воспитанник:
- День прошел хорошо. Только Шурка без разрешения дежурства убежал в лавочку за шоколадом.
- Какой Шурка? - Владимир Александрович сделал вид, что не понимает.
- Доброродный.
- Командир? - притворно удивился заведующий.
- Да.
- Вот так-так!.. Шурка, як же це ты?
- Та я на одну хвылыночку... - пропищал Шурка.
- На хвылыночку?.. Вас четыреста да нас, воспитателей и хозяйственников, двадцать пять. Кто ж у нас робыты буде, колы мы уси “на хвылыночку” разбежимось кто куды? Та хорошо ще, колы знатыму. А то просто: нема и нема. Мы потому и просим отпуск - вы у дежурного, а я у вас, чтобы каждую минуту знать, кого где найти. А ты командир. Пример должен подавать. Теперь не у дежурного отпуск будешь брать, а у меня. Еще что?
Мишка ждал с замирающим сердцем: вот сейчас про него... Решид заразился его волнением и сидел ни жив, ни мертв.
- Капралов за обедом ложку сломал… - И дежурный рассказал, как было дело.
Мишка слушал, сцепив зубы. Он видел, что ребята, не злясь, весело принимают наказания. Но непереносимо было думать, что сейчас опять над ним захохочут колонисты.
- Капралов!
- А? - поднялся Мишка.
- Говори “есть!” - крикнули сзади.
Владимир Александрович мягко посмотрел на побледневшего Мишку.
- Это правильно тебе ребята говорят. Не думай, что я выдумал это словечко. Это сами ребята придумали отвечать “есть”, чтобы показать, что мы, как моряки: все точно и быстро делаем. Так как же, Миша, а?... Ты слыхал, что ложка не оружие?
- Слыхал, - потупился от неожиданно ласкового голоса Мишка. Он засопел, боясь, что разревется при всех.
Владимир Александрович сделал вид, что не замечает его расстроенного лица, и обратился к собранию:
- Он, хлопцы, герой. Они с Решидом спасли жизнь Сергею Ивановичу, нашему бывшему агроному. Расскажи нам, как было дело. И мне интересно послушать.
- Да чего там трепаться, - смутился Мишка.
- Ну, Юсупов нам расскажет. Решид, ну-ка...
- Мы ходили на Горячеводский. Дядя и Ахмат очень сердились на Серожу, потому - он всё против аллаха. Резиду учил на Гаирбека жаловаться. А Гаирбек Ахмату брат. Ахмат хотел стрелить агроном. Агроном гулял баришна. Ахмат за куст ружье заряжал, Мишка увидал. Ка-ак головой в живот Ахмату. Ахмат покатился, ружье покатился, агроном бежал, баришна бежал, Мишка бежал - караул кричал…
- И Решидка кричал... И бежали оба. А Решидка под ружье поддал энтому, ружье на воздух и пальнуло. Едва добегли до санатории, - перебил увлеченный воспоминаниями Мишка. - Бежу, а сам думаю: “Вот в спину вдзызнет, гадюка, так и околеешь ни за что”.
- Слышали? - обратился к собранию заведующий. - Не побоялись пули, чтобы спасти жизнь Сергею Ивановичу. Решид - его друг. А ты, Капралов, знал его раньше?
- Не…
- Видите, за чужого вступился. Как же ему было не защищать своего товарища, когда вы, как дикари, на новенького накинулись? Стыдно, хлопцы. Я считаю весь отряд Посунько виноватым, а командира больше всего. Посунько отвечает за дисциплину в отряде. По-моему, весь отряд в понедельник без отпуска. А?
- Дядька!.. Не надо!.. - заорал Мишка. Сперва ему было приятно, что заведующий ругает ребят за них с Решидкой, но, услыхав о наказании, он растерялся…
- Так ты нас прощаешь? - серьезно спросил заведующий.
Мишка покраснел и пробурчал себе под нос:
- Я сам виноватый...
- Правильно, - кивнул Владимир Александрович, - ты виноват. Но и мы тоже виноваты. Ты сердишься на колонию?
- Н-нет...
- А мы, хлопцы, сердимся на Мишку?
- Нет! - зычно проорали четыреста глоток.
- Не будем наказывать за драку в столовой?
- Не будем!.. - откликнулся зал.
- Ну ладно. Я согласен, раз вы так решили. Только впредь не ломай ложек. Равняйся по Решиду. Решид же сумел сдержаться. Слышишь?
- Ага... слышу… - взволнованно пробормотал Мишка.
Сердце у него билось, и он внезапно понял, что ни за что не уйдет из колонии, гнать будут - не уйдет. “Да разве отсюда прогонят? Ведь все ребята вокруг и воспитатели, и заведующий - все, как одно...”.
Мишка почувствовал колонию своим домом.
- А полежать завтра все-таки полежи, - весело сказал Владимир Александрович, - и когда будешь лежать, подумай о том, что колония -маленькая частичка Советского Союза и работаем мы здесь не только на себя. Подумай, стоит ли это твоего труда, а потом приди ко мне и скажи, как решишь.
Мишке не надо было думать. Он уже решил, что трудиться для такого дела стоит... только, вслух стеснялся об этом сказать.
Собрание окончено.
Из распахнувшихся дверей клуба в тишину темного двора вместе со светом ворвалась буйная ватага колонистов. Ночь зазвенела криками и смехом.
“Тру-ру-ру, тру-ру-ру”, - надрывается горн.
Хор подхватывает:
Спать пора, спать пора, ко-ло-ни-сты,
День закончен, день закончен трудовой.
Завтра встать, завтра встать утром чи-стым.
За-а работу со здоровой головой!
В тени церковной паперти Решид тревожно хватает Мишку за руку:
- Ни побежишь? Скажи, пожалуйста?
- Эй, де вы там?.. Як вас.. Юсупов! Капралов! - раздается впереди голос Посунько.
Мишка тихонько смеется и тыкая Решида в бок:
- Ну и трын-дурында... - и, задрав голову, весело орет в темноту: - Э-эй!.. Посунько-о!.. Вот они мы!.. Есть!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ВОИНСТВУЮЩИЕ БЕЗБОЖНИКИ.
Желая хоть немного еще удержать сон, Мишка хмурится и зарывается носом в подушку. Но не тут-то было! Рядом ударяют кулаком по постели: “У, сатана!” - и Мишка окончательно просыпается.
- Как на зло: в воскресенье можно спать и спать, а вот будто тебя кто-то в бок толкает, - жалуется рядом Жевтоног.
Воскресенье!.. День отдыха!.. Самый скучный день в колонии. Длинный, кажется, никогда до конца не доберешься. Мишка знает, что это такое: он уже третье воскресенье в колонии. Зевая, он поворачивается к Решиду, чтобы условиться насчет сегодняшнего времяпрепровождения... Кровать Решида аккуратно застлана и пуста... “Опять удрал с конюхами!”
- Федь-ка-а!.. - на всю спальню кричит кто-то из ярых футболистов. - Сегодня в поселке матч!..
- Даешь!..
В крикунов летит несколько подушек. В спальне поднимается кутерьма. Мишка приводит в порядок постель и бежит умываться.
Самое тяжелое время до завтрака: “тихий” клуб заперт, в лес или на речку идти нет смысла. Решид сбежал. От скуки Мишка бредет на спортивную площадку.
Обезьянье племя малышей завладело площадкой. Они прыгают, лают, подтягиваются, кувыркаются, падают и так пронзительно визжат, словно от силы крика зависит их жизнь.
Мишка не прочь вмешаться, но… в тринадцать лет неудобно кувыркаться. “Да еще вон сидит эта рыжая дылда Михельсон”.
Мишка, равнодушно посвистывая, минует площадку и садится рядом с рыжим.
- Я вот думаю, - как бы про себя говорит Михельсон, - сколько они энергии тратят даром?.. Если бы к ним, например, приделать приводные ремни, а ремни провесть к колесам, а колеса чтобы двигали... ну хоть крупорушку?.. Что бы получилось?..
Мишка, разинув рот, смотрит на Михельсона: недаром говорят, что он ученый!..
Рыжий несколько минут глубокомысленно созерцает малышей и с сожалением вздыхает:
- Пожалуй, ничего бы не получилось… Чересчур беспорядочные движения... А жаль.
“Вот бы подружиться с ним назло Решиду, - думает Мишка, - чтоб узнал, как от товарища к лошадям бегать...”.
- Но вообще, - важно заключает Михельсон, - энергию этих пацанов следовало бы использовать для каких-нибудь разумных целей. - Внезапно он обрушивается на Мишку с новыми затруднительным вопросом: - Ты любишь физику и химию?
- Л-люблю... - неуверенно отвечает Мишка. Он не совсем ясно представляет себе, что это такое. В памяти возникает вывеска “Химическая чистка и красильня”... И он смело добавляет: - Особенно химию.
- Вот! - Михельсон укоризненно обращается к кому-то невидимому: - В СССР даже беспризорные любят химию... А мой папахен, так называемый интеллигент, а... - он безнадежно махнул рукой. - Сам же меня в Палестину выписал и сам же обратно отослал! Ты, говорит, продукт советского воспитания, с тобой невозможно жить. И все из-за химии... Ну и разница политических убеждений, конечно.
Он раздраженно швырнул окурок на чисто выметенную площадку.
- Михельсон! Опять соришь?.. Что за безобразие! - неизвестно откуда взявшийся Чеботарев вытаскивает блокнот. Он недавно назначен комендантом и особенно рьяно относится к новым своим обязанностям. - Я тебя в рапорт занесу. Не беспокойся!..
Михельсон с видом жертвы вздыхает:
- Шагу нельзя ступить!.. Не жизнь, а сплошное насилие!
--
Завтрак проходит быстро. Все торопятся и, едва покончив с едой, устремляются к речке, в город, в село, в лес... Колония пустеет.
- Мишка, пожалуйста, пойдем писать Сероже, - приглашает Решид.
- Некогда мне, - сухо отвечает Мишка, я с Михельсоном буду химию делать. Он меня звал.
Опечаленный Решид уходит, и Мишке сразу делается скучно. “Вот дурак!.. И чего я ему про Михельсона наврал? - укоряет себя Мишка. Чего ж теперь делать? В лес закатиться, что ли?
Он выходит во двор и останавливается, пораженный необычайным зрелищем.
Окованные железом монастырские ворота распахнуты настежь. Под их тяжелыми сводами одна за другой вскачь несутся телеги. Ленты, банты, цветы, яркие юбки. Розовые, желтые, красные платки… Песни, гармошка. Телега подкатывает к церкви. На землю соскакивает девушка в пестром венке, белой фате, бархатной корсетке и красных сапожках.
Мишка радостно вскрикивает и устремляется к церкви.
Посунько в красной шапке дежурного бросается ему наперерез:
- Куды?!..
- Свадьба!
- Ну и шо? От дурень!.. Воны нам курей давлють своими свадьбами та похоронами. Курей надо загонять, а ты до их у гости побижав. Та ще в цию халабуду? - Он пренебрежительно тычет в расползшуюся посреди колонийского двора церковь.
Мишка возмущен:
- Курей давют? Ну, положим!.. Их можно живо отсюда наладить!
- От то ж, шо не можно, - многозначительно говорит Посунько.
К ним присоединяется несколько человек. Церковь - волнующая тема.
| 25.06.07 from ZT. - Татьяна Кораблева to ZT> На днях решается, едем ли мы московской группой на Украину с целью разработки программы научно-педагогического туризма. Хочется, чтобы студенты, школьники с педагогами начали посещать педагогическую Мекку на Украине, получать экспедиционные задания для курсовых и дипломных работ. ZT. Беда только будет, если в этих Мекка-Макаренковских местах Украины экскурсанты, как и на московской Поклонной 16, встретят 2 портрета рядом: нашего Мака и не нашего ВАСа (Сухомлинского). Беда тут будет, если головы ребят будут грузить похлебкой, где все мешается и уравнивается, как на Поклонной 16: Ушинский = Сухомлинский = Макаренко, и останется только уж добавить: = Юрий Азаров. А.С. Макаренко т.1 М.1983 .. Мне представляется необходимым совершенно оставить арену весьма добродетельных и похвальных упражнений в балансировании прекрасными идеями, якобы освещающими кому-то дорогу .. (с.12). В моем файле http://zt1.narod.ru/suhml-uh.htm Вы, Татьяна, найдете мое отношение к тем "макаренковцам" с Поклонной 16, которые уравнивают Ушинского и Сухомлинского с (!) Макаренко, всё и вся мешая в своих головах обломовских. Боюсь, что такой мешаниной в Мекка-Макаренковских местах Украины будут загружать и слабые головы школьников и студентов. Я уж не говорю о том, что какая-нибудь Ольга Васильевна Сухомлинская с Украины или какие-нибудь Соколовы из Москвы обязательно в указанную похлебку замешают и ненавидимую Макаренко религию. Даже ведь в ПП-2003 у С.С. Невской на стр. 56 внизу подтасовка: у Макаренко "отвращения к религии", а у Светланы Невской "обращения к религии". http://zt1.narod.ru/jpg/pp-1934-titl.tif http://zt1.narod.ru/jpg/pp-1934-str-53.tif Гётц Хиллиг по емейлу высказал мне предположение, что это не сознательная подтасовка, а просто опечатка, но вот в чем дело. Я вначале по телефону из Питера в Москву сказал Светлане Сергеевне об этой неточности, но она никак не среагировала. Через год я на Поклонной 16 с ПП-2003 в руках прямо указал ей на это место, и (!) Светлана Сергеевна стала энергично утверждать, что нет, так у Макаренко + : "Вы знаете, Макаренко был не такой уж атеист, он, например, дружил со священником Григорович" (сильный довод !). Надо совершенно не знать Макаренко и надо совершенно не знать 1930-е советские, чтобы пускаться в утверждения о том, что "обращения к религии" - "так в "Поэме" у самого Макаренко". 1) По теме “Макаренко и религия” см. файл http://zt1.narod.ru/mak-rel.htm. 2) О школах с религиозным уклоном, типа, - в конце 19-го века, - школ С.А. Рачинского и/или Н.Н. Неплюева (http://zt1.narod.ru/doc/neplyuev.doc) см. в файле http://zt1.narod.ru/rachinsk.htm. |
- Селяне за церкву горой! - вздыхает Жевтоног.
- Тут пропаганду нужно, - поучает Кац. - А ты, дурной, сам к ним бежать хотел. Вот бы попы обрадовались!..
- Ось у нас був Кандыба, - начал Посунько, но в это время откуда-то вывернулась Канцелярская Крыса:
- Посунько, Сморчок звэ!
- Есть!.. - и дежурный убежал.
- А кто это Кандыба? Расскажите, - просит Мишка.
- Кандыба? - Кац пожимает плечами: - Хлопец. Был командиром пожарной дружины. Шикарный человек!
- А что ж с ним стало?
- Ничего не стало. Учится в институте физкультуры. Скоро на каникулы приедет.
- А что он сделал? - пристает Мишка, причем тут церковь?..
Кацу, командиру хозяйственников, уйти из колонии нельзя: весь отряд отпущен. Но и делать сейчас нечего. Он не прочь скоротать время в болтовне. И он важно начинает:
- Нам что нужно? Нам нужно, чтоб селяне сами поняли, что религия - опиум. И в то же время у нас с селом...
- Да ты про Кандыбу!..
- ...должна быть мирная политика, - заканчивает Кац. - Я ж про него и говорю. В прошлом году загорелась хата. Они похватали иконы и стоят.
- Кто?
- Та селяне ж! А наши видят: дым. Сейчас - бочку, шланг, на коней - и туда! А Кандыба, пока они запрягались, раньше прибежал и - раз в огонь!.. Два - в огонь!.. Вытащил старика и поросенка.
- А селяне?
- А селяне стоят с иконами, глазами хлопают. Ну, наши прискакали, конечно, залили огонь. Вот все сознательные на селе и задумались: “Старика и поросенка, небось, не Микола-угодник вытащил, а Кандыба!.. Огонь залила не матерь-троеручница, а колонисты!”. Вот это называется антирелигиозная пропаганда.
- Ну и теперь можно что-нибудь такое... пропагандное! - сказал Мишка, распаляясь желанием совершить подвиг.
--
Колонисты прозвали Георгия Петровича Сморчком не со зла. Уж очень у него было сморщенное маленькое личико и голова лысенькая, в каких-то колдобинках.
Появившись в колонии, он в первый же вечер начал сколачивать хор. Запевал сам и таким звонким тенором, что ребята ахнули: “Смотри-ка, сморчок сморчком, а поет как граммофон!”. С тех пор и осталось за Георгием Петровичем прозвище Сморчок. Колонисты уважали вокальные дарования Георгия Петровича, гордились хором, который он создал, добродушно посмеивались над его восторженной доверчивостью. Посмеивались, но оберегали Георгия Петровича. Считалось большой подлостью нашалить в дежурство Георгия Петровича. Именно потому, что его так легко обмануть.
Дежурный воспитатель должен отмечать в дневнике и шалости ребят и факты, показывающие, что бывший правонарушитель становится здоровым членом коллектива. В этот день Георгий Петрович занес в свой блокнот необычайное поведение Капралова: Мишка, всегда льнувший к старшим, целый день провел с малышами. Он устроил для них из тряпок мяч и даже снизошел до игры в футбол. Ходил с командой Шурки Доброродного купаться. Рассказывал им сказки...
Но самое замечательное произошло после обеда.
Едва только усталый Георгий Петрович расположился под липой покурить, как его атаковали малыши:
- Егорий Петрович, расскажите!..
- Егорий Петрович!..
- Про религию!..
- Егорий Петрович!..
- Кыш, кыш! - замахал на них руками Сморчок. - Тише!..
- Цыть, ребята! - скомандовал Мишка. Он выступил вперед, стараясь говорить как можно солиднее: - Егорий Петрович, ребята даром теряют энергию, надо их занять разумным. Они просят что-нибудь пропагандное про религию.
Георгий Петрович - активный безбожник - обрадовано заулыбался:
- Садись, ребята, садись. Что же вас интересует?
- Шо-небудь с самого начала, - пропищал Шурка.
- С самого начала? Ну, так я вам расскажу, откуда появилась вера в бога. Хотите?
- Ага...
Ребята придвинулись к воспитателю ближе, и беседа началась...
--
Вечером Георгий Петрович заглянул в кабинет заведующего:
- Владимир Александрович, не могу не порадовать вас. Капралова - не узнать! Удивительно!.. Прекрасный организатор. Какое благотворное влияние на маленьких! - И он рассказал о сегодняшнем поведении Мишки.
- Н-да... - Владимир Александрович побарабанил пальцами по столу. - Симптомы подозрительные... Как бы он не нашкодил!..
- Ну, что вы!… - обиделся Сморчок. - Замечательный хлопец!
Он убежал в совет командиров подводить с огородником, экономками и кладовщиком хозяйственные итоги дня. А Владимир Александрович вызвал к себе Посунько и порекомендовал ему повнимательнее посматривать за Капраловым.
Командиры потянулись с рапортами в кабинет заведующего. Поневоле Посунько задержался. Потом надо было спешить в клуб на репетицию. Здесь Посунько увидел Капралова среди зрителей. Он сидел у самой двери в группе малышей. Посунько мысленно отметил: “Все хорошо!” - и отправился на сцену, где его уже ждали.
Колонисты любили боевые пьесы - чтобы были крики, кровь, выстрелы. Петька, командир столярной, так наловчился изображать с помощью доски орудийную пальбу, что его даже зачислили постоянным театральным артиллеристом.
Как только “артиллерия” вступила в действие, Мишка поднялся.
- Самое для нас подходящее время. Выкатывайте по одному. - Он первый ушел из зала.
Через несколько минут Шурка разыскал его в тени церковных колонн и доложил:
- Уси прийшлы.
- Камни есть? Ну, становитесь в ряд. Женька, айда за церковь сторожить. Правые - целься вверх, левые - в нижние. На-чи-най! Раз, два, три!.. Пуляй!
В окна церкви полетели камни. Стекла со звоном посыпались.
- Ну, теперь айда на ту сторону.
И снова: “Раз, два, три, пуляй!..” И опять посыпались стекла.
Ребята вошли во вкус. Шурка Доброродный вначале колебался: пристало ли командиру участвовать в таком деле. Но теперь в азарте старался попасть в самые верхние, тускло отражающие луну стекла.
Вдруг из-за угла выскочил Женька:
- Хлопцы!.. Там шось лизэ!..
- Что ж там “лизэ”? - спросил Мишка.
- Я стою, а воно из-за могилы лизэ... Мабудь покойник?
Малыши ахнули. Кто-то, визжа, бросился наутек. Самого Мишку взяла оторопь, но сейчас же он опомнился.
- Лови его, ребята! Где это видано чтобы покойники лазили?.. Забыли, что Сморчок рассказывал?
Ребята испуганно жались, друг к другу. Но все же поймали беглецов и, окружив их, робко поплелись за храбрым Мишкой.
Завернули за угол и остолбенели…
ТрУсы, тихо скуля, опустились на землю.
Прямо против них, опершись руками о могильную плиту, стоял кто-то рогатый и бородатый, повернув лицо в их сторону.
Несколько мгновений Мишка с дрожью созерцал чудовище. Он не думал, что это покойник. Но он не любил, когда его пугали живые. Ему всегда становилось жутко, если кто-нибудь делал страшную рожу. Он знал только одно средство избавиться от страха: подойти к пугающему предмету и, если он живой, отколотить.
Но это забавляется какой-то большой дурак… Одному, пожалуй, не справиться… Эх, жалко Решида нет!
- Стойте здесь, - приказал он малышам, - а я пойду посмотрю. Только чур не бежать и не орать!
При его приближении чудовище, уставив рога вниз, прыгнуло вперед.
- Да это ж Васька!.. - захохотал Мишка. - Ты чего не спишь, полуночник?
Васька - козел, которого ребята, на свое горе, научили бодаться. Дежурный, спеша на репетицию, забыл запереть козлятник, и Васька удрал, побуждаемый страстью к исследованиям и сражениям.
Ребята, со смехом окружив козла, схватили его за рога.
- А Женька спугался!..
- Ач дурный!
- Отчепитесь, - сердился Женька.
- Волоки его этапным порядком на квартиру, - распорядился Мишка.
- Да он брыкается…
Внезапно перед ними предстал Посунько:
- Чего вы шумыты!
- Васька сбежал!..
- А Женька каже - покойник!..
Посунько присмотрелся:
- И ты, Капралов, з ными?
- Да им же самим с Васькой не управиться, - невинно ответил Мишка.
Посунько недоуменно пожал плечами: “Хлопец як хлопец... Чего Владимиру Александровичу померещилось?”.
--
Солнце осветило окна церкви, безобразно, словно старушечий рот, ощерившиеся осколками. Но никто, кроме Мишки и малышей этого не замечает. При встречах они перемигиваются. На колонистов смотрят сверху вниз: чувствуют себя благодетелями колонии.
- Яки малы, а выжинэм церкву!
Весь день они с нетерпением ожидают, как взвоет церковный сторож, увидев побитые стекла. Пожалуй, жаловаться побежит к Владимиру Александровичу.
Вечером, когда их уже перестали ждать, два бородатых селянина в чистых свитках отперли огромным ключом дверь церкви, вошли внутрь, побыли недолго и, выйдя, спросили, как пройти к заведующему.
- Аида, дядьки, я провожу, - любезно предлагает Мишка.
Войдя в кабинет, селяне останавливаются в нескольких шагах от стола, ожидая, когда заведующий кончит писать. Наконец он поднимает глаза:
- В чем дело?
- Мы, товарищ заведующий, от церковного совета, - говорит тот, кто поважнее. - Не годится так делать!
- То есть? - Владимир Александрович поднимает брови.
- Да что ж это?.. Все окна в храме повыбиты!.. Ваши хлопцы камни бросают... не годится!
В двери просовываются физиономии заинтересованных колонистов. Представители церковного совета начинают явно волноваться.
Владимир Александрович, играя пером, смотрит на них, на ребят... Божьи делегаты готовятся к бою.
- Хорошо, - мирно говорит Владимир Александрович. - Посчитайте, сколько окон выбито теперь… Только теперь!.. За старое я не отвечаю. Мы их вставим. - Он придвигает бумагу, собираясь продолжать работу.
Представители церкви не верят своим ушам. Тот, что попроще, сторож, растерянно подходит к заведующему:
- Як?.. Повторыть, будь ласка...
Владимир Александрович раздельно повторяет:
- Все выбитые моими хлопцами стекла будут вставлены. А чтобы они впредь были осторожнее, деньги на стекла я возьму из сумм, отпущенных на их питание.
Лицо Мишки вытягивается. Посетители расцветают.
- Господи, - задушевно говорит церковный староста, - да оно же ж... Конечно! Оно же ж разве наше? 0но ж, вот именно, всем нужно - и вам, и нам, и всему, так сказать, государству.
Ребята в дверях фыркают. Владимир Александрович, скрывая улыбку, склоняется над письменным столом:
- Извините, граждане, у меня спешная работа.
Обиженные, что их сердечные излияния не приняты, церковники гордо удаляются. Насмешливый рой колонистов расступается перед ними, копируя холодную вежливость своего главы.
Владимир Александрович машет пером в сторону ребят:
- Исчезните! У меня действительно важная работа.
И все, кроме ошеломленного Мишки, исчезают. Канцелярская Крыса пытается вытеснить Мишку из кабинета.
- Погоди, - отмахивается он и делает шаг вперед. - Владимир Александрович!
Заведующий быстро строчит пером.
- Владимир Александрович!.. - в отчаянии повторяет Мишка. - Послушайте!.. Я вам важное хочу сказать... Накажите меня одного, это я подговорил ребят. Пусть я цельный год буду один хлеб есть, а вы из этих денег им стекла вставьте... Владимир Александрович!.. Чего же все за меня будут страдать?
Сквозь очки на Мишку устремляется замораживающий душу взгляд.
- Ты подговорил? - сурово спрашивает заведующий. - Зачем ты это сделал?
- Они наших кур давют. Так я думал... я думал лучше для колонии сделать... Бить им стекла, пока уберутся... - Мишка заканчивает почти шепотом, низко опустив голову.
- А ты знаешь, что мы хлопотали о закрытии церкви?
- Знаю...
- А что нам отказали?
- Ага..
- А как ты думаешь - почему?
Мишка молчит.
- Потому, что наше правительство считается с желанием незаможников, с их темнотой? Надо действовать не насилием, а убеждением... Объяснить им, что такое религия, распропагандировать...
- И я хотел распро...
- А ты бил стекла, как хулиган. Хорошенькая пропаганда!
Мишка почувствовал себя страшным преступником.
- Поэтому все будет так, как я сказал: стекла вставят за счет нашего питания.
- Владимир Александрович!..
- Слезы тут не помогут. Если один из членов коллектива делает глупость, страдают многое. Научись подчиняться, тогда и плакать не придется.
Задохнувшись от горя, Мишка отер слезы и выбежал из кабинета. Проходя через совет командиров, он, ни на кого не глядя, понял, что ребята все знают: уж очень оживленно они болтали, делая вид, что совсем не интересуются Мишкой. Он сбежал по лестнице, не обращая внимания на зов, на стук чьих-то торопливых шагов по ступенькам.
Как только захлопнулась за Мишкой дверь, в комнате наступило молчание. Старшие колонисты переглянулись.
- Огорчился хлопец, - сочувственно заметил Посунько.
- Уж ему и влетело от Владимира Александровича! - пропищала Крыса.
- Я б его еще не так! - свирепо крикнула кудрявая Тамара. - В дежурство Егория Петровича!..
- Тут всецело виноват Доброродный, - вмешался Алексеев. - Он сам признался...
- Та вин нас распропагандировал... - попробовал защититься Шурка. Но на него обрушились со всех сторон:
- А ты кто: командир или нет?..
- Мишка - человек новый!..
- Снять Шурку!..
- Снять!..
- Под суд Капралова!..
- Стой, ребята! - Алексеев поднялся. Капралов уже свое получил. Если кто из вас, - он сурово оглядел малышей, - будет таким подлецом, чтобы ругать его или дразнить... руки-ноги повырываю, так и знайте!
А Мишка в это время лежал на току, забравшись в колючий стог прошлогодней соломы. Его терзали, горькие размышления.
“Куда теперь деваться?.. Как быть?.. Убежать?.. Нельзя! Нагадил всем - и бежать?.. Ушлый тоже!.. Но как теперь смотреть в глаза ребятам?.. Из-за одного дурака должна страдать вся колония!”.
Он громко заплакал.
Солома зашуршала, ссыпаясь с Мишкиной головы. Кто-то лег рядом с ним, обхватив его плечи, и горячо задышал в ухо:
- Мишка, пожалуйста: не реви! Пожалуйста...
- Решид, - обрадовался Мишка, - чего ты приперся?..
- Пожалуйста, не надо. Они не обижай на тебя, я знаю. Не реви.
- Вот трын-дурында, - всхлипнул Мишка, - чего ты взял?.. Да я и не... я и не думаю!
| Воспоминания о Макаренко. Л.1960. М. Горький, из “По Союзу Советов”. С.22. [Куряж] .. В старенькой зимней церкви еще служат по праздникам, в ней молятся десятка два-три стариков и старух из ближайших деревень и хуторов. Эта церковь очень мешает колонистам, они смотрят на нее и вздыхают: - Эх, отдали бы ее нам, мы бы ее утилизировали под столовую, а то приходится завтракать, обедать и ужинать в две очереди, по двести человек, массу времени зря теряем. Они пробовали завоевать ее: ночью, под праздник, сняли с колокольни все мелкие колокола и расположили их на амвоне в церкви, устраивали и еще много различных чудес, но всё это строго запретило им начальство из города. |
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ЗАКОЛДОВАННЫЙ САД.
Куда ты провалился?.. - налетел Мишка на Решида. - Ищешь его, ищешь!.. Аж упарился!..
- Один дело было, - уклончиво отвечает Решид.
Мишка останавливается, подозрительно глядя на приятеля.
- Не суйся ты лучше в ихние дела. А то вляпаешь всю колонию. Знаешь, как в коллективе!.. - Он сердито косится на церковь, сверкающую новыми стеклами. С того вечера ни Владимир Александрович, ни ребята не заикались о его “подвиге”. И голодать никому не пришлось. Правда, с неделю не было ничего мясного... Зато, когда появились наконец котлеты, вся столовая кричала “ура”. Тем дело и кончилось. Но Мишка крепко запомнил урок, полученный в кабинете заведующего.
- Ты лучше ничего тайком не выдумывай, - поучает он, заглядывая в лицо Решида.
Решид отводит глаза. Решид спешит переменить предмет разговора:
- Зачем меня искал?
- “Зачем искал, зачем искал”, - ворчит Мишка, полный тревожных подозрений. - Письмо тебе. И отдавать бы такому не стоило...
- Мишка, дай!.. Пожалуйста, дай!.. - Решид взволнованно хватает конверт. Это первое письмо из Чечни! - Айда, читать будем, - приглашает он Мишку.
Они усаживаются под липой и склоняются над белым листом письма. Решид читает вслух:
- “Дорогой Решид! Не отвечал тебе так долго потому, что хотел сначала повидать Маржан. А для этого надо было дождаться выздоровления Ахмата. Без него мне в аул приезжать было опасно, сам знаешь…”.
- Факт, вставил Мишка, - ухлопали б!
“Твой дедушка, узнав, что мы с Ахматом помирились, шипел на него как змея.
Вот что было в ауле после твоего ухода: когда ты не вернулся к ночи, Хамзат испугался, что ты упал в пропасть, хотя Бессират, обнаружившая разгром в своих запасах, уверяла, что ты убежал из дому совсем. Но Хамзат приказал ей молчать, ему было неловко перед соседями. Он поднял на ноги чуть ли не весь аул, искал твой труп. Хамзат ходил такой печальный, что все соседи ему сочувствовали, пока не узнали, что ты из-за него уехал из Чечни. Тогда многие от него отвернулись…”.
- Ага! - злорадствует Мишка. - Он еще об тебе заплачет!
- “Аюб приезжал в Горячеводск вскоре после вашего отъезда. Он в ауле всё и рассказал. Маржан, конечно, нам обрадовалась…”.
- Слушай, Мишка: про Маржан!..
- “Она очень похудела и плохо выглядит... - голос Решида упал. - Бессират ее заедала…”.
- Ишь, гадюка! - возмущается Мишка.
- “Но ты не огорчайся. Сейчас все изменилось. Ахмат забрал Маржан к себе. Хамзат не хотел отдавать ничего из нашего имущества. Я, говорит, потратил на них больше, чем стоит все, что они имеют. Но все же Ахмату удалось оттягать ружье Юсупа и коня, на котором ты ездил в школу”.
- Маленький лошадь. Умный!.. - поднял блестящие глаза Решид. - На мой голос идет!
- Ты читай, читай!
- “Мы забрали Маржан и с помощью родственников доставили ее сперва в Итум-Кале, а потом в Шатой в больницу. Вчера ей сделали опе…опе” Мишка, пожалуйста, прочитай.
- “…о-пе-ра-ци-ю”. Это когда что-нибудь отрежут. Понимаешь?.. Руку, например, или ногу.
Решид побледнел.
- Зачем резать?...
- Ну, иногда нужно, - важно объяснил Мишка. - Вот у нас один загнал в ногу железку, у него сделался антонов огонь. Ему и отрезали ногу. А то бы он весь сгорел. Ты читай дальше.
Но Решид не мог больше читать. Буквы в письме запрыгали... Он мужественно старался удержать дрожь губ. Мишка взял письмо из рук Решида.
- Где это?.. Ага, вот: “...о-пе-ра-ци-ю. Ей снова сломали неправильно сросшиеся кости и наложили гипс...”
- Во-о!.. - Мишка поднял изумленные глаза, но, увидев мучительно скривившееся лицо Решида, проглотил начатую было фразу и вернулся к письму:
- “Не бойся: больно не было, потому что ей дали лекарство, которое усыпляет, так что человек не чувствует, что с ним делают. О-пе-ра-ци-ю она перенесла хорошо. Сейчас весела и довольна”.
- Видишь! А ты уже сдрейфил. Разве дядя Сережа сделает плохое?
- “Надеемся, что теперь, выздоровев, она будет карабкаться по горам так же легко, как раньше...”.
- Тц, ой!.. - перебил Решид. - Дай я! Он вырвал у Мишки письмо.
- “Как раньше!” - прочел он ликующим голосом. - Мишка, а? Как раньше!
- Я ж тебе говорил! Читай.
- “Она просит передать тебе, что сожжет костыли в печке, как только встанет. Если все пойдет хорошо, месяца через полтора она будет здорова. Учись, работай и пиши ей почаще.
Ахмат, Аюб и Али тебе кланяются. Ахмат просит передать, что никому не даст ездить на твоем коне. Но я бы советовал тебе написать Ахмату, чтобы он давал Али иногда на нем покататься”.
- Мишка, ты приедешь в Чечню - когда хочешь, тогда возьмешь мой лошадь.
- Ладно… Чего там!.. Она еще, может, до тех пор подохнет. Читай.
- “Мише передай, что я рад за него. Молодец, что остался в колонии. Пусть пишет о своих успехах.
Будьте здоровы, ребята. Сергей”.
Решид перевернул листок.
- Все!
- Ну, Юсупов, что же тебе пишут из дому? - поинтересовалась проходившая мимо дежурная воспитательница.
- Решидкиной матери обратно ноги переломали, и они будут как новые, во! - выпалил Мишка.
--
Из бойниц отарой башни над монастырскими воротами призывно затрубил горн. На восток, на юг и на запад.
Сигнал с башни введен по предложению недавно приехавшего Кандыбы: сверху дальше разносится звук.
Кандыба, в одних трусах, ожидает ребят на спортивной площадке. Он широкоплечий, смуглый, мускулистый. Детишки воспитателей - целый детский сад - окружили его влюбленной толпой. Они, как по столбам, карабкаются по ногам Кандыбы; привесившись, качаются на его руках.
- Ты как Гулливер среди лилипутов! - смеется Нина Викторовна.
- На гимнастику!.. На гимнастику!.. - кричат колонисты, пробегая мимо Решида и Мишки.
Наконец все в сборе. Кандыба одним движением стряхивает с себя малышек:
- Улепетывайте! Чтоб и духу вашего здесь не было!
Маленькие шарики - розовые, голубые, белые - поспешно катятся к террасе игуменского дома, где живут воспитатели. Их провожают смехом и криками. Кандыба поворачивается к колонистам:
- Смиррно!.. Стройся!.. На первый-второй - рассчитайсь!
Мишка марширует позади Решида. Он не спускает с его спины глаз. “Секреты какие-то завел, - беспокойно думает Мишка, - уж теперь ты от меня не удерешь!.. Я тебя выведу на чистую воду!”.
Решид любит гимнастику. Но сейчас хотелось бы побыть одному, подумать над письмом, перечитать некоторые места... Вечно вокруг шумная орава ребят!.. Он часто с грустью вспоминает горную саклю, где, бывало, скучал в одиночестве.
Стройно, по команде, вытягиваются шеренги колонистов. Склоняются налево, направо… Выпрямляются... Ощетиниваются руками, точно вытянутыми вверх копьями... Их движения плавны и четки. Они чувствуют, что ими любуются.
На скамьях вокруг площадки зрители - воспитатели и больные колонисты. Дальше, на террасе, малыши, раскрыв от усердия рты, маршируют под командой шестилетней Зои.
Зоя старается копировать Кандыбу.
- Смирно!.. Вольно!.. - кричит она басом. - Отставить!..
Кандыба одним глазом поглядывает в их сторону.
Окончив урок, он подходит к террасе. Его встречают восторженным щебетом:
- Коля!..
- Теперь с нами!..
- С нами!..
- Коля!..
Кандыба возвышается над ними горой смуглых мускулов. Он грозно сдвигает брови:
- Стррройся!
Толкаясь и пища, как цыплята, малыши вытягиваются в ряд.
Кандыба делает свирепое лицо, от которого у них дух захватывает.
- Смирррно!..
Крошечные фигурки изо всех сил вытягиваются.
Несколько минут он держит их в напряженном ожидании. И вдруг неожиданно рявкает:
- Смейся!
Шеренга широко раскрывает рты. Преданно глядя в глаза Кандыбе, они стараются перехохотать друг друга. В ответ им хохочет сам Кандыба, хохочут зрители, хохочет Мишка, зазевавшийся у террасы...
И вдруг спохватывается: а где же Решид?..
Решид исчез.
--
В пятидесяти шагах от колонии стоит разрушенная архиерейская дача. Вокруг буйно разросся фруктовый сад. Он на учете сторожевого отряда. Скоро начнут вызревать вишни и груши, и тогда сторожа поселятся в курене, оставшемся с прошлого года. Но пока садом и куренем безраздельно владеет Решид. И никто этого не знает.
Здесь у Решила Чечня. В курене висит деревянный кинжал и сабля. А вокруг куреня собрались друзья и недруги.
Самая большая яблоня - это Маржан. Хорошенькое вишневое деревцо - Айшет. Кривая груша - Бессират. Уродливое неизвестное дерево с обрубленными ветвями - Хамзат. А пирамидальный тополь - Сергей Иванович.
Решид воспользовался минутой, когда Мишка, зазевавшись на Кандыбу, забыл о нем. Он отступил, спрятался за спины колонистов, выбрался из хохочущей толпы и убежал в свой сад.
Заходящее солнце заливает сад ровным спокойным светом. Только внизу, в чаще кустов, притаились вечерние тени. Яблоня тихо покачивает облепленные бледно-зелеными плодами ветви. Решид гладит ее шершавый ствол.
- Больно тебе было, когда ноги ломали? Зато вот какая ты стала: красивая, прямая… А ты, - он поворачивается к высохшей груше и грозит ей кулаком: - У!.. Ты предстанешь перед аллахом с черным лицом!..
Он разговаривает с деревьями по-чеченски. И говорит им такие слова, какие не посмел бы сказать живым людям: то слишком грубые, то чересчур ласковые.
Он петухом наскакивает на кривую грушу:
- Что ты говоришь?.. “Береги уста, чтобы голова не была бита”? Кто ж это меня побьет?.. Не ты ли, кривая уродина Бессират? А ну попробуй, попробуй - ударь!
Вот теперь он отомстит заколдованной Бессират за все те унижения, которые молча терпел, когда она была еще в человеческом образе!.. Он ей покажет!..
Мало-помалу он начинает забывать, что это его фантазия заселила сад. Ему кажется, что вокруг стоят действительно заколдованные люди. За листвой, пронизанной лучами заходящего солнца, ему чудятся розовые лица Айшет и Али. Вечерний ветер, шурша листьями, говорит с Решидом на родном его языке... Он приподнимает лицо и замолкает, прислушиваясь к тихому шелесту... Он звучит далекой песенкой, журчащим смехом... И вдруг в нем жалобное шуршание и шелест складываются в слова, будто плачет Маржан: “Нет у нас коровы, нет баранты, нет сакли.. Все забрал дядя Хамзат... Нищие мы с тобой, Решид, нищие...”.
Сжив кулаки, мальчик бросается к обрубку.
- Зачем нас ограбил? - кричит он. - Я тебе покажу!.. Вот я тебе!.. Я... - Он захлебывается от неожиданности: чьи-то сильные руки оплели его, точно веревка.
- Та вин сказывся! - Восклицает Посунько, стараясь удержать барахтающегося Решида.
Мишка стоит возле, изумленный до немоты.
Узнав своих, Решид перестает вырываться.
- Пусти, пожалуйста, - спокойно просит он Посунько.
Решид раздосадован. Он привык, не опасаясь, громко разговаривать в этом уголке, куда никто, кроме него, не ходит. И вот попался!.. Что они теперь подумают?..
Посунько выпускает Решида только затем, чтобы крепко схватить его за руку:
- Айда до Владимира Александровича.
Мишка идет сзади, пришибленный мыслью, что вел себя как последний дурак.
- Нигде тебя нету, - оправдывается он перед спиной друга, - я и сказал Посунько: боюсь - его хлопцы на что-нибудь подбивают... А Шурка и Женька видели, как ты сюда пошел. Мы - за тобой... А ты... Ршидка, чего это ты делал?.. Сочинял или что?..
--
Подперев кулаком подбородок, Владимир Александрович слушает Посунько и тихо улыбается,
- Вы не смейтесь, - обижается Посунько. - От побачили б, як вин там, мов скаженный, маше кулаками... Его у больницу надо. А вы смеетесь! Ось вин кого-небудь ночью зариже!..
- Это хорошо, что ты такой заботливый командир, - Владимир Александрович старается говорить серьезно, только очки поблескивают насмешливыми искорками. - А все-таки, братику, трохи ты перестарался... А ну-ка, позови его сюда.
Заведующий встречает Решида веселой улыбкой:
- Вот так-так, Решид!.. Что ж это ты своего командира пугаешь?
Решид смущенно оглядывается на Посунько.
- Видишь: он чуть не в истерике. Прибежал, даже не дождавшись вечернего рапорта. Требует, чтобы я немедленно отправил тебя в лечебницу. Сделай милость, успокой его: скажи ему по честному - сошел ты с ума или нет. Зачем с деревьями дерешься?
Решид начинает понимать. По его лицу расползается улыбка.
- А я думал - он тащил к тебе, говорил: Решид груши воровал... - Он поворачивается к Посунько и тычет в него пальцем: Ты - украински мова, - потом в себя: - Я - чеченски мова. Украински мова кругом много. Чеченски мова - один я. Когда забуду, как домой приеду?
Владимир Александрович сделал вид, что не замечает смущения Посунько.
- Правильно. Я так и понял, - говорит он. - А знаешь что?.. Конечно, если хочешь, можешь разговаривать с деревьями, но лучше давай предложим колонистам: может, среди них найдутся желающие изучить чеченский язык? Вот тебе и не надо будет бегать к яблоням в гости. И ребятам польза.
Посунько, окончательно уничтоженный, пятится к двери, чтобы незаметно исчезнуть. Владимир Александрович косится в его сторону.
- Вот Посунько первый, наверное, захочет, а то ему стыдно перед тобой... Как, Посунько, а?.. - и, не дождавшись ответа, улыбаясь, оборачивается к Решиду и Крысе: - Давайте не будем про Посунько болтать, бо засмеють его хлопцы. Крыса, чуешь?.. Ни-ни...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. БЫСТРЫЕ ДНИ.
Колонийские дни бегут все торопливее и торопливее. И каждый приносит новые радости, новые печали и заботы... Владимир Александрович предложил любителям Кавказа заняться с Решидом изучением чеченского языка. Чуть ли не вся колония захотела говорить по-чеченски. А через неделю ученики Решида разбежались, испугавшись трудностей. “Правил нет, ак же его выучить?” - говорили одни. “У них горло как-то по-иному сделано, - жаловались другие, - мне ни в жисть не выговорить...”. Остались только Мишка, из дружбы добросовестно заучивавший фразу за фразой, да Михельсон, находивший, что ему для завершения образования необходим чеченский язык. Мишка очень занят. Он работает в столярной мастерской, а свободное время отдает футболу. Решид, оставшийся в отряде садовников, время отдыха посвящает конюшне. Работать в отряде конюхов он “еще не дорос”. Но ему разрешают ездить с конюхами на водопой, а иногда даже орудовать скребницей над лошадиными боками. Это против правил, но и ребята, и воспитатели делают Решиду маленькие поблажки, желая, чтобы он поскорее привык к новой обстановке.
Вожатая - толстощекая Маруся - втянула Решида в пионерорганизацию. Так в его жизнь вошли пионерские сборы, песни, беседы у костра, разожженного на опушке леса, и работа над рассказом о Чечне в “Интернациональный сборник”, который ребята готовят к Октябрьской годовщине.
Все меньше остается времени на тоску по дому. Даже дни отдыха теперь и у Решила и у Мишки заполнены до отказа.
Друзья встречаются в столовой, на гимнастике, в клубе, на общих собраниях и в спальне. Кровати их по-прежнему стоят рядом, и по вечерам, до обхода дежурства, они болтают, делясь впечатлениями дня.
- Михельсона к нам прислали сделать плевательницу, - сообщает Мишка, - за то, что везде плюется... Ну и паразит!..
- Почему паразит? - вежливо поддерживает разговор Решид. Его распирает одна новость, но он бережет ее, ждет, пока Мишка выговорится.
- Три дня делает чертежи какие-то, расчеты плевательницы!.. Все ребята смеются. Будто дом строить собрался...
Решид наскоро улыбается и принимает торжественный вид:
- Мишка, меня Коля в такую мастерскую записал, - он с трудом выговаривает новое слово: - Аэрплан делать.
Мишка вскакивает:
- А меня не позвали?.. Ну ладно!.. Такой-то ты свой!.. - Он кувыркается обратно в постель, поворачиваясь к Решиду спиной.
- Мишка, - Решид лукаво улыбается, - зачем сердиться? Я и тебя записал.
- Да ну?.. Ай спасибо!.. Вот так да!..
Мишка, совершенно голый, пляшет на постели дикий танец.
- Эй, Капралов!.. - кричит Посунько. - Отставить!.. Кровать сломаешь.
- Сдурел хлопец, - флегматично замечает Федька, не поднимая глаз от сложной работы - прикрепления пуговицы к брюкам.
- Сам ты трын-дурында! - орет Мишка. - Мы будем аэроплан делать!..
- Обрадовалось дитё игрушке!
- Можно, ребята? - В дверях дежурная воспитательница.
Мишка ныряет под простыню.
Она идет среди рядов. Записывает фамилии отсутствующих, задерживается возле готовящихся в рабфак, помогая решить задачу, дает советы неумело орудующим иголкой.
- Юля Львовна, - спрашивает Мишка, - энта... эта мастерская аэропланная... Можно и в ней работать и в столярной?
- Конечно. Авиамодельный кружок - клубная работа, а не производство.
- То-то ж, - удовлетворенно говорит Мишка, - а то без меня в столярной не обойдутся.
После дежурной воспитательницы в спальню входит Чеботарев.
- Ко-мен-дант, про-ва-ли-вай!.. - хором кричит спальня. - Все но-ги чи-сты-е!..
- Врете, - говорит Чеботарев, - знаю я вас. Каждой норовит с грязными в постель залезть. Лучше прямо сознавайтесь: у кого немытые?
- Про-ва-ли-вай!.. - снова кричит спальня.
- А, вы так? Ну ладно ж!..
Чеботарев начинает “обход ног”, вытягивая каждую ногу на свет, поворачивая ее подошвой кверху. Ребята хохочут и брыкаются.
- Ну вот!.. - торжествующе кричит Чеботарев и стаскивает Михельсона с кровати. - Грязные!.. А вы говорите... Как же тебе, Михельсон, не стыдно?
- Если ходишь босой, естественно, ноги пачкаются, - с достоинством отвечает Михельсон.
- Э-эх!.. А еще образованный!.. Должен пример остальным подавать. А ну, иди, вымой ноги. - Комендант легонько толкает его к двери.
- Ну, знаешь, - защищается Михельсон, - правила гигиены соблюдать тоже нужны подходящие условия...
- Какие тебе еще условия? Вода есть, мыло есть, полотенце есть. - Комендант выталкивает Михельсона из спальни.
Окончив обход, Чеботарев тушит свет, оставляя по одной лампочке в коридорах. Командир сторожевого отряда отправляется проверять посты... Колония затихает.
- Одикайойл [ спокойной ночи, (чеченск.) ] , Решид, - говорит Михельсон, не упускающий случая попрактиковаться в языке.
- Одикайойл...
Откуда-то издалека доносится песня рабфаковцев.
- Воют на луну, - сонно бормочет Мишка. Решид молча прислушивается. Он думает о маленьких колонийских происшествиях... Потом вспоминает, что скоро праздник первого снопа... В этот день он вместе с другими новыми пионерами будет давать торжественное обещание... Как все-таки интересно жить! И подумать только, что у него есть братья: и в Англии, и в Америке, и в Италии... Перед глазами проплывают туманные очертания географической карты, которую ему сегодня показывала Маруся... Потом над кроватью наклоняется Маржан… Маржан скоро будет карабкаться по горам!.. Решид радостно улыбается и засыпает.
--
Мишка сидит в комнате совета командиров и, склонив голову к плечу, сопит над листом бумаги. Он поминутно мусолит карандаш, отчего язык и губы его стали лиловыми. Но каракуля за каракулей благополучно нанизываются в кривые ряды - и письмо готово. Мишка самодовольно перечитывает его:
“Здорово, дядя Сережа. У нас скоро будет праздник первого снопа. Мы делаем новые скамейки. А еще чистют пруд. И ребята, которые чистют, в одних трусах и вымазанные в тину. И притворились, будто дикие, с воспитателей требуют выкуп, которые проходют по дорожке в кооператив. И машут на них грязными руками. А воспитатели нарошно пугаются и дают им папирос, чтобы не забрали в плен. А нам с Решидкой не позволяют чистить пруд, потому что нам еще не пятнадцать лет. Мы записались в аэропланную мастерскую. А еще строют новую свинарню и берут кирпич из монастырской ограды. С тем до свиданья. Больше писать нечего. Капралов Михаил.
Маршайля [ прощальное чеченское приветствие ]. Я учу чеченский язык”.
Мишка бережно складывает письмо и вынимает из кепки конверт. В это время влетает Решид:
- Коля зовет!.. Сейчас аэроплан будем делать...
Мишка кое-как засовывает письмо и конверт в кепку и бежит за Решидом.
В комсомольской комнате они застают Кандыбу, Михельсона, Жевтонога, Шурку, Женьку и Марусю. На столе разложены рейки, фанера, папиросная бумага, ножи, ножницы, клей, бамбуковые палочки и другие необходимые для конструкции аэроплана вещи.
- Не густо нас собралось, - говорит Кандыба. - Из комсомольцев только одна Маруся. Ребята думают, что у нас вроде игрушечной мастерской, а они, мол, люди серьезные, привыкли только настоящие вещи делать... А наша работа - вовсе не игрушка, хоть на наших самолетах и нельзя возить пассажиров. Но зато мы изучим конструкцию самолета, а это не шутка. А потом - как знать? - может, кто из нас изобретет новый аэроплан... Или какую-нибудь машину, которая полетит на луну. Только начнем мы с простейшего, с шара воздушного. С него и авиация пошла. Вот когда он у нас полетит в небо, тогда все захотят в наш кружок.
- А мы их не примем! - кричит Маруся.
- Нет, братику, так не годится. Да и вам не выгодно: если нам удастся втянуть в работу хоть двадцать человек, тогда вам пригласят инструктора. А то я уеду в институт, ваш кружок и захиреет.
- У меня предложение! - поднял руку Михельсон.
- Ну?
- Я предлагаю до праздника первого снопа держать нашу работу в секрете. А потом сразу выпустить несколько моделей.
Маруся негодующе нахмурила брови:
- Антиобщественно! Я предлагаю наоборот.
- Как наоборот? - фыркнул Жевтоног.
- Очень просто, - Маруся презрительно на него оглянулась, - сделать доклад в клубе. А то Кандыба так, как-то вскользь сказал, ребята себе и не усвоют...
- Не надо доклада!.. - закричал Мишка. - Лучше по секрету...
- По секрету!.. По секрету!.. - запищали Шурка и Женька.
Вопрос поставили на голосование. Маруся осталась в единственном числе.
- Я считаю: пригласить на празднование первого снопа Харьковский отдел авиахима, - предложила неунывающая Маруся. - Пусть они над нами возьмут шефство.
- Вот это дело! А что касается тайны, так, я думаю, в этом ничего вредного нет. Ребятам доклад больше даст после того, как они увидят наши модели в действии. Ну, а теперь за работу. Решид и Капралов будут делать монгольфьер. Женя и Шура - коробчатый змей...
- Ну да, “змей”!.. Шо мы - маленькие, чи шо? - обиделся Шурка.
Чудак, да ведь коробчатый змей вовсе не то, что ты думаешь. Ведь он человека может поднять. Во флоте, например, пускают за судном змей и он тащит наблюдателя.
- Давай мы будем делать змей, - предложил Мишка.
- Когда кончите монгольфьер, можно. Они вдвоем ряд ли управятся.
- Управимся!.. - закричали разом Шурка и Женька.
- Не спорьте, - строго сказала Маруся. - У нас должна быть дисциплина, как в военной организации.
Малыши притихли.
- Маруся, Жевтоног и Михельсон будут делать схематическую модель аэроплана.
- Я тоже хочу аэроплан... - грустно вздохнул Решид.
- После. Сейчас тебе будет трудно. Над моделью много работы: чертежи, расчеты...
- Это у нас Михельсон специалист!
Кандыба раздал ребятам материалы, инструменты, показал, что кому делать. Пока одни склеивали бумажные листы, другие вырезали, третьи строгали, пилили, четвертые чертили, он, присев на стол, чтобы всех их сразу видеть, рассказал о том, как много веков человеческая мысль билась над задачей овладения воздухом, пока в конце восемнадцатого столетия французы - братья Монгольфье не изобрели аэростат.
--
Праздник первого снопа приближался. Последние дни проходили в лихорадочной суете: ведь приедет пятьсот гостей! Надо заготовить и разослать им приглашения, обставить спальни для тех, кто останется ночевать, придумать, приготовить и развесить украшения, чтобы колония встретила этот день по-праздничному. Ребята сами сочинили к празднику пьесу. Пионеры учат торжественное обещание. Хозяйственная комиссия закупает продукты, совет командиров обсуждает план проведения праздника. Дня едва хватает на работу.
Но как только удастся выкроить свободные пол часа, Мишка и Решид спешат в комсомольскую комнату. Здесь почти всегда можно застать Михельсона, копающегося над схематическими моделями. Он выбран переводчиком в комиссию по приему гостей на случай, если праздник посетят какие-нибудь иностранцы. У него сейчас достаточно свободного времени. Маруся и Жевтоног, хоть и перегруженные в хозяйственной комиссии, присоединялись к ним при первой возможности.
Все помогали Шурке и Женьке. Сделали больше десяти коробчатых змеев, воздушный почтальон, тележку с лебедкой, на которую был намотан стальной трос для подъема человека. Когда схематические модели были готовы, ребята тайком бегали на выкошенный луг за архиерейской дачей и там устраивали первые пробные полеты. Жевтоног и Маруся долго бились, прежде чем их модели полетели. Сначала Маруся заводит свою на сто оборотов. Модель при этом хоть пятьдесят метров должна пролететь. Маруся торжественно ее держит... Сердце бьется. Щеки раскраснелись.
- Отпускай! - кричит Кандыба.
Маруся раскрывает руку, придерживающую пропеллер. Резина раскручивается. Пропеллер начинает вращаться. Она легонько толкает свой самолет вперед и раскрывает вторую руку. Самолет взвивается и... падает на нос.
- Дай я!.. - кричит Жевтоног.
По указанию Кандыбы он регулирует модель - передвигает крылья назад. Снова закручивают резиновой шнур, Жевтоног поднимает модель...
- Отпускай!
Модель взвивается и падает на хвост... Шурка и Женька негодуют и ругаются, забыв всякую субординацию. Но когда им разрешают запустить модель, у них выходит еще хуже. В конце концов с помощью Кандыбы модели отрегулированы, найдена точка, на которой должны помещаться крылья. Модель летит сохраняя в воздухе равновесие, и плавно опускается на землю.
- Урра... - визжат Шурка, Женька и Мишка.
- Тише!.. - кричит Михельсон. - Сами голосовали за тайну, а орете, как поросята... Вся колония сбежится.
Кандыба измеряет шагами расстояние от старта.
- Шестьдесят метров.
- Урра... - шепотом кричат Шурка и Женька.
У Михельсона очень большая, прекрасно сделанная модель... пока тоже только схематическая, хотя он уже начал работать над фюзеляжной. Он над своей моделью не бьется, как Жевтоног и Маруся. Он поднимает ее на уровень глаз, несколько минут, прищурившись, смотрит, передвигает крылья... Мишка помогает ему завести. Михельсон выпускает свою модель, и она плавно несется вперед.
- Вот это глазомер! - восхищается Кандыба. Он меряет расстояние. - Сто метров!
- Ух ты!.. - с уважением говорит Мишка и шагает сам, желая проверить Кандыбу. - Полтораста! - Объявляет он.
- Ноги короткие, - смеется Кандыба. Погодите, то ли еще будет!.. Заведем на большее количество оборотов, она и на пятьсот полетит
- Сейчас!.. Сейчас!..
- А тайна работы? Она ж может залететь на территорию колонии, - говорит Михельсон, сдерживая гордую радость.
- И шар?.. Пускай немножко шар полетит. - Решид умоляюще смотрит в глаза Кандыбе.
Но тот отрицательно качает головой:
- Шар улетит и - тю-тю!.. Поминай как звали. А новый монгольфьер сделать не успеем.
Ребята возвращаются в колонию такие сияющие, что дежурный воспитатель заинтересовывается:
- Что это вы, точно именинники?
- Мы такое делаем, Егорий Петрович, такое!.. - Мишка зажмуривает глаза и причмокивает языком. Решид, боясь, что приятель проболтается, толкает его локтем.
- Военная тайна, - смеется Маруся.
- Уж потерпите до первого снопа, - поддерживает ее Кандыба.
--
Наконец наступает торжественный день. С утра развешивают последние флажки. Вместо скатертей столы, расставленные в клубе, накрывают простынями, садовники украшают их цветами. Комиссия по приему гостей вытаскивает к воротам стол, задрапированный красной материей. Михельсон кладет на него книгу, где должны расписаться посетители, ставит корзину с колосками, перевязанными красными бантиками, и другую - с пригласительными билетиками к обеду. Михельсон волнуется больше всех. С того дня, как его модель взвилась в воздух, он сделался неузнаваемым. Он подтянулся. Стал лучше работать на огороде, начал усиленно мыться, не требуя ванны и душа. Желая, чтобы авиамодельное торжество было обставлено как можно лучше, он совал нос в работу различных комиссий и подал немало ценных советов. И незаметно для себя заразился тем интересом к хозяйственным делам колонии, которым были проникнуты все колонисты.
Члены комиссий с красными бантами на груди пробегают то туда, то сюда, отдавая последние распоряжения. За ними носятся адъютанты-малыши, гордясь красными лентами аксельбантов, так красиво развевающимися на бегу. Сигналисты выезжают за ворота верхом на разукрашенных лошадях. Приготовления закончены.
И вдруг, впервые за последние месяцы, оказывается, что делать больше нечего. Ни играть, ни драться нельзя... Ребята бродят по двору в торжественно-праздничном томлении... Но вот за воротами трубят. Все оживляются. Под тяжелые своды въезжает первый автомобиль. Члены комиссии по приему гостей радостно на него накидываются. Михельсон приглашает расписаться. Тамара прикалывает каждому из гостей колоски с бантами и вручает билетики с номером стола, за которым они должны обедать. Шурка ведет их в комнату, приготовленную для гостей - с зеркалом, умывальником, гребенками и прочими вещами, которые могут понадобиться людям, приехавшим из города.
Постепенно гости заполняют колонию. Нарком просвещения привозит с собой французских педагогов, приехавших ознакомиться с организацией школ в Советском Союзе. Михельсона сменяет за столом воспитательница. Михельсон ведет гостей по колонии, с гордостью показывая спальни, мастерские, клуб. Французам все очень нравится, но больше всего поражают радостные лица колонистов, их смех, стройность их фигур и легкость движений.
- О, изумительно!.. - говорят французы. - Неужели все эти дети преступники?.. И вы тоже?..
Михельсона передергивает, но он сдерживает себя и вежливо отвечает:
- Нет, я не преступник... Здесь семьдесят пять процентов действительно совершали различные незаконные действия, но это следствие войны. Они потеряли родителей и родственников... А теперь Советское правительство собирает их и воспитывает вот в таких колониях, которые заменяют им дом. А наш заведующий находит, что им полезно общение с теми, кто не имеет уголовного прошлого. Поэтому остальные двадцать пять процентов приняты из семей... Моя мать - врач.
- Но как же она не боится, что вы заразитесь дурными страстями от испорченных улицей детей?
- Дурные страсти остаются по ту сторону колонийских стен, - гордо отвечает Михельсон. - Здесь мы все охвачены одной страстью - укрепить хозяйство нашей колонии и нашей страны.
Французы в восторге от Михельсона.
- 0-ля-ля!.. Изумительно!.. Сколько вам лет?
- Через восемь месяцев мне будет шестнадцать.
“Тру-ру-ру-ру!..” - звонко затрубил горнист.
- Сбор. Простите, я должен уйти. - Михельсон исчезает. Он бежит в комсомольскую комнату, где собрались авиамоделисты.
Колонисты и гости, выстроившись в две шеренги, повернули головы в ту сторону, откуда несутся торжественные звуки “Интернационала”. И вот из-за церкви выплывает красное знамя. Знаменосец - Кандыба. Рядом - два ассистента с винтовками - Алексеев и Посунько. Колонисты вытягиваются “смирно”, провожая знамя глазами. А по проходу уже катятся нарядные, в колосьях, цветах и лентах, жатки. За ними бесшумно маршируют босоногие колонисты, сверкая лезвиями кос, и жницы с серпами.
Им отдают честь. Их провожают криками “ура”. Это - герои сегодняшнего дня. Это лучшие колонисты, заслужившие честь косить первый сноп. За ними ребята и гости вперемешку смыкают ряды. Они отправляются в поле.
Сзади всех - Михельсон, Решид, Мишка, Шурка, Жевтоног, Женька и Маруся.
И гости и колонисты удивленно оборачиваются на эту странную, озабоченно шушукающуюся кучку, сомкнувшуюся вокруг дырявого ведра, какого-то ящика, какого-то бумажного шара... Только незнакомый военный понимающе им улыбается.
- Ребята, видели, видели?.. - суетится Мишка. - Он нам честь отдал!..
- Это из авиахима... - шепчет Михельсон и поправляет воротник рубашки, стараясь принять бравый вид.
На опушке леса у знамени застывают четыре неподвижные фигуры - горнист, знаменосец и ассистенты. Кандыба, передав свои обязанности Кацу, присоединился к косарям. Задание - в десять минут обкосить десятину... И лезвия кос сверкают как бешенные. Быстро движутся жатки. Срезанные колосья подхватываются, связываются в снопы, складываются в копны. Все мелькает в буйном движении. Владимир Александрович с часами в руке замер, впившись глазами в мускулистую фигуру ведущего - Коли Кандыбы.
- Срок истек! - кричит он.
И в ту минуту последний сноп ложится в копну. Зрители встречают аплодисментами потных улыбающихся косарей. Оркестр играет туш. Кандыба, самый старший из присутствующих колонистов, протягивает сноп самому маленькому - девятилетнему Женьке.
- Прими первый сноп и постарайся заслужить часть самому его скосить.
Женька забыл слова, которыми должен ответить.
Он конфузится и, вспыхнув почти одним цветом с пионерскими галстуками, бормочет:
- Честное... Честное октябрятское, не подгажу!..
Вокруг смеются, аплодируют, музыка снова играет туш.
- Товарищи!.. Внимание!.. - Кандыба поднимает руку. - Сейчас авиамоделисты покажут свою первую работу... К сожалению, - кричит он, - мы не можем продемонстрировать подъем на коробчатом змее, так как комиссия по устройству сегодняшнего праздника не позаботилась о ветре... Но монгольфьер и схематические модели аэропланов через две минуты поднимутся в воздух.
Кандыба еще только начал говорить, а Мишка, Решид, Маруся и Михельсон уже вытащили на средину шар и ведро. Шурка притащил охапку хвороста! И они закопошились на земле, за спиной Николая.
Публика с напряженным интересом смотрела на дым и на что-то белое, маячившее позади Кандыбы. Он отступил. И все увидели взволнованного Решида, Мишку и других ребят, дым, выходящий из ведра, пухнущий над ведром шар.
- Чего это они делают, ребята?
- Колдуют!..
- Бумажная рыба!..
- Дурак, это шар воздушный!..
- Решидка какой зеленый!.. Гляньте!..
- А ему лететь на этом шаре... Боится.
- Лететь?!
- На бумажном?..
- Да врет он все, не слушайте…
- Пошел!.. Пошел!.. Смотрите, ребята, пошел!..
- Урра!..
Вслед монгольфьеру полетели тюбетейки колонистов. Гости-селяне одобрительно хохотали, задрав бороды к шару... А он всё поднимался и поднимался, белый, на синем шелке неба, всё уменьшался, превратился в крошечное пятнышко, в точку... и исчез, закрытый надвинувшимся облаком.
- Выше облаков!.. Вот это здорово!.. - ахнул чей-то голос. Вслед за ним разразилась буря криков и рукоплескании. Приглашенные из города музыканты, забыв, что у них в руках инструменты, криками, наравне со всеми, приветствовали исчезновение шара. Решид сам смотрел в небо, раскрыв рот от восхищения, забыв, что это аплодируют его детищу. Зато Мишка раздулся от гордости и, сорвав с головы тюбетейку, махал ею во все стороны в ответ на восторг ребят.
А Михельсон, Маруся и Жевтоног уже заводили с помощью Шурки, Женьки и Кандыбы свои модели. Заводили на предельное количество оборотов, лишь бы выдержала резина.
- На старт!.. - скомандовал Кандыба. Они стали в ряд, подняв вверх модели. Кандыба взмахнул флажком - и маленькие подобия аэропланов, взвившись в воздух, плавно пошли набирать высоту. И когда две другие уже опустились, модель Махельсона все еще летела. Осоавиахимовец и французы долго следили в бинокль за ее полетом. Ребята и даже кое-кто из селян побежали за нею в обход, по дороге...
- Приблизительно шестьсот метров... Это рекорд! - говорит осоавиахимовец, пожимая руку Михельсона.
- Качать его!.. Качать!.. - кричат Алексеев, Посунько и Чеботарев. И Михельсон, которого так недавно еще презирали за неумение и нежелание работать, взлетает на руках восхищенных ребят.
- Ребята!.. Я.. даю.. слово.. - вскрикивает он каждый раз, как взлетает вверх, - работать… на сто... процентов... и даже... больше... на пользу… колонии...
- И мы тоже!.. И мы тоже!.. Ура!.. - кричат авиамоделисты, и Решид с Мишкой громче всех.
И тут их также хватают дружеские руки и подбрасывают вверх. Решид визжит, и захлебывается от смеха, и брыкает по голове хохочущего Чеботарева - и все-таки его бросают высоко в воздух. И он испытывает радость полета, и ему жаль опускаться в протянутые руки.
Осоавиахимовец поднимает руку. Он всходит на импровизированную трибуну. Он поздравляет колонистов с дисциплинированностью и умением работать, которое они сегодня доказали дважды. Он объявляет, что Харьковский отдел авиахима берет шефство над колонией... Тут восторг колонистов становится неистовым. Только по надутым щекам и покрасневшим лицам музыкантов можно понять, что они играют туш.
- 0-ля-ля!.. Удивительно!.. - говорят французы и начинают подозревать, что все происходящее перед ними - спектакль, подобный тем спектаклям, которые устраивал Потемкин Екатерине в покоренном Крыму.
Им кажется неправдоподобной торопливость, с которой бегут дни бывших правонарушителей.
ZT. 04.11.2002. Работа над данным файлом будет продолжена. 1) Надо досмотреть переписку Макаренко с женой на предмет того, что там есть о конкретике колонии им. Горького и об скандале вокруг публикации [ О ]. 2) Надо просмотреть все издания приведенной повести [ О ], их предисловия и послесловия + выявить и просмотреть вообще все публикации [ О ]. 3) Надо просмотреть рецензии на работы [ О ] и вообще всё, что писалось об [ О ], - в частности, но не только, - Верольским Юрием Борисовичем. 4) Неплохо бы найти в Москве архивное журнала “Народный учитель” времен публикации [ О ]. 5) Неплохо бы поискать родственников [ О ] в Москве. 6) Поискать бы и следы деятельности [ О ] в Чечне, - возможно, еще живы чеченцы, которых воспитывала Надежда Феликсовна, и которые помнят ее.
--
Инфо, найденное в интернете. -
Остроменцкая Н.Ф., Бромлей Н.Н. Приключения мальчика с собакой: Ист. повесть. - М.: МК-Периодика, 2002. - 256 с., ил. - (Учёные России - детям).
У книг историко-приключенческого жанра бывает, как правило, два недостатка. Либо в ущерб исторической правде автор сосредоточивается на обаятельном герое и хитроумном сюжете, либо, увлёкшись описанием всевозможных деталей, настолько замедляет повествование, что становится попросту скучно. Золотая середина встречается редко и, как правило, в зарубежной литературе. Но дело тут не в бесталанности отечественных беллетристов, а в вездесущей советской цензуре, которая требовала вполне определённой расстановки политических акцентов, приучая таким образом и авторов и читателей мыслить по шаблону - одному для всех и единственно верному.
Вот, пожалуйста: читаешь прикнижную аннотацию о том, как две тысячи лет назад пастушка Клеона и его собаку Льва поймали пираты и продали в рабство, и заранее становится тошно. Но вдруг… переворачиваешь страницу и неожиданно попадаешь в мир солнца, ветра, солёных брызг и сочной травы. Вопреки трагическим ситуациям, в которых оказывается четырнадцатилетний подросток, здесь дышится легко и на редкость свободно. Никаких тебе карикатурных рабовладельцев и одинаково изнывающих под тяжестью непосильного труда безликих рабов. Все герои книги разные, живые, а интонация авторов дышит оптимизмом: “…В жизни перемешано дурное и хорошее. Нельзя заранее знать, какой случай подвернётся, но готовлюсь я всегда к счастливому”, - говорит Клеону его товарищ.
Авторы “Приключения мальчика с собакой” не просто сумели отыскать ту самую “золотую середину”, они создали нечто большее: книгу с колоссальным зарядом энергии, способной внушить человеку надежду.
Кто же написал столь нетипичную для советской литературы повесть? На титульном листе указаны две фамилии, но на самом деле авторов было трое: Надежда Феликсовна Остроменцкая, Наталья Николаевна Бромлей и Мария Ефимовна Сергеенко. Текст писала Остроменцкая, материалы подбирала Бромлей, а консультировала их Сергеенко - доктор исторических наук, один из крупнейших специалистов по истории Древнего Рима.
--
См. также: http://zt1.narod.ru/nakazan3.htm.
См. также: http://zt1.narod.ru/rozg_.htm
Ищи у Макаренко в начале ПП : .. Педагогика дядек не отличалась особой сложностью. Внешним ее выражением был такой простой снаряд, как палка .. ZT. 1) Уповать на вседостаточность наказаний вообще и наказаний розгами в частности - равно, по выражению Макаренко, кинуться в сторону наименьшего сопротивления. 2) Но ведь и задогматить: “ненасильственная педагогика”, то есть, ведь : и догматически запретить всем и вся инструментарий насилия, инструментарий наказания, инструментарий розги, - это, знаете ли, тоже кинуться в сторону наименьшего сопротивления… Не надо большого ума, чтобы кинуться в ту или другую из указанных двух равным образом кретинистских, опрощенных, примитивных сторон…
Для расшифровки = для понимания настаиваний Макаренко на том, что, де, его метод - обыкновенный советский, следует, наверное, вчитаться в такой фрагмент из файла http://zt1.narod.ru/01-03-39.htm. Макаренко. - Выносится приговор: 3 года или 5 лет заключения. Немедленно после суда, тут же в судебном заседании, этот мальчик освобождается из-под стражи и передается в наши совершенно открытые колонии, где запрещено иметь стены, заборы, решетки, сторожей. Приезжает он туда, и говорят ему: / - Ты осужден, но это вовсе не значит, что тебя приговорили к страданию. Нет, это значит, что тебя осудили морально, тебе сказали - ты заслуживаешь по своему проступку 3 года тюрьмы, но фактически ты живешь в свободной трудовой колонии, ты носишь очень почетное звание колониста - члена колонии, ты работаешь на производстве, как и всякий трудящийся, ты учишься в школе, как и каждый ребенок и юноша, ты пользуешься всеми правами гражданства. Проживешь здесь 3-4 года, затем мы тебя выпустим и снимем с тебя ту судимость, которую ты имеешь. / Принципиально оставаясь на позиции наказания, фактически вся наша советская жизнь идет к тому, что наш метод воспитания является методом не наказания, а методом трудового коллектива, так же воодушевленного общей работой, как и здесь все на заводе им. Кагановича, так же ведущего свою работу по-стахановски, так же идущего вперед в образовательном, политическом и культурно-просветительном деле. Одним словом, такой мальчик становится полноправным настоящим советским гражданином. / Вот видите, как можно, чувствуя общий тон нашей жизни, общие устремления, установить, как нужно воспитывать наших детей.
Полное название: Межрегиональная общественная организация педагогической общественности “Макаренковское содружество” (МОО МС), ее устав: http://zt1.narod.ru/doc/ustav-ms.pdf. В названии организации имеется в виду всемирно известный педагог и писатель Антон Семенович Макаренко 1888-1939. Координатор МОО МС - Кораблева Татьяна Федоровна korableva_t@bk.ru. Она доцент кафедры философии и культурологии Российского Государственного медицинского университета, Москва. Защитила кандидатскую диссертацию на звание кандидата философских наук в 2000 году в Институте философии РАН, в секторе этики: “Философско-этические аспекты теории коллектива А.С. Макаренко”. Кораблева Т.Ф. - Президент Международной Макаренковской ассоциации (MMА), избрана на этот пост в апреле 2002 года в Полтаве на 5 лет.
Вицепрезидентом ММА является главный в мире эксперт по А.С. Макаренко, изумительный, легендарный ученый-макаренковед Гётц Хиллиг (HILLIG Goetz), ФРГ, Марбург. В основном МОО МС базируется по адресу: 121170 Москва ул. Поклонная 16, музей А.С. Макаренко, (499) 148-0835. Директор: Морозов Владимир Васильевич. С.-Петербургское отделение МОО МС (СПб МОО МС). Координатор СПб МОО МС - Тененбойм Зиновий Шойлович zt1@narod.ru. Председатель СПб МОО МС - Коршунова Надежда Николаевна. Год регистрации МОО МС: 2005. Год регистрации СПб МОО МС в Центре развития некоммерческих организаций (ЦРНО) СПб Лиговский пр. 87, оф. 300 - 08.08.2006; но реально мы стали собираться, помнится, с января 2005 г. Количество членов СПб МОО МС: переменное, от 7 до 15 чел. География работы: СПб. Направления работы СПб МОО МС: Пока что мы только раз в месяц (кроме лета) собираемся для обсуждения какой-либо макаренковской темы. Однажды мы пригласили людей из питерских детских домов и пришло к нам тогда дополнительно человек 15. Повестка дня была: “Актуальность разработок А.С. Макаренко для современных детских домов и интернатов”. Намечаем провести примерно такое же мероприятие для исправительных учреждений СПб.
Наши встречи происходят обычно в первую субботу месяца (кроме лета). Очередную встречу мы наметили на 07.10.2006. Тема: “Макаренко и религия”, сообщение Тененбойма З.Ш., затем обсуждение, затем чаепитие. На это мероприятие собирается специально приехать из Москвы молодой итальянский макаренковед Emiliano Mettini, он даже собирается подготовить как бы содоклад на ту же тему. В документах МОО МС (с центром в Москве) направления работы указываются примерно такие (ZT. вношу туда некоторые добавления от себя). - Утверждать ценности социального воспитания на основе наследия А.С. Макаренко. Социальное воспитание (забота о социальных качествах) как направление в педагогике отличается многими признаками от обычного, привычного, рутинного школьного процесса.
Консолидировать деятельность российских и зарубежных ученых и педагогов по освоению наследия А.С. Макаренко. Быть источником достоверной информации о жизни и творчестве великого педагога, обеспечивать защиту доброго имени Макаренко и его дела в средствах массовой информации. Содействовать осуществлению научно выверенного (академического) издания полного собрания сочинений А.С. Макаренко в электронном виде. Координатор этого направления Гётц Хиллиг (HILLIG Goetz), подробней см. в: Проект по созданию полного собрания сочинений А.С. Макаренко на профессиональном компакт-диске http://zt1.narod.ru/hillig-3.htm. Формировать в общественном сознании привлекательность и ценность трудового образа жизни, незаменимость труда как инструмента воспитания. Имеется в виду не мешающий, а помогающий учебе коллективный, “колхозный” производительный труд подростков. Имеется в виду не мешающий, а помогающий учебе не только лишь труд-работа, но более-то всего “колхозный” труд-забота. Данная информация составлена в начале сент. 2006 г. Тененбоймом З.Ш. ZT. Здравствуй, дорогой Эмиль! / > я Тебе особенно благодарен за то, что Ты мне посвящал несколько строчек в твоем документе. / ZT. Да, Эмиль. Но подумав, я позвонил в ЦРНО с просьбой не слать это в рассылку. Я стал опасаться, что при широкой рекламе мероприятия придут и религиозные фанатики, и они, послушав мои лягания религии = мои лягания Моисея, Иисуса Иосифовича и Мухаммада, могут устроить грандиозный скандал. Это просто опасно, и мы потеряем возможность встречаться на ул. Ломоносова. Поэтому я скорее всего приглашу только обычных членов нашего маленького макаренковского кружка. То есть будет не более 10 человек. / > Это еще другой сильный повод для того, что я уезжаю в направлении Северной Столицы нашей прекрасной России. / ZT. Да, Эмиль, я буду рад пообщаться с тобою. Непосредственно перед твоим приездом мы еще спишемся. / > Моя бунтарская душа уже горит. / ZT. С юношеского возраста у А.С. Макаренко была бунтарская душа. Но я хочу сказать Гётцу Хиллигу и другим, что на мой взгляд и в юности, и потом бунтарство А.С.М. в существенном своем смысле носило не эсеровский и не большевистский и вообще не политический характер, а носило характер так сказать розенгеймовский. Я имею в виду такое, - достаточно модное в конце 19 века, а может быть и позже, - стихотворение (в моем сокращении). Из файла http://zt1.narod.ru/rozengm.htm. - / Розенгейм Михаил Павлович (1820-1887). Стихотворение "Современная дума", сокращенно и по памяти. - Если гибнет народ, если падает край Зло проникло в него глубоко Легкомысленно в том не тотчас обвиняй Учрежденья, законы его. Осторожно взгляни, обсуди и тогда К убежденью, быть может, придешь, Что _в народе самом_ затаилась беда, Что закон сам собою хорош. Если зол ты на свет, точно правду любя, То не тронь в нем порядка вещей, А исправь-ка сперва, мой почтенный, себя, Отучи от неправды людей. Если жидкость дурна, если скисло вино, То куда ты его ни налей, Только каждый сосуд замарает оно, Но не будет, не станет светлей. Часто бедствий вина потаенна, темна, И народ неприметно мертвит, Но не в формах его учреждений она И не в букве законов лежит. И ОСТАВЛЕН КОСНЕТЬ В СВОЕЙ ПОРЧЕ НАРОД, В БЫТОВОМ РАЗЛОЖЕНИИ НРАВОВ, ОН ТУ СКВЕРНУ ВНЕСЕТ, ОН ТУ ПОРЧУ ПРИВЬЕТ К КАЖДОЙ ФОРМЕ ГРАЖДАНСКИХ УСТАВОВ. / ZT. Я хотел бы, чтобы Гётц Хиллиг и другие макаренковцы больше сравнивали А.С.М. не с эсерами или большевикам, а с мировыми мизантропами, типа Фихте, Ницше и т.д. Вот и в русской литературе похожие на А.С.М. мизантропы - в "Горе от ума" Грибоедова, в "Отцы и дети" Тургенева, в "Дуэль" Чехова, и весь Маяковский. Но нет, это не только лишь классический нигилизм Базарова из "Отцов и детей" Тургенева, - это все же мизантропия Гамлета из "Гамлета".
Обрати, Эмиль, внимание: какую бы политическую статью А.С.М. не начал бы писать - он неукоснительно свернет на своё исконное: как переделать людей? А.С.М. и Вл. Маяковский вскочили на волну большевизма из грёз-надежд использовать мощь этой волны для полной и массовой переделки людей. Не получилось. Они оба (и Маяковский, и Макаренко) хотели быть поняты (как ты, Эмиль, интересно выразился) нашей прекрасной Россией, но они оба не были поняты, и что ж? - по нашей прекрасной России они прошли стороной, как проходит косой дождь… ZT. Надо четко сказать и следующее. Как бы я, ты, вы, мы, он, она, оно, они, как бы, то есть, мы-макаренки, вкупе с самим А.С. Макаренко, как бы мы ни отдавали предпочтительное внимание учрежденческому (локальному) воспитанию (предпочтительно перед воспитанием фоновым, социумным), но ведь, - как ни крути, - и социумное в воспитательном смысле тоже что-то да значит, а раз так, то значит и социумное влияние надо постараться так сказать омакаренковить. И вот, с переездом в Москву, окончательно покинув область учрежденческой педагогики, А.С.М. сосредоточил теперь свое публичное внимание и свои публичные усилия именно на “омакаренковании” уж социумного воспитания в СССР, - скажем, он (Макаренко) стал напорно требовать своей = макаренковской организованности от московских и вообще от советских писателей. А они отнеслись к этим программным призывам А.С.М. (как и к таким же призывам Маяковского) негативно и даже насмешливо. Суть тут такая. - Бывает цензура предварительная и карательная. Цензура - это своеобразный способ идейной организации работы деятелей литературы и искусства. Но есть и другой путь, - путь добровольной и сознательной договоренности работников литературы и искусства не допускать в своих творениях того-то, и наоборот - добровольно и сознательно проводить в своем творчестве такие-то линии. Не путем цензуры, а именно лишь добровольно-организационным путем А.С. Макаренко хотел внести организованность в труд “инженеров человеческих душ”. В итоге получилось бы такое. - В области локального воспитания - сильная струя макаренковской стратегии, и в области социумного воспитания, - со стороны “инженеров человеческих душ”, - тоже сильная струя макаренковской стратегии : ДВИЖЕНИЕ (НАСТУПЛЕНИЕ) С ДВУХ СТОРОН.
|
См. также: http://zt1.narod.ru/iskluch.htm. Обязательно сюда загляните.
См. также: http://zt1.narod.ru/vrag_4.htm Типичные враги Макаренко.
Файл: За общественное движение: "Артисты из театров - в детские дома", "Студенты из ВУЗов - в детские дома" http://zt1.narod.ru/stud.htm. Там и такое. - Совместить положительную (положительную!) "сектантскость"
| (сектантскость положительную!) |
То есть, как почти во всём: не или-или, а и-и. -
Из давних библиотечных выписок. Журнал "Педагогоч. сборник" (военного ведомства) РНБ П28/560 1868,2 (?) .. Гораздо больше примеров совершенной загрубелости от долгого постоянного пребывания в заведении, чем от дурного влияния среды, окружающей воспитанника дома. Разница между постоянно бывающими в отпуску и не выходящими из заведения - видна почти с первого взгляда (с.111).
Журнал "Народн обр" П29/163 1963,2 (Г.С. Макаренко-Салько) .. А.С. Макаренко не одобрял ЗАКРЫТЫЕ учреждения ("Нельзя так обеднять социальный опыт детей!").
| From Мой былой ЖЖ - А.С. Макаренко в 1931 г., т.5 М.1985 .. Новый быт первым делом требует уменьшить у семьи право [ZT. в оригинале по Г. Хиллигу: лишить семью права] прибегать к кустарному воспитанию ребенка. / Это совсем не означает, что ребенка нужно оторвать от матери, что он должен расти как ничейный ребенок, почти что как теперешний беспризорник. Те, кто кричит о полном разрыве матери с ребенком, о полном забвении сыном своих родителей, - это просто чудаки и "бузотеры". Именно в полной гармонии между организационной силой воспитательного детского дома и природной родственностью в семье лежит секрет будущего воспитания... (с.316). ZT. В подростковом возрасте надо лететь-вздыматься во взрослость не лишь на семейном и не лишь на макаренковско- интернатно- школо- хозяйственном, а: НА ДВУХ-ОБОИХ ЭТИХ КРЫЛЬЯХ, как это и было у приемного сына А.С. Макаренко Лёвы Салько. Тема Лёвы Салько: Мой былой ЖЖ За новое общественное движение: АБСОЛЮТНО КАЖДОМУ ДЕТДОМОВЦУ - ПАТРОНАЖНЫХ ОПЕКУНОВ. У А.П. Чехова в пьесе “Три сестры”, - действие 4-е, Вершинин: “К образованию прибавить трудолюбие, а к трудолюбию образование”. У А.С. Макаренко: к семейному прибавить интернатно- школо- хозяйственное, а к интернатно- школо- хозяйственному прибавить семейное, так вот измудриться. Нужна не раздача детей из детдомов в семью, а нужно такое вот широкое общественное движение: АБСОЛЮТНО КАЖДОМУ ДЕТДОМОВЦУ - ПАТРОНАЖНЫХ ОПЕКУНОВ. Мой былой ЖЖ патронат у Вихерна. Да, расхож тезис "Ребенку нужна семья, а не детский дом". Но на самом-то деле, да, каждый подросток нуждается и обязательно должен иметь персональных патронов-опекунов, персонально именно его опекающих, однако совсем не обязательно, чтобы он и жил у этих своих патронов-опекунов. Иные тети-дяди очень хорошо опекают племянников, хотя те живут не с ними. Есть встречные потоки: 1) желающие найти мужа (жену) И желающие избавиться от мужа (от жены) 2) желающие обрести ребенка в семью И желающие избавиться от ребенка в семье 3) ищущие путей изничтожения детдомов И ищущие детдома для пристройки туда своих детей. Тиц Борис Николаевич. Детские приюты. Справочная книжка для лиц, имеющих надобность помещать детей в приюты. СПб 1886.110 РНБ 18.171.6.101. ZT. Еще не смотрел. Гинтовт Александр Станиславович (?). Детдома - высшая форма социального воспитания // "Трудовая школа" РНБ П29/362 1923,4-5 с.9-27; // "Рычаг просвещения" РНБ П29/261 1921,6-7. |
http://zt1.narod.ru/kartinka.htm
Иллюстрационное добавление (883257 байтов) к файлам по А.С. Макаренко.
| УГ 1994,25-26 .. Наш пятнадцатилетний сын приходит домой только ночевать. В школе бывает редко. Учителя жалуются, что Саша не учит уроки, грубит, дерется на переменах, приводит домой друзей, которые производят впечатление беспризорных. Когда мы с мужем начинаем требовать от мальчика не позорить нас, взяться за ум, не встречаться с ребятами, от общения с которыми он становится все хуже и хуже, Саша убегает из дома и приходит только ночью. Влияние улицы давно уже вытеснило наше, домашнее. Какими же мерами можно еще на него воздействовать? Людмила КОБЕНЦОВА Письмо комментирует главный подростковый психиатр Москвы Борис ДРАБКИН .. Создать конкурирующие интересы .. Чтобы интерес к книге, музыке, спорту, рукоделию прививался дома, подросток был им захвачен .. ZT. Это и не реальный ответ таким родителям, и не реальная помощь таким родителям, а это - от самой редакции УГ и от развеликого психолога Москвы возмутительная отписка, пронизанная совершенным равнодушием к судьбам десятков если не сотен тысяч родителей и детей... |
| From Мой былой ЖЖ - Воспитание гражданина в педагогике А.С. Макаренко: В 2 ч. / Автор С.С. Невская. - М.: 2006. - 976 с. .. Петражицкий Л.И. О мотивах человеческих поступков, в особенности об этических мотивах и их разновидностях. СПб., 1904 ".. Сколь вредно для воспитания характера отсутствие сознания своих прав, сколь важны для здорового развития наличность и действие этого сознания. Родители и воспитатели должны вообще обращать серьезнейшее внимание на развитие в детях сильной и живой правовой психологии; им следует заботиться о внушении детям не только нравственности, но и права; при том важно развитие т. ск. обеих сторон права, внушение права других и их святости, сильного уважения к ним, но точно так же и собственных (воспитываемого) прав и уважения к ним. Надлежащее развитие сознания и уважения чужих прав дает твердую опору для надлежащего, отдающего должное, отношения к ближним (в том числе для надлежащего уважения к личности других); развитие сознания собственных прав сообщит воспитаннику надлежащее личное достоинство и связанные с этим черты характера (открытость, прямоту...). Воспитание "без права" дает в результате отсутствие прочной этической почвы и гарантии против житейских искушений... а что касается специально отношения к человеческой личности чужой и своей, то естественный продукт такого воспитания - "рабская душа" и вместе с тем неуважение чужой личности, деспотизм и самодурство. Развитие надлежащего активного правосознания, сознания собственных прав, важно в педагогике и с точки зрения развития житейской (хозяйственной и т. д.) деятельности. Оно сообщает необходимую для жизни твердость и уверенность, энергию и предприимчивость. Если ребенок воспитывается в атмосфере произвола, хотя бы и очень благожелательного и милостивого, если ему не выделяется известная сфера прав (хотя бы скромного, детского характера), на незыблемость которых он может надеяться, то он не приучится строить и выполнять с уверенностью житейские планы. В частности, в экономической области не будет надлежащей уверенности, смелости и предприимчивости, а будет скорее апатия, действование на авось, ожидание благоприятных "случаев", помощи со стороны, милостей, подачек и т. п. Сказанное о воспитании детей относится и к воспитанию народа и к могучему средству этого воспитания - к политике права, к законодательной политике. От структуры (официального) права и направления законодательной политики, в частности и в особенности от проведения принципа законности, от надлежащего развития системы субъективных прав вместо ожидания милостивого усмотрения, от твердости и незыблемости прав, гарантии против произвола и т. д., - в высокой степени зависит развитие типа "гражданина", как особого идеального характера, экономической дельности, энергии и предприимчивости в народных массах и т. д. ...Экономическое недомогание и процветание зависит от характера миллионов субъектов хозяйственной деятельности, от типов "хозяев", от их энергии, предприимчивости, умения смело и уверенно задумывать и исполнять хозяйственные планы, полагаться на себя, а не на "авось" и проч. А для воспитания этих черт характера существенным условием является законность, пропитание всех областей социальной жизни, в том числе и экономической, правом". (В кн. Л.И. Петражицкого с. 59-61, у С.С. Невской с.416-17). ZT. Я вставлю сю, - вовсе по содержанию не уникальную для того времени, но всё равно ценную, - цитату из Петражицкого во многие файлы моего сайта http://zt1.narod.ru, присобачив к ней снизу и о великой структурной составляющей у Макаренко: полномочия с ответственностью (ищи и в http://zt1.narod.ru/metodika.htm), а Макаренко применял ещё и другие структурные составляющие для выработки в подопечных достоинства, например, непроверяемость рапортов, статусно установленная вера во многих ситуациях на слово и т.п. О заезженных аксиологических бандурах и о фетишизмах. 26.11.2008 Дорогой Эдгар! Я просмотрел присланную вами (будем взаимно на вы с маленькой буквы) статью Makarenko heute. В целом хорошо, однако к иным местам и к иным же утверждениям я бы сделал те или иные, иногда стратегически серьезные, замечания. Но сейчас у меня на такой разбор совсем нет времени. Знаете ли вы о моем: Мой былой ЖЖ Иностранцам читать это моё ЖЖ трудно, потому что мой личный русский язык, как кажется, своеобразен. Сейчас я загружу в указанное моё ЖЖ очередную статью вот именно в виде этого моего письма вам. Потом буду в этот постинг ещё что-то добавлять. О заезженных аксиологических бандурах. У таких, как А.С. Макаренко, а до него у таких как Мишель Лепелетье (с Робеспьером) или даже Иван Бецкой (Бецкий) (с Екатериной 2-й) - стратегическая задача = стратегический замах: МЕТОДОМ СТРУКТУРНО КОРЕННЫМ ОБРАЗОМ ПРАВИЛЬНОЙ ПЕДАГОГИКИ ОПТИМИЗИРОВАТЬ ХОТЯ БЫ (НО ОБЯЗАТЕЛЬНО) СКОЛЬКО-НИБУДЬ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ ЧАСТЬ (ТОЛЬКО ЧАСТЬ) СОЦИАЛЬНОЙ МАТЕРИИ. Но 95-98% так сказать рассуждателей о педагогическом вышли из раннего детства. А в раннем детстве этим людям читали книжечки о добрых и злых: о Бармалеях и Докторах Айболитах, об Янушах Корчаках, и т.д. И такой инфантильный = обывательский = мещанский способ оценки всего и вся неискоренимо въелся с раннего-то детства! неискоренимо, повторяю, въелся будущим рассуждателям о педагогическом в их с-л-соловейчиковские (= убогие) мозги. И вот для указанных всесветных обывателей от аксиологии 1-е) всякие в педагогике сверчки знающие свои шестки, - от поговорки: всяк сверчок знай свой шесток; это часто весьма уважаемые и полезные деятели, но (!) без стратегических претензий и замахов, - и 2-е) деятели-разработчики со стратегическим замахом, всё и вся - в один ряд, и вот всё и вся указанными с-л-соловейчиковскими мещанами (мещанскими рассуждателями о педагогическом типа С.С. Невской) с доцентскими, профессорскими, кандидатскими, докторскими и академическими званиями оценивается лишь по таким вот заезженным инфантильным координатам: "Бармалей или Доктор Айболит?", "прогрессивный или непрогрессивный?", "отечественный или неотечественный?", "авторитарщик или неавторитарщик?" и тому подобное. В.В. Маяковский: А ВЫ НОКТЮРН СЫГРАТЬ СМОГЛИ БЫ НА ЭТИХ ЗАЕЗЖЕННЫХ АКСИОЛОГИЧЕСКИХ БАНДУРАХ? ZT. 24 ноя. 08 г. О фетишизме у Достоевского, Ушинского и общественности. По Огюсту Конту (1798-1857, из реферата о нем в интернете) .. Общество проходит через три стадии: 1. теологическая; 2. метафизическая; 3. Позитивная ... Теологическая стадия (раннее и среднее средневековье) делится на три периода: 1. фетишизм; 2. политеизм; 3. монотеизм. При фетишизме люди приписывали жизнь внешним предметам и видели в них богов... ZT. То есть с термином "фетишизм" Огюст Конт связывал лишь "дела давно минувших дней, преданья старины глубокой". А.С. Макаренко же достаточно удачно применял термин "фетишизм" для обозначения "тараканов" устойчивых предрассудков-убеждений в масс- консервативно- убогих головах = в убого- расхожем = в пресловутом общественном мнении. Например, А.С.М. говорил о фетишизации, - в общественном мнении, - семьи, о навязчивой, - в общественном мнении, - любви и к словечку "любовь" и к другим, - тоже ласкающим слух, - словечкам и к предвзятым, но "священным", убеждениям. Всё это, полагал А.С.М., по сути - настоящие фетиши совершенно религиозного порядка. То есть, как бы в противу вышеуказанному Огюсту Конту, А.С. Макаренко упорно настаивал: фетишизм - это вовсе не "дела давно минувших дней", а наоборот: фетишизм - это страшно мешающий достижению реальных успехов в повседневно-реальной социальной работе, и вообще фетишизм в его разнообразии - это страшно мешающий достижению общего социального прогресса кошмар 19-го и последующих веков. [ Иногда указанные фетиши А.С.М. именовал штампами ]. Вот частный пример. А.С.М. 20.11.1938 Галине Стахиевне Макаренко-Салько (Переписка, т.2, М.1995). - .. Вчера кончил "Идиота" Достоевского. ЗНАЕШЬ ЧТО? У ДОСТОЕВСКОГО ВСЕ-ТАКИ СТРАШНО МНОГО МУРЫ, СОВЕРШЕННО ДЕТСКОЙ И ДЕШЕВОЙ .. ZT. Это А.С.М., безусловно, о тараканах-фетишах, которые Ф.М. Достоевский нежно лелеял в своей башке и настойчиво же пропагандировал в своих публикациях. Но совершенно и при(пре)совершенно такоже обстояло дело и с не менее чем Ф.М. Достоевский пресловутым К.Д. Ушинским... Жить в обществе и быть свободным от общества, по Марксу и т.д., невозможно, но вот жить в обществе и быть свободным от предрассудков = от расхожих фетишей общества по А.С. Макаренко и возможно, и следует, а иначе никакого существенного успеха в социальной работе и вообще в социальном прогрессе - не будет. |
ZT. Помимо достаточно хорошо известного А.С. Макаренко учреждения в подмосковном Болшеве ( http://zt1.narod.ru/bolshevo.htm ) в те же 1920-30-е года существовали ещё, - из известных мне, - очень примечательные учреждения, о которых А.С.М. мало или почти ничего не знал. -
Материалы по Игнатию Вячеславовичу Ионину (19 дек 1893 - 21 ноябрь 1939) и его школе-колонии "Красные зори" (осень 1919-1941) в Стрельне-Михайловке под Ленинградом. Учреждение Александра Федоровича Мирандова под Симбирском ( http://zt1.narod.ru/mirandov.htm ). "Красный детгородок" ("Красный городок)"), Саратов, с 1925, Егермана Филиппа Ивановича http://zt1.narod.ru/doc/Egerman-na-putyah.doc. Интересна организация питания и вообще снабжения с 1930-го года в этом огромном интернатном учреждении Ф.И. Егермана на 800 (примерно) персон, ищи в http://zt1.narod.ru/doc/egerman.doc [...] "Дет дом" БАН I.242, Ф. Егерман, Саратовский Красный детгородок. РОЛЬ КООПЕРАТИВА В РЕОРГАНИЗАЦИИ ДЕТДОМОВСКОЙ ЭКОНОМИКИ. [...] При более или менее крупном д/д, особенно для детей старшего возраста, организуется кооператив на основах особо выработанного устава, согласованного с уставом потребительской кооперации. Все воспитанники становятся _пайщиками_ кооператива. Паевой взнос зависит от заработка (предполагается, что воспитанники работают в мастерских или в сельском хозяйстве и получают премии). На общем собрании воспитанников утверждается устав, выбирается правление и ревизионная комиссия. Правление из своей среды выделяет ответственного заведующего и помощника магазином. [...] Воспитанникам взамен денег выдаются особой формы трудовые чеки. Трудовые чеки - особо отпечатанные знаки, заменяющие деньги в д/д. Их количество должно соответствовать месячному обороту магазина. [...] Для воспитанника учтены все его обязанности (посещение школы, мастерской, исполнение дежурств и т.д.). В случае их добросовестного исполнения он получает полную норму трудового чека согласно ассигнованиям бюджета. В случае же манкировки возможна временная урезка - как мера педагогического воздействия. [...] На трудовые чеки воспитанники в кооперативе приобретают вещи по своему вкусу и выбору. РОЛЬ КООПЕРАТИВА НЕОБХОДИМО РАСПРОСТРАНЯТЬ И НА ПИТАНИЕ. Пусть кооператив организует столовую и выдает обеды, ужины и завтраки по трудовым чекам. Выдачу же трудовых чеков производит организационный комитет на основании учета и контроля работы [ZT. "посещение школы, мастерской, исполнение дежурств и т.д."] каждого воспитанника. [...] ZT. Ф.И. Егерман, как кажется, - важный так сказать "конкурент" А.С. Макаренко. В http://zt1.narod.ru/ostrmenc.htm у Надежды Феликсовны Остроменцкой читаем. - .. Преобладание единой воли, отсутствие творческого педагогического коллектива имеет свои дурные стороны. Прежде всего оно грозит самому существованию колонии. Каждый, кто знакомится с жизнью колонии, невольно задает себе вопрос, что же будет с колонией в случае смерти тов. Макаренко. Вряд ли найдется заместитель ему среди его сотрудников, а пришедший извне принесет свою систему, и тогда это будет уже другая колония, по всей вероятности, не такая блестящая, не такая кипящая жизнью. / В настоящем это также не всегда хорошо отзывается на работе, так как воспитатели настолько восхищаются заведующим, что считают его педагогически непогрешимым .. / ZT. С другой стороны сам же А.С. Макаренко писал Надежде Феликсовне. - Н.Ф. Остроменцкой 2 февраля 1927, Харьков, колония им. М. Горького. .. Вам нужны мои советы? Очень сомневаюсь в действенности всяких советов, в особенности в таком щекотливом деле, как спасение Владикавказкой колонии. Я бы делал одно, а для Вашей натуры, для Вашей ухватки подойдет что-нибудь другое. Я потому и не хочу писать о своей колонии, что далеко не разрешил многих вопросов, связанных со значением личности [ ZT. личности руководителя / заведывающего учреждением ]. ZT. Как кажется, Ф.И. Егерману удалось разработать структуру и крупной, и устойчивой интернатной школы-хозяйства, не зависящей фатально от конкретики натуры руководителя / заведывающего учреждением ... Чехов А.П. 1860-1904. Три сестры 1901. Дейст. 4-е. .. Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию трудолюбие .. / А.С. Макаренко 1888-1939, т.4 М.1984 с.292: "ни одной загубленной жизни". / ZT. Учение о педагогике проработки натур : http://zt1.narod.ru/doc/prorabotka-natur.doc |
http://zt1.narod.ru/doc/discipl-rejim-nakazan.doc. Тезисы по теме: дисциплина – режим – наказания. Такими установками и в голове, и в писанине Викниксора "и не пахло", и поэтому Шкида почти перманентно находилась в кошмарном состоянии гл. "Содом и Гоморра" у Г. Белых и Л. Пантелеева и "Последней гимназии" у П. Ольховского и К. Евстафьева ( http://zt1.narod.ru/doc/olyhovsk.doc, а лучше http://zt1.narod.ru/doc/Poslednyaya-gimnaziya-txt.doc ).
С: http://www.portalus.ru/modules/shkola/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1192627612&archive=1196815384&start_from=&ucat=&
Гётц Хиллиг.
[...]
Во время выступления перед слушателями Института повышения квалификации работников вузов в Москве в 1988 г. дочь М. М. Пистрака рассказывала, что после речи Н. К. Крупской на VIII Всероссийском съезде комсомола (май 1928 г.) с критикой колонии им. А. М. Горького Пистрак побывал в Куряже, чтобы лично ознакомиться с делами. Вернувшись в столицу, он с восторгом поведал Крупской о прекрасном состоянии колонии и ее умелом руководителе.
[...]
См. и http://zt1.narod.ru/doc/forum-temy-ot-ZT.doc. Форум-темы от : Зиновий Тененбойм.
Прочтите в http://zt1.narod.ru/doc/Pavel-ne-prav.doc про Ривес и Шульман.
Из интернета. - Школа-интернат 64 , Москва в 1980 117 учащихся .. "Учительская газета" 06.08.1988 (ZT. Давняя черновая выписка) .. Интернат Москвы № 64. Директор его В. Евдокимов, был уволен за то, что в интернате ввёл, имел КАРЦЕР (долгое время). О карцере знали руководители РУНО, но не возникали. Дети написали заявление в прокуратуру. Евдокимов умыл руки и ушёл учителем в простую школу. Печать, ТВ оценивают действия Владимира Григорьевича Евдокимова противоречиво. Вот "Известия" 05.03.1988: "Кто прав? – прокуратура, фильм, газета?". Целый год интернат без Евдокимова. Год страшный! Поджоги, разгромы, бунты. Иные под лозунгом: "Верните Евдокимова!". Не могут найти директора! Неужели во всей Москве нет опытного, грамотного, по-настоящему одержимого педагогикой человека? Новый директор – юрист по образованию. Утверждают – хороший человек. Но: развал .. ZT. Если структуру учреждения не "обременить" прибыльным производством и прочим Макаренко-структурным, то проблема "закручивать чи не закручивать гайки ?" - в принципе не решаема.
См. и http://zt1.narod.ru/doc/fizich-vozdeyst-u-Makarenko.doc Физические воздействия у А.С. Макаренко.
Из: Макаренко жене (Г.С. Салько) 10.03.1928.
Солнышко!
Вчера вечером Жорж бухнул мне по телефону из города: "В колонии Горького бунт. Едьте немедленно туда". Он сам ничего толком не знал. Выехать вечером я при всем желании не мог, так как было нечем. Сегодня с утра здесь. 9-го марта здесь действительно бузили человек около 60, дежурство поснимало красные шапки и разошлось. Никакого, впрочем, бунта не было, просто не подчинялись дежурству, в школе не было 40 %. Утром все знали, что я приеду с минуты на минуту, и поэтому все было благополучно. Меня встретили приветливо, я ответил тем, что не отвечал на приветствие, объявил выговор на общем собрании дежурству за то, что оно не умерло на посту. В обед собрал общее собрание, на котором заявил, что в случае надобности морды буду бить по-прежнему с тем, однако, что каждой побитой сявке буду давать по 25 копеек на дорогу в Харьков - жаловаться. Поставил на голосование вопрос о полном доверии мне и педсовету. Доверие было оказано единогласно. Я им сказал:
- "Ну теперь не пищите!" ..